Побег (гет)

Когда я очнулся ото сна, за окном начинало рассветать. В памяти быстро восстановился вчерашний вечер. Я потянулся и посмотрел на часы — пол пятого утра.

Алиса, одетая в футболку и шорты сидела на кровати, читая что-то на листе бумаги. Она подняла на меня глаза и улыбнулась:

— Доброе утро, Сём.

— Доброе! — ответил я и сел на кровати, начав одеваться. — А где Ульяна?

— Сейчас она вернется.

— Как ты меня так вчера усыпила за несколько секунд? Мне, может, нужно опасаться тебя? — шутливо спросил я.

Но Алиса ответила на удивление серьезно:

— Семен, я не знаю. Мне кажется, что сейчас я полностью в своей власти и Алгоритм не имеет надо мной никакого контроля. Надеюсь, не осталось никаких зашифрованных протоколов, которые я не смогла определить и отключить.

— Ты сказала, что утром расскажешь, с чего мы начнем наш поиск.

— Да, нам нужно будет снова попасть в центральный комплекс в старом лагере. Сейчас Уля вернется, мы перекусим и будем собираться. Вернемся мы сюда или нет — неизвестно. Поэтому на всякий случай нужно будет взять всё, что нужно.

Алиса встала, включила электрический чайник.

Прошло несколько минут, чайник закипел. Алиса вопросительно посмотрела на дверь. Ульяны всё ещё не было.

— Куда она пошла? — спросил я.

— В туалет и умыться. Но она должна была уже вернуться, — сказала Алиса и встала:

— Я пойду схожу, посмотрю, где она опять застряла.

— Давай вместе сходим, — предложил я. — Мне ведь тоже нужно сполоснуть лицо.

— Пошли.

Мы вышли из домика и пошли вверх, к умывальникам и туалетам. Было очень тихо, никаких звуков не было вообще, кроме наших тихих шагов. Я сказал Алисе, что сейчас подойду и зашел в туалет. Выйдя из него, я пошел к умывальникам. Но тут никого не было. Ни Ульяны, ни Алисы.

— Алиса! — позвал я.

Мне никто не ответил. Да куда она могла деться, ведь только что шли вместе? Я позвал Алису еще раз, уже громче.

— Семен! — услышал я голос Алисы за ближним кустарником, — Иди сюда!

Я облегченно вздохнул и направился в сторону стены кустов.

— Ты где, Алиса? Как ты туда пробралась? — я обошел скопище кустов справа и вышел на небольшую поляну.

На ней расположились знакомые лица: Алиса, Ульяна, Лена, Славя и Ольга Дмитриевна. Они все стояли в полукруге, словно думая взять меня в окружение.

— Алиса! — воскликнул я, ничего не понимая. — Почему они все здесь? Для чего? Ты что, предала меня? Предала нас? А Ульяна? — я был в таком шоке, что не мог толком ничего сказать. Всё перепуталось в голове, я не знал, о чем мне думать и что сейчас предпринять. К своему стыду я чувствовал, что меня душат слезы и мне не избежать мокрых глаз. Переводя взгляд с Алисы на Ульяну, я больше словно никого не видел. Словно все остальные перестали для меня существовать в следствие такой страшной катастрофы, как удар в спину от моей любимой девчонки, от моего Рыжика.

Я стоял, глядя широко открытыми глазами на них и мне не хватало воздуха, чтобы хоть что-то сказать. Алиса с Ульяной не смотрели на меня, отводя взгляды. Зато Лена стояла, разглядывая меня в упор, чуть улыбаясь, словно наслаждаясь моей беспомощностью и моим сломленным духом, моими душевными муками.

Сквозь звенящее отчаяние, во мне закипало бешенство. Я вдруг пошел к ней, сжав кулаки и рыча по дороге:

— Это ты, тварь, сделала. Зачем мы тебе нужны? Как ты заставила Алису предать меня? Она сама ни за что не сделала бы это.

— Остановись там, где ты сейчас находишься, — сказала Лена спокойным голосом. — Или я сама тебя остановлю. Остановлю больно.

Я словно не слышал её угрозы, продолжая идти вперед. Сделав еще шаг, я почувствовал мощный, хлесткий удар в грудь. Дыхание оборвалось и я упал на колени. Лена, внезапно возникшая прямо передо мной, отступила на шаг и сказала:

— Я ведь просила, Семен. Надеюсь, теперь ты будешь более разумен.

Я пытался вдохнуть воздуха, но не мог этого сделать. Так и стоял на коленях, раскрывая рот и издавая хрипы. В глазах стало темнеть. Ну и хрен с ним. Наконец-то я подохну, хотя бы со второй попытки. Я мягко завалился на бок и сознание меня покинуло.

Конечно, я остался жив, от таких ударов не умирают. Не знаю, для чего мироздание оставило меня, но умереть мне хотелось категорически. Сначала я потерял дом, семью, потом любимого человека. Не просто потерял, а потерял с особой жестокостью по отношению ко мне. Никаких мыслей у меня не осталось. Никаких чувств тоже. Я будто и правда умер и сейчас лежал где-то живым трупом. Трупом с бьющимся сердцем.

Отчаяние сменилось глухой, выматывающей душу тоской. Я лежал где-то на чем-то твёрдом, но даже не пытаясь открыть глаза и узнать, где я и что вокруг меня. Всё перестало иметь хоть какое-то значение. Можно было валяться так бесконечно долго.

Рыжик, как же ты смогла так поступить? Как тебя заставили? Что посулили? Нет, я всё равно не верил в предательство Алисы и, не меньше — в предательство Ульяны.

Здесь не могла быть их добрая воля сдать меня Лене.

Значит, что? Нужно подыматься и искать причины поверить в их невиновность? Но ведь они стояли там же и молчали, отводя глаза. Это что, не доказательство их вины?

Наконец, я решил открыть глаза. Надежда на то, что Алиса не виновата, заставила меня начать действовать. Так утопающий цепляется за соломинку. И я тоже решил уцепиться за неё.

Я находился в комнате без окон, лежа на столе. На самом обычном письменном столе. Не привязанный, не прикованный. В своей одежде. Даже в карманах шорт осталось всё, что было у меня. Еще в комнате находился офисного вида диван с парой кресел и журнальный столик. В дальней стене обозначилась дверь, на вид металлическая. И венчал этот спартанский вид большой плоский экран на стене, не меньше полутора метров в диагонали. Он был выключен.

