Гарри Поттер и Наследники Слизерина (гет)

Ничто не предвещало непогоды. Внезапно налетел северный ветер, и резко похолодало. Ковёр замотало из стороны в сторону и затрясло. Чемоданы и клетки стали ёрзать и переползать с места на место. Птицы забеспокоились, стали биться о прутья, стараясь расправить крылья.

– Клей! – крикнула Мелисса, применив заклинание Липкости, и вещи замерли.

От немилосердной тряски Гарри и Рон проснулись.

– Мне плохо, – пролепетал Рон. – И зачем, спрашивается, я столько съел? Его лицо сначала побледнело, а потом и вовсе позеленело.

Гарри чувствовал себя не лучше. Хотя он и привык к лёгкой тряске во время полётов на метле, и при резких поворотах, падениях и взлётах желудок не бунтовал, но такого издевательства он выдержать не мог. Того и гляди придётся перевешиваться за борт, избавляясь от обеда.

– Я смотрю, вам совсем худо, – покачала головой Мелисса. – У меня есть таблетки от морской болезни, но они экспериментальные, ещё не проверены на людях. Не могу гарантировать, что вам станет лучше, и что у них нет побочного действия. Боюсь, как бы от них не стало хуже.

– Хуже быть уже не может, давайте что есть, прохрипел Рон. – Умереть и то будет милосерднее.

Мелисса протянула им по ярко-красной таблеточке и проглотила одну сама, на всякий случай. Через несколько минут они почувствовали ощутимое облегчение. Лицо Рона приобрело нормальный оттенок, а Гарри нашёл в себе силы улыбнуться.

– Спасибо огромное, – сказал он. – Вот сколько с нами хлопот.

– Ничего страшного, – отозвалась Мелисса. – Зато весело. Ну, представьте: ехали бы мы сейчас на поезде, всё как обычно, ничего интересного. А тут на тебе – зловещие цыгане, опоздание на поезд, полёт на запрещённом ковре-самолёте, ловля клетки с Сычиком, обед на скатерти-самобранке, проверка таблеток на людях… – перечисляла она. – Приключения, будет о чём вспомнить! – возбуждённо говорила она. Разве не здорово?

– Ага, – неуверенно согласились Рон и Гарри, а про себя каждый подумал: ''Вроде бы она взрослая, а ведёт себя странно – как подросток''. Но вслух они, конечно же, ничего не сказали.

– Ещё вы помогли протестировать мои таблетки, – продолжала Мелисса. – Можно их патентовать и пускать в продажу. Вам будет начислен процент за оказанную вами помощь по проверке действия таблеток.

– А что вы ещё изобрели, кроме этих таблеток и ''Тристана и Изольды'', – спросил Гарри.

– Сейчас я работаю ещё над одним зельем, но мне нужна лаборатория для экспериментального производства этого зелья. Хорошо бы при новом месте работы была хоть какая-нибудь, даже с минимумом оборудования…

Ковёр болтало так же сильно, он то и дело проваливался в воздушные ямы, от чего сердце сначала подпрыгивало до самого горла, а потом камнем падало в желудок, поворачивалось там и проваливалось в самые пятки. Птицы беспокойно кричали и прыгали по клеткам. Похолодало ещё сильнее.

Мы уже подлетаем, – сказала Мелисса. – Придётся немного снизиться, иначе при такой тряске ни одни таблетки не помогут. Но меня беспокоит вот что. Нельзя, чтобы вас видели на ковре-самолёте, а то потом неприятностей не оберёшься. Пока мы летели над облаками, всё было хорошо, но при снижении нас непременно заметят. Вам здорово попадёт.

– Да уж, – недовольно поморщился Рон. – Снегг спит и видит, чтобы нас исключили из школы.

– Ты имеешь в виду профессора Северуса Снегга?

– Кого же ещё? Гарри он просто ненавидит. Это старая история, связанная с его отцом. В молодости Снегг с ним соперничал, они друг друга терпеть не могли, его и его друзей. А ещё отец Гарри как-то спас Снегга от одного… м-м-м… знакомого оборотня…

– Стоп, стоп, стоп! Я ничего не поняла, – прервала сбивчивый рассказ Рона Мелисса, но вид при этом у неё сделался задумчивый, словно она силилась что-то вспомнить, но воспоминания ускользали от неё. – Ох! Из головы совсем вылетело, заболтал ты меня, Рон. Я ведь хотела предложить вам воспользоваться мантией-невидимкой. Никто тогда и не узнает, что вы были на этом ковре вместе со мной. Кроме наложения штрафа я ничем не рискую, меня даже с работы выгнать нельзя. А вот вам, юноши, самое время замаскироваться.

''Ну вот, уже лучше – юноши, совсем другое дело, а то – мальчики!'' – удовлетворённо подумал Гарри, доставая мантию-невидимку – серебристый невесомый полупрозрачный плащ.

– Ого! – встрепенулась Мелисса, нежно погладив лёгкую ткань, – откуда она у тебя? У меня когда-то давно тоже была мантия-невидимка, но её вскоре забрали, сказав, что я не умею обращаться с ценными редкими вещами. Мы с Чарли случайно её свечкой прожгли – совсем маленькая дырочка получилась. Бродили по замку ночью, вдвоём под мантией – ну и по неосторожности…

– Это с моим братом вы ходили ночью по школе, да? – перебил её Рон.

