Цвет дождя (гет)

Утро просочилось в комнату сквозь щели в дешёвых жалюзи, окрасив пыльный воздух в бледно-серый цвет. Дождь прекратился, но тишина, которая повисла в конторе, казалась ещё более оглушительной, чем ночная буря. Я проснулся от ощущения тепла рядом. Гермиона спала, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в моё плечо. Её лицо во сне было беззащитным, лишённым привычной строгости и контроля. Густые ресницы отбрасывали тёмные тени на щёки, а растрёпанные волосы разметались по подушке. Я смотрел на неё, и внутри шевельнулось что-то болезненно-нежное, чего я не чувствовал целую вечность.

Прошедшая ночь не была решением. Она была лишь передышкой, коротким и яростным прекращением огня в нашей личной войне. Я это понимал. Неловкость, которая неизбежно наступит, когда она проснётся, уже витала в воздухе, смешиваясь с запахом её кожи и вчерашнего огневиски. Но сейчас, в эти несколько тихих утренних мгновений, я позволил себе просто смотреть на неё и помнить. Помнить, каково это — не быть одному.

Моя раненая рука почти не болела, лишь тупо ныла под аккуратной повязкой. Гермиона пошевелилась во сне и что-то пробормотала. Я осторожно высвободился из её объятий, стараясь не разбудить, и поднялся с кровати. На полу была разбросана наша одежда — немые свидетели ночного шторма. Я подобрал свои вещи и тихо вышел в главную комнату.

Первым делом я заварил кофе. Настоящий, не ту бурду, что я обычно пил. У Гермионы в её бездонной сумочке, которую она оставила на столе, всегда находилась пачка хорошего молотого кофе. Одна из сотен её привычек, которые я, оказывается, помнил до мельчайших деталей. Аромат заполнил контору, немного разогнав призраков прошлого.

Я стоял у окна, глядя на просыпающийся Косой переулок, и думал о записке Астории Малфой. «Заброшенный склад в доках. Причал №7. Сегодня в полночь». «Сегодня» уже превратилось во «вчера». Я не пошёл. Нападение Роули и его напарника ясно дало понять, что это была ловушка. Или проверка. Возможно, Астория сама не знала, куда посылает меня. А возможно, она была частью игры. В мире больших денег и старых обид доверять нельзя было никому, даже женщине с печальными глазами.

Но теперь у меня не было выбора. Записка была единственной ниточкой, которая вела дальше. Идти туда в одиночку было бы самоубийством.

Дверь спальни тихо скрипнула. Гермиона вышла, запахнув на себе мою старую рубашку, которая была ей велика и доходила до середины бедра. Её волосы были влажными после наспех сотворённых водных чар, а на лице не было ни капли косметики. Она выглядела юной, почти такой же, как в Хогвартсе. Но взгляд был уже другим — взрослым, серьёзным и немного смущённым.

— Кофе? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более буднично.

Она кивнула, избегая смотреть мне в глаза.

— Да, пожалуйста.

Я налил ей чашку и протянул. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись. Она отдёрнула руку, словно обжёгшись. Та самая неловкость, которой я так боялся, опустилась на нас тяжёлым занавесом.

— Нам нужно поговорить, — сказала она, сделав глоток.

— Знаю.

Мы сели за стол, каждый на своём краю, словно два противника перед началом переговоров.

— О прошлой ночи… — начала она, но я её перебил.

— О прошлой ночи мы поговорим потом. Когда всё это закончится. Если мы доживём. Сейчас у нас есть дела поважнее.

Я выложил на стол сложенный вчетверо клочок пергамента, который дала мне Астория. Гермиона взяла его, прочитала. Её брови сошлись на переносице.

— Астория Малфой? Ты уверен, что ей можно доверять?

— Нет, — честно ответил я. — Но Драко боится. Я видел это в его глазах. Он боится тех, кто стоит за всем этим. Возможно, его жена пытается найти выход. Или это изощрённая ловушка. В любом случае, это наш единственный след.

— Ты не пошёл туда вчера, — это был не вопрос, а утверждение.

— Меня немного задержали, — я кивнул на свою перевязанную руку. — Роули и его приятель явно не хотели, чтобы я успел на встречу. Это значит, что на этом складе есть что-то важное. Что-то, что они так отчаянно охраняют.

