Руны (гет)

Эннесиэль стояла на открытой террасе, наслаждаясь свежим воздухом после напряжённой беседы. Она облокотилась на гранитное ограждение и смотрела на длинный извилистый путь, ведущий в королевский сад. Тёплый свет фонарей, словно светлячки, освещал тропинку, вьющуюся между стволами деревьев.

Все гости уже разошлись по домам и спальным помещениям дворца, и на двор опустилась тишина. Только изредка можно было заметить фигуры, гуляющие по прохладному лесу.

Перед глазами Эннесиэль проносились воспоминания её детства: прятки среди деревьев, игры в лесную охоту с детскими луками, смех матери. Отец обещал присоедениться позже, а пока он, под предлогом осмотра дворца с Трандуилом, удалился от нее. Вероятнее всего, они вели оживлённую беседу или даже переговоры о Великом Маре.

Внезапно тишину нарушил шорох, и Эннесиэль вздрогнула. Из её рук вырвался чёрный дым.

Нервы были на пределе, пора сделать перерыв.

Она поспешила успокоить себя и определить причину шума. Оказалось, что это была открывающаяся дверь. В зале стояли отец и светловолосый статный гость, они о чём-то разговаривали. Эннесиэль вполне бы могла подслушать их разговор, манипулируя плотностью воздуха, но она была слишком опустошена после допроса.

Трандуил отвлёкся на сына, который, читая по губам, пожелал отцу доброй ночи. В этот момент она заметила, что Аэгнор кивнул ей и улыбнулся, словно отправляя дочь в последний бой.

— Что? Нет. Нет! — помотала головой Эннесиэль, пытаясь произнести слова губами как можно чётче, чтобы отец понял. Но тот уже отвернулся.

Понимание того, что до этого речь шла о ней, и Лесной Владыка спрашивал мнение о личной аудиенции с ней, пронзило её, словно холодная стрела. Это было неожиданно и не совсем уместно.

Трандуил попрощался с Аэгнором и направился к террасе, а последний ушёл дальше по залу.

Какое совпадение... Какая подстава...

Она поспешила отвернуться лицом к саду.

Изящная, длинная тень неуверенно приближалась к ней, и свет, который до этого падал из зала на террасу, замкнулся на Эннесиэль, когда двери закрылись.

Теперь она не знала, где он. Но она чувствовала его присутствие и пыталась предугадать, с какой стороны он подойдёт.

Мог ли он что-то сделать с ней сейчас? Возможно. Но станет ли он? Едва ли.

Он был хорошо знаком с её родителями и знал её с детства, однако лично они встречались лишь однажды. Кроме того, отец не позволил бы им поговорить, не будь он уверен в его намерениях.

Трандуил остановился рядом с эльфийкой под кроной большого дерева, которое росло слева за террасой. Жёлтые круглые фонарики гирляндой висели на ветвях, освещая летнюю веранду с круглыми столами и изящными стульями. Он сложил руки за спиной и выпрямился.

— Вам тоже не спится? — спросила она, решив, что лучшая защита — это нападение.

— Да. Насыщенный день.

Несколько минут они стояли в тишине, слушая звуки ночного леса. Возможно, он просто набирался смелости заговорить или подбирал слова? Интересно, свойственно ли ему это?

— Так слухи правдивы, — начал ровно он. — Исил Королева действительно ходит по земле.

Неудивительно, что он её не узнал, ведь слухов было так много. Одни описывали её с тёмными волосами, другие — с сияющими белыми. Светлыми, чёрными или даже красными глазами. А писания о прошлом Святом Маре вообще лучше не вспоминать — одна бесовщина.

— Да, — произнесла она с легкой усталостью. — Вы представляли меня иначе?

— М-м-м, Вы выше, чем я думал, — произнес он, задумавшись, с легкой иронией, но это не улучшило её настроения. — Как мне следует называть Вас?

Эннесиэль наполнила теплота воспоминания от желания отца скрыть её новую личность и стать союзником в её новой цели, представив её королю под эльфийским именем.

— Как Вам будет удобно.

Трандуил заметил её поникшие плечи.

— Предательство самого близкого человека может стать началом самоуничтожения. Не позволяйте этой тьме захватить и разрушить Ваше сердце. Увидеть и признать предательство близкого — это не так-то просто, это признак сильных лидеров.

Она невольно вспомнила строчку из книги мемуаров какого-то генерала: «Только сломленные становятся великими лидерами».

