Что с вашей палочкой, мистер Уизли? (джен)

— Не-а! — коротко сказал пышный, уютный мужчина с густыми усами, только выйдя из камина в кабинете директора и увидев деланно скучающего Тома Риддла. — Я пошел.

— Стоять, — ласково сказал Дамблдор, уже успевший заблокировать камин. — Ты уже понял, что это, Гораций?

Мужчина громко фыркнул в усы.

— Не представляю, при чем здесь я! Мальчик прочитал все в библиотеке, я его этому не учил!

— Это правда, — пожал плечами Риддл.

— Я так и предполагал, — кивнул Дамблдор, — потому и изъял эти книги уже давно. Вопрос в другом. У тебя есть степень по Темным Искусствам, и ты был его деканом. Том с тобой советовался? Этот хоркрукс был создан летом, после того, как он сдал СОВ, и не знает, что было после.

Гарри стоял в углу кабинета под мантией-невидимкой; Рон дышал ему в макушку, Гермиона оттаптывала ему пальцы. Сначала Дамблдор хотел выставить их всех, потому что «там будет про черную магию и жертвоприношения». Но Рон напомнил, что Риддл все расскажет, если Рон его попросит, и директор махнул на них рукой, сказав спрятаться под мантией в углу и не дрыгаться. Но если им будут сниться кошмары — он предупреждал.

— Нет. Я ничего не знаю, разблокируй камин сейчас же, пока! — решительно сказал бывший профессор.

— Гораций. Он был один?

— Что?

— Хоркрукс был один?

— Он не делился со мной подобными сомнительными достижениями.

— Гораций.

В другом мире, если бы Дамблдор просто спросил, а не потребовал полное воспоминание о том вечере, чтобы показать его Гарри, он получил бы ответ намного раньше. Но в этот раз Горацию Слагхорну не приходилось стыдиться и пытаться скрыть то, что Волдеморт когда-то был его самым любимым студентом. И потом, тень того самого студента была с ним в одной комнате, Том Риддл и так мог рассказать все о том, как Слагхорн пророчил ему кресло Министра.

— Семь. Мистера Риддла особо интересовало, что будет, если разделить душу на семь частей, — старательно не глядя на бывшего ученика, сказал Слагхорн.

Дамблдор посмотрел на Риддла и покачал головой.

— Хотел бы я сказать «отлично», но это кошмар.

Риддл явно оскорбился, но когда его бывший декан уже почти шагнул в разблокированный камин, не сдержался и спросил:

— Как вы думаете, у меня получилось?

Слагхорн поежился и негромко ответил:

— Молюсь всем богам, чтобы это было не так.

* * *

Рон приказал Риддлу честно отвечать на все вопросы профессора Дамблдора следующие два часа, и тот уныло поведал, что по возможности хотел бы заключить части своей души во что-нибудь значимое.

— Типа диадемы, в краже которой тебя обвиняет Серая Дама? — предположила Гермиона, и Дамблдор медленно ей поаплодировал.

— Мисс Грейнджер, ваша память не перестает меня удивлять. Вы знаете, кто такая Серая Дама?

Гарри покачал головой, Рон тоже.

— И я хотел бы это знать — эта дамочка меня треснула! — пожаловался Риддл.

— Эта дамочка — Хелена Рейвенкло, — хмыкнул Дамблдор. — Что ж, один есть.

Когда директор обозначил несколько мест, где Волдеморт мог бы попытаться спрятать части своей души, он отложил перо и наколдовал чаю тем присутствующим, кто мог пить. Или призвал, просто со спецэффектами? Вроде Риддл и Рон говорили о каком-то исключении, из-за которого нельзя наколдовать еду.

— И зачем тебе вообще хоркруксы, — печально вздохнул Дамблдор. — Это же такое болото, ты бы только видел, насколько плохо ты кончил, Том.