– А то с кем же!

– Вот это ничего себе! А мне-то он лапшу на уши вешал, что никогда и ни за что не нарушал школьные правила! И вообще он был самым примерным мальчиком за всю историю Хогвартса!

– Это Чарли-то был самым примерным мальчиком? Да наврал он тебе с три короба! И вообще – примерные студенты это те студенты, которые ни разу не попались! Чарли только выглядел серьёзным тихоней, а на самом деле… Как-то раз ради эксперимента мы с ним слили взрывающееся зелье в канализацию – Филч чуть от разрыва сердца не умер, когда узнал, сколько ему придётся убирать!!! Запашок в замке стоял тот ещё, куда там сотне бомб-вонючек! А сонное зелье в зубной пасте! Полшколы вырубилось в Большом зале во время завтрака! Чего стоило одно только заклинание Липкости, наложенное на разные предметы! Профессор Синистра однажды дотронулась до телескопа, и её руки прилипли намертво! Ей до утра пришлось стоять в обнимку с телескопом, потому что действие заклинания было отсроченное, и мы к тому времени уже ушли с урока, а позвать на помощь она никого не могла – от огромного тяжеленного телескопа-то не отойдёшь, даже палочку не возьмёшь! Кричать-то в башне бесполезно! Её утром вездесущая Миссис Норрис обнаружила. А ещё это заклинание можно на одежду накладывать, тогда человек раздеться не сможет. У Чарли один зловредный недруг был – Расмус Хиткотт что ли, из Когтеврана, так вот. Он неделю ходил в одном и том же и даже спал в одежде. Мы с Чарли на него совместно заклинание наложили, оно очень мощное получилось. Его даже профессор МакГонагалл расколдовать не смогла. Чарли же наотрез отказался это делать. Так он помимо удовлетворения получил ещё неделю взысканий. Меня тоже вниманием не обошли. Короче – весело нам жилось. А вот ещё…

Но что было ещё, Гарри уже не слышал, он думал о том, что в его мантии тоже была маленькая дырочка... В реальный мир его вернул громкий смех Рона и Мелиссы по поводу какой-то их очередной детской шалости с Чарли.

''Она с кем угодно найдёт общий язык'', – ревниво подумал Гарри. – ''Может, не всё в ''Пророке'' враки и сплетни?'' – но он тут же устыдился собственных нехороших мыслей.

– Ну всё, молодые люди, накидывайте мантию, мы снижаемся, – отсмеявшись, сказала Мелисса.

Сев очень близко друг к другу и накинув мантию, Гарри и Рон исчезли. В то же время ковёр нырнул в облака, начав снижаться по команде Мелиссы.

– Вон шпили Хогвартса!

– Прямо под нами Запретный лес!

– Я уже вижу озеро!

– А там поле для квиддича! – неслись радостные голоса невидимок.

– Сейчас я выберу хорошее место для посадки, и мы приземлимся. Лучше бы это была какая-нибудь лесная полянка – и людей нет, и переодеться в кустах можно.

– А в другом месте нигде нельзя? – недовольно пробурчал Рон. – Уж больно у нас воспоминания нехорошие связаны с этим лесом.

– Попробуй сам найти что-нибудь подходящее! – обиделась Мелисса.

– А давайте сядем на самую высокую башню Хогвартса, башню Астрономии, – предложил вдруг Гарри. – Там как раз есть открытая площадка. Рон, помнишь, мы оттуда Норберта переправляли?

– Такое вряд ли забудешь, он мне все брови тогда спалил и чёлку, – отозвался тот.

– А это ещё кто? – подняла брови в недоумении Мелисса.

– О-о-о! Это долгая история о Хагриде, который завёл маленького дракончика и скрывал его ото всех… – начал Гарри, когда Рон чувствительно пихнул его ногой под мантией – мол нечего всем про это разбалтывать, Хагрид и так вечно находится под угрозой увольнения.

– Да что ты толкаешься, Рон! – возмутился Гарри. – Ей можно рассказать, она же своя! – И вдруг поймал себя на мысли: а когда это Мисс Найтингейл стала своей? Они запросто рассказывали ей о своих приключениях и проделках, то, о чём они никогда бы не рассказали ни одному взрослому. Уж больно быстро втёрлась она к ним в доверие, и без всяких усилий.

Пока они по очереди, перебивая друг друга, рассказывали о Норберте и Хагриде, ковёр плавно приземлился на открытую площадку башни. Гарри снял мантию, но убирать её в чемодан не стал – ещё понадобится. Они убрали вещи с ковра, и Мелисса уменьшила его до размера свёрнутой в трубку газеты с помощью заклинания Редуцио, а заодно уменьшила и свои чемоданы.

– Ну что, молодые люди, давайте прощаться. Мне надо к профессору Дамблдору, а вам – где-нибудь отсидеться до прибытия остальных учеников поездом. Мы обогнали их часа на два. Жаль, что переодеться я не успела, так и пойду в этом дурацком костюме. Ну, пока! – она тепло улыбнулась одновременно Рону и Гарри, пожав им по очереди руки.

Те подавленно молчали – им не хотелось прощаться.

– Чего вы надулись как мыши на крупу? – рассмеялась Мелисса. – Может, ещё увидимся, – бросила она своё обычное, подхватила маленькие, словно игрушечные, чемоданчики и клетку с Сорокой-Мэгги и бодро зашагала вниз по винтовой лестнице.