— Я не сомневаюсь в своих решениях, — произнесла она с нотой обиды в голосе.

— О чём же Вы тогда думаете, Эннесиэль? — По какой-то причине её мысли были ему не подвластны, и это, видимо, его немного раздражало. Его пальцы барабанили в замке за спиной. — Вы застали меня врасплох в той комнате. Признаюсь, я не ожидал. Я восхищён!

Мысль о том, что ей удалось обмануть самого Трандуила, вызвала у неё лёгкую улыбку. Она вспомнила его испуганное выражение лица, но в следующее мгновение её взгляд потемнел, словно штормовое море, и она вновь погрузилась в мрачные мысли.

— Само моё присутствие здесь — предзнаменование грядущих бедствий. Я вижу их, Трандуиль, — тени, которые шепчутся, пульсируют и снова поднимаются. Милон был верным слугой короля и моим близким другом. Он заменял мне отца, когда тот отсутствовал, утешал и заботился обо мне, как только мог. Но что-то произошло с ним в пещерах Горелых гор. Он должен был уничтожить гнездо гигантских пауков, но не смог с этим справиться. Теперь их замечают там, где их быть не должно. Зло разрослось и проникло в его сердце, крепко обвило своими корнями. Оно нашептало ему избавиться от меня, и он так и не вернулся из того похода.

— Что Вы имеете в виду? — спросил Трандуил.

— Давайте обращаться друг к другу на «ты», — предложила королева, окончательно смутившись от его чрезмерной вежливости, которая появилась после его знакомства с её новым "я". — Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю, но боишься это признать. Все это чувствуют. На Гринвуд упала тень. Великое зло неоднократно возвращалось. Если даже такие великие существа, как Милон, поддаются его влиянию, что будет с остальными?

Трандуил глубоко задумался, и её слова, словно камень, брошенный в спокойное озеро, вызвали на его поверхности круги волнения.

— Ты не должна всё брать на себя, — произнес Лесной король, а затем, слегка смутившись, добавил: — Мар преданы тебе. Аэгнор тоже.

Он умолк. Однако любопытство не позволяло ему долго хранить молчание.

— Твой отец рассказал мне, что ты пришла сюда, чтобы защитить и предупредить народ о планах гномов, остановить их и не допустить пробуждения дракона. Но это не твои земли. Всё больше эльфов уплывает в Валинор. Особенно мар, которые всегда были изгоями для остального мира. И особенно их король, — он прищурился. — Мне с трудом верится, что предыдущий Великий мар не появлялся уже несколько тысячелетий. И вот что я думаю: он скрывался. Много поколений.

Подобное притягивает подобное.

Вспомнила Эннесиль закон из уцелевшей древней книги о философии мар. Одно из его положений гласило, что эфир всегда существует там, где есть остальные четыре элемента, или наоборот. Получалось, что после смерти предыдущего Святого Мара, в скором времени обязательно должен был появиться другой.

— Мне любопытно, что же всё-таки изменилось? Какова истинная причина твоего присутствия здесь? — продолжил Трандуил, не ослабляя своей настойчивости.

— Интересно, что же кроется за этим вопросом... — задумчиво произнесла Мар, едва скрывая легкое разочарование в голосе.

Неужели он тоже подозревал, что её сила таит в себе природу зла, которую он не в силах постичь? И сейчас он пытается убедиться, что его королевство в безопасности?

Трандуил опешил от своего хладнокровного натиска перед эльфийкой. Но была ли она так проста, как ему казалось внешне? Насильно или нет, он смягчился, но не отступил.

— Я просто хочу узнать правду, — сказал он более мягко.

— Да, я знаю, тебе просто хочется узнать ответ. Как и всем остальным, кто встречает тёмного эльфа, — спокойно ответила она, не теряя бдительности в глазах.

Устало выдохнула.

— Я не стану утверждать, что нахожусь здесь лишь потому, что необходима другим. Хотя это действительно так, — уточнила она с лёгкой усмешкой. — И даже более, чем когда-либо! Не буду говорить, что я здесь ради справедливости, любви к миру или к своему королевству, хотя я действительно их люблю. И... если я не буду вовремя останавливать народ, если не стану стеной против сил зла, они так и будут постоянно испытывать искушение приобщиться к тьме и вновь развязать войну. Даже если ради этого мне придётся внушать им страх, — приподняла она брови, вспоминая страшные истории о себе.

