Темница моих воспоминаний (гет)

Часть 1

Странно было уже тогда, когда дверь ей открыл человек, вместо того, чтобы они открылись сами, а уж когда Эйрин поняла, что ей перед ней стояла сама Нарцисса Малфой...

— Эйрин?!

— Цисси!! Не ждали?..

Договорить ей не дали, потому что заключили в крепкие объятия. За все это время она изменилась не так уж и сильно, как могла бы — значит, у Малфоев все по-прежнему хорошо. Еще бы: у Малфоев всегда все хорошо. Только глаза ее были другими — более взрослыми — исчезла наивность, молодой блеск, укрывшись за усталыми морщинками в самых уголках. Надменности стало больше: она пережила много, пока Эйрин не было рядом... Да она и не могла быть. Но Нарцисса справилась, и изменения в ней могут заметить только люди, хоть сколько-нибудь знавшие ее.

Изменилась ли Эйрин? Да. Заметны ли эти изменения внешне? Кто знает?..

— Я думала, что ты скрываешься... — растерянно проговорила Нарцисса, разглядывая подругу на вытянутых руках.

— Надоело уже. Тринадцать лет сидела тихо, — поморщилась пришедшая. — Сама не понимаю, почему так осторожничала, — повинуясь приглашающему жесту, она вошла в дом. — За это время я так соскучилась!! А Драко здесь?

— Да, он наверху.

Нарцисса все еще пребывала в шоке от внезапного гостя. Еще бы: после скомканного прощания в вечер падения Лорда от Эйрин не было вестей целых тринадцать лет. Нет, конечно, ее никто не винил. Многие Пожиратели тогда бежали из страны с разной степенью плачевности, а Эйрин сам Мерлин велел исчезнуть окончательно. Ее ведь и искать никто не будет. Тринадцать лет... С трудом верится. Что прошло так мало времени, когда в их жизнях произошло столько всего. В то же время, так много лет пролетело с их последней встречи. Уму непостижимо.

С широченной парадной лестницы чинно спускался Люциус Малфой. Не менее удивленный, лицом он остался невозмутим. Опыт, что тут говорить?

— О, я смотрю, все Малфои в сборе! Привет, Люциус! — со свойственной непосредственностью весело поздоровалась Эйрин. — Признаюсь, я просматривала прессу... Не сомневалась, что вы выкрутитесь.

— Рад, что ты тоже... Выкрутилась, — с достоинством ответил он.

— Мертвой быть не так уж и плохо. Живые достают гораздо меньше.

— Да, в этом есть свои плюсы, — позволил себе усмехнуться лорд Малфой, целуя руку Эйрин, но та уже ничего не слышала: по лестнице спускался тот самый Драко.

— Драко?.. Это действительно ты? — ошеломленная женщина подошла ближе к светловолосому подростку, безуспешно пытающемуся сообразить, кто перед ним. — Не пытайся меня вспомнить — ты был слишком маленьким в нашу последнюю встречу. Я — твоя крестная.

Юноша чуть оживился:

— Вы — Эйрин Бьерро?

— Приятно, что твои родители обо мне рассказали, — приветливо улыбнулась она. — И кстати: просто Эйрин. Не такая уж и старая еще... Нет, как же ты вырос! Казалось бы, прошло всего ничего, а ты уже стал совсем взрослый... Какая же я ужасная крестная, — сожаление прокралось в темные глаза.

— У тебя еще есть шанс исправиться, — услышав это, Эйрин улыбнулась и кивнула Нарциссе, но затем снова повернулась к младшему Малфою.

Как странно было видеть его таким взрослым, таким реальным... Ага, опять это «странно», но лучшего слова тут не подобрать. Будто только вчера был тот самый Хэллоуин, когда испуганная она влетела в эти двери, чтобы уничтожить следы своего присутствия и бежать, бежать... Тогда она по-быстрому обхватила Нарциссу и чмокнула в лобик маленького кроху, плач которого еще долго звенел в ушах. Никогда не выносила детского рева, а уж когда плакал Драко... Это просто сводило с ума.