– Сейчас самое главное – не встретиться с Филчем или Пивзом… – донеслось до них откуда-то снизу, и гулкий звук шагов стих.

– Вот и всё… – сказал Рон удручённо.

– Она ушла. Насовсем… – убито откликнулся Гарри и вздохнул. – Она необычная, правда? Особенная. Не зря в неё все влюбляются.

– Угу, – немногословно согласился с ним Рон. – Она замечательная. И она ушла. Возможно, мы никогда её не увидим. Я умру от тоски… – сказал Рон, картинно закатив глаза.

– Не придуривайся, – одёрнул его Гарри. – Ты что – тоже влюбился? – спросил он Рона на полном серьёзе, без издёвки.

– Нет, это совсем другое, – мечтательно улыбнулся Рон. – Влюбиться можно в девчонку-ровесницу, это совсем не то. Мелисса – она как солнышко. Она будто согревает всех, кто находится с рей рядом, подпадая под действие её лучей. Своей улыбкой, добрым взглядом, участием, искренним вниманием она мгновенно завоёвывает людей. Когда она рядом с тобой, возникает такое чувство, будто сбылась твоя самая заветная мечта – так хорошо становится. Она как дементор наоборот. Наверное, за это её все и любят. Вот скажи – с какой стати ей было нам помогать? Села бы себе в поезд и уехала. Большинство людей так и поступило бы. Так ведь нет же – помогла просто так двум совершенно незнакомым людям. (''Не совсем незнакомым'', – поправил Гарри Рона про себя.) А тебе помогла даже дважды. Она хорошая. Просто хороший человек. А эти в своём Министерстве, – его лицо стало злым, – как пауки в банке! Выжили её. Наверное, не поделили её внимание, или кто-то к кому-то приревновал.

– А ''Пророк'' раздул скандал, – поддакнул Рону Гарри. – Больше никогда его читать не буду.

– И я, – уверенно добавил Рон, в очередной раз решая никогда в жизни не притрагиваться к этому ядовито-жёлтому бульварному листку.

На том и порешили.

Они так же, как и Мелисса, уменьшили свои чемоданы, накрылись мантией-невидимкой и попытались пробраться в башню Гриффиндора. Но не тут-то было. Под одной мантией вдвоём, да ещё с чемоданами, было ужас как неудобно. Это в двенадцать лет было нормально, они умещались под мантией втроём с Гермионой. Прошли те золотые денёчки, они выросли.

Часть вещей пришлось распихать по пути за двигающиеся рыцарские доспехи, а потом вернуться за ними.

В первый раз они пробрались к себе, в спальню мальчиков, без приключений. Портрета Розовой Дамы, закрывающего проход, пока не было. Наверное, его ещё не принесли после летней реставрации. Рон и Гарри смогли свободно пройти через отверстие в стене. Второй раз, когда они вернулись за оставленными на полпути чемоданами, тоже всё обошлось. В третий раз они шли в обнимку с клетками. Мантия тут была бесполезна. Приходилось надеяться только наудачу. И, как водится, им не повезло.

Гарри и Рон уже почти спустились из башни вниз, как вдруг у самого подножия винтовой лестницы послышался знакомый до зубовного скрежета скрипучий голос завхоза Филча:

– Я слышу чьи-то шаги, Миссис Норрис, какой-то шорох. Кто бы это мог быть? Или показалось? Слушай, золотая моя, слушай.

Гарри и Рон замерли. Судя по тишине внизу, Филч прислушивался. И тут Букле срочно понадобилось расправить крылья. Раздался отчётливо слышный хлопающий звук, многократной усиленный сводами лестницы. Гарри и Рон внутренне сжались, стараясь срочно уменьшиться в размерах. Жаль, что заклинание Редуцио не действовало на людей! Беда в виде Филча неумолимо надвигалась.

– Ага! – вскричал он, и его голос прозвучал зловеще. – Я был прав, Миссис Норрис! Наверху кто-то есть, и сейчас мы его поймаем! Деться им не куда, разве что отрастить крылья и улететь! Ха-ха-ха! – рассмеялся он, довольный своей шуткой. – Вперёд, моя киска.

И тут Рона осенило. На него просто снизошло озарение свыше. Он открыл клетку с Сычиком и выпустил малютку на волю. Как по заказу громко хлопая крыльями, малыш храбро полетел вниз, навстречу судьбе в виде Филча. Внизу раздался возглас удивления:

– А ты что за недомерок? Откуда взялся? Чей ты? Я тебя сейчас достану, я тебя поймаю! Не смей летать по замку – ещё нагадишь, а всё убрано к началу нового учебного года. Миссис Норрис, посмотри, нет ли там ещё кого, а я поймаю эту мелочь… – голос стал удаляться. Храбрая маленькая сова уводила Филча подальше от друзей.

– Рон, ты молодец! Здорово придумал! Я бы в жизни не додумался. А главное – просто! – Гарри хлопнул Рона по плечу.

– Назвал мою сову недомерком и мелочью! – кипел от праведного гнева Рон. – Теперь пусть побегает за ним по всему замку. Сычик Филча в такие дебри заведёт, о которых тот и не подозревает. Сам виноват, нечего было мою птицу оскорблять. Сычик очень чувствителен к замечаниям о его размерах.