Два часа еще не истекли, и Риддл кисло ответил:

— Семейное наследие. Кроме меня от великого чистокровного дома остался только грязный, безграмотный алкаш.

— Ой ли, — фыркнул в усы Дамблдор. — Если бы ты действительно болел за свое наследие, то женился бы сразу после школы на первой попавшейся чистокровной и сделал бы с ней с полдюжины детей — как Артур Уизли. — Рон, услышав такой сомнительный комплимент своему отцу, подавился чаем, и Гарри пришлось хлопать его по спине. — Ох уж мне эти современные идеологи волшебного расизма… Заводят по одному ребенку, лишь бы наследство дробить не пришлось, а потом воют, что у них культура гибнет. И ведь никто честно не признается, что на самом деле каждого первого из них волнуют только деньги и влияние… Смех, да и только.

— Вы не поверите, — мрачно сказал Риддл. — Сначала примерно такой план на будущее у меня и был. Но я узнал, что был зачат под приворотным.

— Ох, — ироничное выражение исчезло с лица Дамблдора, сменившись вежливо-заинтересованным. — И насколько все плохо?

— Максимально, — дернул бровью Риддл. — А раз я не могу продолжить род, мне придется жить вечно.

Сначала Гарри подумал, что Риддлу, помимо прочих побочных эффектов, о которых он уже рассказывал, прилетело проклятие импотенции, но потом он вспомнил про его летнее нытье насчет отсутствия возможности выпить и заняться самоудовлетворением…

— Что, серьезно, ты планировал выводок маленьких темных магов? — ехидно сказал Гарри. — У тебя бы ничего не получилось, ты бы их всех угробил.

— О, это проблема многих мужчин, — хмыкнул Дамблдор. — Представь, что Сириус Блэк не побежал убивать Питера Петтигрю, а получил над тобой опеку, как хотел бы твой отец. Ты бы и до трех лет не дожил. — Дамблдор задумчиво протер свои очки-половинки. — Если честно, мне кажется, что Сириус и сам до сих пор жив только потому, что был в тюрьме все это время. А с «жить вечно», Том, у тебя уже неувязочка, — справедливо заметил Дамблдор. — Тебя заочно в пяти странах к смерти приговорили. Сколько говорил, что наши любители чистокровной идеологии — идиоты, но ты, Том, в этой теплой компании просто король. Кровавый террор и анархию ему подавай… С твоей внешностью только пожилых богатых женщин соблазнять, но нет…

— Ну, профессор, вы толкаете меня на криминал! — развеселился Риддл. — Для начала, мне нужно, чтобы дама написала завещание в мою пользу, а это Империус с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. А затем мне пришлось бы организовать какой-нибудь трагичный несчастный случай: я не готов ждать сто лет, пока дама сыграет в ящик. Как там здоровье у мадам Мрачбэнкс? Ей, должно быть, уже под триста…

— Ну да… — Дамблдор задумался, словно пытался что-то вспомнить. — Знаешь, ты подал мне очень интересную идею, надо проверить. Шурш в башню, дети, и то, что происходило в этом кабинете, ни с кем не обсуждаем!

* * *

— Знаешь, ты долбанутый, — сказала Джинни, неожиданно подсев к ним в гостиной.

Гарри строчил дополнительную домашку по Прорицаниям, потому что практику по гаданию на чайной гуще Трелони ему зачесть не могла, Гермиона читала толстенный (и совершенно бредовый) талмуд, который ей задали на Изучении Магглов, а Рон наслаждался жизнью рабовладельца: Риддл с тихими, до смешного старомодными матами правил стилистику и орфографию в его последнем сочинении по Зельям.

— Ну я Темный Лорд, как бы, — почти добродушно хмыкнул Риддл, оторвавшись от проверки сочинения.

— И вся твоя семейка долбанутая, — продолжила Джинни.

— А, ты тоже это видела, — негромко сказал Рон.

Риддл нахохлился, что выглядело бы забавно, если бы не сама тема разговора.