И теперь Драко стоит перед ней. Копия отца — от платиновых волос до надменной манеры держаться — но и Нарцисса в нем была, безусловно. Где-то в стальных глазах пряталась знакомая мягкость, но чтобы ее разглядеть, нужно знать, что ищешь... Как невыносимо было думать, что Эйрин пришлось оставить своего крестного сына в самую трудную для этой семьи минуту, и мысль, что от ее присутствия им могло стать только хуже, не сильно усмиряла муки совести. Тринадцать лет... Она ведь вполне могла навестить их хотя бы лет через пять после Падения, но не смогла... Не смотря на привязанность к крестнику, часть ее не хотела возвращаться. И на тот момент эта часть была сильнее.

— Где вы были все это время? — холодно поинтересовался он, и Эйрин попыталась не показать, как у нее перехватило дыхание.

Еще и легилименцию применить пытается. Чувствуются гены отца... И влияние Северуса.

— Это очень длинная история.

— А мы никуда и не спешим, — протянул Люциус, и компания перешла в гостиную.

Где-то за мусорными баками раздался тихий хлопок, и оттуда вынырнула стройная женщина в светлом пальто, но внешне уже совсем не та, что так неожиданно появилась. Даже ароматы этой вульгарной помойки не могли стереть довольную улыбку с ее лица. Выйдя, наконец, на бульвар вдоль проспекта, Эйрин с наслаждением вдохнула в себя ночную прохладу и тишину. Здесь, в этом обыкновенном мире, тишина — явление столь редкое, что им наслаждаешься. Звуки шагов весело щелкали о камень, фары проносящихся мимо машин ласково касались мокрого асфальта, а Эйрин неспешано шагала домой, сжимая в кармане такую родную и теплую волшебную палочку. Как же она скучала по этому теплу!..

Спустя тридцать минут Эйрин дошла до нужной, знакомой до последнего куста, улицы. За изящными загородками от лучей уличного фонаря прятались красивые дома, ухоженные садики с раскидистыми деревьями, клумбами и прочими положенными атрибутами. Эйрин шла мимо прогулочным шагом, ничего не опасаясь — этот вылизанный тротуар охранялся датскими полицейскими едва ли не лучше, чем Ратуша Копенгагена. Нет, конечно, волшебнице опасаться простецов было бы странно, но ведь потом придется с ними возиться: память стирать, ложные воспоминания наводить... Брр... Сплошная морока с ними.

Из увитой виноградом калитки вынырнул дородный мужчина с маленьким песиком на поводке. Своего соседа Эйрин знала хорошо и поэтому приветственно помахала рукой через улицу. Завидев ее, мужчина энергично помахал в ответ и перешел через дорогу.

— Мистер Хольм! — лучезарно улыбнулась женщина, — О, и Оскар с вами! — добавила она, приветствуя крохотного шпица.

Приветливый мужчина поспешно подтянул к себе тявкающий комочек шерсти — он уже привык, что собаки симпатичную соседку недолюбливали.

— Добрый вечер, Мария! Не слишком ли поздно для прогулки?

«Мария» виновато тряхнула белокурой гривой:

— Засиделась у милой Пиа — знаете ведь, как это бывает?

Мистер Хольм понимающе хохотнул:

— О да, за чашечкой кофе она может говорить годами!

— Это точно! — женщина как бы случайно глянула на часики и спохватилась. — Ох, прошу прощения, мне пора бежать. Бертрам уже два раза звонил — заждался совсем!

А собака все тявкала и тявкала... Так, тихо, спокойно...

— Конечно-конечно! Напомните ему про субботний матч!

— Непременно! Спокойной ночи, Никлас.

— И Вам, Мария.

Отойдя на приличное расстояние, Эйрин-Мария потерла немного сводящие от длительных добрососедских улыбок скулы и еле слышно выругалась. Наследила все-таки. Отвыкла, расслабилась за столько лет. Теперь к Пиа завтра точно нужно зайти. Эх... Придется полдня выделить: по-быстрому с ней не выйдет. Остается надеяться, что Никлас в такой час на добропорядочную Пиа не наткнется. Да и люди здесь живут на редкость не любопытные, так что Эйрин тут определенно нравилось.