Лицо Трандуила постепенно расслаблялось, а она нахмурилась, сурово взглянув на на него.

— Я не стану говорить, что являюсь шпионом Саурона и служу силам зла, ведь ты, наверное, понимаешь, что это полное безумие. А дело в том... — повернулась она к нему. — Что я здесь ради себя самой. Признаюсь, сначала я думала просто сбежать, как и остальные наследники, представляя, какое проклятие будет преследовать меня с этой силой. Долго сопротивлялась, скрывала её... Но мар чувствовали меня, как мотыльки чувствуют свет. Сами того не понимая, они притягивались ко мне. Тогда я нашла их в Прирунье и предложила уйти в Валинор, ведь я не могла дать им того, что они хотели — справедливости. Но они отказались. Я решила помочь отстроить их дом заново. Мы сделали это вместе, кирпичик за кирпичиком. И тогда я поняла — Я. Есть. Эфир. И не только для мар. Весь мир — это часть первозданной материи — свет и тьма в каждом из нас. Я склеиваю вас заново, когда ваши миры рушатся на куски. В этом я нашла смысл жизни. И нахожу до сих пор. Я не... — она усмехнулась, — Счастлива ли здесь? Нет, не всегда. И уж точно не сейчас.

Эннесиэль отвернулась, стиснув между зубами горькую душевную боль.

— Но смысл для меня важнее, чем счастье, — тихо добавила она.

Её искренность произвела нужный эффект.

Лицо Трандуила смягчилось. Он отстранился, его брови распрямились, и он обратил свой взор на лес. Кажется, он услышал то, что хотел услышать. Но его мысли ускользнули, словно стая оленей, напуганных мнимой опасностью, и он не мог сразу подобрать слова, чтобы продолжить разговор.

Прохладный ветер коснулся лица принцессы, пробравшись по шее, вызывая у неё колючие мурашки. Сняв с себя бордовый бархатный плащ, король заботливо накинул его на обнажённые плечи Эннесиэль.

— Ты не одна. И никогда не будешь! — произнес он.

Эннесиэль с удивлением взглянула на Трандуила, пытаясь прочитать в его лице истинные намерения.

Придерживая одной рукой плащ на плечах, она случайно коснулась его теплой руки. Он пристально посмотрел ей в глаза и замер, словно хотел что-то сказать, но неловкость ситуации смутила его, и он отступил.

— Благодарю, — сказала Эннесиэль, и пытаясь скрыть румянец, уткнулась лицом в воротник плаща. Он был наполнен ароматом чистоты и свежести краснолиственного леса.

Трандуил, сжав кулаки, спрятал руки за спину. Тишина нависла над ними. Наконец, он произнес:

— Прогулки помогают расслабиться. А королевский сад в это время суток кажется совсем другим. Не составишь мне компанию?

— Конечно, — неожиданно для себя быстро ответила королева. В душе ее тлело любопытство. Она подозревала, что это не конец разговора.

Она последовала за ним по каменному полу террасы, который отражал блики жёлтого света фонарей.

С одной стороны, ее охватило незнакомое до этого волнение, ей стало неловко находиться рядом с ним. С другой стороны, она не хотела отказываться от возможности еще прогуляться в его компании. Сердце бешено колотилось от непонятных ей двояких ощущений. Его летящая фигура плавно спустилась по нескольким ступенькам к земле, и он подал ей руку.

Эннесиэль ощутила, как её сердце пропустило удар от пристального взгляда его голубых глаз и мягкого света, окружавшего его, что придавало его облику ещё большую загадочность и волшебство. В этот момент она вдруг осознала, насколько он был древним.

Немного помедлив, она взяла его за изящную, но сильную ладонь, привыкшую держать тяжёлый меч, и спустилась по лестнице.

Несколько минут они шли по тропинке в тишине. Трандуил, заложив руки за спину, гордо вышагивал, внимательно осматривая окрестности.

— Я слышала, что у вас великолепный дворец, — начала Эннесиэль, собравшись с духом.

— Ты не бывала у нас раньше?

— В детстве я приезжала туда с матерью, но, признаться честно, те времена стёрлись из моей памяти.

— Тогда наши двери всегда открыты для тебя. Ты будешь почётной гостьей, Исил Королева, — произнёс Трандуил.

— Ты очень любезен, — ответила Эннесиэль, и в её голосе прозвучала лёгкая лесть. Она не горела желанием оказаться в лапах хищника.

