Эффект наблюдателя | The Observer Effect (джен)

Косой переулок не был в действительности Косым — прямым, кривым, диагональным и так далее; его нельзя было описать ни одной простейшей геометрической фигурой. Он извивался, как змея в траве, и каждое здание — каждое, без преувеличения — стояло на углу. Гарри, хоть убей, не понимал, как такой результат вообще мог быть достигнут в пространстве с обычной Евклидовой метрикой. Это впечатляло.

Все видимые строения сплошь были лавками и магазинами — чего и следовало ожидать — и в каждом торговали чем-то удивительным и странным. Гарри подозревал, что можно провести часы, просто изучая здешний ассортимент, и это будет по меньшей мере так же увлекательно, как поход в Музей естественной истории[30]. Он шёл вперёд, изо всех сил заставляя себя не отвлекаться. К счастью, цель была видна издалека — она возвышалась над всеми крышами квартала, белая и слегка изогнутая, как одинокий клык в чьей-то пасти. «Гринготтс».

Возле высоких кованых дверей, ведущих в банк, стоял…

Ну, Гарри знал, что это гоблин; Том про них рассказывал. Он даже представлял себе по этим рассказам, как гоблины выглядят. Как выяснилось — представлял очень плохо. Гоблин походил на горгулью, сбежавшую с портала средневекового собора, — как внешне, так и выражением лица. Гарри нервно прочистил горло.

— Здравствуйте?

Гоблин уставился на него, но не проронил в ответ ни слова.

— Я ведь… могу зайти, да?

Гоблин молча поклонился. Выглядело это не как подобострастный жест, а скорее как приветствие перед началом дуэли.

— Эм, спасибо, я думаю?..

Не получив и на сей раз никакого ответа, Гарри усилием воли прервал этот односторонний диалог, и дёрнул дверную ручку. Тяжёлая на вид створка отворилась неожиданно легко, точно была с гидроприводом. Гарри вздохнул, пощупал карман (ключ был на месте) и вошёл внутрь.

Внутри были ещё гоблины. Много. Гарри неуверенно поискал глазами свободную стойку операциониста или что-нибудь подобное — и в конце концов подошёл к первому попавшемуся на глаза столу. Гоблин за ним изучал толстый гроссбух, ведя по строчкам линейкой, а другой рукой делая пометки на лежавшем поблизости пергаменте. Гарри достал золотой ключик и предъявил его склонённой макушке счетовода.

— Извините?.. Извините, мне надо попасть в свой сейф.

Потому что — да, в сейф, а не к нему. Здешние хранилища были огромными, они представляли собой целые комнаты, а не какие-то там ячейки, как у магглов. Гарри не терпелось это увидеть.

Не поднимая головы, гоблин скрежетнул:

— Имя?

— Гарри Джеймс Поттер.

Гоблин оживился. Достав откуда-то (показалось — прямо из воздуха) увеличительное стекло, он выхватил у Гарри ключ и осмотрел его со всех сторон.

— Кажется, всё в порядке. Подождите здесь.

Он удалился в одну из многочисленных дверей в дальней стене банковского зала, но вскорости вернулся, приведя с собой ещё одного гоблина, смуглого, раскосого и бородатого.

— Грипхук вас проводит.

Грипхук повёл Гарри в другую дверь, за которой неожиданно обнаружился туннель, чем-то напоминающий то ли шахту, то ли метро — грубо оббитые скальные стены и рельсы на полу, по которым, отзываясь на свист гоблина, сама собой подъехала пустая вагонетка. Она оказалась ничем иным, как здешним транспортом. Гарри задумался — как далеко простирается проход, сколько таких здесь всего, и где вообще всё это помещается? Снаружи здание банка не выглядело большим, и Гарри мог бы поклясться, что вниз они не спускались.

Тележка ехала и ехала, словно в одной из видеоигр Дадли, на стенах скального коридора горели факелы, с потолка свешивались сталактиты, на полу периодически появлялись лужи, а один раз — и целое озеро с пугающе-чёрной водой. Наконец, они остановились рядом с низенькой невзрачной дверью. Гарри, отчаянно робея и при том сгорая от нетерпения, отпер её своим маленьким ключом.