— Знаешь, ты мог взять их под Империус и поиметь с них золотишка, — сказала Джинни.

— Второй раз его при мне упоминают — что за Империус? — раздраженно сказал Гарри, отрываясь от пересказа жизнеописания Нострадамуса.

— Тотальное подчинение, — бросил Риддл прежде чем повернуться к Джинни и небрежно пожать плечами. — Я вспылил. Я вообще вспыльчивый, гневливый мерзавец.

— Ага, — кивнула Джинни. — Знаешь, когда меня плющило от твоих воспоминаний, я кое-что поняла. Ты вспылил не на свою родню, ты вспылил на себя. За то, что посмел надеяться, что все может закончиться хорошо. Что, возможно, твое детство в приюте — это чудовищная ошибка, и что на самом деле ты был кому-то нужен.

Лицо Риддла вдруг исказила такая лютая ненависть, что Гарри начал опасаться за здоровье Джинни, несмотря на все рабские клятвы и отсутствие у Риддла палочки. Та, однако, спокойно, безмятежно ухмылялась.

— Еще раз попробуешь со мной это фрейдистское дерьмо, и я… — прошипел Риддл.

— Что? — заинтересованно сказала Джинни.

Риддл раздраженно подвигал челюстью — он знал, что навредить ей не сможет, — и в итоге мерзко усмехнулся.

— Больше никогда не буду писать за тебя любовные стишки.

— О, Мерлин, — Джинни спрятала лицо в ладонях.

Гарри поставил кляксу в своей домашке и неверяще воззрился на Риддла.

— Так тот безумный лимерик про глаза цвета выпотрошенных жаб — это твоих рук дело?

— Моя милая подружка хотела заколдовать тебе открытку на Рождество, но струсила. Так ты все-таки ее получил?

— Стой-стой-стой, — замахал руками Рон. — Что за лимерик? Я обязан это услышать, рассказывай с самого начала.

— Ты мне больше не брат, — похоронно сказала Джинни.

* * *

— Знаете, я видел в библиотеке зелье на три ингредиента для создания подходящего гомункула, — заметил Риддл, перерисовывая рунную схему для скрепления с телом с мятого листочка на каменный пол пыльного, заброшенного класса. — Так было бы намного проще.

Где именно Дамблдор достал свежего, но абсолютно безнадежного коматозника подходящего роста, возраста и телосложения, Гарри знать не очень хотел. Всучив Риддлу схему, кисточку и тушь, директор встал у стены, оставив всю подготовительную работу на того, «кому было больше всего надо». Гарри и Рон пили чай из термоса Гермионы, сидя за косой партой, и наблюдали за действом. Саму Гермиону в то воскресное утро никто почему-то не смог добудиться: она спала мертвецким сном, и термос Риддл незатейливо тиснул прямо с ее тумбочки.

— Том, ты головой подумай, — посмотрел на Риддла поверх очков Дамблдор. — Во-первых, там расчлененка.

— Ах, да…

— А во-вторых, результат тебе не понравится. Темномагические гомункулы красивыми не бывают, а ты в этом возрасте был таким тщеславным… Гарри, дорогой, вспомни, как выглядел лорд Волдеморт под тюрбаном?

Гарри вспомнил, и Риддл скривился.

— Какой ужас. Ладно, ваш вариант адекватнее. — Риддл нарисовал еще одну закорючку и поинтересовался: — Раз это новое тело, проклятий на нем не будет?

Дамблдор фыркнул в усы.

— Не сработает, оно под тебя перестроится.

— Ну хотя бы дементоры и действовать на меня не будут, и охотиться перестанут, — проворчал Риддл. — А аллергия на кошек?

Гарри видел краем глаза, как Рон душил смех в кулаке. Стало понятно, почему Риддл перегладил всех котов Хогвартса…

— Полагаю, тебе придется проверить это опытным путем, — весело сказал Дамблдор.