– Ладно, успокойся. У нас ещё Миссис Норрис. Чёртова вездесущая кошка. Хотя, что мы, собственно, так её боимся? Ведь не может же она позвать Филча, в самом деле. Мы её слегка заколдуем, и всё, – внёс предложение Гарри.

Как раз в этот момент появилась Миссис Норрис собственной персоной. Пыльная серо-полосатая кошка неизменно выглядела так, будто её шкурка была побита молью и выцвела от вечного пребывания в сырых подземельях. Её красные глаза плотоядно сверкали. Миссис Норрис уже открыла рот, чтобы истошно замяукать, но не тут-то было.

– Рано радуешься, киска. Отведай-ка!

Рон применил заклинание Обезноживания, отчего кошачьи лапы мгновенно окоченели и слиплись попарно. Миссис Норрис застыла на месте, обалдев от такой наглости – на неё впервые кто-то посмел поднять руку. Гарри же лишил кошку голоса с помощью Силенцио, чтобы она не могла истошным мяуканьем подозвать Филча раньше времени.

– Потерпишь пятнадцать минут, – утешил Рон животное. Миссис Норрис с ненавистью глянула на него своими красными глазами, беззвучно открывая рот.

– А Филч не узнает, что это мы сотворили это с его кошкой? – запоздало забеспокоился Рон.

– Разве что только он анимаг, превращающийся в кошку и понимающий кошачий язык. Но это вряд ли. Он и спичку в иголку дикобраза не превратит, сквиб несчастный, куда ему до анимагии. По идее Миссис Норрис может пожаловаться МакГонагалл, что маловероятно, ведь эту жалкую кошку все терпеть не могут, что ученики, что учителя, – успокоил Рона Гарри.

Юноши без проблем добрались до гостиной Гриффиндора, поставили клетки и только тогда перевели дух.

– Первый учебный день, а сколько всего уже произошло! – заметил Гарри. – Такое впечатление, что мы выехали из ''Норы'' не сегодня, а дней десять назад!

– Да уж, приключения не заставили себя ждать, – отозвался Рон.

Наконец-то они переоделись, посидели немного, чтобы прийти в себя и решили прогуляться по совершенно безлюдной школе – когда ещё представится такой шанс! Они решили воспользоваться мантией-невидимкой на случай незапланированной встречи с кем-нибудь из учителей или с тем же Филчем.

Гарри и Рон бродили по пустым гулким коридорам, которые покинули всего-то пару месяца назад, но уже успели по ним соскучиться. Это были места их боевой славы. Там туалет Плаксы Миртл – проход в бывшее логовище василиска, здесь Джинни писала петушиной кровью слова под влиянием зловещего дневника Тома Реддла, а там, в статуе Горбатой Колдуньи, один из тайных проходов в Хогсмид. Здесь когда-то был Запретный коридор, в подземелье которого трёхголовый пёс Пушок охранял философский камень, вон там стоял Кубок Огня, выбиравший трёх чемпионов от трёх школ для состязания, а в том коридоре Фред и Джордж развели в прошлом году болото для Амбриджихи.

Так незаметно они дошли до кабинета профессора Дамблдора, дверь в который охраняла каменная горгулья. Юноши уже собирались повернуть назад, но тут до их слуха донеслись приглушённые каменными стенами голоса о чём-то спорящих людей.

Спорщиков было много, по-видимому, это были учителя. Очевидно, они решали какой-то очень важный вопрос, если при этом так громко кричали обычно сдержанные люди.

До Гарри и Рона доносились обрывки разговора:

– Мы не можем… взять… Скандал!

– Мы должны… Ученики… Родители не позволят! Попечительский совет не одобрит… что…

– Даже не профессор!

– А я думаю, всё получится… прекрасный специалист! Только вот возраст…

– Я была в том же возрасте, когда поступила на работу сюда, да вот и Северус тоже…

– Здесь в безопасности от… гнусные сплетни!

– Мы отвечаем за…

– В Министерстве ничего не знают, это нарушение закона об образовании! Ваше своеволие, профессор Дамблдор, привело в прошлом году к …

– Всё уже давно согласовано, это единственный метод… избежать.

– Голосуем!

– Надо всё взвесить!

– Голосуем! Голосуем!

– Вы берёте на себя ответственность?

Гарри и Рон стояли не дыша и обратившись в слух. Там, за дверью, решалась чья-то судьба, но о ком именно шла речь, понять было невозможно. Крики возобновились:

– Большинство ''За''!

– ''Против'' МакГонагалл, Трелони и Синистра, остальные ''за'', воздержавшихся нет.

Послышался отчётливый голос Дамблдора:

– Вакансию профессора Защиты от Тёмных Искусств объявляю занятой.

Гарри и Рон тревожно переглянулись – кто на этот раз? Неужели Снегг? Он каждый год рвался на эту должность, хотя должность профессора Зельеварения была более престижной. У Дамблдора была одна отговорка – Северус Снегг слишком ценен в должности профессора Зельеварения, он лучший специалист в стране по зельям и всё такое прочее. Нет, учителя явно спорили о ком-то другом.

– Ну что ж, по местам, господа профессора, – объявил Дамблдор. – Ученики прибудут с минуты на минуту.