Внутри было золото. Настоящая гора — Гарри сразу вспомнилась та притча о сквибах, рассказанная Томом.

— Грипхук, скажите… вы ведь должны знать. Сколько здесь всего?

— Пятьдесят тысяч шестьсот двадцать пять галеонов, — проскрипел дотоле молчавший Грипхук, — считая и монеты меньшего номинала, разумеется.

Да, по углам были и кучки серебра — Гарри их поначалу не заметил — и медные, тускло блестевшие, кружочки.

«Хватит на всю жизнь…»

Гарри, будто наяву, услышал голос Тома; в подземной тишине иллюзия была столь полной, что казалось — обернись, и увидишь высоченную фигуру, замершую за спиной.

«…но ключ от сейфа в «Гринготтсе» потерян — и ребёнок, владея состоянием, которое могло бы его полностью обеспечить, остаётся нищим…»

— Откуда они у меня?

— От ваших родителей; точнее — от отца. А у него — от его родителей, и так далее. Отличные клиенты, весь ваш род, мистер Поттер, если хотите знать моё мнение.

Гарри лишь молча, зачарованно кивнул.

Он получал всю жизнь одни только объедки и обноски. Жил в чулане, слушая попрёки каждой коркой хлеба. Из милости, как говорили ему всегда. А тем временем у него было — это.

Ослепительная ярость, белая, как самый яркий свет, горячая, как капающий металл, рождалась где-то в глубине сознания. Его ум был пуст, рассеян, полон странного блуждающего эха.

У Гарри отняли волшебный мир — на целых десять лет его магия была украдена, он даже и не подозревал о ней, пока не повстречался с Томом. Теперь же выяснилось, что его обворовали даже более буквально.

— Скажите, Грипхук, а у вас не найдётся… кошелька или какого-нибудь мешочка? Я как-то ничего с собой не прихватил.

Кошель нашёлся. Дорогой — пять золотых монет (они и назывались галеонами), и Гарри счёл, что это дорого, — но он стоил каждой. Мешочек был волшебным — маленький, пустой на вид и очень лёгкий, он мог хранить в себе хоть всё, что Гарри созерцал вокруг, такое количество золота, от которого его карманы лопнули бы и оторвались. Гарри высыпал в него несколько пригоршней, не считая. Ему пришлось заставить себя остановиться — он понимал, что вряд ли ему понадобится сразу всё. Но останавливаться было трудно.

— Спасибо, Грипхук. Я готов идти.

Тележка увезла их прочь — через туннели, через непроглядный мрак, сквозь запах плесени и мокнущего камня, мимо подземного озера, мимо сталактитов — навстречу суете банковского зала и солнечному дню за его пределами. Гарри вышел на улицу притихший. Голова разрывалась от мыслей.

Он не был бедным. Не было необходимости выпрашивать и экономить. Он мог позволить себе новые мантии, а не подержанные, любые книги, лучшие ингредиенты для зелий. Золотой котёл вместо оловянного, если пожелает. Палочку — да, это решено, он купит палочку сейчас же. Такое изобилие никогда и не снилось Тому — было приятно хоть в чём-то его превосходить.

Мордред и Моргана! Том! Том же ничего ещё не знает!

Гарри прижал руку к груди, чувствуя успокаивающий вес дневника под слоями ткани. Это его немного отрезвило. Требовалось отдышаться. Гарри завертел головой — где-то поблизости он видел кафе. Ага, вот и оно. Отлично — возвращаться в грязный тёмный паб не было ни малейшего желания, тем более что бармен — тот ещё хохмач и явно не в себе.

Он зашагал к полосатому навесу, туда, где люди ели, пили, показывали друг другу свои приобретения, сплетничали и смеялись. Все они были волшебниками. Гарри тоже был волшебником. Это был его мир. Мир, принадлежащий ему по праву. Он наконец-то ощущал себя на своём месте.

Официантка улыбнулась Гарри и спросила:

— Где же твои родители, малыш?