— И я смогу посещать уроки шестого курса?

— Если мистер Уизли тебе разрешит…

— Я попрошу Перси придумать формулировку, — пожал плечами Рон.

Оно и к лучшему, Риддл и сам сходил с ума от скуки, и окружающих с ума сводил.

— …и если ты достанешь себе палочку, — закончил Дамблдор. — Опять же, если мистер Уизли разрешит тебе ею пользоваться — в разумных пределах.

— Э… а сколько стоит палочка? У меня есть сикль и двадцать кнатов до конца года, — напрягся Рон.

— Семь галлеонов, — просветил его Гарри, и на лице Рона отчетливо высветился ответ «вот уж нет». — Когда у тебя в прошлом году палочка сломалась, ты ее скотчем перемотал и собирался так и ходить, пока МакГонагалл это не увидела.

— И почему я не мог оказаться в рабстве у кого-нибудь побогаче, — раздосадовано проворчал Риддл. — Слушай, Поттер…

— Не, я не буду тебе занимать, ты мне не нравишься.

Дамблдор наблюдал за их перепалкой, тихо мурлыкая что-то веселое себе под нос. Гарри подозревал, что директор уже давно так не развлекался.

* * *

Не только Дамблдор давно так не развлекался, решил Гарри, в аномально радужном настроении раскладывая инструменты на столе в кабинете Зельеварения.

Тело Риддл наконец получил (итог был помесью того, как выглядел он сам, и как выглядел коматозник), и мог больше не шугаться дементоров, но вместе с этим пришли и проблемы. Риддл все еще мог спать в кофейнике, но теперь ему приходилось думать о гигиене. Еде. Одежде, в конце концов.

С последним ситуация решилась просто, и Гарри думал, что еще долго будет хихикать над этим воспоминанием долгими зимними вечерами. Дамблдор, сказав, что они все равно примерно одного роста, и что Риддлу не впервой ходить в подержанном, ссудил ему пару костюмов, которые на нем самом «плохо сели». Костюмы были по большей части адекватные, за исключением сверкающей тройки в стиле диско. Риддл скрипнул зубами, но костюмы забрал, ведь Рон сказал «денег нет, но ты держись», и полвечера сидел в углу гостиной Гриффиндора с лицом человека, который готов убивать, срезая с жилета пайетки.

Стоило Риддлу закончить с пайетками, как к нему на колени запрыгнул Криволап.

— О, нет, — тоненько сказал Риддл.

— Что за внезапное «о, нет»? — оскорбилась Гермиона, которая проснулась только ближе к трем и теперь судорожно строчила сочинения — домашки у нее было намного больше, чем у Гарри и Рона. — Тебе же нравилось играть с Лапиком!

Криволап покрутился на костлявых коленках Риддла, улегся и начал урчать.

— Твою мать, — захихикал сквозь слезы Риддл и начал чесать кота за ухом. — Он хочет убить меня.

— Что ты несешь? — раздраженно сказала Гермиона.

— У него аллергия, — объяснил Гарри, ухмыльнувшись.

— Ой. Лапик, Лапик, слезь, иди сюда!

Криволап проигнорировал призыв. Он встал, потоптался еще немного и лег Риддлу на грудь, слегка зацепившись когтями за плечо.

— Кажется, Лапик реально пытается убить его. Добротой, — хмыкнул Рон.

— Апчхи!

Риддл рыдал, ржал, чихал, но продолжал гладить Криволапа.

Гарри нашел в толпе гриффиндорцев Колина и сказал ему, что заплатит за фотографии «успешное покушение котофея на Темного Лорда». Без проблем, Гарри, сказал Колин. Он бы и бесплатно бы все сделал, но Гарри не хотел быть должным парню, который в прошлом году преследовал его, словно папарацци.