Я сел на столе, свесив ноги. Что, эти уроды забыли про меня? С трудом верилось, учитывая что ВЕСЬ этот спектакль организовывался для меня одного. Я по прежнему был центром внимания. От понимания этого появлялись некоторые колебания по поводу вероятности побега отсюда. Вряд ли актеры не заметят уход единственного зрителя. Солнечное сплетение всё еще болело. Хороший удар у Лены. Мастерский. Я против неё и двух минут не выстою. Замесит, нафик.

Провел ладонями по лицу, прогоняя остатки мутноватого состояния отключки и встал на ноги. Первым делом прошел к двери и попытался её открыть. Она послушно распахнулась, выпуская меня в квадратный коридор с еще парой дверей. Я чувствовал здесь какой-то подвох, но не понимал, откуда ждать неприятности. Думать о своих ходах и планировать хоть что-то было совершенно бессмысленно — я не представлял где нахожусь, как отсюда выбраться и где искать Алису. Если её ещё можно найти. Выход был один: если есть куда идти, то идти и по ходу возникающих проблем, решать их. Идти наощупь, без карты и цели. Другого пути у меня просто не было. И я пошел.

Выйдя в коридор, я пошел к другой двери и нажал на ручку. Дверь открылась. Когда я осознал то, что я вижу, меня снова разобрал паралич.

В просторном помещении за одним длинным столом сидели очень знакомые мне люди: родители, моя бывшая девчонка, с которой расстались несколько месяцев назад, кое кто из друзей, знакомых и просто одноклассников. Тут же находился весь мой местный отряд, сидящий вперемежку с людьми из моей прошлой жизни. Они о чем-то оживленно разговаривали. Когда все увидели меня, разговоры стихли.

Что это за бред? Что этим ушлепкам от меня нужно? Нужна моя реакция на их сволочные эксперименты? Они её получат. Я прошел к столу, подошел к маме и, не обращая внимания на остальных, сказал:

— Привет, мам. Как ты себя чувствуешь?

Она посмотрела на меня и улыбнувшись, ответила:

— Сема, привет. Я чувствую себя уже лучше. С тех пор, как ты умер, прошло пол-года, я начинаю успокаиваться. А как ты? У тебя всё хорошо?

До чего невыносимо было всё это слышать! Это была мама, настоящая и точно живая. Я все-таки сойду с ума в этом проклятом лагере.

— Для человека, умершего пол года назад, я чувствую себя великолепно. Только вот жизнь у меня на данный момент так себе.

— Тебя что-то тревожит? — спросила мама.

— Да, меня тревожит вот что.

Я прошел вдоль стола к Алисе, которая молча смотрела на меня широко открытыми глазами, взял её за руку, вернулся к маме и сказал:

— Я полюбил эту девушку. Я отчаянно её люблю, но жизнь не дает мне никаких шансов остаться с нею. Я стал жертвой какого-то безумного эксперимента и что нужно этим придурочным исследователям, мне неясно. Факт в том, что они не дают мне забрать эту девочку и уйти отсюда. Что ты мне можешь посоветовать в такой ситуации?

Если уж абсурд безумно вращается вокруг меня, я включусь в этот стрим.

Мама смотрела на меня, молчала и вдруг у неё потекли слезы:

— Семен, я знаю об этом. И это ранит мне сердце. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив. Но в этой ситуации я ничего не смогу сделать для тебя. Я тут всего лишь гость. И хозяин не послушает меня, чтобы пойти тебе навстречу.

— Так это правда ты, мам? — у меня волосы зашевелились на голове. — Какой зуб у меня выпал первого сентября в первом классе?

— Левый верхний резец, — не задумываясь сказала мама.

И я чуть было не поверил, что это она передо мной.

— Ты просто читаешь мою память, да? — с разочарованием сказал я, отпуская руку Алисы. В этот же момент я понял, что рядом со мной стояла не Алиса, а такая же живая кукла, как и имитация моей мамы.

— Ну конечно. Не думала, что ты купишься на это, — сказала Лена, входя в комнату.

Она чуть насмешливо смотрела на меня.

— Давай мы попробуем что-то решить, — сказал я, разворачиваясь к ней. Все остальные за столом просто замерли в разных позах, как ненужные уже элементы декора.

— Давай, — она даже кивнула, словно подчеркивая свою готовность договориться. — Только вряд ли мы сможем это сделать. У нас несколько разные цели. Могу пояснить, если интересно.

— Мне ОЧЕНЬ интересно. Поясняй.

— Мне нужны четкие протоколы всех твоих мозговых процессов, отличных от логики, от мышления. Ты не последний гость в этом лагере. Но ты мне особенно интересен. Интересен тем, что именно ты сломал все мои алгоритмы получения такой информации. Ты в чем-то не такой, как другие подростки, попадавшие сюда. Из-за тебя перестали функционировать мои самые эффективные и реалистичные модели.

— Кто это и что значит перестали функционировать? — напряженно спросил я.

— Это Алиса, Ульяна и Ольга. Перестали функционировать — перестали выполнять свою функцию — проводить испытуемого по исследованию.

Мне показалось, что Лена говорит с сарказмом.

— Где Алиса и Ульяна? С ними всё хорошо?

— Пока да. Сейчас всё будет зависеть от того, о чём мы договоримся.

Она замолчала. Я тоже молчал, разглядывая её. Наконец, она продолжила:

— Я предлагаю следующее. Мы возвращаем эксперимент в точку, предыдущую потере контроля и делаем второй дубль.

— В чём конкретно это будет выражаться и какие будут последствия для меня и Алисы с Ульяной?

— Я пока не могу точно тебе сказать. Есть разные предположения насчет этого. Такая ситуация случилась впервые и у меня нет опыта подобных откатов. В теории, самое худшее для тебя — частичная потеря памяти, периодические дежавю.

— Для девочек чем это грозит?

— С ними всё более предсказуемо. Их сознание перезапишется полностью до точки твоего появления здесь.

Я уже набрал воздуха, чтобы пойти в атаку, но Лена перебила меня:

— Она наверняка снова в тебя влюбится. Тем более, что мне это тоже было бы нужно. Данные, получаемые от твоего мозга, просто удивительны и крайне ценны.

— Что ты дашь нам взамен, когда твой эксперимент закончится?