— Ходят по магазинам, — не моргнув и глазом, соврал Гарри. — Не беспокойтесь, леди, мне дали с собой денег. Вы не могли бы принести мне чаю? Я тут их подожду — это, наверное, надолго.

— Конечно, — расслабившись, отвечала та. — Как насчёт сэндвичей с огурцом? Или попробуй наш фирменный трайфл[31], хочешь?

Гарри просиял. В конце концов, он был всего лишь маленьким мальчиком, которого большую часть жизни плохо и скудно кормили.

— Хочу! Если можно — и то, и другое. — Женщина по-доброму усмехнулась его энтузиазму. — И пирог с патокой, если у вас есть!

В тени навеса, возле пышного растения в горшке — растение, наверное, было волшебным: оно немного шевелило листьями, отнюдь не в такт дующему ветерку, и по временам выстреливало в воздух один из них; тогда лист кружился, вился и в конце концов улетал куда-то в голубеющее небо, — Гарри достал дневник и выложил его на скатерть. Ручки не было — валялась до сих пор в чулане, надо полагать, но Гарри откопал в кармане карандаш, тупой и очень маленький огрызок, просто символ всей его предыдущей жизни. Гарри отхлебнул чаю, надкусил сэндвич и записал:

«Всё ещё 26 июля

Дорогой Том!

Сейчас такое расскажу — ты не поверишь!

Побывал в «Гринготтсе»…

Нет, подожди, начну с начала — к нам пришёл профессор…»

Убогий карандаш писал, конечно, еле-еле — но Том и не подумал жаловаться. Он впитывал повествование Гарри, почти не перебивая, и лишь время от времени подбрасывал уточняющие вопросы. На многие из них Гарри сам не отказался бы узнать ответ — например, у кого всё это время хранился ключ от его банковского сейфа, и по какому такому праву? Но оставалось лишь добавить их в растущий список того, что нужно попытаться (каким-то образом) выяснить уже в «Хогвартсе».

«Хогвартс» был маяком, землёй Обетованной, Эльдорадо — казалось, попади туда, и все проблемы разрешатся. Гарри понимал, что это только лишь казалось, но ощущение не проходило. Он никогда даже не видел «Хогвартса» — но стремился туда, точно птенец перелётной птицы, ведомый безошибочным инстинктом, точно лосось, узнающий родную реку среди тысячи других лишь по вкусу воды, точно ползущая к кромке океана маленькая черепашка, выкопавшаяся из песка.

Убежище. Безопасность. Дом. Том беззаветно любил «Хогвартс», и из-за Тома Гарри полюбил его тоже — заочно, ещё до первой встречи.

Когда чай был выпит, еда съедена, а взволнованный рассказ Гарри о произошедших с утра событиях подошёл к концу, Том подытожил:

«Новости отличные. Это намного всё упрощает. Однако же тебе по-прежнему нужно сделать то, за чем ты вообще сюда явился — приобрести форму, книги из рекомендованного перечня и остальное по списку, тут ничего не изменилось»

Гарри чуть не застонал вслух. Список! Он совершенно про него забыл!

«Том!!! моё письмо — оно осталось в чулане, как же быть»

«Прекрати паниковать, — одёрнул тот, — с тобою я, и я всё помню. Впредь не будь таким рассеянным, ну а сейчас — смотри:

в первую очередь ступай за волшебной палочкой,

затем — мантии, да выбери поприличнее: дом Слизерин встречает по одёжке,

в книжной лавке скажешь, что тебе на первый курс — раньше у них были готовые наборы учебников для каждого года,

флаконы ты найдёшь в аптеке,

останется котёл, весы и телескоп.

Запомнил?»

Гарри подтвердил.

«Тогда — вперёд. Веди себя достойно, Гарри, я не собираюсь за тебя краснеть»

Гарри, облизывавший пальцы после трайфла, покраснел вместо этого сам и поспешно вытер их салфеткой.

— Что это у тебя там, милый? — подошедшая официантка кивнула на дневник. — Неужто летнее задание?