На следующее утро Риддл обшарил всю башню, пытаясь с кого-нибудь стрясти гель для волос, которым регулярно пользовался в сороковые, потому что после душа у него на голове началось черт знает что, прекрасно знакомое Гарри по отражению в зеркале. Нашел он гордое ничего, а к девицам в спальни в надежде на помощь пробраться уже не мог, страшно разозлился, проклял всю свою жизнь, и теперь мрачно сопел позади Гарри, потому что палочку пока так и не достал и на занятия с шестикурсниками ходить не мог.

Радужный вид Гарри в кабинете Зельеварения стал последней каплей для Драко Малфоя, который и задирать Гарри и его друзей в этом году не мог, потому что отец ему запретил к ним лезть, а так хотелось, и матч проиграл, хотя метлы у Слизерина были лучше и быстрее.

— Так и будешь отсиживаться в замке, а? — шепнул Малфой, пока Снейп медитировал над котлом Гойла, явно пытаясь придумать хоть какой-нибудь повод не поставить ему за урок неуд. — Думал, ты попытаешься его найти и отомстить после того, что он сделал. Если бы я был на твоем месте…

Этот говнюк хочет, чтобы Гарри потащился искать Сириуса Блэка — по его мнению, на верную смерть? Как это типично. Но Гарри уже знал лучше. И к тому же… Он чуть усмехнулся и шепнул в ответ:

— Ты про крестного? Так Сириуса Блэка закрыли за то, что он убил предателя с особой жестокостью и двенадцать человек выкосил случайно в процессе. Но он недавно вспомнил, какой год на дворе, и сбежал, чтобы обо мне позаботиться. Мило с его стороны, но никто не хочет, чтобы он меня выкрал, он же сумасшедший. Как думаешь, что он попытается сделать с теми, кто, по его мнению, плохо со мной обращается?

Малфой комично выпучился на Гарри: он не ждал такого поворота.

Сидевший рядом с Гарри Невилл прекрасно все слышал и мрачно, необычно веско для себя прокомментировал вполголоса:

— Да все Блэки ёбнутые.

— О, да! — с чувством согласился Риддл, читавший подборку научной периодики за семьдесят девятый год на задней парте.

— Вы абсолютно правы, Лонгботтом, десять баллов Гриффиндору, — задумчиво сказал Снейп, все еще стоявший над кошмарным варевом Гойла. Когда класс затих больше положенного (студенты даже помешивать зелья прекратили), до Снейпа дошло, что именно он сказал, и он исправился: — И минус двадцать за мат.

Малфой выглядел страшно оскорбленным, Гарри думал, что дело в (ненадолго) добавленных Гриффиндору баллах, но к Малфою повернулся Блейз Забини и громким шепотом поинтересовался, сделав день Гарри еще лучше:

— Слушай, Драко, а матушка твоя разве не Блэк?

* * *

— Что ты делаешь? — скучающе сказал Рон, глядя, как Риддл расхаживает перед гобеленом с троллями в пачках.

— Это самый полезный секрет Хогвартса, — наставительно сказал Риддл. — Я бы его придержал, но мне нужна палочка, как минимум.

Стоило ему пройти мимо гобелена в третий раз, в стене напротив появилась дверь.

— Нам точно стоит туда заходить? — скептически сказала Гермиона.

— Это комната потерянных вещей, — сказал Риддл. — Идем.

Гарри с подозрением последовал за Риддлом. За дверью оказалась не захламленная кладовка, как он ожидал, а леса, горы, лабиринты хлама.

— Вау! — выдохнул Рон. — Это сколько всего можно продать!

— И сколько проклятых вещей здесь, должно быть, спрятали, — с отчетливым подозрением сказала Гермиона.

— Как ты собрался искать здесь палочку? — поинтересовался Гарри.

Риддл ухмыльнулся.

— И только поэтому я не пошел сюда один. Мне нужна палочка для пары заклятий.

Гарри, устало вздохнув, протянул ему свою палочку, и Риддл несколькими движениями расчистил площадку.