Выпустив пар, Мария поправила прическу и без приключений прошла два оставшихся дома.

— Бертрам? Я пришла! — крикнула она, кинув ключи к собратьям в вазочку у двери.

Их дом, как и все на этой улице был большим и со вкусом обставленным. Широкий холл был оформлен в бежевых тонах с мягкими шторами на окнах и полом из кремового мрамора, чуть дальше холл сужался до коридора, где с левой стороны расположилась просторная кухня, за правым проемом — гостиная, а в конце виднелась винтовая лестница. Судя по мужскому голосу и невнятному шуму, Бертрам занял ежевечерний пост на диване у телевизора.

Так и было. Высокий и довольно привлекательный мужчина лет сорока сидел напротив шумного ящика, напряженно склонившись над журнальным столиком, и неотрывно следил за производящим на экране. Наверное, шел очередной матч по теннису, который Бертрам просто обожал. Эйрин прислонилась плечом к косяку, умиротворенно наблюдая за самым потрясающим другом на всем белом свете. Там, в настоящем мире прошли года, сменились эпохи, а здесь все осталось по-прежнему. Здесь — в ее маленькой сказке. Она дома, наконец-то... Как же здесь хорошо!..

— Привет! — глаза за стеклами очков радостно блеснули, когда Бертрам заметил вошедшую. — Ну, как прошло?

Эйрин легко поцеловала в губы и села рядом, положив голову на предложенное плечо. Лениво следя за смешением красок на экране, она с невероятной ловкостью крутила в пальцах волшебную палочку, чему Бертрам уделил лишь секунду времени, заботливо посмотрев на уставшую женщину.

— Хорошо. Про друзей я тебе потом расскажу, а то долго слишком... Здесь наткнулась только на мистера Хольма. Правда, случайно взболтнула ему, что была у Пиа — придется завтра изменить ей память... — Эйрин, не выдержав, протяжно зевнула. — Кстати, ты ведь помнишь про матч в субботу?

— Да-да... — рассеянно ответил он, продолжая краем глаза следить за игрой.

— Отлично, — чуть улыбнулась она. — Жду тебя в спальне.

Бертрам отвлекся от телевизора и еще раз поцеловал жену — свою Марию.

— Отдыхайте, миссис Ларсен, — хмыкнул он.

Эйрин в отместку легонько ткнула его под ребра и встала с уютного дивана. Уже почти дойдя до лестницы, она обернулась на мужчину с чуть загадочной улыбкой на лице — он снова сосредоточился на теннисе — покачала головой и поднялась на второй этаж.

* * *

Весеннее солнце заливало окна ослепительно ярким светом: сквозь светящийся тюль лучи падали на сверкающую чистотой кухонную мебель и широкий обеденный стол, накрытый светлой скатертью. За столом сидела молодая женщина, полностью погрузившаяся в лежащие перед ней счета и тарифы. Когда-то давно ее неприятно удивил факт, что бюрократия и любовь к бумажной волоките — вещи заразные и встречающаяся повсеместно. Хотя, безусловно, у простецов все запущено куда больше... Эйрин оторвалась от бумаг, устало потерла глаза и откинулась на спинку стула — этой работе конца и края не видно, но за столько лет уже успела привыкнуть.

Сама того не замечая, Эйрин каждые две минуты смотрела на свой браслет, но камень упрямо сохранял грязно-зеленый цвет. Не красный — значит, опасность Ему не грозит, а ярко зеленым он становился, только когда Бертрам был дома, рядом с Эйрин. Всю ночь она толком не смогла сомкнуть глаз — смотрела на камень и ждала его. Ждала, и в то же время боялась, что камень станет желтым, и тогда она сможет аппарировать к нему... И плевать, что их кто-то увидит! Бертрам важнее этого, важнее всего.