Голоса приближались, учителя спешили к выходу. Гарри и Рон припустили бегом по коридору, путаясь в полах мантии.

В этот момент входные двери раскрылись, и галдящая волна учеников влилась в холл, затопляя ступени лестницы и растекаясь по замку.

Новый учебный год наступил.

Рон и Гарри присоединились к толпе и незаметно сняли мантию-невидимку. Их тут же стали окликать, хлопать по плечу и просто приветствовать.

– Где вы были? – возникла рядом Джинни. – Вас ведь не было на поезде.

– Да мы… – начал было Рон.

– Мы чуть было не опоздали и сели в последний вагон в последнюю минуту, – поспешно перебил его Гарри, незаметно наступая Рону на ногу. Тот тихо ойкнул и сделал удивлённое лицо. – А потом Рону пришлось патрулировать вагоны, он же староста. В первом вагоне слизеринцы подрались с пуффендуйцами, что-то не поделив, началась заварушка и… Ну, ты сама знаешь.

Джинни посмотрела на Гарри с недоверием, но он так лучезарно ей улыбнулся, что девушка отчаянно покраснела и поспешно ретировалась.

– Чего это на тебя нашло? – прошипел Рон. – Она же моя сестра!

– Не надо никому знать как мы добрались сюда, – шёпотом ответил Гарри. – Ни нам, ни Мелиссе лишние проблемы не нужны.

– Ты что, не доверяешь Джинни?! – возмутился Рон.

– Не в этом дело! В двух шагах от неё стояла Пэнси Паркинсон, подружка Малфоя, а у неё слух как у … не знаю, как у кого, – Гарри попытался подобрать сравнение, но не смог, – как у подслушивающего устройства! – выпалил он.

– Это что ещё такое? – не понял Рон.

– Долго объяснять, но эта штука умеет подслушивать чужие секреты на расстоянии.

– Понял я, понял, типа ушек-подслушек, – угрюмо отозвался Рон. – Так что, мы теперь и похвастаться не сможем, что знакомы с самой Мелиссой Найтингейл? – дошла до Рона ужасная правда.

– Получается так, – пессимистично кивнул Гарри, который и сам был бы не прочь похвалиться.

– С кем, с кем это вы там знакомы? – послышался сзади очень знакомый голос.

– Гермиона! – в один голос выкрикнули Гарри и Рон и одновременно бросились к ней обниматься. Вышло неловко.

Сзади незаметно подкрался Снегг и елейным голоском поинтересовался:

– Чем это вы занимаетесь, молодые люди? И это не где-нибудь, а в стенах школы! И не стыдно? Малолетки!

– Да мы же просто только встретились и поздоровались, – на правах лучшей ученицы попыталась оправдаться Гермиона.

– Меня не интересуют ваши шашни, мисс Грейнджер! – отчеканил Снегг. – Пудрите мозги и практикуйте ваши чары на молодых людях где-нибудь в другом месте! А здесь – школа! Здесь учатся и получают знания! Устраивать свою личную жизнь будете не здесь! И выберите, наконец, кого-нибудь одного! – сердито добавил он. А потом тихо проговорил, но так чтобы Рон и Гарри его слышали:

– Судя по загару, вы неплохо провели время в Болгарии в обществе звезды квиддича Виктора Крама. Радуйтесь, что учёба ещё не началась, а то я снял бы с вас достаточно очков за нарушение правил школьной дисциплины! – добавил он уже громко и пошёл прочь как ни в чём не бывало.

Гермиона стояла растерянная и бледная – видно было даже сквозь загар, Рон покраснел от злости, и его веснушки полыхали, у Гарри губы сжались в ниточку, что служило признаком сильного гнева.

– Да как он смеет… – только и мог выговорить он.

– Так и превратил бы его в поганку, а потом раздавил бы! – прошипел Рон сквозь сжатые зубы.

– Ну что, грязнокровка, славно тебя вздули? – это подошёл вездесущий Малфой с двумя своими вечными прихлебателями, Крэббом и Гойлом. – Ха-ха, сердцеедка-неудачница! – тоненько хихикнул он, но при виде сжатых кулаков Рона и Гарри поспешил улизнуть от греха подальше, не надеясь даже на помощь своих верных телохранителей.

Для Гермионы это было последней каплей. Её глаза быстро наполнялись слезами.

– Идём отсюда, – мгновенно сориентировался Гарри, и они с Роном подхватили девушку под руки и проворно увели её из холла в укромное местечко под главной лестницей, обнаруженное Роном в прошлом году, когда он в качестве старосты патрулировал вечером школу. Там они могли спокойно поговорить, не рискуя быть обнаруженными и подслушанными.

Они сели на выступ стены и довольно долго молчали.

– Ну, как ты? – наконец-то решился нарушить молчание Гарри.

– А как ты думаешь? – огрызнулась Гермиона. – Надо же быть такой сволочью! Даже первый день в школе испортил! Самое обидное – ведь взъелся ни за что, – и она горестно вздохнула.

– Да не переживай ты, – попытался ободрить её Гарри, взяв за руку. – Ты ведь знаешь Снегга. Он будет не он, если не испоганит кому-нибудь настроение. Тем более, что у него сегодня чёрный день – опять пролетел мимо вожделенной должности. На Защиту взяли кого-то нового.

– А ты откуда знаешь? – шмыгая забитым от слёз носом недоверчиво осведомилась Гермиона.