Она взмахнула палочкой — и грязная посуда сама собой собралась на поднос. Гарри подавил мгновенно вспыхнувший порыв захлопнуть тетрадь и яростно прижать её к груди. Он аккуратно перевернул обложку, и так же аккуратно, выверенно улыбнулся.

— Нет, это… личное. Так, ерунда.

Официантка хохотнула.

— Да ладно тебе, можешь не стесняться, — сказала она, подмигивая. — Все через это прошли. Я в твоём возрасте тоже писала стихи.

«Во имя Мерлина, — подумал Гарри, с трудом дождавшись, пока она удалится, и засовывая дневник в его привычное хранилище, под эластичные бинты, скрываемые одеждой, — мне следует быть осторожней».

Он заплатил по счёту, не забыв про чаевые, оставил позади кафе и, ни минуты более не медля, отправился на поиски торговца самым колдовским из всех товаров.

Подходящая вывеска нашлась довольно быстро. Она гласила: «Олливандер. Превосходные палочки с 382-го года до н.э.». Позолота с букв почти облезла. Вид у магазинчика вообще был обшарпанный донельзя и хвастливой надписи отнюдь не соответствовал. Гарри оглядел его скептически, но всё-таки зашёл.

Олливандером оказался белоглазый старик, для описания внешности которого Гарри не смог бы выбрать между словами «противная» и «пугающая». Он обмерил Гарри так тщательно, как будто собирался построить ему костюм, после чего заставил трогать одну за другой палочки, которые вынимал из длинных узких футляров, занимавших всё пространство позади прилавка. В каких-то случаях ничего не происходило, в других палочка выплёвывала цветную искру, нагревалась, охлаждалась или делала что-нибудь ещё. Один раз в глубине лавки что-то грохнуло, взрываясь. Следующая палочка загорелась. Из следующей за ней потекла кровь.

Непонятно было, каких эффектов чает дождаться продавец, но, как видно, ничего из уже случившегося его не устраивало. Он приходил во всё большее и большее возбуждение — сверкал глазами, потирал сухонькие ладони, переступал ногами и приговаривал: «Так-так, так-так… А вы непростой клиент, да?» Именно подобным образом в представлении Гарри вели себя маньяки, и оттого ему становилось всё неуютнее.

— Неужели? А впрочем… Возможно ли? А почему бы и нет! — Речь старика окончательно потеряла связность. Он зарылся куда-то под прилавок и извлёк невероятно пыльную коробку. Внутри, разумеется, была палочка.

— Перо феникса и остролист! Противоречиво, смело, необычно! — провозгласил он. — Ну же, юноша, попробуйте!

И тут Гарри наконец понял, чего пытался добиться Олливандер и что должно было произойти.

Палочки не было. Было — продолжение его руки. Завершение его руки — как будто до сих пор она всегда была неполной. По стенам пробежал отблеск золотого сияния. Пальцам стало тепло.

— Великолепно! Да! Вот видите! Прекрасно! — противный страшный дед всплеснул руками; казалось, он вот-вот захлопает в ладоши от избытка чувств. — Семь галеонов, попрошу! Однако это любопытно! Очень, очень любопытно!

«Даже знать не желаю, что тебе там любопытно, старый ты упырь», — думал Гарри, отсчитывая семь галеонов и мечтая только поскорей сбежать в обнимку со своей новообретённой палочкой. Но Олливандер его мнения спросить забыл. Он продолжал, словно беседуя с самим собой:

— Да, любопытно… Видите ли, ведь палочка выбирает волшебника, а не волшебник — палочку, это вы, конечно, знаете. И вот в чём дело — эта палочка выбрала именно вас, а между тем её сестра… Я помню каждую палочку, которую продал — все до единой. У вашей — сердцевина из пера феникса, как я уже сказал. Так вот, феникс отдал мне два пера из своего хвоста в тот раз, а не одно, как водится обычно. И первое досталось вам, ну а второе… Да, что скрывать — второе служит сердцевиной палочке, оставившей на вашем лбу вот этот шрам.

И на этих словах он тнул пальцем прямо Гарри в лоб. Палец был худой и узловатый, с длинным заострённым ногтем, смахивавшим на коготь. Гарри оторопел.