— Итак… Во-первых, Акцио, одежда. Если тут будет что-то приличное, костюмчики директора я сожгу… Акцио, волшебные палочки!

Поднялся грохот, некоторые горы и стены из вещей рушились, и площадка начала заполняться. В одну горку сыпалась разнообразная одежда от мантий до каких-то изъеденных молью чулок, а во вторую собирались волшебные палочки. Были сломанные, были покрытые какой-то слизью, но были и приличные.

— А книги ты призвать не хочешь? — намекнула Гермиона.

— Здесь только краденые учебники, уголовщина и эротика. Поверь мне, я уже пробовал, — обломал ее Риддл.

— М, но как насчет драгоценностей? — задумчиво сказал Рон.

— Прокляты, — пожал плечами Риддл. — Для того, чтобы их вынести, нужен мешок из кожи дракона, а у нас денег нет. — Он присел перед горой палочек. — Надеюсь, здесь есть хотя бы одно серебряное копье…

Гарри забрал у него свою палочку и глянул на Рона.

— Драгоценности мы, может, и не унесем, но, может, ты хочешь поискать метлу?

— Умно, приятель, очень умно, — одобрил Рон. — Пошли.

— Мальчишки, — закатила глаза Гермиона, не терявшая надежды найти какой-нибудь интересный талмуд.

Увы, метлы им попадались такие, что школьные учебные метлы рядом с ними казались новенькими. Когда они вернулись к куче шмотья, которую призвал Риддл, тот как раз закончил выбирать палочку.

— Итак? — поинтересовался Рон.

— Покатит, — ответил Риддл. — Терновник по сути не так сильно отличается от осины, так что…

Риддл позерски покрутил палочку в пальцах прежде чем направить ее на кучу одежды и начать скороговоркой бормотать заклятия. Гермиона внимательно наблюдала за процессом, явно собираясь позже отыскать использованные Риддлом чары в библиотеке.

Проклятые вещи тут же подверглись сожжению: частично вступила в действие клятва «не подвергать опасности держателя контракта». Испорченные и поеденные молью вещи сжигались уже потому, что Риддл так захотел. Пару мантий нужного размера для себя он нашел, еще одну тиснул Рон, у которого из-за скачка роста в очередной раз из-под мантии начали выглядывать джинсы. А все остальное уже помогала сортировать Гермиона, которая уж точно секла в моде больше двух мальчиков-подростков в одежде с чужого плеча.

— Сожги его.

— В смысле «сожги»?! Кружевное жабо, в отличном состоянии…

— Если ты выйдешь в этом на улицу в моем районе, тебя побьют.

— В моем тоже.

— Я живу в деревне, у нас — тем более побьют.

— Варвары…

Когда они разобрались, Гермиона сгребла все рабочие палочки в сумку «ну так на всякий случай», и они уже собирались уходить, Риддл замер.

— Минуточку. — Он хмуро огляделся и сказал: — Выходи.

— Зачем ты шипишь? — спросила Гермиона.

А, парселтанг, понял Гарри.

— Здесь есть что-то… — негромко проговорил Риддл, словно принюхиваясь к чему-то. — Там.

Они какое-то время петляли по лабиринту, прежде чем вырулили к бюсту в парике с криво сидевшей на нем диадемой.

— Да чтоб тебя, — расстроенно простонал Риддл.

— Ты спрятал кусок своей души на Хогвартской свалке, — покачал головой Гарри. — И почему я не удивлен.

— Будем справедливы, это охеренно большая свалка, — пожал плечами Рон. — Надо забрать эту штуку отсюда. Кстати, а почему мы не пробовали призвать деньги?

— Нельзя призвать деньги, — хором сказали Гермиона и Риддл.

— А как насчет кошельков? Или шнурков для них, — продолжил Рон.

— …знаешь, Уизли, иногда твоя способность к импровизации меня пугает. Акцио, кошельки!