– Мы с Роном случайно подслушали, как профессора о чём-то, вернее, о ком-то, спорили. Правда, Рон?

Но Рон молчал, напряжённо думая о чём-то своём. Он сердито сопел и был всё ещё красным как помидор.

– Ты что, Рон? – удивился Гарри, глядя на друга.

– Ты правда ездила к нему в Болгарию? К Викки? – отмер Рон, обращаясь к Гермионе. Он будто и не слышал, о чём они говорили с Гарри.

– Да я …

– Неплохо отдохнула, как я посмотрю! Весёлая, загорелая! Вот почему ты весь месяц не писала! Тебе было чем и кем заняться! Вот, почему ты не осталась в ''Норе''! – ни с того ни с сего разошёлся Рон.

Гарри обомлел: Рон устроил самую настоящую сцену ревности. Гермиона только открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, не в силах произнести ни слова в своё оправдание.

– Рон, успокойся! Ты что, Рон! – увещевал его Гарри, но безуспешно. Рон разошёлся не на шутку, будто плотину прорвало, и поток злых слов смывал всё на своём пути:

– Небось нежились себе на тёплом песочке, в обнимку, как голубочки, и грезили о счастливом будущем! А кому нужен верный друг Рон? Вечный оруженосец главного героя Рон? Нищий рыжий Рон? Этот чёртов Снегг открыл мне глаза! Он был прав. Тебе просто нравится играть чужими чувствами! Не достался тебе всемирно известный звёздный мальчик Гарри – Чжоу увела, так ты нашла перспективного чемпиона Крама! – Рон уже не контролировал себя. Злые и несправедливые слова слетали с его языка, отравляя смертоносным ядом всё то, что у них было. Годы их крепкой дружбы, их былое взаимопонимание – всё катилось в тартарары.

– С меня хватит! – орал Рон. – Всё! Поиграла кошка с мышкой! До свидания! Нет, прощайте навсегда! Счастливо оставаться! Утешьте друг друга как следует! – И Рон ушёл.

Гарри и Гермиона сидели как громом поражённые.

– Что это на него нашло? – Гарри пребывал в полнейшем недоумении. – Что за ахинею он тут нёс?

Лицо у Гермионы некрасиво перекосилось, и Гарри понял, что сейчас будут слёзы.

– За что мне всё это? – заревела Гермиона в голос. Сквозь всхлипы и рыдания она что-то говорила о Викторе Краме, о тяжёлом разговоре с ним и о похожей сцене ревности при расставании.

Гарри слушал молча, а потом как-то по взрослому обнял рыдающую девушку и протянул ей платок.

Когда Гермиона успокоилась, Гарри попросил рассказать ему обо всём по порядку. Рассказ получился коротким.

Вскоре после дня рождения Гарри Гермиона и правда уехала в Болгарию по приглашению Виктора, у которого был летний отпуск. Не писала она, потому что в Болгарии началась забастовка почтовых сов – они требовали улучшения условий содержания, надбавки за расстояние, отпуск по уходу за птенцами и увеличения штата почтовых птиц.

Гарри ушам своим не поверил. Совы, и те чего-то требовали. Ему впервые пришло в голову, что совы живые, что у них есть личная жизнь, проблемы и потребности, что они болеют, выводят птенцов и получают зарплату в виде еды и жёрдочек в тёплом помещении.

Гермиона послала письмо обычной почтой Гарри на адрес Дурслей, но то ли оно затерялось, то ли они не удосужились его переслать.

Расставание с Виктором было тяжёлым. Гермиона не пожелала вдаваться в подробности, но из её сбивчивого рассказа Гарри заключил, что она серьёзно нравилась Краму, но не разделяла его чувств.

– Лучше бы я вообще никуда не ездила, – шмыгая носом, пробурчала Гермиона. – Собиралась отдохнуть, а взамен этого получила две серьёзных ссоры.

– А как обо всём узнал Снегг? – спросил Гарри. – Он что – ясновидящий?

– Вот ещё, – скривила губы девушка. – Сегодня утром обо всём этом напечатала эта гадкая газетёнка – ''Пророк''. Ты разве не читал? И фотография была – уж не знаю, как нас ухитрились выследить и снять, что мы даже не заметили. И ещё был огромный заголовок: ''Разбивательница сердец и её новый поклонник – величайший игрок в квиддич Виктор Крам на отдыхе в Болгарии''. Каково, а? Хорошо ещё, что у нас ''Пророк'' не печатают, а то мои родители с ума сошли бы.

– Нет, я этого не читал, – пожал плечами Гарри. – Я с недавних пор зарёкся читать этот жалкий бульварный листок.

– Ну и правильно, – зло сказала Гермиона. Слёзы у неё высохли, а нос остался распухшим и покрасневшим, лицо же было всё в красных пятнах.

– Д-а-а, редкостная красавица-сердцеедка! – горько рассмеялась Гермиона, глядя на своё отражение в маленькое зеркальце. – Ладно, Гарри, пойдём. Придётся умыться – в таком виде появляться в Большом зале просто стыдно. Да и не доставлю я им такого удовольствия – видеть меня в слезах, – гордо проговорила девушка.

Гарри уже стал выходить из-под лестницы, как вдруг Гермиона его окликнула. Гарри обернулся, и Гермиона порывисто его обняла и сказала:

– Спасибо за всё, Гарри, ты настоящий друг, который может выслушать и не осудить заранее, как остальные. Спасибо.