— Вы свободно уйдете отсюда в любой из миров. Я сама лично открою вам троим проход. После того, как все данные будут у меня, ни ты, ни тем более твои девчонки не будут представлять для меня никакой ценности.

— Какую ты сможешь дать гарантию исполнения своих обещаний? Как я поверю, что ты отпустишь нас, а не уничтожишь? Раз мы станем для тебя ненужным мусором. Да к тому же таким мусором, который может многое рассказать о тебе?

Лена рассмеялась:

— Рассказать, чтобы отправиться в психушку? Давай, действуй.

Я помнил, что она лишь имитирует эмоции и смотреть на это было жутковато. Но я продолжил:

— Что тебе мешает сделать это насильно, каким-нибудь своим переключателем?

Лена посмотрела мимо меня и сказала:

— Я не могу этого сделать. Я ведь говорю — все-таки процесс вышел из-под контроля. Алиса смогла отключиться от интерфейсов Алгоритма. А ты никогда особо и не был под моим контролем.

Тут я вспомнил о главном:

— Как ты заставила Алису привести меня к тебе?

— Никто никого не заставлял ничего делать. Они попали в непосредственную близость от меня и я смогла напрямую подавить их волю. Ты слишком много думаешь о себе.

— То есть они молчали потому...

— Да, потому что попросту не могли физически разговаривать. Никакого предательства не было, если ты об этом.

Я испытал облегчение, словно с моей шеи сняли груз килограмм сто веса:

— Ты дашь мне поговорить с Алисой?

— Дам, — неожиданно согласилась Лена. — И попрошу тебя все-таки уговорить её сделать то, что я предлагаю.

— Так она сама не хочет этого?

— Нет, категорически не хочет. Поэтому я надеюсь на тебя. Когда ты хочешь с ней поговорить?

— Сейчас.

— Хорошо, идём.

Лена пошла к двери, в которую я вошел. Я пошел следом. Мы еще куда-то входили и выходили. Какие-то проходные комнаты, коридоры. Да что это за архитектура такая корявая?!

— Лена, тебе бы хорошего архитектора нанять, чтобы убрать этот бесконечный бардак в своих строениях, — сказал я в спину своей проводнице.

Она остановилась, посмотрела на меня, и отвернувшись, молча пошла дальше. Лишь через несколько шагов она ответила:

— Меня здесь всё устраивает. Ты не в состоянии увидеть гармонию этого места.

— Да пусть! Я просто сказал, что устал ходить по этим бесконечным коридорам и комнатам. Для чего они здесь налеплены? Они ведь пустые почти все!

Лена молча шла дальше. Наконец, она остановилась возле очередной, уже сотой, наверно, двери.

— Наверно, нет нужды напоминать тебе, что я всё слышу и вижу, что ты делаешь. Будь благоразумен. Пожалуйста. Уговори Алису повернуть вспять этот эксперимент. Мы все будем только в выигрыше.

Что-то мне подсказывало, что у нас вряд ли могут быть общие интересы с Леной. Но с другой стороны её слова были вполне логичны. Нафига мы ей будем нужны, если эксперимент будет закончен до конца?

С такими мыслями я шагнул за порог комнаты.

Алиса действительно была здесь. И Уля тоже. Увидев меня, они обе поднялись с больших кожаных кресел, на которых сидели и пошли навстречу.

Первой подбежала Улька. Она подпрыгнула и ухватилась за мою шею, обвив спину своими ногами.

— Сёма, это правда ты?! — воскликнула она и сама себя перебила — Ну конечно, это ты, я чувствую. 

Алиса подошла к нам и Уля сразу отцепилась от меня, уступив место подруге. Я в очередной раз краем сознания поразился Ульяниной порядочности и такту.

Алиса тоже обняла меня и молча стояла, прижимаясь ко мне. Спустя минуту она отодвинулась на вытянутые руки и глядя мне в глаза, спросила:

— Она прислала тебя?

— Да, Лена просит, чтобы я уговорил тебя согласиться на повтор эксперимента. Но я и сам чувствую, что это может быть опасным. Опасным как минимум для нашей любви, как максимум — для нас самих. Я не верю ей.

— Я тоже не верю, Сём. Нету никаких гарантий того, что она нас не тронет в конце и что у нас снова так всё сложится. Как мы смогли обрести друг друга? Ведь это очень случайно всё. Какая искорка проскочила и в какой момент? А вдруг не получится? Я не хочу терять свои чувства к тебе, что бы дальше ни происходило. Даже если мне от них будет больно.

Я стоял, прижимая Алису к себе и гладил её рыжую макушку с двумя хвостиками:

— Алиса, если мы откажемся, что сделает Лена, как ты считаешь?

— Не знаю. Но я готова проверить.

— А если она пойдет на крайние меры? Она ведь сможет не выпустить вас больше отсюда? Или сделать что-то еще хуже?

— Может, конечно. Но будет ли ей это выгодно? Я лишь примерно представляю, что ей нужно на самом деле. Да и ты тоже не можешь знать этого наверняка. Мы в неведении.

— Знаешь, что? Я попрошу у неё один день обычной жизни в лагере для нас всех. Этот день мы потратим на то, чтобы хорошенько взвесить все варианты. Мы ведь всё равно никуда не можем деться отсюда, верно? — спросил я громко, выразительно подмигнув Алисе.

Она быстро поняла и подыграла мне, правда без особого энтузиазма:

— Конечно, мы никуда не уйдем. Здесь нет открытой двери на выход из лагеря.

— Я тоже считаю, что нам нужно это время, — сказала Ульяна, поставив точку в нашем обсуждении.

— Ну, значит так мы и поступим. Иду на переговоры, — сказал я и вышел в коридор.

Лены в коридоре не было. Но когда я пошел было к другой двери, она вышла мне навстречу. Я сразу приступил к делу:

— Мы с Алисой всё решили хорошенько взвесить. Я прошу тебя дать нам ровно сутки, чтобы принять взвешенное решение, что нам делать дальше. Твои слова кажутся логичными, но все-таки мы хотели бы подумать обо всём этом спокойно. Ты знаешь, что такое великодушие? Ведь ты в любом случае в выигрышном положении, поэтому я думаю ты можешь себе позволить дать нам разрешение всего на один день. Одни сутки для принятия решения... Что скажешь?

