Шехзаде в Хогвартсе или Османский Переполох (джен)

Возвращение было похоже на резкий вздох после долгого нахождения под водой. Одно мгновение они стояли в кабинете Дамблдора, чувствуя на коже покалывание магии, а следующее — их обдало влажным, тёплым воздухом османской ночи. Запах роз и кипарисов ударил в нос, сменив знакомое амбре старого камня, воска и волшебных зелий.

Их спор — тот самый, горячий и яростный — оборвался на полуслове.

— ...и я говорю тебе, что твоё высокомерие... — начал Баязид и замер, широко раскрыв глаза.

Селим,готовившийся парировать, тоже остановился. Его рука, уже поднятая для выразительного жеста, медленно опустилась.

Наступила неловкая, оглушительная пауза. Они стояли в том же саду Топкапы, у того же фонтана. Ничего не изменилось. Будто и не было ни взрыва, ни пыльного подвала, ни летающих лестниц. Будто не прошло и нескольких дней.

Они смотрели друг на друга, и все слова, все старые обиды и претензии вдруг показались удивительно мелкими, незначительными, словно песок, уносимый ветром с ладони.

Селим первым нарушил молчание, говоря тихо и задумчиво, без привычной надменности.

—Мне снился... странный сон. Огромный замок-гора. И в нём... свечи парили в воздухе, как души праведников.

Баязид медленно кивнул, его взгляд был устремлён куда-то вглубь себя.

—А мне... что я сражался плечом к плечу с мальчиком, отмеченным молнией. И против нас были тени, а помогал нам... весёлый джин-разрушитель.

Ещё одна пауза, но теперь она была наполнена не неловкостью, а странным пониманием.

—И я помню, как призрачный воин в цепях... почтительно ответил на мой поклон, — добавил Селим.

Их соперничество никуда не исчезло. Слишком уж глубоко оно сидело в крови. Но теперь между ними появилось нечто новое — общая, невероятная тайна. Они видели мир, простирающийся далеко за пределы дворцовых интриг и споров за трон. Мир, где чудеса были повседневностью, а храбрость ценилась выше родословной.

Молча, по обоюдному согласию, они развернулись и пошли прочь из сада. Они не разговаривали, но иногда их взгляды встречались. И в этих взглядах было уже не привычное высокомерие и вражда, а задумчивость, почти что уважение. Дорога к своим покоям казалась теперь другой. Привычный мир слегка перекосился, обретая новую глубину.

А в это время в Хогвартсе, в самой дальней кладовке подвала, Невилл Долгопупс, глядя на закопчённый тазик, торжественно давал себе клятву.

—Никогда, — шёпотом говорил он самому себе, — никогда в жизни я не буду варить ничего сложнее чая. Ни-ког-да.

И где то, каждый в своём уединении — Дамблдор в башне, Снейп в подземелье, — и по странному совпадению, одновременно почувствовали огромное облегчение. В замке воцарился мир. Немного скучный, но предсказуемый. И это было прекрасно.