— Вы ошибаетесь, — только и сказал он, — этот шрам у меня с детства. Я в аварию попал.

— Нет, это вы ошибаетесь, Гарри Джеймс Поттер! Не нужно делать такие глаза, я сразу вас узнал — как и ваш шрам. — Старик неприятно улыбнулся, показывая желтоватые зубы.

— Мой шрам — мне лучше знать! — возмутился Гарри.

— Откуда вы знаете, что знаете? — иезуитски вопросил торговец. Гарри не нашёлся с ответом, а тот продолжил, распаляясь:

— Как вы ни отрицайте, истина одна — сей шрам оставлен палочкой волшебника, вершившего великие дела. Да, я не спорю — ужасающие! — Он повысил голос. — Но вместе с тем великие! И вам, я верю, уготована прелюбопытная судьба. Я с интересом буду следить за тем, куда она вас приведёт, Гарри Джеймс Поттер!

— Да на здоровье, — пробормотал вконец скандализированный Гарри, и сбежал.

«Везёт сегодня мне на сумасшедших, — размышлял он, медленно бредя по улице. — Однако, видит Мерлин, кое в чём он прав. Откуда-то же он ведь меня знает, да и бармен знал, я только сразу этого не понял. За всем этим стоит какая-то очередная тайна».

Тут он понял, что уже некоторое время переминается на месте, бездумно таращась на витрину. В витрине были мантии, так что вышло, в общем-то, удачно. Он мельком глянул на вывеску — «M-me Malkin. Мантии на все случаи жизни» — и вошёл.

Звякнул дверной колокольчик; к Гарри уже спешила приземистая женщина средних лет, одетая в лиловую мантию. Она улыбнулась:

— В «Хогвартс», дорогой? А где твои родители?

Гарри уже начинал надоедать этот вопрос. Зато он только что обнаружил интересную закономерность: те двое, кто откуда-то знал Гарри, о родителях его не спрашивали. Отчего бы?

— Покупают мне учебники, — вновь гладко соврал он. — Не нужно дожидаться их, мадам, деньги у меня с собой.

— Ну что ж, раз так, то ты пришёл по адресу, — женщина подвела Гарри к примерочной скамейке и помогла на неё забраться. — Три повседневных чёрных мантии и одна зимняя — всё верно, милый?

— Да, мадам, — было странно смотреть на взрослого человека сверху вниз, с высоты скамейки. — Одна просьба… не экономьте на материале или чём-нибудь ещё, пожалуйста. Мне нужно произвести очень хорошее первое впечатление… понимаете? — Гарри искательно улыбнулся. — Деньги не проблема, я доплачу сверху сколько нужно.

«Мадам» — а, честно говоря, на француженку она не тянула, по крайней мере по выговору — Малкин только смешливо фыркнула.

— О, Слизерин? Я так и знала. Вас, змеиные дети, только это и заботит — как бы пыль в глаза пустить. Хорошо, дорогой, сделаем как скажешь. Давай снимем мерки — и часа через два приходи за готовым. Договорились?

В итоге она ненавязчиво заставила Гарри приобрести ещё целый гардероб — рубашки, брюки, пару джемперов, жилет, перчатки, шапку, шарф, пижаму, даже гольфы и — Гарри покраснел как маков цвет, но возражать не смел — кальсоны. По её словам: «конечно, твой наряд очарователен, однако большинство такое… не оценит; поверь мне, я бы и сама носила пирсинг и колготки в сетку, если бы могла». Гарри, сражённый мысленным видением мадам (или всё же просто миссис?) Малкин в сетчатых колготках, покорно соглашался с каждым словом. Оставив ей громаднейший заказ, Гарри ушёл, пообещав вернуться позже. С него струился пот — испытание было воистину нелёгким — но, по крайней мере, указание Тома он, считай, выполнил.

