Помни меня (гет)

« — А если меня все-таки исключат, мне можно будет вернуться сюда и жить с тобой?

— Посмотрим, — невесело улыбнулся Сириус».

На смену этому сну пришел другой.

«— Твое место в Хогвартсе, Сириус прекрасно это знает! Он ведет себя ужасно эгоистично!

— Ты слишком строга к нему, Гермиона.

— Он просто тешит себя надеждой, что Гарри станет жить здесь с ним!

— Он ведь ушел от ответа, когда я спросил, смогу ли у него поселиться.

— Да, Гарри, но только потому, что он чувствовал себя виноватым. В глубине души он действительно хотел, чтобы тебя исключили!

— Перестань!

— Иногда мне кажется, что Сириус путает тебя с твоим отцом.

— По-твоему, он чокнутый?

— Нет. По-моему, он просто слишком долго был один…».

Сон переменился…

«— Ладно, я понял. Просто подумал, что вам захочется повидаться.

— Сириус, я не хочу, чтобы тебя опять упрятали в Азкабан!

— Ты меньше похож на отца, чем я думал. Джеймс бы пошел на риск не задумываясь…».

Снова другой сон.

« — Так ты хочешь сказать, чтобы я не должен состоять в кружке по самозащите?

— Ну что ты, по-моему, это прекрасная мысль!

— Серьезно?

— Ну конечно! Думаешь, мы с твоим папой распластались бы перед этой каргой Амбридж?

— А если нас исключат?

— Это же была твоя идея, Гермиона!

— Знаю, мне интересно, что думает Сириус.

— Ну, лучше вылететь отсюда во всеоружии, чем отсиживаться в школе беззащитными в ожидании нападения!

— Золотые слова!».

Все ближе к запретной черте.

« — Я хотел поговорить с вами… об отце.

— Я бы не стал строго судить его, Гарри, ему было всего пятнадцать…

— Мне тоже пятнадцать!

— Послушай, Гарри. Джеймс со Снейпом возненавидели друг друга с первого взгляда. Пойми, у Джеймса было все то, о чем Снейп мог только мечтать: его любили друзья, он был классным игроком в квиддич — да ему удавалось почти все! Снейп — напротив — был типичным изгоем, странным малым, который с головой ушел в изучение Темных искусств. Джеймс же всегда терпеть не мог Темные искусства.

— Но я видел, как отец напал на него безо всякой причины, вернее, потому, что ты пожаловался на скуку…

— Мне тоже нечем гордиться.

— Гарри, постарайся понять: в школе Джеймс и Сириус всегда и во всем оказывались лучшими — многие просто души в них не чаяли, и это обстоятельство немного вскружило им голову.

— Луни хотел сказать, что порой мы оба вели себя как заносчивые болваны.

— Он все время взъерошивал себе волосы, — задумчиво произнес Гарри.

Мародеры дружно рассмеялись.

— А я и забыл об этой его привычке.

— А со снитчем баловался?

— Да. А я… мне показалось, что это выглядит как-то по-идиотски.

— Точно. Мы все тогда были идиотами! — воскликнул Сириус. — Хотя… к Луни это относится в меньшей степени.

Сириус нахмурился, видя, что Гарри все еще сомневается в правдивости его слов.

— Послушай, в пятнадцать лет многие совершают… необдуманные поступки. Он перерос это.

— Знаю, Сириус. Просто я не думал, что когда-нибудь мне придется пожалеть Снейпа…».

А вот и финишная прямая.

«Сириус увернулся от красного луча, посланного Беллатрикс, явно издеваясь над ней.

— И это все, на что ты способна?

Второй красный луч поразил его прямо в грудь. Улыбка еще не успела сойти с его уст, но в глазах застыл страх и изумление. Его спина выгнулась дугой, и Сириус упал по ту сторону рваного занавеса.

— СИРИУС! СИРИУС!..».

— СИРИУС! СИРИУС! — неистово завопил Гарри, прежде чем окончательно проснуться.

Снова. Каждый раз одно и то же.

Удивительно, но никого не побеспокоил крик Гарри. Наверное, соседи крепко спят и видят приятные сны. Счастливчики.

Гарри отдернул полог, зная, что остаток ночи проведет без сна. Надев мантию-невидимку поверх пижамы, он взял Карту, волшебную палочку и выскользнул из комнаты.

Гарри распахнул входные двери и сошел по ступеням в ночь, направляясь к подернутому дымкой озеру. Подойдя к самому краю, он сел на траву и задумался, разглядывая безмятежную темную гладь.