Гермиона задумчиво посмотрела на записку. Её аналитический ум уже заработал на полную мощность.

— Если это ловушка, они будут ждать нас. Если это не ловушка, они всё равно будут там, потому что теперь знают, что мы знаем об этом месте. В любом случае, идти туда вдвоём через парадный вход — безумие.

— У тебя есть идеи получше? — спросил я.

Она на мгновение задумалась, постукивая ногтем по чашке.

— Да, — её глаза блеснули. — Мы не пойдём туда. Мы заглянем туда. Помнишь, что сказал твой информатор? Темпоральный скальпель. Он позволяет вырезать фрагменты прошлого. Что, если Перкинс сделал то же самое? Что, если он оставил для себя «резервную копию» того, что нашёл на этом складе? Он был параноиком, такие люди всегда делают бэкапы.

Идея была блестящей. Настолько блестящей, что могла принадлежать только Гермионе.

— Но где он мог это спрятать? — спросил я. — Устройство и архив, скорее всего, у его убийц.

— Не обязательно. Он мог создать несколько таких «фрагментов». Или спрятать ключ к их местонахождению. Нужно вернуться в его квартиру. Мы что-то упустили. Что-то маленькое, незаметное. То, что не выглядит как хранилище информации.

Мы быстро собрались. Гермиона с помощью палочки привела в порядок свою одежду, и вот она снова была главой отдела — строгой и собранной. Только тень усталости в глазах и чуть припухшие губы выдавали события прошлой ночи. Мы трансгрессировали в тот же переулок у набережной и через пару минут снова стояли перед дверью в квартиру Перкинса.

На этот раз мы не стали взламывать замок. Гермиона приложила палочку к двери и прошептала несколько длинных, сложных заклинаний. Защитные чары на двери замерцали и погасли.

— Анализ на наличие следящих заклинаний, — пояснила она на мой вопросительный взгляд. — Чисто. По крайней мере, пока.

Внутри всё было так же стерильно и безжизненно, как и в мой первый визит. Но теперь мы смотрели на всё по-другому. Мы искали не улики, а аномалии. Что-то, что не вписывалось в идеальный порядок этого дома-музея.

Мы разделились. Я снова пошёл в кабинет, а Гермиона принялась методично осматривать гостиную. Я проверял каждую книгу на полках, каждую папку с бумагами в ящиках стола. Всё было на своих местах. Счета, выписки, рабочая документация. Ничего личного. Ничего, что указывало бы на тайную жизнь.

— Гарри, иди сюда! — позвала она из гостиной.

Я вошёл и увидел её стоящей посреди комнаты и смотрящей на камин. Над камином висела единственная картина в доме — унылый пейзаж с изображением какого-то шотландского озера.

— Что такое?

— Эта картина, — сказала Гермиона. — Она висит криво. На полсантиметра.

Я присмотрелся. Действительно, правый верхний угол был чуть ниже левого. В обычном доме на это никто бы не обратил внимания. Но в доме Арчибальда Перкинса, где каждая книга стояла под линейку, это было всё равно что надпись «КЛАД ЗДЕСЬ», сделанная метровыми буквами.

Я осторожно снял картину со стены. За ней была обычная стена, покрытая обоями. Никакого сейфа, никакой ниши.

— Ничего, — разочарованно сказал я.

— Подожди, — Гермиона подошла ближе и провела рукой по стене за картиной. — Здесь. Чувствуешь?

Я прикоснулся к обоям. В одном месте они были чуть теплее, чем в остальных. И под пальцами ощущалась слабая, едва уловимая вибрация.

Гермиона достала палочку.

— Aparecium Specialis, — прошептала она.

На поверхности обоев начали проступать тонкие, как паутинки, серебряные руны. Они сплетались в сложный узор, образуя круг. Это были скрывающие чары высочайшего уровня.

— Он спрятал это на самом видном месте, — с восхищением пробормотала Гермиона. — И защитил так, что обычные аврорские поисковые заклинания просто скользят по поверхности, не замечая ничего. Гениально.

Она начала работать, распутывая магический узел. Это было похоже на работу взломщика сейфов. Она шептала заклинания, поворачивала палочку под определённым углом, прислушиваясь к отклику магии. Я стоял рядом, готовый в любой момент прикрыть её, если сработает какая-нибудь защитная ловушка.