Зато уж в книжной лавке — она звалась «Флориш и Блоттс» — у Гарри получилось отдохнуть душой. Готовых наборов учебников у них не было, однако нашлись списки рекомендованных пособий для курсов с первого по пятый, и таким образом всё устроилось как нельзя лучше. Гарри провёл поистине волшебные полтора часа, копаясь в бесконечных горах книг. Стоило громадного труда не скупить пол-магазина, но кое перед чем он просто не смог устоять: например, перед «Между нами, ведьмами. Лучшие бытовые и косметические чары» (косметические чары Гарри не интересовали, а вот бытовые — ещё как!) или перед «Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас».

Только твёрдая уверенность в том, что в «Хогвартсе» имеется своя библиотека (и при этом одна из лучших в Магической Британии, как с гордостью аттестовал её Том), удержала Гарри от приобретения слишком большого количества внепрограммных изданий. Но всё равно их набралось с полдюжины, и вместе с учебниками они уже являли бы собой солидный вес — если бы продавец не предложил любезно их уменьшить. Гарри с удовольствием согласился — ему понравилось полезное колдовство, да и просто поглядеть было любопытно. Уменьшенные книги — каждая размером со спичечный коробок — легко поместились в бумажный пакетик вроде тех, в которых продают выпечку.

Очутившись вновь на улице, Гарри задумался. Сейчас он заберёт одежду — и страшно даже думать, что это будет за груда барахла — а ведь ему предстоят ещё и прочие покупки. Кажется… нет, совершенно точно — он проходил где-то в самом начале переулка мимо заведения, торгующего чемоданами. Вот это как раз то, что нужно.

Втиснутый между аптекой и лавкой товаров для квиддича, магазинчик «Сундуки и саквояжи» по виду сам напоминал потрёпанный сундук. Внутри он оказался неожиданно просторным — Гарри заподозрил, что не обошлось дело без чар — и доверху набитым чемоданами и сумками, не говоря уже про титульный товар, а именно про сундуки и саквояжи. Здесь были и крошечные, чуть побольше пальца, сумочки, и сундуки такого необъятного размера, что можно было бы, пожалуй, целиком упаковать автомобиль — если бы, конечно, у кого-то вдруг возникло столь абсурдное желание. Приказчик, молодой блондин с косящими глазами, встретил Гарри уже традиционным вопросом о родителях, из чего Гарри заключил, что человек это вменяемый и можно с ним иметь дело без опаски.

— Видите ли, — заявил Гарри, — мне срочно нужен чемодан или сундук. Вот только я не знаю, какой выбрать. Покажете, что вообще у вас тут есть?

Получив заверения в том, что денег новый клиент жалеть не намерен, продавец развил нешуточную активность. В следующие полчаса они с Гарри пересмотрели весь ассортимент, и Гарри то и дело ахал, только диву даваясь достижениям современной пространственной магии. Большинство вещей было так или иначе зачаровано на облегчение веса и содержало в себе чары незримого расширения. Были и совсем экзотические варианты — сундуки, устроенные как книжные шкафы, чемоданы-обманки, с имитацией маггловских вещей, саквояжи с целыми комнатами внутри и даже дамский несессер со встроенным в него трельяжем. Но Гарри с первого же взгляда прикипел сердцем к странному небольшому сундучку, у которого были паучьи ноги. Смотрелось… криптозоологически.

— Это наша гордость, — сообщил приказчик. — Эксклюзивная модель, изготовлена американским производителем по нашим чертежам. Не требует чар левитации, способен самостоятельно следовать за владельцем повсюду — и я имею в виду действительно повсюду — устойчив к тряске и ударам, а ещё в нём три изолированных отделения со встроенными чарами сортировки, чистки и глажки. Мечта путешественника! Берите, вы не пожалеете.

Гарри и сам понял, что не пожалеет. Сундук стоил космических денег — полторы сотни галеонов — но он заплатил их, не раздумывая.

Дело шло к вечеру, клиентов у косоглазого парня, похоже, было маловато — за всё время кроме Гарри никто так и не зашёл — и, слово за слово, они разговорились.

— Да, нынче мы уже не в моде, — жаловался торговец, — наверное, наш бизнес никогда уже не будет прежним. Вот знаете, как обидно, когда ты сам не сделал в жизни ровным счётом ничего плохого, но люди, едва только заслышат твою фамилию, разворачиваются и уходят прочь? Предрассудки — это так печально…

— Скажите, — Гарри постарался вставить это как бы невзначай, — а вы когда-нибудь слыхали о Гарри Поттере?

