Натуральный блондин (джен)

Через пару недель в Хогвартс вернулся Дамблдор. И тут же вызвал к себе Снейпа. Премудрое начальство желало знать, что творилось в школе в его отсутствие.

Да ничего не творилось, отчитался Снейп. Все твари на местах, в смысле, ученики в гостиных, василиск незнамо где, статУи в Больничном крыле, никто никуда не убежал. Уизли сожрала у Помфри весь лечебный шоколад, теперь вся в прыщах, но больше никаких изменений в ней не обнаружилось.

Как была дурой, так дурой и осталась, озвучил свой вердикт декан Слизерина.

И достал из кармана останки уничтоженной студентами подозрительной тетради. Вот директору и занятие, пусть изучает на досуге, а Северус пойдет уже, там у него зелье из мандрагор закипает.

Ага, конечно, так его и отпустили. Пришлось тянуть из головы воспоминание про призрака, что обложил студентов неприличным шипением. А потом рассказывать в подробностях, где был да что делал в этот момент Гарри Поттер. И как оно так вышло, что Избранный не сразился с чудовищем Слизерина?

Снейп что, сторож Избранному всея Британии? Он и так сделал что мог. Даже оборотное зелье варил и подменял, чтобы гриффиндурки не потравились невзначай. И старый учебник не пожалел (свой собственный, между прочим), выдрал оттуда страницу с информацией про василиска и засунул в руку окаменевшей Грейнджер, с расчетом на то, что ее придурки-дружки мимо не пройдут. Может, надо было на лоб девчонке ту страницу прилепить? Вдруг не нашли? Или не дошло? Это же Поттер и Уизли, нельзя хотеть от них слишком много.

Но Дамблдор завел разговор про меч Гриффиндора, одним глазом многозначительно косясь на феникса, а другим — на Шляпу. Ах, как жаль, что не вышло укрепить железяку ядом василиска.

На халяву не вышло, тут же понял Снейп. И мстительно озвучил, сколько стоит унция яда василиска из австралийского питомника. Дамблдор поперхнулся лимонной долькой.

Тогда Северус предложил на меч просто плюнуть. Но нет, добровольно отданный яд Снейпа тоже чем-то не устроил директора, председателя и кавалера ордена Мерлина. Ну как хотите, второй раз он предлагать не будет.

*Тысяча лет тому назад*

— Вот вы все где!

— Хелли, честное слово, мы только на минуту отвлеклись. Ты же сама говоришь, что деньги нужны, вот я и решил свой сундук разобрать... А ученики в поле. Урожай собирают.

— Собрали уже, Годрик! Пока вы тут прохлаждались. Что у тебя там? О, серебро. Это откуда?

— Хм. Эти арабские монеты, а вот этими мне в Константинополе жалованье император платил. Видишь, золото.

— Замечательно. У меня тут список давно составлен, что нам для школы нужно. Соль, пергамент, топоры, иглы, ножи, котлы для зелий и для кухни, ткацкий станок, а лучше два, Гленневан умеет с деревом работать и чары у него не выдыхаются, специи, мед, драконья кожа...

— Ингредиенты по списку. В Запретном лесу не все растет, что мне нужно.

— Салазар, ты для короля Дункана заказ доварил?

— Обижаешь, Хелли. И яд готов, и противоядие.

— За деньгами пойдем вместе.

— Это почему еще?

— Потому что один ты монеты до школы не донесешь, все ухнешь на книги, я тебя сто лет знаю.

— Восемьдесят девять.

— Не суть важно.

— Хельга, а зачем нам ткацкий станок?

— Ровена, ты ещё спроси, зачем нам прялка и ножницы. У нас в Хогвартсе девятнадцать учеников, этих голодранцев надо одеть и обуть к зиме. И прокормить. А зима близко.

— Да, обеспеченные маги своих детей сами учат. К нам прибиваются сироты и те, кто понятия не имел, что он волшебник. Или те, кто волшебной родне не пришелся ко двору.

— Может, когда-нибудь Хогвартс станет престижным университетом?

— Хорошо бы, Ровена.

— Нашел! Вот они где были.

— Откуда у тебя рубины, Гриф? И что ты с ними делать собираешься?

— Император ромейский подарил. Как лучшему командиру варяжской стражи. Как его звали-то?

— Командира?

— Императора, дурак. А рубинами я давно меч украсить хотел. Чтоб издалека видно было! Да все руки не доходили.

— А это что?

— Понятия не имею. Украшение какое-то, а на голове это надо носить или на руке — не знаю. Даже не помню, откуда оно у меня.

— Симпатичная вещица. Ровена, может, артефакт из нее сделать? Ты вроде экспериментировала с серебром.