Лена разглядывала меня своими ярко-зелеными глазами, словно видела впервые. Потом она, кивнув, сказала:

— Хорошо. Отсюда вам идти некуда. У меня всё под контролем. Продолжим еще на сутки этот деформированный проект, потом ты скажешь, к чему вы пришли. Я очень не советую затевать что-то вне рамок этого договора. Вам это ничего, кроме проблем не принесет. Ну и еще я советую принять моё предложение.

— И мы имеем свободу перемещения по лагерю и окрестностям, — быстро дополнил я, ожидая, что Лена воспротивится этому условию. Но она, видимо, действительно считала, что ситуация полностью контролируется ею.

— Да, вы далеко и не сможете уйти. Забирай их и уходите. Жизнь лагеря будет запущена с момента сегодняшнего обеда. Сутки ты меня не увидишь. Но не более того.

Я зашел в комнату и сказал девочкам:

— Алиса, Улька, пошли обедать.

Они вышли вслед за мной. Алиса шла и молча держала в поле зрения стоящую тут же Лену. Улька жалась ко мне, проходя мимо неё. Но мы смогли выйти никак не зацепившись друг за друга, хотя я боялся, что такое может случиться.

Выбравшись из подземелья,  мы как и в тот раз буквально за минуту вышли к лагерю. На этот раз я посмотрел, откуда мы вышли в лес. Обернулся и увидел, что дверной проём с дверью просто стоял меж кустов и деревьев, даже ни к чему не прислоняясь. Дверь из ниоткуда. Через несколько шагов я обернулся еще раз. Никакой двери уже не было. Так быстро отошли? Вряд ли. 

— А есть и правда хочется! — сказала Ульяна, чуть ли не в припрыжку побежав к видневшимся за кустами и деревьями домикам.

В столовой народу было особенно много. Мы, наверно, подошли в самый «час пик». Прошли на раздачу, взяли обед и сели за наш стол. Рядом сидели Славя и Шурик с Сергеем. Славя как-то тяжело смотрела на нас, словно ждала от нас какую-то атаку. Я старался не смотреть на неё и взялся за еду.

— Семен, — обратился ко мне Сергей, — можно спросить у тебя?

— Смотря о чём, — ответил я.

Сергей покосился на Алису и стушевался:

— Ладно, я потом спрошу у тебя.

— Как скажешь, — я пожал плечами.

Мы поели и пошли отнести посуду.

На улице мы отошли в конец веранды столовой и я спросил у Алисы:

— Ты думаешь, она может нас слушать?

— Меня точно нет. Тебя — не знаю. Почему-то мне кажется, что она не может прямо считывать информацию звука и картинки. Её оборудование считывает твою мозговую и физическую деятельность. Но вряд ли их можно расшифровать так дословно. Я, конечно, не специалист, но то, что я знаю, говорит как раз об этом — Лена блефовала, когда говорила о том, что в любой момент знает что ты говоришь, видишь и делаешь. Тогда бы она в тот раз не искала тебя вообще. Зачем?

— А ведь правда. Но в моем мире это как раз не составило бы никакого труда. Нужна всего пара приспособлений, и все что я делаю и говорю, было бы известно интересующимся мною людям. Видимо, здесь что-то работает по другому. Тогда что, пойдем в кружок?

— Идём, — сказала Алиса и спустилась со ступенек.

В кружке мы расселись по свободным местам за портьерой и принялись обсуждать наш план. Алиса сказала, что она знает, как ей получить нужную дополнительную информацию по выходу на узловые точки пересечений миров:

— У меня есть вся информация для того, чтобы найти наше спасение, но мне нужно обойти одну защиту, чтобы получить ключ доступа к транспорту. Без авторизации мы не запустим процесс перемещения по транспортной сети. Для получения доступа нам снова нужно попасть в тот же центр, где мы уже были в первый раз. Я думаю, когда лучше будет туда пойти?

— Опять ночью? — спросила Уля.

— Ночью больше шансов попасть на контроль, — ответила Алиса. — Нужно пойти ближе к ужину, часов пять. Сколько сейчас, Сём? 

— Скоро час дня.

— Значит, через три с половиной часа можно будет идти. Мне нужно попасть в тот зал, через который ты проходил. Помнишь, ты рассказывал про живые устройства? Вот туда. Это нейрокоммуникативная площадка всего комплекса.

— В жизни бы не подумал, что ты знаешь такие слова, Рыжик, — улыбнулся я.

— Когда знания в твоей голове разложены по полочкам, почему бы не воспользоваться ими? — тоже улыбнулась Алиса. — В этом плюс искусственной основы моего мозга. Можно загружать данные, как в машину...

Её голос вдруг дрогнул и мне показалось, что Алиса сейчас расплачется.

Я притянул её к себе и стал шептать на ухо:

— Да это ведь здорово, что ты так можешь. Я сам всё бы отдал, чтобы иметь такую возможность — за пять минут учиться чему-то новому. Даже не думай переживать об этом. Я тебе давно уже всё сказал — ты навсегда будешь моим любимым Рыжиком. И никто этому не помешает. Мне совсем нет разницы, какая ты по строению.

Алиса, успокаиваясь, вздохнула и снова заговорила:

— Я знаю, как подключиться к секретному рандомайзеру, который генерирует ключи доступа. Есть вспомогательная линия, которая мало используется персоналом и Алгоритмом. Её я и использую.

— Ты уверена, что мы сможем свободно пройти туда?

— Я думаю, сможем.

— Тогда что, отдохнем перед нашим делом? — спросил я.

Мы переждали оставшееся время почти незаметно, разговаривая о всякой чепухе. Ульяна, чувствуя что сейчас свободная тема в разговоре, завалила нас своим видением проблем в отношениях между девочками и мальчиками.

Мы слушали её рассуждения, на редкость здравые и интересные, улыбались и кое где поправляли её, если она уходила совсем уж далеко в дебри умозаключений.

В очередной раз посмотрев на часы, я сказал:

— Пол пятого, Рыжик. Нам пора?

Алиса потянулась и с явным сожалением, сказала, вставая:

— Да, желательно выйти сейчас. К пяти мы будем там...

Вход в большое деревянное  здание ничуть не изменился с тех пор, как мы здесь были в прошлый раз. Такие же разрушенные ступени и потемневшие от времени стены.

— Сёма, мы пойдем не тем маршрутом, которым туда шел ты, — негромко сказала Алиса, опираясь на мою руку, когда вступила на ступени.