Он не позволял ей влезать в дела своей работы, и с большой неохотой принимал ее помощь. Не хотел, чтобы она связывалась с этой грязью, хоть и понимал в глубине души, что и на ее руках есть кровь. Возможно, немного больше, чем можно забыть и жить дальше. А аргументировал все тем, что настанет момент, когда он не сможет воспользоваться ее магией, так что привыкать не стоит — Эйрин сказала, что однажды ей придется уйти. Сначала она упиралась и рычала, а потом поняла: ей представился шанс наконец-то пожить нормальной жизнью. Ну, или почти нормальной. Да просто жить.

Еще тогда это было очень удобно, что Бертрам работает в полиции Копенгагена. И до сих пор удобно. Ей нужно было прикрытие, не задающее лишних вопросов, а ему просто хотелось приключений, и именно в тот вечер они встретились в одном из баров города Оденсе. И его приключение затянулось больше, чем на одну ночь, а она не возражала. Через некоторое время стало понятно, что роман у них не клеится, и они обоюдно решили остаться друзьями. А точнее ими стать, и это оказалось на удивление просто. Не сразу, но еще через некоторое время он узнал, что Мария является ведьмой, но степень доверия росла, обручальные кольца не мешали развиваться крепкой дружбе, и Эйрин решилась раскрыться. Но не полностью, конечно — свое настоящее имя она так и не открыла, пусть маглу оно бы ни о чем не сказало.

Прошли почти сутки, а его все нет и нет. Ожидание убивало...

Невольно вспоминалось, как она, казалось бы, вечность назад сидела на это самом месте и ждала его с задания. Точно так же посматривала на браслет, точно так же минуты казались часами. Сейчас она сидела и пялилась невидящим взглядом в окно. Только тогда была ночь, еще по-зимнему холодная ночь ранней весны, и прошел всего один год с падения Лорда. После того странного мига, когда она впервые почувствовала себя свободной.

Минуты тянулись, а она вспоминала...

Камень на браслете начал еле заметно зеленеть — и если бы Эйрин не пялилась на него в этот момент (как и минут десять до этого), то навряд ли бы что-нибудь заметила. От сердца отлегло: Бертрам вот-вот будет дома! Подавив желание спалить к чертовой бабушке уже доставшие счета, девушка опрометью бросилась к входной двери, за которой как раз послышались еле слышные шаги по дорожке. Как только распахнулась дверь, взволнованная она упала в знакомые руки: они крепко сжали ее спину, и на душе сразу стало спокойнее, только пульс никак не унимался от радости.

— Бертрам!!! С тобой все в порядке?.. — она собиралась было успокоено вздохнуть, но уловила в его запахе слабый аромат... крови.

Но полную проверку ей произвести не дали: стянув с носа очки, Бертрам взял ее лицо в ладони и поцеловал мягкие губы. Эйрин ответила, теснее прижимаясь к мужчине, а на ресницах блестели слезы от страха и боли — что же с ним произошло? Было тесно и жарко, в крови кипел адреналин, хотелось большего, но Бертрам остановился, и дыхание от этого сбилось окончательно.

И тонкий, едва заметный запах крови возбуждал еще сильнее... Возбуждал, но не пугал: хищник в волшебнице подсказал, что пахнет чужой кровью — не Бертрама.

Странные у них все-таки отношения: ближе друзей, не просто любовники, но и не пара... Что-то между.

— Привет, — отрывисто бросил он и быстро вошел в дом. Глаза у него были чуть расфокусированные, и движения — рваные. Эйрин это не понравилось.

— Не забудь отнести рубашку в стирку, — с полуулыбкой сказала она вслед мужу: тот обернулся с непониманием на лице. — Про манжеты забыл.

Взглянув на несколько мелких капель, мужчина приглушенно выругался, а она тихо хмыкнула: каждый раз забавно видеть его попытки скрыть подноготную своей профессии. Бертрам засел в гостиной с бокалом виски, хмурился и смотрел в никуда. Наверняка думал, как ненавидит свою работу. Каждый раз об этом думает, а сделать ничего не может, потому что никакая другая работа ему не нужна. Как поняла Эйрин, его отдел чаще всего отправляли на разборки с перестрелками и прочим, но Бертрам оказался весьма везучим, раз до сих пор никого не убил, даже защищаясь. Возможно, учитывая его состояние, он БЫЛ везучим.