И тут Гарри понял, что Гермиона для него больше, чем просто подруга, она – настоящий друг на века, она – его сестра, которой у него никогда не было, родственная душа, с которой делишься и плохим, и хорошим, вместе радуешься и делишься любой бедой, та кто придёт к тебе на помощь и за кого ты, не задумываясь, отдашь жизнь.

– Идём, – сказал Гарри, отступая от Гермионы и прерывая повисшее молчание. – Пошли, если не хотим остаться голодными, у меня уже живот подвело. Церемония распределения уже, наверное, закончилась.

– Не могу же я идти в таком виде, – сказала Гермиона, лицо которой опухло от слёз и покрылось безобразными красными пятнами. – Холодная вода мне не поможет. Боюсь, тебе придётся идти одному.

Они стояли у подножия лестницы перед дверями, ведущими в Большой зал, в котором проходили все церемонии.

– Вот бы было такое заклинание, которое приводит внешность в порядок, – с несчастным видом вздохнула Гермиона.

– А оно существует, – вдруг раздалось сзади.

Гарри и Гермиона резко обернулась.

Перед ними стояла Мелисса Найтингейл. Тёмно-синий костюм она сменила на парадную изумрудную мантию, отделанную золотой нитью. Цвет ткани выгодно оттенял её рыжеватые волосы. Глаза Мелиссы искрились от предвкушения чего-то, что неминуемо должно произойти.

– Вы? – удивился Гарри.

– Я. А кого ты ожидал увидеть, Гарри?

– М-м-м… – замычал он неопределённо.

– А вы кто? – спросила Гермиона, не зная, как скрыть заплаканное лицо.

– Вы что, девушка, газет не читаете? В частности ''Пророк''? – притворно возмутилась Мелисса. – Я – самая скандальная персона года. Уступаю лишь последней сенсации, мисс Гермионе Грейнджер, коварной сердцеедке. Судя по фотографии – это вы, – заключила она вполне дружелюбно, без сарказма.

– Угу, – промямлила Гермиона, и глаза её предательски заблестели.

– Плакать из-за такой ерунды? Чего только в ''Пророке'' не наврут! – удивилась Мелисса. – Ну-ка, Гарри, посторонись. Сейчас приведём мисс Грейнджер в полный порядок. Душевное спокойствие не гарантирую, а красоту лица – запросто.

Она взмахнула палочкой и произнесла: ''Формоза''. Из палочки появились клубы нежно фиолетового тумана, на миг окутали Гермиону, а когда туман рассеялся, лицо её было свежим и чуть-чуть разрумянившимся, будто она слегка покраснела, довольная комплиментом.

– Ну вот, порядок! – улыбнулась Мелисса. – Из любого положения всегда можно найти выход.

– Как вы всегда умудряетесь появиться в самый нужный момент? – поинтересовался Гарри.

– Не знаю, талант, наверное. Люблю делать добро хорошим людям, – отшутилась та.

– Я думал, вы уехали. Почему вы остались? – спросил Гарри, хотя где-то в глубине подсознания он уже понял, зачем Дамблдор вызвал Мелиссу.

– Немножечко терпения, и ты всё узнаешь вместе со всеми ровно через минуту.

В этот момент в зале раздались аплодисменты – распределение закончилось. Послышался голос Дамблдора:

– Я обещал вам сюрприз и сдержу своё слово.

– Ну, пора, заходим, – скомандовала Мелисса, распахнула тяжёлые двери и, гордо выпрямив спину, вошла.

Гарри и Гермиона, быстро юркнув в зал за её спиной, чтобы не привлекать внимания, по стеночке пробрались к столу Гриффиндора в общей суматохе. Рона за столом не было, Джинни демонстративно отвернулась.

Как только Мелисса вошла, аплодисменты и оживлённый гул в зале стихли. Многие за дальними столами повскакивали, чтобы лучше видеть, кто вошёл в зал. Все взгляды были прикованы к Мелиссе. Она стояла, невозмутимо обводя глазами зал и давая всем себя рассмотреть, будто бросая вызов.

Повисла мёртвая тишина. Мелиссу Найтингейл узнали.

– Прошу внимания, – встал со своего места Дамблдор. – Я имею честь представить вам выпускницу нашей школы Мисс Мелиссу Найтингейл. Мы приняли её на работу по блестящей рекомендации Мистера Уизли, работника Министерства. Мисс Найтингейл – наш новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств.

В зале было слышно, как жужжит попавшая в паутину муха на окне. Никто не проронил ни звука. Давящую тишину можно было резать ножом.

– Прошу любить и жаловать, – продолжил Дамблдор. – Иначе придётся подлить вам всем по несколько капель ''Тристана и Изольды''! – не очень удачно пошутил он. Но его шутка разрядила атмосферу. Все преувеличенно весело засмеялись.

Мелисса прошла за преподавательский стол и села на пустующее место между профессором Снеггом и коротышкой Флитвиком. На её лице были написаны скрытое торжество и едва заметное облегчение. Гарри подумал, что Мелисса хорошо умеет держать себя в руках.

– Прошу считать учебный год начавшимся, – объявил Дамблдор. – Пора приступать к проведению банкета по этому торжественному случаю.