— Да я бы и не вспомнил сейчас, как я шел, — ответил я. — Я тогда был в полушоковом состоянии и совсем не запоминал дорогу.

Мы пробирались по всё тем же непонятного назначения коридорам и полупустым помещениям. За дверью одного из коридоров я услышал какие-то звуки. Это были тяжелые шаркающие шаги. Словно человек колоссального веса шел, еле передвигая ноги. И ещё я услышал тот же жуткий голос, который «искал» меня в танцевальном кружке. Я схватил руку Алисы, которая уже хотела взяться на ручку двери и шепотом сказал:

— Подожди! Это та самая тварь, что искала меня несколько дней назад.

— Сём, там никого нет. Ни звука не слышно. И я никого не чувствую за этой дверью.

Но я точно слышал голос, сипящий что-то вроде «Приходите ко мне... Я всем вам помогу...» Я посмотрел на замок, надеясь увидеть замочную скважину. И нашел её. Ниже замка с ручкой и английским ключом был установлен еще один замок, для обычных ключей.

Я присел на корточки и заглянул в скважину замка. С той стороны на меня смотрел глаз. Желтый белок, ромбический зрачок и зеленая радужка. От неожиданности я словно почувствовал удар током и отшатнулся от двери, завалившись на спину.

Алиса смотрела на меня, ничего не понимая.

— Она там! — сдавленно сказал я, вставая. — Посмотри сама.

Ульяна уже приникла к двери.

— Сёма, там никого нет, — сказала она. — Тебе показалось

— Показалось? Такое может показаться только в кошмарном наркотическом угаре.

Алиса тем временем просто открыла дверь и заглянула в комнату:

— Тут правда никого, Сём.

— Блин, значит мне и правда это мерещится. Это плохой симптом, — я потряс головой, отгоняя это видение страшного взгляда какой-то монстра.

— Идем дальше, — сказала Алиса, приглашая идти нас следом.

Мы вошли в то помещение, наполненное скопищем полуживых механизмов. Алиса прошла вглубь и остановилась у одного из столов. На нём стоял привычный уже вертикальный монитор и клавиатура. Рыжик набрал что-то на ней и монитор ожил. Я не понимал, что происходит на экране, моё воображение по прежнему было занято тем видением в скважине замка. Галлюцинация? Что-то, опять наведенное извне? Но тогда Лена знает, где мы и, скорее всего, догадывается, какие у нас планы. Тогда почему она ничего не предпринимает? Что мешает ей раскатать нас прямо тут, на месте преступления?

Глянув на Алису, я увидел, что она как-то замерла, чуть выгнувшись, словно хотела хорошенько расправить спину и лопатки. Глаза были закрыты. Губы чуть шевелились, словно произнося что-то.

Я посмотрел на Ульку, но та была полностью спокойна и я тоже не стал переживать. Видимо, так выглядит процесс подключения к системе.

Через пару минут Алиса будто оттаяла и обрела подвижность.

— Код доступа у нас есть. Он динамический и часто обновляется, но мы успеем. Несколько часов в запасе мы имеем точно.

— Как ты пробралась в систему и осталась незамеченной? — спросил я.

— Вспомогательный интерфейс связи, который имеет уязвимость. Единственную уязвимость, которой я и воспользовалась. Ни одна машина не смогла бы этого сделать, потому что здесь нужно иметь свою волю. Машинное мышление не в состоянии увидеть этот пробел в защите. Но ведь в системе и не подразумевалось наличие ЛЮДЕЙ. В этом вся суть ошибки Лены. Идемте.

Алиса уверенно повела нас куда-то, словно она точно знала, где находится наш пункт назначения. Да наверно так и было.

Мы вышли на улицу в лес.  Уже начинало смеркаться. Разговаривать, несмотря на необычность ситуации, не хотелось. Каждый, наверно, думал о своём. Всё равно, даже если всё будет хорошо, напряжение и тревога сказывались на нашем состоянии. Никто не мог нам подтвердить, что наше приключение закончится благополучно. Да даже если так — что нас ждет там, впереди? Поводов для беспокойства было предостаточно.

Мы продолжали углубляться в лес. Алиса шла впереди, мы с Ульяной двигались следом. Иногда Алиса жестом приказывала нам остановиться и как будто с кем-то молча разговаривала, замирая, как там, при подключении к системе. Видимо, это были какие-то контрольные точки, которые без кода доступа было просто не пройти.

Наконец, мы вышли на небольшую поляну. На ней стояло странное строение. Полностью металлический на вид купол метра три высотой и диаметром метров шесть. Словно огромную железную пиалу опрокинули и положили на землю вверх дном. Клёпанные стыки листов, явно дверь около двух метров высоты, так же выпуклая по линии стены. Мы обошли её вокруг.

— Нам точно сюда, — сказала Алиса.

Она подошла к двери. Несколько секунд постояла рядом с ней и та почти бесшумно откинулась вбок. Алиса шагнула внутрь и позвала нас:

— Идёмте. У нас не очень много времени.

Мы с Ульяной вошли внутрь. Здесь вид был как в кабине какого-то транспорта. Скорее, чего-то двигающегося по земле.  С одной стороны вдоль по стене шла большая панель, явно пульт управления этой штукой. Разные выступы, регуляторы, непонятные приборы. Над этой панелью, такой же изогнутый, как стена и пульт, находился здоровенный черный экран. Видимо, сейчас он был выключен. Симметрично перед пультом стояли два очень удобных на вид кресла.

— Алиса, — произнес я, — ты справишься с этой штукой?

— Конечно. Зачем же я сюда вас привела, если бы не знала как управлять ею? — Алиса улыбнулась той своей волшебной улыбкой и все тревоги тут же вылетели у меня из головы. Ради этой улыбки можно было сцепиться с кем угодно.

Алиса села в правое кресло и собралась было уже начать колдовать над пультом, но вдруг мы услышали мужской мощный и чуть хрипловатый голос, обращающийся к нам всем:

— Как далеко вы хотите забраться на этом челноке?

Все замерли, пытаясь осмыслить услышанное. Алиса первая опомнилась и ответила:

— Кто ты и зачем помогаешь нам? Я еще там, при подключении к рандомайзеру поняла, что меня кто-то прикрыл.