— Дворец Нуар также пленяет своей изысканной красотой. Белый храм, утопающий в древних лесах, величественно возвышается между Рунным лесом и бескрайним травяным морем, которое граничит с бескрайними золотыми песками. Его вершины сверкают, словно драгоценные аквамариновые камни...

— Ты там был? — с удивлением спросила она, приподняв брови.

— Нет, только слышал.

Народ темных эльфов с недоверием относился к другим эльфам, особенно к таким древним, и не был особенно гостеприимен.

— По правде говоря, я поражён твоей работой, Эннесиэль. О тебе поют песни, доходящие до голубых холмов.

— Ты имеешь в виду страшные истории? — слегка усмехнулась она, хотя и понимала, о чем он говорит. — В песнях часто преувеличивают реальность.

— Возможно, но не о тебе. Я слышал оды о могущественной колдунье и её теневой армии. О Святом Маре с востока, о Фениксе, рождённом из пепла ледяной звезды, чьи глаза горят огнём тысяч лун. Но и это даже в малейшей степени не соответствует тому, что я увидел перед собой.

Принцесса смутилась. Её усталость исчезла, и прохлада щек сменилась жаром. Она почувствовала, что надвигается какая-то опасность.

— Чего ты хочешь?

— Поедем со мной в Темнолесье, — сказал он решительно, повернувшись к ней, и остановился.

— Зачем? — спросила она.

— Я предлагаю заключить союз между нашими королевствами. Когда-то нас разделяло недопонимание, но я не хочу, чтобы это продолжалось и дальше. Если ты права и тьма вновь поднимается, нам нужно объединиться перед лицом общего врага.

Эннесиэль предполагала, что он предложит ей нечто подобное на террасе, после её откровения. Несмотря на окружающие предрассудки и её репутацию хладнокровной и жестокой колдуньи, доверяя её отцу, он хотел заручиться помощью могущественного союзника.

— Почему ты думаешь, что после всего, что было между нами, я поверю вам? Сколько времени пройдёт, прежде чем вы снова закуете меня в кандалы?

— Мне больно это слышать, — сказал Трандуил, отворачиваясь.

Он с горечью посмотрел вдаль, пытаясь найти в глубине леса силы, уверенность, хоть что-то, что помогло бы ему.

Разве это свойственно ему?

— Я глубоко сожалею о произошедшем, — произнёс Трандуил. — И после того, как я узнал о вашем возможном возвращении, меня не покидает одна мысль.

Он приблизился к ней и заглянул в её золотистые глаза.

— Что бы произошло, если бы Великий Мар был с нами? Возможно, исход был бы иным...

— К сожалению, мы никогда не узнаем этого, — ответила Эннесиэль, пытаясь не поддаться очарованию его голубых глаз. Она продолжила свой путь, а Трандуил последовал за ней.

— Но мы можем изменить это сейчас! Зло вновь пробуждается, и мы не выстоим, если не объединим наши силы!

Эннесиэль истерично усмехнулась и вновь остановилась.

— Ты, кажется, не совсем понимаешь ситуацию, Трандуиль. Кто пойдёт со мной? Все боятся меня! Для всех я тёмный еретик!

— Я стану вашим главным союзником. Я помогу укрепить твои позиции и за мной последуют другие.

— А если те другие усомнятся в твоем здравомыслии?

— Мне безразлично мнение остальных! — произнёс Владыка Лихолесья с презрением и лёгкой обидой.

В каком же отчаянии и глубокой ненависти он находился, раз был готов заключить союз с наследницей Тёмного Еретика!

Трандуил — один из самых влиятельных правителей эльфов в Третью эпоху Средиземья. Более того, он был единственным, кто носил титул короля, и управлял многочисленным, по нынешним меркам, народом Лихолесья.

Несмотря на свою власть, Трандуил не был приглашён в Белый Совет, с ним не обсуждались грандиозные планы сил Света, не делились разведывательной информацией, и, кажется, в целом с ним не поддерживали связь.

Можно предположить, что остальные эльфийские владыки сделали его изгоем, но на самом деле Трандуил, вероятно, сам избегал близкого общения с ними.

Хотя Трандуил был гордым королём, не его гордыня стала причиной разлада между правителями эльфов. У него были серьёзные причины испытывать неприязнь к эльфам нолдор, которые были причастны к разрушению Дориата.

