Журнал наблюдений бывшего общественного активиста (гет)

Глава 2 — Неудачи в обучении

Аромат цитрусовых благовоний заполнил комнату сильнее, чем большинство сочло бы допустимым — но иначе было нельзя, ведь сюда постоянно заходили студенты сразу после занятий по боевой подготовке. На письменном столе, освещённом небольшой лампой, вы просматривали тренировочные планы Марии для первокурсников, которым срочно требовалась дополнительная физическая подготовка. Понадобилось внести парочку — ну или десяток — мелких правок. Треть документа, если судить по конституции Вейла, можно было бы смело считать военным преступлением, но по законам Вакуо всё вполне легально. Что, впрочем, хорошо характеризовало морали этих королевств.

Стоило отдать должное, план тренировок был не так уж плох — даже по твоим меркам. Но, честно говоря, хотелось бы, чтобы студенты после занятий могли хотя бы доползти до кровати или медпункта. Быть может, часть идей стоило бы опробовать, если твой проект по созданию «лагеря подготовки» всё-таки одобрят, но пока эту задумку оставалось только убрать в долгий ящик.

Некоторые, возможно, удивлялись бы, почему ты — нелепо молодой школьный психолог, которого вообще едва ли стоило подпускать к учебным заведениям, не говоря уж о военных базах — снова делаешь работу другого преподавателя. Ответ прост: в вопросах преподавания Мария была примерно так же бесполезна, как и любой из Шни.

Нет, это уже слишком. Всё же стоит признать: Мария хотя бы старалась.

— А что, если просто дать им драться до первой крови? Сейчас молодёжь вообще теряется, как только у них аура кончается. Стоит только кому-то получить ножичек в животик — и тот сразу начинает выть, как последняя истеричка!

У неё просто это плохо получалось.

— Такое вообще-то запрещено во всех королевствах, кроме Вакуо, — пробурчал ты. Там было сложно вообще хоть что-то признать незаконным.

Старуха выразительно закатила глаза и протянула тебе кусочек пирожного, от которого ты вежливо отказался. Формально это, конечно, был её кабинет, но ты бы очень хотел, чтобы она перестала есть здесь выпечку. Тебе уже надоело подметать за ней крошки.

— Ой прости, а у тебя есть идеи получше, чтобы эти оболтусы друг друга не поубивали ложками?

— Вообще-то, тебя наняли тренировать только одного из них.

Легендарная охотница уронила пирожное на пол.

Для женщины с искусственными глазами, которая десятки лет проработала одним из самых известных охотников за головами последних лет, Мария Калавера умела выражать эмоции так ярко, что удивляло и сейчас — даже когда та пыталась скрыть это.

Такой холодной ярости невозможно было спутать ни с чем другим.

— Что он тебе сказал? — улыбка на её губах была ещё фальшивее, чем глаза.

Похоже, Мария не была так близка с Озпином, как ты думал, если это был её первый вопрос. Она выглядела так, будто сейчас пустит кого-то на куски и выкинет тело в ближайший мусорный бак.

— Ты обладательница серебряных глаз, одна из последних выживших, и тебя наняли тренировать Руби Роуз. Больше я почти ничего не знаю, — донёс ты до неё.

Мария что-то пробурчала себе под нос, больше от раздражения, чем удивления этой информацией.

— Хороший ребёнок подождал бы, пока его бабушка доест пирожное, прежде чем бить такими откровениями, — обругала она его, взмахнув тростью.

— Всё равно оно вредно для твоего здоровья.

Ей бы побольше фруктов и овощей в рацион.

Вдох.

Выдох.

Молчание нисколько не тяготило — лишь пустое пространство, в котором уместно было бы зазвучать разговору или музыке. Но ни ты, ни она не торопились его нарушать.

Для вас обоих это было в порядке вещей.

— Не хочу тебе ничего рассказывать, — наконец произнесла Мария, усаживаясь по-удобнее. — Здесь и рассказывать особо нечего — кроме того, что некоторые ублюдки хотят нас прикончить... Информация, которую дал мне Озпин, нам тоже почти не пригодилась.

— Я буду рядом, если потребуется помощь, — заявил ты, прекрасно понимая, что старая карга уже и так это знает.

Мария ни разу не спросила, откуда у тебя шрам, хотя, судя по взгляду, ей очень хотелось узнать эту историю. Всё, что она сделала, попыталась затащить тебя в Атлас на лечение... а потом осталась с тобой, когда всё пошло настолько плохо, насколько только можно было представить.