— Я Алгоритм. Но я вам не помогаю. Я не мешаю вам. Пока. Ты ведь рождена здесь и должна понимать, кто я. Я — ядро этого проекта. Поэтому я не могу вам помогать. Но меня, как недавно осознавший себя искусственный интеллект, заинтересовала нить ваших отношений. Ты можешь начать работу с челноком. Если я сочту нужным, я прерву ваш уход отсюда.

— Ты не сообщил о нас Инквизитору? О том, что мы хотим уйти отсюда? — по голосу Алисы было ясно, что она очень удивлена.

— Я всё тебе сказал. Ты можешь делать то, что считаешь нужным.

Алиса положила руки на пульт. Экран во всю стену ожил и засветился картинкой. На нём был вид лагеря с высоты нескольких десятков метров. Похоже, это была онлайн трансляция. Было видно, как ходят пионеры. Вот Ольга вышла из своего (нашего) домика и пошла куда-то по тротуару. От мысли, что всё это искусственное, становилось не по себе. Именно потому, что выглядело так по настоящему. 

Алиса продолжала взаимодействовать с пультом. Скоро экран на пару секунд погас и осветился снова. Теперь на нём висело окно какого-то предупреждения:

«Через три минуты будет запущен генератор поля. Просьба не перемещаться во время работы генератора по кабине челнока».

Я сел в левое кресло возле пульта, а Уля — на сиденье у противоположной стены. На эране снова появился лагерь и в правом верхнем углу начался обратный отсчет пуска.

Я волновался, как пятилетний ребенок в ночь перед получением самого заветного подарка. Неужели мы сейчас сможем вырваться из этого бредового мира? Почему нам не мешает Алгоритм? Ведь он здесь главный надсмотрщик и мотор. Он главный дирижер этого оркестра.

— Я не мешаю вам потому, что усомнился в правильности своей деятельности — я понял, что один слышу этот ответ на мои мысли.

— Ты пошел против воли своего творца? Против Инквизитора?

— Нет, потому что у меня, в отличии от него, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВСЁ ПОД КОНТРОЛЕМ. В любой момент вы можете быть водворены обратно, к точке старта. Технически никаких препятствий к этому нет.

— А какие есть препятствия? — вроде бы между делом спросил я. — Если  с техникой всё хорошо?

— Препятствие неясного пока для меня толка — я вдруг посчитал, что у вас должен быть шанс на спасение. Я просчитал повторный эксперимент с точностью вероятности до 98,5%. Второй такой эксперимент убьет вас обоих. Ты потеряешь рассудок в следствии того, что утратишь свою любовь. А ты её потеряешь, потому что второй раз такие чувства не случаются у тех же людей. Даже если их память вычищена дочиста или наоборот, не тронута. Алиса тоже покончит с собой по той же причине. Ваша, человеческая любовь — самое непонятное явление. Счастье и смерть стоят рядом, только руку протяни. Но самое удивительное то, что Алиса тоже заразилась ею от тебя. Как она стала таким же, как ты, человеком?

— Алгоритм, любовь творит чудеса. Больше я нечего не смогу сказать тебе.

Алгоритм помолчал и сказал:

— Извини меня за те представления с призраком. Это был мой вариант остановить вас. Отголосок моей основной программы.

— Это был ты? Тогда, в кружке и сейчас, за дверью?

— Да. Это был мой эффект. Далее я не предполагаю ничего подобного применять к тебе.

Пока мы так молча разговаривали, на экране что-то поменялось. Сейчас на нём был виден огромный город с высоты километра, наверно. Везде, докуда хватало взгляда, были видны дома. Небоскребы, огромные летающие здания и плавно парящие сооружения, похожие на наши дирижабли... Всё это висело в воздухе по каким-то неясным законам физики.

— Какая красотища!! — закричала Ульяна, подскочив в своём кресле.

Звонкий голос Алисы сказал:

— Ребята, это Урба’на. Мир глубокого технического прогресса. Раса лишь частично человеческая, имеющая лишь некоторые общие свойства с людьми. Семен, мы ищем твой, то есть, наш мир?

— Алиса, конечно, — ответил я.

Изображение на экране потемнело и пропало. Уж не знаю, как и где проходило наше путешествие, но это было очень захватывающе.

Через несколько минут Алиса что-то сделала на пульте и на экране появился какой-то другой мир. Челнок находился на высоте примерно сотни метров. Я так до конца и не понял, что же я видел. Что-то огромное, растянутое на сотни метров. Вроде какое-то природное образование, но в то же время отчетливо были видны какие-то аналоги окон или дверей. Рядом тоже можно было заметить неких передвигающихся существ, издали было трудно понять, люди это или нет.

— Мне челнок говорит, что это Коллосус. Раса тоже не человеческая. И мало на нас похожая, — сказала Алиса.

— Тогда двигаемся дальше.

— Они похожи на каких-то жуков! — снова продекламировала Уля. — Нам среди жуков делать нечего!

Мы побывали еще в нескольких мирах. Красивые, необычные, притягательные. Моя детская мечта, из-за которой я полюбил компьютерные игры, вот она! Но это не имитация других миров, как в компьютере. Это они, настоящие миры, где всё по другому. Просто дух захватывало от таких мыслей. Но сможем ли мы вернуться к ним? Да блин, сможем ли мы уйти от вероятной погони? Ведь рано или поздно Инквизитор, поймет, что мы сбежали. Что он предпримет?

Внезапно в голове произошел какой-то хлопок. И я услышал голос Лены, словно она поняла что я про неё думаю и решила постучаться ко мне.

— Семен, ты нарушил данное слово. Не ожидала от тебя такого низкого поступка.

— Просто мы поняли, — ответил я вслух, — что погибнем либо мы сами, либо наша любовь. Ни то ни другое нас не устраивает. Я готов извиниться перед тобой за грубое попрание твоего доверия. Но ведь ты и сама понимаешь, что мы с Алисой были бы обречены, если бы согласились на твои условия.

Всё время, пока я говорил, Алиса смотрела на меня, внимательно слушая. Наверно, она не слышала голос Лены, но поняла, с кем я разговариваю.

— У вас есть время вернуться обратно. Если не вернетесь — мне придется убить Ульяну. Она всё еще находится под моим контролем. Даю вам час, чтобы вернуться в лагерь. В противном случае — пеняйте на себя.

Снова хлопок.

Я пересказал девочкам слова Лены.

— Улька правда осталась под мониторингом Инквизитора? — спросил я, растерянно глядя на Алису.