Наконец, с тихим щелчком, руны погасли. Участок стены перед нами стал прозрачным, открывая небольшую полость. Внутри, на бархатной подложке, лежала шкатулка из тёмного дерева.

Мы переглянулись. Гермиона осторожно достала шкатулку и поставила её на кофейный столик. Она была не заперта. Дрожащими руками Гермиона подняла крышку.

Внутри оказалось то, что мы искали. Не сам «скальпель», а его плоды. Несколько десятков тонких, как стекло, пластинок, похожих на предметные стёкла для микроскопа. Каждая из них тускло светилась изнутри. И рядом лежал дневник в кожаном переплёте.

Я взял дневник. Почерк Перкинса был мелким, убористым, как у всех педантов. Я открыл последнюю запись.

«17 октября.

Я нашёл. Наконец-то я нашёл! Мои подозрения подтвердились. Схема гораздо масштабнее, чем я думал. Это не просто коррупция. Это заговор. Яксли и его приспешники… они не просто отмывают деньги. Они используют конфискованные у Пожирателей Смерти тёмные артефакты. Они не уничтожают их, как предписано законом. Они их модифицируют, изучают, создают на их основе новое, нелегальное оружие. И продают его… кому, я пока не знаю. Но я видел их на складе в доках. Видел своими глазами. С помощью „Ока времени“. Я сделал несколько срезов. Доказательства у меня. Они не знают, что я знаю. Но они чувствуют. Яксли сегодня смотрел на меня в коридоре. В его глазах я видел смерть. Нужно спрятать архив. Нужно передать его кому-то, кому можно доверять. Но кому? В Министерстве все либо куплены, либо запуганы. Поттер? Он ушёл, разочаровался во всём. Но он единственный, кто не продастся. Нужно найти способ связаться с ним. Если со мной что-то случится, ключ к архиву…»

Запись обрывалась.

— Мерлин… — выдохнула Гермиона, заглядывая мне через плечо. — Он всё знал.

— И они убили его прежде, чем он успел что-то сделать, — закончил я. — И теперь они ищут это.

Я посмотрел на стеклянные пластинки. Это и был архив Перкинса. Доказательства, которые могли разрушить карьеру, а то и жизнь, одного из самых влиятельных людей в Министерстве.

— Нам нужно это просмотреть, — сказала Гермиона. — Нам нужен омут памяти.

— В моём офисе есть старый таз, который сгодится, — мрачно пошутил я.

— Нет. Это слишком опасно. Нам нужно безопасное место, где мы сможем всё изучить. Моя квартира отпадает, она наверняка под наблюдением. Твоя контора тоже.

Мысли лихорадочно метались в голове. Куда мы могли пойти? Где нас не станут искать? Ответ пришёл сам собой. Место, полное призраков, но защищённое самой мощной магией. Место, которое принадлежало мне.

— Я знаю одно место, — сказал я. — Оно тебе не понравится.

Гермиона посмотрела на меня вопросительно.

— Площадь Гриммо, двенадцать.

На её лице отразилась целая гамма чувств: удивление, неприязнь и, наконец, понимание. Дом Блэков. Штаб-квартира Ордена Феникса. Место, где мы провели столько времени во время войны. Место, которое мы оба старались забыть.

— Ты прав, оно мне не нравится, — тихо сказала она. — Но ты прав и в другом. Это самое безопасное место в Лондоне.

Мы быстро собрали всё — дневник, стеклянные пластинки, даже пустую шкатулку. Нельзя было оставлять никаких следов. Перед уходом Гермиона восстановила скрывающие чары на стене и даже повесила картину на место, идеально её выровняв.

Мы вышли из дома Перкинса и трансгрессировали. Мир снова сжался и выплюнул нас в знакомом, запущенном сквере на площади Гриммо. Дома под номерами одиннадцать и тринадцать сдвинулись, пропуская вперёд обшарпанный, покрытый копотью фасад дома номер двенадцать. Он выглядел ещё более заброшенным, чем я его помнил.

Я толкнул скрипучую дверь. В нос ударил знакомый запах пыли, сырости и застарелой магии. Мы вошли, и дверь за нами захлопнулась, отрезая нас от остального мира. Мы были в безопасности. Но в то же время — в ловушке, наедине с призраками нашего общего прошлого. И с фрагментами чужого, которые могли нас убить.