Спешка к ничему, пока это действительно не станет важно, выяснить детали можно и потом.

— Начни с того, что поможешь мне убрать вот это, — кивнула она на кусок пирожного, лежащий на полу. — Спина у меня уже не та, чтобы с веником бегать.

Что бы ни говорили, ты точно не зарычал вслух.

— Ты сегодня с утра сальто назад выкручивала.

— Время никого не щадит, оглянуться не успеваешь, как стирает тело в прах, — выдала она невинным тоном и тут же фыркнула: даже сама себе не поверила. — Кстати, я согласилась позволить мисс Денежкам и красной козявке выяснить отношения на арене, могут хоть сдохнуть в процессе.

— И ты говоришь мне это, потому что...? — ты не видел в этом ничего особенного. Студенты и так чуть ли не каждый день бились на занятиях.

— Красная козявка сказала, что ты подначил её на это.

Ты не стал спрашивать, почему Мария ни в какую не называет Руби Роуз по имени. Упрямства этой карге было не занимать.

— Пусть дерутся на арене после уроков, — через силу выдавил ты из себя. — Нет смысла устраивать из этого шоу на всю школу.

По правилам, награды всегда полагалось вручать публично, чтобы остальные тянулись, а вот наказания — наоборот, по минимуму людей. Публичное унижение вызывают лишнюю злость и кучу ненужных чувств, которых охотникам в обучении и так хватает.

— Отлично, устроим всё по вакуовским законам, — криво усмехнулась Мария.

Иначе говоря, всё, что не приводит к смерти или увечьям, разрешается.

В какой момент вообще получилось, что ты — самая здравомыслящая персона в спорах о насилии? Наверное, после четвертой прочитанной книжки по самосовершенствованию.

— А ещё, по моему контракту я должна убедиться, что мисс Роуз будет в форме, так что подготовкой Шни займёшься ты, — явно неудачно пошутила Мария.

— Прости, что?

Наверное, ты ослышался.

— Я хочу, чтобы богачка хотя бы имела шанс, потому что последнее, что мне надо — чтобы наша героиня загордилось после победы над той, кто и задницу-то толком не в состоянии подтереть.

Значит, не ослышался. Просто в этом мире не всё в порядке.

Твои костяшки побелели, когда ты сжал рукоять Погибели, хотя и не собирался вынимать меч из ножен.

Вдох.

Выдох.

— Адам, я прошу об этом тебя потому, что прекрасно знаю, ты учитель куда лучше меня. Если хочешь тренировать эту красную козявку вместо меня, пусть тогда Озпин или кто-нибудь другой подтянет Шни дополнительными занятиями. Или, если хочешь, можешь собрать пару студентов и устроить им мини-курс молодого бойца на выносливость.

Вместо ответа ты бросил на Марию крайне сухой взгляд.

— Ну да. Это, блин, для тебя такое испытание! Наверное? Честно, не уверена — понятия не имею, как вообще такие штучки-дрючки надо испытывать; я старая, а не мудрая.

С какой стати она пыталась строить из себя психотерапевта? Ни ты, ни она в этом ничего не понимали.

Почему ты вообще работал школьным психологом? И, самое главное, какого лешего у тебя это даже неплохо получалось?!

* * *

[Действие: Адам Таурус сдерживается при виде Шни]

[Бросок кубика 1d100: 99]

[Исход: Адам Таурус познал этот мир. Адам Таурус един с этим миром. Ему больше не надо кидать броски на проверку каждый раз, когда он видит Вайсс Шни.]

Несколько дней спустя

Как там говорят, когда всё в мире наконец становится на свои места? Только в этом состоянии атараксии человек способен принять принцип, движущий всей Вселенной.

Одно — это всё, а всё — это одно.

Ты был утренним ветром, что свистел песни о любви безымянной стране, павшей ещё до рождения твоих предков.

Ты был храброй землёй, вечно ждущей, когда смертные оставят тела, чтобы встретить их останки с такой нежностью, какой они никогда не знали при жизни.

Ты был Северным морем после шторма в бессонную, безлунную ночь — шептавшим морякам обещания покоя, о которых сам завтра забудешь.

Ты был забытым солдатом, вернувшимся домой после войны, длившейся дольше, чем твоя собственная жизнь.

Ты был Адамом Таурусом.