— Мой отец верил в вас, и я верю! — продолжил король. — Он долго сокрушался о том, что они не сделали, и в итоге погиб в сражении.

— И я глубоко сочувствую вашей утрате, — искренне произнесла Эннесиэль. — Но я не уверена в искренности твоих слов. А мой народ тем более...

Она разочарованно отвернулась, собираясь уходить во дворец.

— Тогда выходи за меня! — выпалил Трандуил.

— Что, прости? — обернулась Эннесиэль, приподняв брови от его самоуверенности.

— Это ли докажет мою преданность тебе, королева Эннесиэль? Народ мар следует только за эфириалом, а значит у меня нет личной выгоды или притязаний на твой престол. Мной движет лишь одна цель — защитить своё королевство. Заключим политический союз и все вновь поверят в Мар. В этом ведь твоя цель?

Она нахмурилась, не до конца веря ему. Свет её очей погас и она опустила взгляд.

— Или казнят, — произнесла она.

Она печально отстранилась и хотела продолжить свой путь обратно, но он остановил её за предплечье. Королева, онемев от его дерзости, повернулась. Укоризненно взглянув на его руку, она грозно стрельнула в его глаза. Тени вокруг зашевелились, и свет начал меркнуть, утопая во тьме.

Трандуил, одумавшись, ослабил хватку.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной в королевство не из-за слепых политических соображений, — резко добавил он.

Его взгляд стал волнующе мягким.

Она была озадачена. Приподняв бровь в недоумении, она с нетерпением ждала продолжения, которое, казалось, застряло у него в горле. Лишь горячее дыхание вырывалось из его уст.

Она попробовала усилить хватку.

Он аккуратно взял её за оба предплечья и приблизился, вглядываясь в её глаза, которые сияли огнём в окружающем мраке.

— Не знаю, как это произошло, возможно, это часть твоих чар, но я покорен тобой, Эннесиэль. Мгновенно и бесповоротно. Рядом с тобой моя душа трепещет, и я вновь ощущаю себя неопытным мальчишкой. Рядом с тобой я чувствую себя великим мужем, готовым на любые свершения! Ты стала первой звездой, появившейся на небосводе после ночной грозы. Ярким светом надежды... — он слегка вздрогнул и на мгновение растерялся, но быстро взял себя в руки.

Похоже, его эльфийская гордость не позволяла ему показать свою слабость. Он сокрушенно скользнул по её рукам и, проведя подушечками больших пальцев по её ладоням, отпустил их.

Постарался невозмутимо оправдать свой порыв:

— Прости, если я слишком настойчив.

Она удивленно ухмыльнулась. Глаза проницательно забегали, пытаясь найти хоть маленький кусочек несостыковки его слов с эмоциями на лице.

— И что пойдём вдвоём против зла и всего мира? — спросила она с явным скептицизмом в голосе.

— Если потребуется.

Она прищурилась и в её глазах сверкнула зловещая искорка:

— Не боишься, что продаёшь свою душу дьяволу?

— Ты не Он. Не пытайся внушить мне чувство страха, — с возмущением сказал он.

— И всё же... — гнев отступил, уступив место смущению. — Мне необходимо это осмыслить.

Она соблюла личную дистанцию.

Эннесиэль почувствовала, как сердце впервые сжалось от неуверенности. Она осознавала, что её состояние не похоже на прежнее. С одной стороны, она была связана обязательствами перед короной и народом. С другой стороны, она не полностью доверяла эльфу. И, наконец, она не могла забыть тот миг, когда Трандуил смотрел на неё с трепетом, а не страхом.

— И я не могу просто так сейчас взять и поехать с тобой, мне нужно вернуться в Нуар, — добавила Эннесиэль, частично признавая возможность их союза.

— Тогда я дам тебе это, — он снял со своего искрящегося серебром костюма крупную брошь с тёмным камнем, обвитым ветвями. — Как обещание того, что мы еще увидимся.

С её позволения Трандуил аккуратно прицепил брошь на красный бархатный кафтан. И напомнил:

— Обещание, данное королевой Нуара, нерушимо.

Эльфийка немного смягчилась.

— Я рассмотрю твое предложение.

— Большего я не прошу.

Эннесиэль отпрянула от него и застыла в нерешительности, глядя в сторону дворца. Глубоко вздохнув, она произннсла:

— Кажется, сегодня мне точно не уснуть.

Трандуил улыбнулся и предложил локоть своей руки.

— Тогда погуляем ещё.