Позывной «Сойка» (джен)

Запись от 10 июля. Поле после боя. Темно, моросит дождь.

Сегодняшний бой… его нельзя описать. Его можно только вдохнуть, впитать кожей, прочувствовать костями, вгрызться в него зубами. Это грохот. Не звук, а физическое давление, которое бьет по барабанным перепонкам, сводит скулы, заставляет болеть зубы, как от лютого мороза.

Это запах. Едкий, химический чад гари и пороха, перемешанный с чем-то сладковатым, приторным, удушающим. Запах, от которого желудок сжимается в комок и подкатывает к горлу, и ты понимаешь — лучше никогда не знать, его источник. Когда ты всей своей тушей, всем своим существом прижимаешься щекой к земле, вжимаешься в нее, втискиваешься, и твоя единственная, животная молитва — стать ее частью, камушком, корешком, исчезнуть, раствориться.

Когда все закончилось, мы лежали в свежей, теплой еще воронке. И начался дождь. Обычный, тихий, летний, благословенный дождь. Капли стучали по моей каске. Негромко, ритмично. По стволу автомата, который я все еще не выпускал из окоченевших пальцев. Такой простой, такой чистый, такой божественно мирный звук.

Физрук лежал рядом, запрокинув голову, глотая ртом капли. Лицо его было обращено к небу, к струящейся с него воде.

«Слушай…— прошептал он, не глядя на меня. Его голос был хриплым, но в нем не было ужаса. — Прямо как дома… по крыше».

И мы слушали. Не дышали, просто слушали дождь. Мы не были солдатами. Мы не были убийцами или героями. Мы были просто людьми, которые слушают, как дождь стучит по крыше их дома. И в этот бесконечно растянутый миг ничего не было. Была только жизнь, простая и вечная, как падающая с неба вода.