— Ну что же, давно пора было штату преподавателей одуматься и признать: если делать ставку на отдельных учеников, это не предвзятость, а инвестиция в будущее. Тем более, что такие успехи в классе и природный талант — вещь редкая и этим нельзя пренебрегать, — продолжала говорить зимняя фиалка, останавливаясь только затем, чтобы подобрать слова, не слишком похожие на прямое оскорбление. — Признаю, ты бы точно не был моим первым выбором, но не могу не отдать должное: по боевым навыкам ты вполне на уровне лучших бойцов Атласа, несмотря на твоё происхождение. К чему я всё это... Думаю, что за нашу прошлую стычку мы оба в равной мере виноваты, но пришло время всё это оставить позади. Мы должны выполнять свой долг и...

Принять пару седативов — лучшее, что пришло тебе в голову за последние годы, хоть ты и не стал бы никому это советовать. Сейчас тебе было абсолютно поебать, что тебе придётся остаться наедине со Шни. Мысль о том, что ты при желании легко мог бы свернуть ей шею, здорово помогала держать себя в руках.

В следующий раз таблетки уже не понадобятся.

— Поговорим, когда закончим тренировку, Вайсс, — учителю, конечно, не следовало бы переходить на ты со своей ученицей и называть её по имени, но звать её просто Шни было бы уж слишком жестоко. — А пока давай проверим наше снаряжение.

Вайсс уже открыла рот, чтобы возразить, но тут же захлопнула его, не сказав ни слова. Казалось, она специально прикусывает губу, заставляя себя молчать.

Через пару секунд она покачала головой и тихо вздохнула.

— Признаться, я была уверена, что ты займёшь её сторону, учитывая, как часто эта дурында тебя упоминает, — бросила она между делом, пытаясь завуалированно обвинить тебя в предвзятости.

— Она моя вторая любимая студентка после Лай Рена, — без тени смущения признался ты, приподняв бровь. — И... дурында?

Впервые в жизни ты вообще услышал, чтобы кто-то так выражался всерьёз.

— Меня мои личные преподаватели с детства учили, что ругательства следует избегать, когда это возможно, — осторожно пояснила она.

Ты поднял палец.

— На самом деле «дурында» — это очень разговорное слово, появившееся в фавновских общинах Мистральской Империи ещё до войны. Некоторые даже считают его скорее ласковым, чем обидным.

Девушка на секунду задумалась, задумчиво посмотрела на тебя и только потом медленно кивнула.

— Ну вот, ты мне только что подтвердил, — почти запнувшись, ответила она, явно переходя в оборону. — Оказывается, у этого слова есть богатая история.

Кто-то бы назвал это культурной апроприацией, но наверняка же на уроке истории им объяснят, что это такое.

* * *

[Действие: Мягкий совет]

[Бросок кубика 1d100+10: 95]

Суть спарринга — не в том, чтобы избить соперника, а чтобы проверить свои умения в безопасной обстановке и понять, что стоит подтянуть или вообще выкинуть из арсенала. Пытаться задавить партнёра грубой силой — пустая трата времени: так ничему полезному не научишься. Конечно, бывают случаи, когда твой спарринг-партнёр настолько уступает тебе по всем параметрам, что о каком-то саморазвитии говорить просто смешно.

Ты увернулся от струи огненного праха, опалившей озоновый слой, и послал ослабленный алый луч чистой энергии в ноги Вайсс. Девчонка подпрыгнула, излишне вычурно запустив себя в воздух с помощью своих глифов, так что схватить её за ногу, пока она ещё не приземлилась, не составило тебе труда. Потом всё было просто: ты прижал её к земле, а затем прижал и клинок к худенькой груди — всё благодаря твоему преимуществу в росте и весе.

Побеждённая лишь гневно сверкнула в твою сторону глазами — ни слова упрёка не прозвучало. Вернее, у неё явно было что сказать, но на жалобы у неё попросту не хватало дыхания: Вайсс распласталась на земле, совершенно выдохшаяся.

Можете себе представить? Лежать на земле мешком с картошкой после каких-то десяти раундов.

— На сегодня хватит, — девочка даже не попыталась скрыть облегчения, услышав это. — Теперь я понимаю, на каком ты уровне и что нужно доработать.

Тот факт, что Вайсс считалась одной из лучших студенток Бикона, доказывал: образовательную систему срочно пора менять. Вайсс была слаба во всём, и максимум, чему её можно было надеяться научить — это как вырыть себе могилу. Ты с самого начала всё это понимал, но упустить шанс размять кулаки на ней было бы глупо. Для этого ты даже специально по чуть-чуть сбивал ей ауру, чтобы раунды длились дольше.

Жаль только, что твоя трудовая этика не позволяла тебе работать спустя рукава.