Продавец вытаращил глаза.

— О Гарри Поттере?

— Ну да. Похоже, все его здесь знают…

Косоглазый недоверчиво прищурился. В его исполнении это смотрелось жутковато.

— А вы, что же — не знаете?

— Представьте, нет. Мы переехали только недавно, и очень издалека. Родители почти всю жизнь прожили… — Гарри быстро прикинул, какое он знает самое глухое и удалённое от Англии место на свете, — …в Перу, а я так вообще там и родился.

— О, надо же, как тесен мир, — восхитился приказчик, — а у меня кузен в Перу, он драконолог, змеезубов изучает. Ну, тогда понятно. Да не переживай, освоишься тут постепенно. А Гарри Поттер — как его не знать, ведь это же он — Мальчик, который выжил.

— Мальчик, который выжил где? — не понял Гарри.

— Не где, а от чего! — развеселился его собеседник. — От авады, разумеется! Ах, Мерлин, неужели есть ещё хоть кто-то, кто не знает эту историю! Да, мы-то думаем, что мы тут — пуп земли, а оно вон как… Ну, слушай. Здесь у нас, в Магической Британии, десять лет назад шла настоящая война…

Звучало это, как вступление к «Звёздным войнам», только торжественной музыки на фоне не хватало — и всё последовавшее повествование было примерно в том же духе. Единственный сбой случился, когда дело дошло до имени злодея. Оказалось, что его нельзя называть.

— В смысле, нельзя называть? — изумился Гарри. — Оно проклято, что ли?

Приказчик закряхтел и почему-то огляделся.

— Всё может быть, — туманно сказал он. — Может быть, и проклято. Хотя сейчас, наверное, уже ничего…

— Так как же?

— Да вот так и говорили: «Тот, кого нельзя называть». Или вот ещё: «Сами знаете, кто».

— Я же не про это! Как его на самом деле звали?

Лицо торговца исказила жалобная гримаса.

— Я… не могу. Боюсь! — прошептал он, едва не плача.

— Ну хоть напишите!

Прочтя, наконец, таинственное имя на бумажке, Гарри только с огромным трудом сумел сдержать рвущийся наружу хохот. Грозу Магической Британии, темнейшего из тёмных магов, в котором, по словам косящего бедняги «уже и человеческого почти ничего не осталось», звали… Волдеморт.

О, Мерлин трижды величайший!

Почему он не назвал себя, к примеру, Бармаглот?[32] Право, вышло бы ничуть не хуже!

О самом себе Гарри узнал вещи даже ещё более занятные. Оказывается, лорд Бармаглот — то есть Волдеморт, конечно же, — явился, чтоб убить родителей Гарри, с чем и справился вполне успешно, а после попытался заавадить и его самого — для справки, Гарри в тот момент было пятнадцать месяцев — но что-то у него пошло не так, и он загадочнейшим образом исчез, оставив Гарри славу Мальчика, который пережил смертельное проклятье. С тех пор Магическая Британия каждый год празднует тот день — вообще-то праздновала бы всё равно, поскольку так сложилось, что это был Хэллоуин.

— Великолепная история, — искренне сказал Гарри, дослушав. — Большое вам спасибо! Однако мне пора идти, родители меня уж, верно, заждались.

Он попрощался и покинул лавку; сундук проворно семенил за ним. Немного времени спустя Гарри обновил покупку, сложив туда котёл (тот самый, оловянный номер два, стандартный, как и полагалось), весы и телескоп, а заодно изрядные запасы пергамента, перьев и чернил — Гарри понимал, что, если хочет поспевать за лекциями в «Хогвартсе», придётся подтянуть чистописание. Он приобрёл флаконы (аптека оказалась абсолютно очаровательным местечком — в ней, буквально по Шекспиру, был крокодил под потолком и черепаший панцирь в углу[33], не говоря уже о разной другой сушёной и заспиртованной живности), перчатки из драконьей кожи, шляпу (остроконечную, на каждый день) и, наконец, почувствовал готовность возвратиться в безжалостные, но профессиональные объятия m-me Малкин.