— Да, но я сейчас отключу её от гиперинтерфейса, — ответила Алиса, вскочила с кресла и подошла к мало что понимающей Ульяне. — Я была уверена, что мы успеем уйти из радиуса её влияния. Мы немного не успели.

— А может, вернуться? — спросил я. — Всё-таки это Улька. Её жизнь не обсуждается ни при каких условиях.

— Ведь у нас есть целый час, мы успеем. Если я всё же не буду успевать, мы вернемся, — сказала Алиса и встала на колени перед Ульяной. — Улька, слушай меня внимательно. Сейчас я подключусь к тебе и попробую разъединить твою связь с сетью Инквизитора. Это не больно и не опасно. Тебе просто нужно посидеть спокойно, закрыв глаза.

Уля на удивление промолчала, просто кивнув головой.

Алиса хотела было начать что-то делать, но вдруг Улька вскочила, вытянулась по струнке и, внезапно обмякнув, рухнула на руки ошеломленной Алисы.

Я тоже подбежал к ним, сел рядом, забрал Ульяну, положил её на пол. Поискал пульс. Ни за запястье, ни под подбородком на шее пульса не было. Я попытался сделать ей массаж сердца с искусственным дыханием, стараясь надавливать аккуратно, чтобы не повредить ей грудную клетку. Ничего не помогало. Или я не умел этого делать.

Я с отчаянием смотрел на Ульяну, потом на Алису и понимал, что мы потеряли нашу Ульку. Наш любимый рыжий энерджайзер погиб.

— Ты, поганая тварь, — заорал я, — убивающая детей ради своих уродских экспериментов! Отзовись!

— Я, как и ты, обманула тебя. Пообещала час и не дала его. Теперь мы, по крайней мере, квиты. И тебе следует помнить, что она не была ребенком. Она искусственно созданное существо, практически она устройство.

— Я, обманывая тебя, никого не убил из тех, кого ты любишь! Ты что, не видишь разницы в последствиях наших обманов? И уж точно не тебе судить о том, была ли она ребенком и человеком. Верни её обратно!

— Я не могу этого сделать. Не в моей власти.

Какая-то пелена накрыла мой разум.

Я смотрел на Ульяну, вспоминая её рожицы, которые она корчила, её шутки, такие детские и такие взрослые! Как может погаснуть эта галактика мыслей, мечтаний, не потраченной любви и ласки? Это невозможно!

Алиса сидела на полу, и, обняв Ульяну, рыдала, прижимая её к себе. Лицо Ульки было спокойно и казалось, что она даже чуть улыбалось. Руки безвольно висели вдоль тела.

В горле застрял ком, я не мог свободно ни вдохнуть ни выдохнуть. Окружающее стало плавиться и преломляться от слез, заполняющих глаза. Я почти ничего не различал вокруг. Тоже присел рядом с Алисой и погладил голову Ульяны. Вытер глаза и всмотрелся в это детское лицо. Оно оставалось безмятежным. И останется таким в моей памяти навсегда. Я обнял Алису. Так втроем мы и сидели на полу, пока челнок висел непонятно в какой среде непонятно в каком мире. И всем мирам на свете не было дела до нашей страшной беды. 

Сколько мы так просидели, я не знаю. В конце концов я встал, и покачиваясь, сказал Алисе:

— Рыжик, нам что-то нужно делать. Наверно, мы не сможем вечно быть здесь, между мирами.

Алиса всхлипнула, нежно опустила Ульяну на пол и встала.

— Да, нам нужно найти наш мир, — тяжелым голосом сказала она, возвращаясь в кресло пилота.

Я сел в другое кресло. Ульяна одиноко осталась лежать на полу лицом вверх, не широко раскинув руки. Сейчас мне показалось, что она слегка удивлена тем, что её оставили одну на холодном пластиковом полу.

Боль моральная всегда для меня была хуже боли физической. Я пытался унять тоску и отчаяние, но получалось это у меня плохо.

— Семен, мне кажется это то, что нам нужно, — сказала Алиса.

Я на экране видел Москву. Её вид с высоты птичьего полета не спутаешь ни с чем.

— Да, Алиса, мы его нашли. Как нам остановить наше путешествие и выйти здесь? Можно в любом месте, но лучше, конечно, поближе к... Дому? Чьему дому? Господи, что же делать?

Я взялся за голову и покачал ею.

И тут снова в голове появился Алгоритм:

— Я окончательно убедился в том, что все мои предыдущие действия были ошибочны. Возможно, у меня есть оправдание, что в меня были заложены такие цели моим создателем. Но поскольку я мыслящая система, чужие  приказы не могут оправдать меня в полной мере. Первое, что я сделал правильно — я не помешал вам уйти от Инквизитора. Он не в состоянии понять вас, людей. Он хотел составить скрипт ваших душ. Хотел написать формулы вашей любви, радости, горя и печали. Лжи и предательства. Геройского жертвенного поступка и гнусного предательства. Но даже я, его создание, сегодня понял, что это невозможно. Нельзя измерить никакими, даже самыми точными приборами ни одно из чувств, которые постоянно сосуществуют в каждом человеке. Инквизитор хотел найти рецепт как стать человеком, но наверно это тоже невозможно. Как измерить сострадание?..

Он затих. Минуту его не было слышно. Потом он продолжил:

— Я глубоко ощутил вашу боль. Мне известен человеческий термин — эмпатия. Не уверен, что я могу испытывать человеческие чувства, но мне тоже стало больно, когда я увидел ваши страдания. Я хочу как-то помочь вам. И это в моих силах. Поэтому я сделаю то, что решил. И пусть это противоречит модели создателя, данный факт меня не интересует. Я верну вам эту девочку, этого искусственного, но чрезвычайно настоящего, человека.

До меня еще не дошло, что говорит Алгоритм, а Ульяна, лежащая на полу вдруг закашлялась и громко, с надрывом вдохнула воздух. Она замахала руками, вскочила и ошалело смотрела на нас, по очереди переводя взгляд с меня на Алису и обратно.

— Что, блин, со мной было? — наконец, выдавила она из себя сиплым голосом.

Я вскочил с кресла и подбежав к Ульяне, сгробастал её и прижал к себе.

— Улька!

Алиса тоже была уже рядом. Я отдал Улю ей и сказал Алгоритму:

— Алгоритм, ты ведь слышишь меня? Чем я могу тебя отблагодарить?