— Прошу, поговори со мной. Что произошло?

Бертрам скинул куртку и швырнул на соседнее кресло, Эйрин аккуратно примостилась рядом, на самом краешке, наблюдая. Создавалось впечатление, что ему было необходимо хоть что-то делать. Но что останется, когда адреналин в его крови выгорит? Эйрин было страшно: Бертрам и раньше нередко приходил взвинченным и перевозбужденным, но таким еще не был. Как же хотелось унять его боль, беспокойство, забрать все себе... Хорошие люди не должны так мучиться...

— Я задел гражданского. Отвез его больницу... Пришлось выпить это, — он вынул из кармана пустой пузырек от Оборотного — впервые он воспользовался магической помощью, — порядочная гадость, надо сказать... Операция была секретная, и светиться было нельзя.

Уголки ее рта чуть дрогнули: наверное, у того магла мерзкий характер, раз зелье с его сутью столь отвратительно.

— Что сказали врачи?

— Поправится. Будет, как новенький.

«Не убил», — вздохнула про себя женщина.

И сама удивилась, какое облегчение принесла эта мысль. А потом поняла, почему все так. Не было больше закатывания глаз «всего лишь какой-то вшивый магл» — это все ушло куда-то. И дело было даже не в том, что из-за этого так переживает Бертрам, хотя все действительно из-за него... Раньше бы Эйрин непременно фыркнула: «Забей!», — но уже нет той Эйрин. Наверное, она осталась в Оденсе. Наверное, тогда она догорала где-то внутри.

— Тогда все нормально. Со всеми случается.

— С тобой — было? — вскинул он глаза.

Он в первый раз спросил напрямую о ее прошлом.

— Было, — кивнула она и запустила пальцы в волосы.

Почему она спрятала взгляд? Стыд? Не смешите: после стольких убийств стыда быть не может! Или...

Она еле заставила себя посмотреть в блестящие голубые глаза и слабо улыбнуться в ответ, когда он притянул ее к себе.

Может. Потому что она все-таки живая, потому что у нее все еще была душа, хоть и искалеченная до предела. Но была, и есть до сих пор. И соприкосновение с чем-то столь чистым, как душа Бертрама, причиняло боль, но и боль была чистой — она исцеляла... Бертрам никогда не сможет понять до конца, как много он дал за этот ничтожный срок.

Вот стукнула входная дверь. Вот Эйрин точно так же кинулась в распахнутые для нее объятия. И непрошенные слезы все также увлажнили глаза, только слезы были уже другие... В них был страх: неожиданно накатил уж слишком знакомый зуд, и Эйрин инстинктивно напряглась в ожидании боли. Совсем слабая, но все же... Эйрин судорожно сжала руки, будто боялась, что ее Бертрам вот-вот исчезнет.

Вдруг перед глазами мелькнуло что-то мутное... Разве с ней было такое?..

— Ты живооооой!!!

Объятия, такие крепкие, что ребра трещат у обоих.

— Без тебя я точно никуда не денусь! — хрипло смеется кто-то над ухом.

Хочется одновременно убить и расцеловать — разве такое бывает?

— Мерлин, бл...*

Она уже не может говорить, потому что чей-то улыбающийся рот накрывает ее губы.

Было, но не с ней. С другой Эйрин. Кровь отлила от лица и виски начало противно ломить.

— Ты чего, глупышка? — удивленно улыбнулся он, ласково гладя Эйрин по щеке.

Та в ответ тряхнула головой, что это не важно. Действительно: какое имеет значение, что слезы выступили не только от облегчения? Какое имеет значение, что она впервые что-то вспомнила из своей другой, забытой жизни, когда то, что она так и не смогла забыть за столько лет, вдруг напомнило о себе?.. Правая рука бессознательно тянула рукав на левой, и пока женщина запирала входную дверь, лицо темнело от грусти: молчавшая все эти годы Черная Метка с каждым днем все ярче проступала на коже. Отсчет пошел.