На столах появилась всевозможная еда на золотых и серебряных блюдах. Все снова загалдели, зашумели, обсуждая случившееся. Кто-то смотрел на новую преподавательницу с восхищением, кто-то – с презрением, многие с интересом, но находились и такие, кто смотрел на неё с ненавистью.

– Я не переживу, если она окажется ещё одной Амбриджихой из Министерства. Не ужели прошлогодний опыт ничему не научил Дамблдора? – сказал Невилл Джинни.

– Она выглядит очень милой, совсем не похожа на эту вонючую жабу-Амбридж. Я думаю, Дамблдор взял её из принципа, чтобы досадить Министерству. Они её выгнали, а он принял на работу, – откликнулась Джинни.

– Не оскорбляй моего Тревора сравнением с Амбриджихой! – откликнулся Невилл, у которого прорезалось чувство юмора.

Малфой за соседним столом во всеуслышание возмущался и утверждал, что не будет посещать уроки этой ''аморальной особы'', как выразилась его мать.

– Странно, – крикнул Симус Финниган, – ведь твой отец, Драко, входит в число её поклонников. Неужели, у тебя впервые жизни появилось собственное мнение? – Гриффиндорский стол взорвался хохотом.

Малфой мигом притих. Он прошипел что-то нелестное о Мелиссе и гриффиндорцах своим дружкам и с ненавистью уставился в сторону нового преподавателя. Если бы взглядом можно было убивать, Мелиссы уже не было бы в живых.

Гарри посмотрел на стол преподавателей. Мелисса, как ни в чём не бывало, разговаривала со Снеггом. Тот у-л-ы-б-а-л-с-я!

– Смотри-ка, Гермиона, Снегг улыбается! – ошеломлённо проговорил Гарри.

– Вот это да… – у Дина Томаса глаза на лоб вылезли. – Я впервые за шесть лет учёбы вижу весело улыбающегося Снегга! Неужели и он подпал под чары роковой красавицы?! Да он впервые в жизни голову помыл! Вау, где-то медведь сдох!

– Да чушь всё это про роковую красавицу! – уверенно проговорила Гермиона. – В ''Пророке'' всё врут, лишь бы поднять тираж газеты!

– А ты завидуешь, – крикнула подслушавшая Миллисента Булстроуд из-за стола слизеринцев, – потому что про неё больше пишут, чем о твоём романе с Крамом.

Гермионе краска бросилась в лицо. И зачем она только встряла в разговор? Будь проклята эта её поездка в Болгарию и все фотографы на свете! Она уже собиралась, было зареветь снова, как вдруг ей в голову пришла мысль:

– Гарри, а ты ведь уже был знаком с Мелиссой, когда она к нам подошла, – сказала она тихо.

– Я уже полдня собираюсь тебе об этом рассказать, но было не до этого, – проговорил он в ответ. – Потом это обсудим, сейчас не время и не место – слишком много ушей.

Гермиона кивнула в знак согласия и горестно уставилась в тарелку – аппетита не было. Гарри вертел головой, вытягивая шею в сторону стола когтевранцев – он никак не мог разглядеть Чжоу. За столом её явно не было… Гарри впал в панику: а что, если она больше не будет учиться в Хогвартсе? Вдруг она перешла в другую школу? Или с ней что-нибудь случилось? На сердце у него стало неспокойно. Вдруг он никогда больше её не увидит? Желудок Гарри болезненно сжался, аппетит сразу же улетучился, хотя до этого он был готов проглотить живьём дракона и закусить его флоббер-червями.

Дамблдор велел всем вести себя потише и объявил, что через полчаса торжественный обед закончится, и старосты разведут учащихся по спальням факультетов. Все перестали обсуждать новость и налегли на еду.

За преподавательским столом царило оживление. Все натужно улыбались, глядя на Мелиссу, о чём-то её расспрашивали. Гарри показалось, что в этом оживлении было что-то искусственное. Может – непривычная улыбка Снегга, который по идее должен быть в ярости из-за снова упущенной должности? Или поджатые губы МакГонагалл, обычно доброжелательной к новым учителям? Или присутствие профессора Трелони, которая вообще никогда не покидала своей башни, тем более, что она уже больше не преподаватель? Да, что-то явно не то. Да ещё отсутствие Чжоу… Гарри хотел об этом подумать, но сытный ужин и всё пережитое за день давали о себе знать. Его неудержимо клонило в сон, несмотря на чувство смутной тревоги. Напротив уже клевал носом Невилл Долгопупс. Гермиона безразлично ковырялась в пудинге. Слизеринцы уже ушли.

Гермиона, как староста, сходила к МакГонагалл за новым паролем и вернулась злая как фурия.

– Новый пароль – ''Ежедневный Пророк'', – сообщила она зловеще.

– Тьфу ты, – выругался Гарри. – И тут покоя от него нет.

Отреставрированная Толстая Дама дремала на портрете. Она недовольно пропустила ребят, ворча, что не дают поспать.

В спальне полог кровати Рона был опущен. Гарри посмотрел туда мельком и не понял, там Рон или нет. Но Гарри был слишком уставшим, чтобы гадать и думать что-то по этому поводу.

''Подумаю об этом завтра'', – решил он и заснул как убитый, как только голова коснулась подушки.

Неужели только сегодня утром он покинул ''Нору''?