Гарри Поттер и Таинственное наследие (джен)

Вдох. Выдох. Еще раз. Вот, уже лучше.

Нужно сохранять хладнокровие. Пока они уверены, что я полностью в их власти, пока я им полезна, мне ничего не грозит… Нужно выиграть немного времени и найти способ выбраться отсюда. Робби наверняка уже весь извелся. Мальчик мой дорогой, если бы ты знал, как нелепо влипла твоя мама. О, Мерлин великий, какой стыд…

Что скрывать, он, несомненно, умеет понравиться, произвести впечатление, заинтересовать… Сирил Нордхилл. Высокий, стройный, с копной каштановых волос. А взгляд его серых глаз будто проникают прямо в душу… Все девчонки из ресторана были очарованы. Когда это началось? Как? Как-то раз он пришел поужинать. И прямо с порога принялся источать свое сокрушительное обаяние. Его улыбка… Потом несколько умных замечаний, изящных шуток. Никакой грубости. Все в меру, без навязчивости, без пошлости… Потом он так галантно помог, когда я оказалась в неловкой ситуации. А тот прелестный букетик первоцветов, перевязанный голубой ленточкой... О, святые небеса, какая же я дура. Повелась на его уловки, как прыщавая школьница. Тридцать три года стукнуло, сын уже первокурсник Хогвартса, а все туда же… Конечно же, теперь меня постигла расплата за легкомыслие и ложь. Джим… Никогда больше не смогу посмотреть ему в глаза. Да, он совсем обычный. Не красавец с обложки, не гений. Никогда не умел красиво говорить и очаровывать. А сейчас и вовсе увяз в работе и отдалился. В последний год он словно растерял даже те немногие краски, которые в нем были, стал совсем скучным и бесцветным… Но он честный, хороший человек. И разве Джим заслужил всю эту ложь? Ох, идиотка… Брак с ним вдруг стал казаться западней, а размеренная жизнь между кухней и антикварной лавкой — до смерти пресной и тоскливой. Что ж, теперь ты разрушила всё, что у тебя было. Собственными руками… Он никогда не простит. И будет абсолютно прав. И неизвестно еще, чем кончится вся эта передряга. Возможно, ты вообще больше не увидишь ни мужа, ни сына. И кто в этом виноват, кроме тебя самой?

Надо взять себя в руки. Вдох и выдох. Никаких лишних эмоций. Вспомни свою жуткую тетку Агату и свое детство в ее кошмарном коттедже. Именно Джим избавил тебя от всего этого. Вызволил из того мрачного, холодного ада, где нельзя было вздохнуть свободно, запрещено было даже поднять взгляд не по правилам… Джим дал тебе свое имя, дал дом, благополучие. Свободу. Уважение и спокойствие… О, как я сожалею…

Так, прекрати. Тетка Агата, что, зря тренировала тебя девять лет? Должен же быть хоть какой-то прок от этой старой мегеры… Сейчас никто не должен догадаться, что ты чувствуешь. Нельзя себя выдать. Ни взглядом, ни малейшим движением. Полная покорность и выдержка. Как и положено человеку, который находится под заклятием империус… Одно немного успокаивает: здесь всего одна комната и кухня, которую полностью отдали мне. Кладовка, доверху забитая каким-то барахлом, не считается. И даже если Сирилу придет в голову поразвлечься, здесь просто нет для этого места. Хижина совсем крохотная. А выход из нее для меня закрыт, я и трех шагов по двору не могу сделать… Что ж, это очень хорошо, могло быть гораздо хуже… Значит, можно выиграть немного времени. Попытаться найти выход. А заодно понять, что они задумали.

Стечение обстоятельств, которое все перевернуло с ног на голову. Всего один случайно подслушанный разговор. Я просто в бешенстве… А Сирил не дурак, сразу понял. Разочарование и ужас на моем лице, видимо, были настолько сильны, что он мгновенно догадался… Решил не рисковать и захватил меня с собой. А потом — блаженное, беззаботное умиротворение. Сколько дней? Пять? Семь? Он уверен, что его империус действует до сих пор. Что дурочка Флоренс по-прежнему полностью подчинена его воле. Откуда ему знать про тетку Агату, с которой мне приходилось притворяться денно и нощно… Мне нужно выбраться отсюда. Меня ждет Робби. О, мой мальчик, если бы ты знал каких дров наломала твоя глупая мать… Как же мне стыдно перед тобой, дорогой мой. Как мне стыдно перед твоим отцом… Романтический красавец-поклонник, вскруживший голову своими красивыми фразами и многозначительными взглядами, оказался банальным вором и профессиональным мошенником. И я, сама того не ведая, влезла в какую-то его аферу. Они с приятелем могли просто меня прикончить. Но, видимо, еще не настолько опустились, чтобы дойти до убийства. Только поэтому я еще жива. Поэтому я здесь. Свидетель, которому нужно заткнуть рот… Изменять память — это, видимо, слишком трудная магия для таких, как они. Умей они наводить чары такого уровня, им бы не пришлось промышлять сомнительными делишками… Да, убить нельзя, изменить память нельзя. Что еще им оставалось? Шарахнуть империусом и прихватить с собой. А что потом? Когда все это дело завершится? О, помогите мне небеса… Сколько еще времени у меня есть в запасе, чтобы выбраться отсюда… Выход они зачаровали, палочки нет. Хижина на отшибе, здесь никто не ходит, не у кого просить о помощи. Ясно, что просто так я отсюда не выберусь. Но я должна, просто обязана что-нибудь придумать. Мне нужно к сыну. О, Робби, мой золотоволосый любимый мальчик… Как же я скучаю, солнышко. Боже, помоги мне. Прошу, защити моего сына. Помоги ему… Помоги мне…

— Флоренс! Подойди сюда!

