Всё, что нельзя отдать (гет)

Ресторан уже почти стих. Терраса была в руинах, но внутри всё снова приобретало привычный ритм: кто-то подметал осколки, кто-то споро расставлял столы заново, словно ничего и не было.

— Эй, сейчас Седрик увидит, что столы стоят криво, и будет весь вечер ныть! Поправь быстрее, пока он не пришёл и не начал вещать свои ценные замечания!

Вилл рассмеялась. 

— А кстати, где он?

Она вытерла руки полотенцем и огляделась. Это было на него совсем не похоже. Он не просто не остался, чтобы проконтролировать, что всё сделано «по уму». Он вообще ушёл. Молча. Без комментариев, без язвительных реплик. Даже взглядом не наградил. И, кажется, исчез сразу после потасовки.

— Что-то тут не так.

Он бы не признался, если бы пострадал. Особенно от вепрей, таких примитивных созданий. Его гордость такого не переживёт.

И она знала, почему. Потому что сама была такой. В самом начале. Когда только получила Сердце и поняла, что одна ничего не может.

— Куда ты? — окликнула Хай Лин.

Вилл уже поднималась по лестнице к чердачным комнатам. Одну из дверей она приоткрыла без стука. Внутри было темно. Лишь тонкая полоска света из коридора пересекала пол.

— Седрик?

Он сидел у стены, спиной к кровати, чуть сгорбившись. Рубашка была сброшена, бинты — небрежные, наскоро намотанные, уже пропитанные кровью. Он не ответил, но взгляд поднял. Острый, настороженный.

— Я… — Вилл замялась. — Я просто хотела убедиться, что ты в порядке.

— В полном, — холодно отозвался он.

Она шагнула ближе. Увидела кровь. Дрожь в его пальцах. Напряжение, ещё не отпустившее плечи. Что-то в ней сжалось.

— Почему ты ничего не сказал? — тихо спросила она. — Мы бы помогли…

— Я не нуждаюсь в помощи, — отрезал Седрик.

Вилл нахмурилась, но не ушла. Присела рядом на корточки и осторожно взяла бинт.

Но стоило ей коснуться его, как Седрик вскинул голову и рассмеялся — зло, устало.

— Что, обрадовалась, да? Решила, что теперь в расчёте за Лабиринт? Что вот она, отличная возможность — пожалеть раненого, униженного Седрика и героически перевязать его? Какая забота! Моё сердце просто тает!

Он побледнел. Яростные слова забирали у него силы.

— Оставь. Свою жалкое сочувствие оставь при себе. Я не убил тебя только потому, что не хотел вернуться в подземелья. Хотя, может, стоило. Посмотреть, как мелкие духи выедают твой разум — прекрасное зрелище. Его хватило бы мне на долгие годы. Хотя… — он усмехнулся с горечью, — у меня и так достаточно: Хранительница Сердца, избранница Кондракара, корчится на полу и молит о пощаде.

Он закашлялся и замолк. Пот стекал по его лбу.

Вилл молча развязала испачканную повязку и начала перевязывать рану заново — аккуратно, тщательно. В комнате повисла тишина. Густая, натянутая, как струна.

— Я не просил, — сказал он глухо, когда она закончила.

— А я не спрашивала, — отозвалась Вилл, не глядя на него. — Я пришла бы даже к Фобосу. Просто потому что считаю, что никто не заслуживает бессмысленных мучений, кем бы он ни был. Всё должно быть справедливо. Даже если речь о твердолобом гордеце, который уверен, что лучше умереть, чем попросить помощь. И говорит ужасные вещи, лишь бы его оставили в покое, хотя ясно, что сам не справляется.

Она сидела рядом, не слишком близко, но и не уходила. Тонкие пальцы сжимали кусок бинта. Она не бросила его. 

— Ты ведь знал, что я приду, — сказала она тихо.

— Да, — Седрик усмехнулся, но улыбка вышла уставшей. — Это вполне твоём духе.

Она не знала, что ответить на это. И не была уверена, что хочет.

— Тогда зачем? — спросила она, не повышая голоса. — Зачем ты так стараешься меня задеть? Неужели просто сказать, что тебе нужна помощь — это хуже, чем терпеть вот так?

Седрик отвёл взгляд, будто искал в темноте что-то, на что можно было бы опереться.

— Потому что так будет проще для всех, — сказал он после паузы. — А ещё потому, что ты вообще не должна быть здесь. С бинтами.

Вилл нахмурилась, но промолчала. Он не смотрел на неё — будто говорил не ей, а в пустоту. Или сам себе. И мысленно всё ещё пытался договориться с судьбой. Отмотать время. Вернуться туда, где было проще. Где существовал враг, приказ, цель. Где не нужно было каждый день выбирать, кем быть.

Повисла тишина.

Она не сразу поняла, что именно почувствовала — только в груди вдруг стало тяжело и знакомо. Точно такое же чувство, какое она прятала от самой себя всё это время. Пустота после битвы. После победы. Когда ты больше никому не нужен. Когда не знаешь, зачем ты теперь.

— Я понимаю, — сказала она тихо. — Что ты имеешь в виду.

Пауза.

— Я тоже не знаю, как жить после.

Седрик не ответил. Только едва заметно качнул головой. То ли в знак согласия, то ли от усталости. То ли потому, что не хотел слышать это именно от неё. Или, наоборот, потому что слишком хорошо понял каждое слово.

Вилл больше ничего не сказала. Просто тихо поднялась, сложила испачканные бинты и, не оглядываясь, направилась к двери. Не было смысла затягивать паузу. Всё, что можно, уже прозвучало — пусть и не вслух.

На пороге она задержалась лишь на мгновение. Не для прощания — скорее, чтобы убедиться, что он всё ещё здесь. Что по-прежнему дышит.

— Отдохни, — сказала она. — Я попрошу прислать лекаря с Меридиана. Хай Лин проследит, чтобы всё прошло хорошо. Только… не усложняй всё, хотя бы сегодня.

Ответа не последовало. И это было нормально.

Она закрыла за собой дверь и осталась в коридоре, прислонившись спиной к стене. Некоторое время просто стояла, глядя в никуда. Внутри было глухо, будто в ней самой тоже что-то приутихло.

Удивительно, подумала она. И даже иронично.

Седрик — из всех людей — оказался единственным, с кем она смогла вслух сформулировать то, что ощущала всё это время. И он понял. Почти без объяснений. Потому что чувствовал то же самое.

Она глубоко вдохнула, оттолкнулась от стены и пошла по коридору, оставляя позади тяжёлую тень комнаты. Но не чувство, что, возможно, впервые за долгое время она не одна в этом странном, непонятном «после».