— Сношать меня фестралом! Ой, прости! — мадам похлопала себя по губам пухлой ладошкой. — Нечаянно вырвалось, дорогой. Ты таких слов не должен знать, запомни. Только — что это у тебя?

Гарри с гордостью оглянулся на своего — питомца? он не мог решить, следует ли считать сундук живым; скорее это был кибер, но у него определённо имелось некое псевдосознание, — на своё приобретение, и ответил:

— Это сундук. Его пока зовут Сундук, но позже я, быть может, придумаю что-нибудь получше. Вам тоже нравится? Правда, он хорошенький?

— Мерлин, — слабым голосом сказала мадам Малкин. — Да, конечно же. А где ты его взял?

— Купил!

— Да я уж поняла, что не украл! Милый, ведь это тёмный артефакт, темнее тёмного. Кто продал тебе такое?

Гарри насупился. Ну вот, пожалуйста. Теория подтверждалась — любую крутую и классную вещь на свете тотчас же клеймили этим словом.

— Один знакомый. Мы с ним славно побеседовали. У него кузен живёт в Перу.

Малкин охнула и побледнела:

— Розье?! Мерзавец!

Гарри загрустил.

— Мадам, — сказал он скучным голосом, — могу ли я забрать свой заказ? Сколько с меня причитается?

Женщина окинула его сердитым и печальным взглядом, и покачала головой.

— Ну, может быть оно и ничего, — пробормотала она с сомнением. — Ох, милый… Да, конечно. Смотри, сейчас всё упакуем. Так, вот здесь — рубашки…

Гарри послушно осмотрел предъявленную одежду — по количеству она тянула на целый отдел в каком-нибудь маггловском магазине (хотя, судя по ценам, это должен был скорее быть бутик) — скомандовал Сундуку открыться, и под осуждающим взором Малкин скормил ему всю кучу. Сундук довольно клацнул крышкой и облизнулся. Малкин передёрнуло.

— Надеюсь, — заявила она веско, — твои родители с этим разберутся.

— Не сомневайтесь, мадам, — согласился Гарри. — Спасибо, с вами приятно иметь дело. Всего доброго!

Очередное упоминание о родителях пришлось некстати. Весёлый вояж за покупками был окончен, и только тут Гарри задумался — как же ему добираться обратно на Прайвит-драйв с этаким прицепом? Он ни за что не сумеет выдать Сундук за обычный маггловский багаж.

Он побрёл назад к «Дырявому Котлу», засунув руки глубоко в карманы. Палочка, спрятанная рядом с Томом, посылала лёгкие волны тепла, словно пытаясь его утешить. Гарри созерцал волшебные магазины, медленно проплывающие мимо, и глухое отчаяние пополам с раздражением разрастались в его сердце. Здесь было так правильно и хорошо, зачем он вообще должен был отсюда уходить? Он был волшебник, а это было волшебное место, они подходили друг другу. Возвращаться к магглам — было словно пилить себя по живому тупой пилой; одна лишь перспектива уже вызывала боль.

Минуточку.

Осенённый неожиданным откровением, Гарри остановился.

А точно ли ему нужно было возвращаться к магглам?

Его взгляд упёрся в объявление:

«СДАЮТСЯ КОМНАТЫ»

---------

[30] Natural History Museum — музей естествознания, расположенный на Эксибишен-роуд в Южном Кенсингтоне (Лондон).

[31] Слоёный десерт из бисквита с кремом, ягодной или фруктовой начинкой и взбитыми сливками.

[32] «Jabberwocky» (англ.) — сказочное чудовище, персонаж одноимённого стихотворения Льюиса Кэрролла, входящего в повесть «Алиса в Зазеркалье» («Through the Looking-Glass and What Alice Found There», 1871).

[33] «В аптеке черепаха, крокодил, и чучела иных морских уродов» (Уильям Шекспир, «Ромео и Джульетта», акт V, сцена I). Подобными экстравагантными предметами в шекспировские времена украшали аптеки в рекламных целях.