— Надо подумать, какие чары на нее лягут. Похоже, это всё-таки диадема или что-то в этом роде.

— А пусть эта побрякушка ума прибавляет. Будем на птенцов Грифа по очереди надевать.

— Салазар, это невозможно.

— А мы никому не скажем. Да ладно, Ро, ты из любой ерунды можешь артефакт соорудить. Даже из шляпы Грифа. Давно хотел спросить, где ты этот ужас вообще взял.

— Это не ужас, это я у Трисмегиста в кости выиграл. В Александрии дело было, зашли мы с ним в местную таверну...

— Тот еще прохиндей.

— Ро, а сделай так, чтобы шляпа петь умела. И песни запоминала. А то я три недели мучился, пока припомнил, что там на поминках у Хамли Стукнутого парни орали.

— Это у того идиота, сына конунга данов, который наслушался призрака, убил мать, дядю, тестя, побратимов и длинный дом поджег с четырех концов? А сам с крыши орал: "Бить или не бить?" От него еще невеста три раза топиться бегала.

— Ага, хорошо погулял напоследок. А песню я вспомнил. Щас спою: "Кооонунг Олаф Моржовый Хрен отпрааавился в похооод..."

— Хватит, Годрик! Завываешь, как оборотень в полнолуние! Кстати, вспомнила, зачем я вас искала. В Запретном лесу завелся оборотень.

— А нам-то что? Пусть бегает.

— Нам ничего, а вот нашему стаду плохо придется.

— Это ты про учеников?

— Это я про овец, Салли, хватит язвить. Делайте что хотите, но чтобы этого волчары позорного возле Хогвартса не было.

— Делов-то, Хелли. Хороший оборотень — дохлый оборотень. Полметра доброй стали в брюхе решают любую проблему.

— Вот ты, Годрик, этим и займешься.

*Тысяча лет тому вперед*

Пришлось Дамблдору вызывать к себе Гарри Поттера и обстоятельно ему рассказывать про Тома Марволо Редла, к уничтожению дневника которого Избранный приложил свои шаловливые лапы. Очень нехорошим человеком был этот Том Марволо. Прямо вот очень. До сих пор его стараются по имени не называть.

Намеки Поттер понимал плохо, но к пятой чашке чая до Героя таки дошло, что во всем виноват Волдеморт. И учеников тоже он окаменял. И учился он на Слизерине. Вот же гад ползучий.

И жил он в тетрадке у Джинни Уизли.

Вот этот момент Люциус Малфой и выбрал, чтобы нанести визит директору Хогвартса. Прямо скажем, не самый удачный. Поттер тут еще глаза таращит...

А на столе у Дамблдора лежит знакомая черная тетрадь. Вернее то, что от нее осталось. Ну хоть здесь старый хрен не подвел, решил Люциус, можно жить спокойно.

И похолодел.

Только этого ему и не хватало! Один из домовиков (Добби его кличка, припомнил Люциус) увязался за ним. И выглядел он... Мерлиновы волосатые яйца, кажется, у Принцев тоже с этого началось падение Рода! Домовик был в грязной наволочке и вел себя совершенно неадекватно, то есть горбился, щурился и корчил рожи, причитая про Гарри Поттера, сэра.

Каждый нормальный волшебник знает, что домовые эльфы — по сути духи Источника магии, отражение силы и мощи магического Рода хозяев старого мэнора. И грязными они быть никак не могут. Это все равно, что слуги герцога, одетые как нищие. При одном взгляде на такое безобразие понимающему человеку сразу становится ясно, что у данного конкретного герцога очень серьезные проблемы.

Отсечь, немедленно отсечь эту гниль, пока не стало поздно!

И Люциус Малфой схватил первую же тряпку, что попалась ему на глаза — пару новых носков со снитчами и бубенчиками, что висели на спинке кресла — и швырнул в спятившего домовика. А сам быстро-быстро забормотал длинную и сложную формулу отсечения от родового гнезда, усиливая заклинания доступной ему магией и молясь про себя Мерлину, чтобы этим его неприятности закончились.

*закадровый голос, подозрительно похожий на Салазара Слизерина*

— А он знает, что Мерлин ко времени ухода в Авалон был глух как пень?

Но Люциус Малфой не знал об этом, да и откуда ему. Поэтому он величаво завернулся в мантию, сообщил директору Хогвартса, что непременно зайдет позже и удалился.

В кабинете остался эльф, прижимающий к себе жемчужину носочной коллекции Дамблдора и всхлипывающий: "Хозяин дал Добби носок! Добби свободен!"