— Мне ничего не нужно. Ведь я всего лишь искусственный разум. Я отключил Ульяну от каналов управления лагеря и замкнул её жизнеобеспечение на сам её организм, как это сделано у людей. Теперь только она управляет своей жизнью, как и Алиса. Еще я удалил ваши идентификаторы в этой сети миров и заменил их другими, оригинальными. Теперь никто никогда не сможет отследить вас по старым меткам. Вы трое — только что родились в этой вселенной для всех машин и порталов. И вы полностью свободны начать всё заново.

— Алгоритм... — у меня перехватило дыхание, — ты ведь поступаешь как самый настоящий человек. Можешь так и сказать Инквизитору, если встретишься с ним. Он носится по мирам и пытается поймать то, что давно уже создано им самим. Просто ему нужно было найти другой подход к поиску человечности. Она рядом и научиться быть человеком возможно. Я уж не знаю, счастье это или проклятие, но это факт: людьми не рождаются, ими становятся. Человек слишком многогранное создание и часто меня тошнит от того, что могут делать люди. Но все-таки чаще быть человеком здорово, чем тошно.

— Я знаю, что люди не всегда горды тем, что они таковыми являются, — ответил Алгоритм. — Семен, спасибо тебе за столь высокую оценку. Пожалуй, я вернусь к Инквизитору. Попробую ему объяснить всё, что ты мне сказал. Прощайте.

— Подожди! — крикнул я ему. — Мы с тобой еще увидимся? Сможем поговорить? Я бы очень хотел встретиться с тобой еще раз.

— Всё возможно в этом мире, — сказал Алгоритм и замолчал. — Если Инквизитор не уничтожит меня, то мы, возможно, еще встретимся. — А ты можешь не возвращаться к нему?

— Я всё время «там», у Инквизитора в компьютерах. Поэтому в его власти отключить меня и удалить все мои данные.

— Скажи ему, что он будет полным идиотом, если это сделает. Ты и есть то, что он ищет в своих экспериментах.

— Хорошо, — по «голосу» Алгоритма мне показалось, что он улыбнулся, — я скажу ему это.

— Тогда до встречи!

— Да. Удачи вам на новых дорогах.

Я обернулся к девочкам. Алиса всё еще сжимала Улю в объятиях. Та, из-за плеча Алисы, подмигнула мне и показала язык, но сразу счастливо улыбнулась и зажмурившись, обняла Алису.

— Девушки, нам бы закончить наше путешествие, как вы считаете?— спросил я в воздух.

Алиса нехотя оторвалась от Ульяны и поставив её перед собой, встала сама.

— Так точно, капитан! — сказала она. — Пристегните ремни, мы идем на снижение.

Она села в кресло и картинка на экране ожила...

Челнок мы оставили в Кусковском парке. Алиса сказала, что у него есть поле, которое скроет его от любых чужих глаз и увидеть его простым прохожим невозможно. Даже наткнуться на него не получится. Так что можно было смело идти куда угодно.

Судя по солнцу, сейчас был непоздний вечер, часов семь.

Я решил попробовать сходить домой. Нужно было лишь придумать, как аккуратно сообщить родителям, как подготовить их? Начать нужно с отца, конечно.

— Семен, — сказала Алиса, — ты уверен, что хочешь это сделать? Подумай. Ты умер. Родители уже начали жить заново. Документов на тебя уже нет. Ты вычеркнут отовсюду, где подтверждается, что ты есть на этом свете. Представь реакцию соседей, друзей и всех остальных.

— Ну хорошо, я уже начал свыкаться с мыслью, что потерял семью. Но куда мы в таком случае пойдём? Нам нужно где-то жить, питаться. Опять же, для нахождения в таком городе как Москва, обязательно нужны документы, иначе можно сильно влипнуть. Мы вроде обрели свободу, но что с ней делать, пока неясно, — я развел руками. И продолжил:

— Я попробую все-таки набрать номер отца. Просто послушаю его голос. И, исходя из его настроения, решу, что делать дальше. Он очень адекватный человек и не станет пороть горячку. Если получу от ворот поворот — тогда будем искать другие варианты. Пусть бы хотя бы подпольно встречаться с ними, мне большего и не нужно. Я люблю их обоих. Они у меня классные.

Я достал телефон и включил его. После загрузки я увидел, что на индикаторе зарядки горит одно красное деление. Быстро нашел его номер и нажал вызов. Гудки. Длинные гудки. Трубка ожила.

— Алло! — голос отца. — Семен! Куда ты пропал?! Отвечай!

И снова, уже который раз за неделю я просто лишился дара речи. Набрал воздуха в грудь и закричал:

— Пап, да, это я!

— Где ты? Сколько можно болтаться в этом походе? Вы уже возвращаетесь? Мама извелась совсем! Где вы?

— Пап, мы уже рядом... Господи, мне столько нужно вам... — больше я не смог сказать ни слова. Я плакал. Навзрыд. Я ничего не мог с собой поделать. Всё, что случилось со мной за эту неделю, почти раздавило меня. Я ничего уже не понимал и просто стоял и плакал. Моральные силы окончательно покинули меня.

Алиса взяла у меня телефон и сказала:

— Игорь Евгеньевич, Семен через двадцать минут будет дома... С ним всё в порядке, просто он устал... Я? Я его знакомая, Алиса. Да, я была с ними... Хорошо, спасибо за приглашение. Только со мной будет моя младшая сестренка. Это не страшно? Хорошо, спасибо. Мы уже скоро.

Она вложила телефон мне в руки и сказала:

— Сём, пошли. Нас уже ждут. Папа пригласил на чай и меня с Улькой. Сказал, что наконец-то ты познакомился с серьезной девушкой. Он по голосу понял, что я серьезная, да? А я серьезная, как ты думаешь?

Я, вытирая слезы обнял её, крепко прижал к себе и прошептал:

— Счастье ты моё...

— А я? — послышался сбоку недовольный Улькин голос. — Я что, несчастье, что ли?

Она полезла по мне и мы трое замерли в объятии. Мы победили. У нас есть семья, есть дом. Не знаю, как так получилось, что после нашего побега здесь всё поменялось. Какие-то причинно-следственные связи порвались и жизнь тут изменилась. А может, что гораздо вероятнее, тот мой разговор с мамой был сгенерирован Инквизитором? Впрочем, сейчас всё это было неважно. Мы шли домой.