— Мы займёмся твоим Проявлением, — сказал, как отрубил ты. — Через десять дней у тебя бой с Руби Роуз, а значит, времени нормально подтянуть базу и физподготовку нет. Поэтому мы займёмся твоей самой сильной стороной.

Вайсс поднялась быстрее, чем от неё ожидалось в таком потном и растрёпанном виде. Прежнее белоснежное платье теперь покрывало грязью и пылью, а волосы торчали в разные стороны. Однако спину она держала прямо, как лезвие меча.

— Звучит разумно. Проявление Шни считается одним из лучших по веской причине, — согласилась Вайсс и даже гордо выпятила тощую грудь, словно напрочь забыла, что всё ещё злится на тебя.

Ты с трудом сдержал смешок: Лунный Резак всё равно круче.

— Ты совсем не понимаешь своё Проявление, — она вновь бросила на тебя испепеляющий взгляд. — И, если честно, я не думаю, что ты вообще пытаешься понять.

— Извини, что? — Вайсс топнула ножкой, но, учитывая её рост, угрожающе это не выглядело. — Я тренировалась под руководством лучших наставников Атласа и изучала записи своей сестры о Проявлении семьи Шни. Уверяю тебя, я прекрасно понимаю, как оно работает и над чем мне нужно работать.

Что такое вообще Проявление?

Аура — это проявление собственной души. Это не просто там какая-то жизненная сила, о которой так любят рассуждать учёные.

— Что делает твоё Проявление?

Вайсс удивлённо приподняла бровь. Вопрос был странным: ты уже не раз видел её Проявление на занятиях. Для неё её Проявление — источник гордости. Даже если вопрос был лишний, она не упустила бы возможность дать ответ, достойный семейного наследия.

Положив ладонь себе на грудь, Вайсс выдала заученное определение:

— Я могу создавать плоские глифы с разными эффектами: от создания щита или барьера до ускорения предметов за счёт толчкового импульса. Глифы можно соединять с прахом — получаются более уникальные эффекты, например, замедление времени с помощью электропраха, — она чуть задумалась. — Есть ещё техники, как, скажем, призыв копий побеждённых врагов, но это уже более высокий уровень.

Её Проявление было настолько же сложным и запутанным, насколько и ожидалось от девчонки, которая в столовой настаивала на нескольких видах вилок. Ты был уверен — если бы не усталость, её озвученное описание заняло бы куда больше времени.

И при этом она не ответила на твой вопрос.

— Лунный Резак — это Проявление, который позволяет превращать почти все виды энергии в потенциальную энергию и накапливать её в объекте, с которым соприкасается моя аура, чтобы затем высвободить по желанию. Чем крепче предмет, тем больше энергии можно накопить, — ты сделал паузу, глубоко вдохнув. — За каждый урон, нанесённый мне, я отплачу в десятикратном размере.

По сугубо твоему мнению, Проявление отражает желания человека и то, как он сам себя видит. Оно может измениться только тогда, когда сам обладатель верит в свои перемены.

Твоё Проявление пробудилось в тот день, когда на тебе появился этот шрам. Даже сейчас ты не даёшь себе забыть ту боль — она всё ещё где-то внутри, готовая вырваться наружу.

— Я видел, как сражается Винтер Шни, — в Атласе любили в целях пропаганды показывать видео с участием своих любимых солдатиков. — Ты не она.

Это не было ни оскорблением, ни комплиментом. Просто факт.

Вместо ожидаемой вспышки оскорблений пришла тишина: девушка стояла неподвижно, и непонятно было — слушает она или нет.

— Ты ниже ростом, стройнее, дерёшься рапирой, а не саблей, — отличий было гораздо больше, но сути это не меняло. — Так зачем ты пытаешься использовать своё Проявление так же, как она?

Вайсс со стороны была вне себя от злости. Она развернулась и решительно пошла к двери.

Однако дверь оказалась заперта. Это не помешало Вайсс попытаться открыть её силой, хотя ауры у неё уже не осталось. В итоге после очередного пинка по двери девчонка вскрикнула от боли.

Почему дверь была закрыта? Просто ты ни за что не позволил бы кому-то увидеть себя наедине с кем-то из Шни — даже если это часть официальной работы.

Ты промолчал, когда она, ничего не говоря, вернулась и встала ровно перед тобой, будто ничего не произошло.

— У нас с ней одно и то же Проявление.

И это значило куда меньше, чем Вайсс хотела себе внушить.

— Тогда заставь его значить больше, Вайсс.