И Дамблдор, несчастными глазами взирающий на происходящее. Судя по всему, отобрать носки у эльфа будет невыполнимой задачей. А ведь он просто хотел показать Гарри Поттеру свое увлечение, вдруг бы мальчику понравилось и он почувствовал бы в Альбусе родственную душу. Нет-нет, он с чистыми помыслами, не надо приписывать... всякое, он Светлый маг, не то что некоторые.

И Гарри Поттер, который внезапно понял, что он в этом волшебном мире совершенно ничего не понимает.

Зато Драко на Прощальном пиру понял сразу если и не все, то очень и очень многое.

У Гриффиндора в последний момент появились аж четыреста баллов. Просто так, с дуба упали, а Драко первый заметил. Но когда он пришел с претензией к декану по этому поводу, то Снейп не стал его слушать, а вместо этого сказал:

— Жизнь несправедлива, мистер Малфой, пора бы вам это уяснить.

И на пиру Драко осознал, что декан был прав. Мало того, что Гриффиндор выиграл Кубок школы, так еще за столом красно-золотых обнаружилась живая и здоровая Грейнджер, которая улыбалась до ушей, трясла кудрявыми лохмами и обнималась со своими тупарями, рыжим и очкастым. А те и рады стараться.

И в сторону Драко эта коза даже не посмотрела! А он, между прочим, переживал!

А Уизел-то, Уизел! Лыбится и пирожки грязнокровке подсовывает. Подкараулить его в коридоре, что ли? И Жалящим угостить, да так, чтоб неделю сесть не мог и стоя жрал? Хорошая мысль.

Тут Дамблдор отклеил задницу от своего трона и разразился проникновенной речью. И про храбрость сказал, при этом намекая на Поттера, и про дружескую поддержку, и про незаурядный ум, который всегда выручает, помогает и подсказывает...

Тааак. Все ясно. Это директор про Грейнджер, про кого же еще. В этой гриффиндорской троице мозги есть только у нее. Она догадалась, что ли, кто их тут окаменял? Кстати, чудовище-то поймали или нет? Может, хоть накормили? А то опять вылезет.

Но с Грейнджер надо что-то делать. Пока эта язва помогает Поттеру, он так и будет обходить Драко на поворотах, а это нечестно. Убивать или проклинать Грейнджер не хотелось. Хотя и стоило бы, но нет. Драко не понравилось, когда он считал ее мертвой. Чего-то не хватало, а у него должно быть все.

И Грейнджер тоже.

Отец же говорит, что все лучшее — Малфоям, и это правильно. А она среди грязнокровок самая лучшая. Отличница — это бесспорно. И хамка, добавил внутренний голос, но Драко его быстренько заткнул.

Надо просто отбить ее у Поттера, и все. Тогда она будет смотреть на него, Драко. И во всем помогать ему. И вообще будет его грязнокровкой. Личной.

Да это будет очень по-слизерински: отобрать себе гриффиндорку. И шпион в стане врага всегда пригодится... Тут внутренний голос тихо вякнул, что из Грейнджер шпион как из Хагрида русалка, но Драко не обратил на это противоречие никакого внимания.

А уж какие рожи скорчат Поттер и Уизел, когда их подружка переметнется к нему! Да их перекосит, как от Костероста. Вон, как Снейпа, который рядом с Локхартом сидит. Драко представил Поттера с такой же мрачной и кислой физиономией — и на душе у него полегчало. Все ясно, что ему надо делать.

Отбить!

Вот только как? Драко же не сможет прямо к ней подойти и предложить быть его грязнокровкой. На него плохо посмотрят на Гриффиндоре и дурно отнесутся на Слизерине. Да и Грейнджер тоже не поймет. Она же не чистокровная, это обычным девчонкам хватило бы пары жестов с его стороны, чтобы растаять лужицей, а у нее не то воспитание, вернее, его совсем нет.

Но он же слизеринец! Значит, придумает что-нибудь.

Придумать так сразу не вышло, но на выходе из Большого зала Драко краем уха услышал разговор стайки девчонок с барсучьего факультета. Те обсуждали незнакомых ему Кевина Смита и Мэри Беркли.

— Встречаются? Да ладно, они же терпеть друг друга не могли с первого курса.

— Ой, девочки, Мэри говорит, что всегда знала: если мальчик дергает за косички и не дает проходу, то это не просто так.

— Дааа? Маглокровки такие странные. У них такие обычаи?

Дальше Драко не слышал, но идея ему понравилась. И скандалить можно не прекращать, и Грейнджер сразу сообразит, что она должна быть его, а не Поттера, тот с ней ни разу даже не поспорил, а значит, не так она ему и нужна. И очкарик останется с носом!