Раздался голос из комнаты, которая была отделена от кухни лишь распашной дверью с мутными зеленоватыми стеклами. Красивая молодая женщина, невысокая, веснушчатая, с копной кудрявых ярко-рыжих волос, до того момента стоявшая у массивной раковины, чуть вздрогнула, сделала еще один глубокий вдох и, придав своему лицу выражение тусклой овечьей покорности, поспешила к двери и взялась за медную ручку.

— Хочу дать тебе одно важное поручение, — произнес высокий красавец, взглянув на нее своими обворожительными серыми глазами и улыбнувшись уголками губ.

Лицо его тут же приобрело выражение снисходительной жалости, будто он разговаривал с трехлеткой. Флоренс постаралась в мельчайших подробностях вспомнить квадратное лицо тетки Агаты в субботние вечера, когда она, по обыкновению, отчитывала ее за проступки, совершенные за неделю, и назначала наказания…

— Нам нужно отлучиться по делам, Флоренс, — заговорил Сирил. — Пока нас не будет дома, ты разберешь вот эти коробки, аккуратно отмоешь и вычистишь все предметы, которые в них находятся. Так, чтобы ничего не повредить. Потом ты все, как следует, упакуешь, согласно вот этому списку. Постарайся, дорогая, выполнить все максимально аккуратно и точно. На каждом свертке напишешь адрес. Вот бумага и чернила. В кладовке есть подходящие для этого коробки. А здесь в углу стопка старых газет — можешь их использовать. Мы вернемся к ужину, надеюсь, он будет вкусным, как обычно.

— Да, Сирил, хорошо, — бесцветным голосом произнесла Флоренс. — Я сделаю все, как вы велели. Я постараюсь.

— Отлично, — снова снисходительно ухмыльнулся Сирил. — Будь умницей. Пока можешь идти.

Она кивнула и поплелась на кухню, тихо закрыла створки двери и опустилась на стоявший рядом узкий диван, который в последнее время служил ей постелью. Что ж, у меня будет время немного отдохнуть от их тягостного присутствия. Сирил еще ничего, держится вполне пристойно, без глупостей, а вот его дружок… У него явно индийское происхождение, судя по имени и внешности. Мохан Бакши… Постоянно чувствую его сальные взгляды. Постоянно следит за мной своими черными, как уголь, и холодными, как лед, глазищами. Аж мороз по коже…

Через четверть часа послышался громкий хлопок трансгрессии. Флоренс с облегчением перевела дух и распахнула створки кухонной двери. На большом столе, стоявшем посередине комнаты, стояли три небольшие картонные коробки, очень пыльные, со следами влаги и плесени. Она достала из передника кухонные перчатки и, надев их, принялась за дело.

В первой коробке были два серебряных кубка изумительной красоты. Флоренс не зря вот уже 12 лет была замужем за антикваром — она сразу поняла, что держит в руках настоящее сокровище. Кубки были старинные, а от мастерства неведомого мастера, который их изготовил, просто захватывало дух. Ножка первого была сделана в форме большой собаки, которая будто прижималась спиной к красивому резному сосуду. Второй такой же резной сосуд обнимал двумя руками длинноволосый мальчик в старинной одежде. На каждом из кубков красовался двойной цветок — геральдический символ династии Тюдоров…

Поставив кубки на стол, Флоренс сходила в кладовку за новыми коробками, потом тщательно вымыла и вытерла драгоценные артефакты, взяла старый выпуск «Ежедневного пророка», чтобы смять в пружинистый ком…

Она вдруг замерла на месте, пораженная какой-то идеей. Пробежала глазами список адресов и, найдя среди получателей фамилию своего мужа, радостно засмеялась. Как раз именно эти серебряные кубки предназначались для отправки в лавку мистера Свифта. И это был ее шанс… Дать о себе знать. Нет. Надо все продумать, как следует. Сирил не дурак и, возможно, захочет еще раз перепроверить все посылки — удостовериться, что она ничего не перепутала и не положила ничего лишнего. Но не воспользоваться этой возможностью было бы глупо…

Она тщательно разгладила газетную страницу и принялась за дело.

Вернувшись, Нордхилл и Бакши остались весьма довольны работой, которую проделала Флоренс. Сирил действительно тщательно осмотрел содержимое каждого свертка, после чего все их запечатал и потребовал ужин, который тоже был безупречен.

Утром пять посылок были отправлены адресатам. А в одной из них — крохотная искра ее отчаянной надежды на освобождение… Только бы он догадался. Только бы понял...