Раздавлен бременем вины. Раздавлен тоской и болью. Даже время не сможет залечить эти раны. Никогда.

Всю ночь он провел на берегу озера, устремив взгляд в глубину вод. Уже светало, и внезапно ему стало холодно. Он неспешно поднялся и зашагал к замку, на ходу смахивая непрошеные слезы рукавом пижамы.

* * *

Потолок в Большом Зале был точной копией безмятежно-голубого небосвода за окном. Студенты мирно поглощали свой завтрак, однокурсники обсуждали новости, шутили. Как и всегда. Правда, сегодня он слышал привычную болтовню друзей издалека, как сквозь толщу ваты.

— Гарри, Гарри, что с тобой?

Он повернулся, не поднимая глаз.

— Все хорошо, Соня, я просто не выспался.

Это было почти правдой, к тому же, он не хотел ей лгать. Она ведь искренне хотела помочь и, наверное, все поймет.

Софья действительно поняла. Она не стала лезть к нему с расспросами, видя красные воспаленные глаза и слипшиеся от слез ресницы. Лучше не трогать его сейчас. Ему нужно разобраться в себе.

Остальные, кажется, не заметили понурого вида Гарри. Сидящие неподалеку Рон и Гермиона снова вступили в полемику.

— Да говорю же тебе: квиддич важнее всякой там трансфигурации! Позанимаемся потом, Герми. Сегодня у нас отбор в команду.

— Рональд Уизли, ты можешь думать хоть о чем-нибудь, кроме своего дурацкого квиддича?!

— А ты можешь думать хоть о чем-нибудь, кроме учебы?

— Знаете что, замолчите вы оба, — не выдержал Гарри. Друзья удивленно воззрились на него. — Вы только и делаете, что препираетесь. Надоело.

Перекинув через плечо школьную сумку, он поспешно выбрался из-за стола и вышел прочь из Большого зала.

Джинни проводила его взглядом и равнодушно пожала плечами.

— Да что это с ним сегодня? — недоуменно протянул Рон, отправляя в рот очередной сэндвич.

Соня только покачала головой. И как можно быть настолько слепым?

Впрочем, за Гарри пристально наблюдал еще один человек. Незаметно выскользнув из Зала, он направился вслед за гриффиндорцем.

* * *

«Неужели я опоздал? У меня нет больше сил, Сириус! Наверное, все человеческое во мне умерло вместе с тобой».

Он закрыл глаза, чтобы сдержать непрошеные слезы, сжал зубы, чтобы не закричать от всепоглощающей боли, ставшей черной дырой в его груди. Он тяжело дышал, словно ему не хватало воздуха; его бил озноб.

Кто-то тихонько опустился на траву рядом с ним.

— Гарри, — прошептал голос над его ухом. — Если ты посидишь на земле еще немного, твой мозг, под влиянием холода и мозгошмыгов, окончательно размягчится.

— Луна, — выдохнул Гарри и открыл глаза. Боль отступила; по щекам тут же побежали слезы. Он не потрудился их стереть, осознав, не стыдится плакать при ней, и теперь вглядывался в ее светлое добродушное лицо.

Тем временем маленькая ладошка стирала слезы с его лица, проводя пальчиками по влажным щекам, легко касалась его век и ресниц, смахивая новые слезинки.

— Луна, я…

— Тсс, — она коснулась его губ хрупкой ладонью. — Не говори ничего. Вот сумка, ляг и посмотри на небо. Оно все видит и понимает. Расскажи ему о своем горе. Вот увидишь, тебе станет легче. — Луна присела рядом.

Гарри благодарно сжал ее руку. Они пропустили занятия, сидя бок о бок и думая каждый о своем: слова им были не нужны.

* * *

Гарри явился в общую гостиную за несколько минут до отбоя. Не на шутку взволнованный Рон накинулся на него с расспросами, но Гарри лишь отмахнулся от него; ему не терпелось поведать Сириусу о прошедшем дне.

«Сегодня Луна научила меня летать без всякой метлы. Она объяснила, что самое сокровенное можно рассказать небу. Я долго говорил с ним о тебе, и знаешь, Сириус, более внимательного слушателя у меня еще не было.

Наверное, звучит глупо, но, похоже, Луна понимает меня лучше, чем кто бы то ни было. Странно, я ведь даже не вспоминал о Джинни.

Но все это потом. Я так благодарен тебе, Сириус. Спасибо за то, что не оставляешь меня; лишь по этой причине я все еще дышу и верю»