Часть 2

Эйрин Бьерро оккупировала свое любимое кресло у камина с очередным учебником в руках. Этим вечером в подземельях было особенно промозгло, учеба совсем не шла на ум, и поэтому большую часть вечера девушка просто пялилась на огонь, пытаясь не думать и не замечать ничего вокруг. Только у нее совсем не получалось. Откуда-то со стороны, будто за толстым стеклом, послышался звонкий смех брата — он вместе с новыми приятелями писал эссе по чарам. Его голос заставил ее чуть сжаться. Сейчас совсем не хотелось ни видеть, ни слышать своего младшего брата.

С того самого знаменательного дня, как Элгар Бьерро присоединился к своим старшим сестрам за столом Слизерина, он не переставал удивлять младшую из них. Стоит пояснить: неприятно удивлять. Что о нем можно было сказать до поступления в Хогвартс? В сущности, ничего особенного: спокойный, послушный и тихий. По мнению Эйрин, даже слишком послушный. Изменилось ли что-то, когда он выпорхнул из родительского крыла? В сущности? Ничего! Абсолютно ничего. Такой же спокойный, послушный и тихий. Словом, никакой.

Эйрин не встречала еще ни одного юного волшебника, поведение которого ни на йоту не изменилось после поступления в Хогвартс. Многих же это событие меняло бесповоротно — вспомним того же Сириуса Блэка! Но не Элгара. На его лице появлялось только два выражения: брезгливость или вежливая заинтересованность, он писал родителям каждый вторник, отлично учился, выполнял домашние задания четко в срок и нарушал правила только если того требовали обстоятельства, за что, правда, ни разу еще не попадался. Даже однокурсники, которых со стороны можно было бы назвать его друзьями, будто бы были выходцами из гипотетически существующего списка, составленного лично Витторией Бьерро.

Долго не получалось подобрать слова, чтобы описать, что ей так не нравится в своем младшем брате, но потом поняла: он был идеальным сыном своих родителей. Абсолютно идеальным абсолютно во всем. Настолько, что к нему не могла придраться даже мать — а это действительно достижение. Эйрин упорно искала того жизнерадостного ребенка, который с визгом кидался ей на шею, когда та возвращалась домой из школы, но не было его. Мальчик вырос, как и требовала мать. Эйрин упорно пыталась найти доказательства, что вся эта идеальность — просто оболочка, шелуха, но обнаружила, что их не существует. Он стал именно таким, каким выглядел. Идеальным наследником рода Бьерро, чтоб его... Да.

Снова послышался голос Элгара.

Она так долго оберегала брата, пыталась защитить от тлетворного влияния этого грязного мира, а он... Он уже все для себя решил. Как глупо было ожидать чего-то иного... И это все на ее совести. Ошибка за ошибкой, вся ее жизнь — лишь бесконечная цепь ошибок. Эйрин утомленно потерла виски и подтянула колени к груди. От чего она его защищала? От боли? Мать всегда говорила, что боль делает нас сильнее. Она ведь была права, так? На счет этого точно права. А Элгар просто рассмотрел варианты и выбрал наиболее выгодный для себя. Тогда он умнее их всех! Просчитал, что выгоднее будет стать воплощением идеалов родителей. Но сам будто потерял душу. А может, ее и не было?.. Или каждый из семьи Бьерро видел в нем только то, что хотел? Нет — Эйрин тряхнула головой — нельзя так думать! Он. Ее. Брат. Остальное неважно.

Ужасно холодный вечер. Настолько, что трудно понять, где холоднее: снаружи или внутри.

* * *

В очередной раз Эйрин обнаружила себя на полу, созерцающей потолок. Причем созерцала она его уже минут пять, но осознала совсем недавно. Определенно, ситуация грозила магическим истощением, но волшебница привычно махнула на это рукой. Печально вздохнув, Эйрин натужно села на полу, пытаясь понять, сколько времени она на самом деле провела без сознания.

Так, стеллажи с книгами, наколдованные окна и заставленные пузырьками столы остались неизменными. Клуб пара над дальним котлом стал оранжевым — «ага! хоть что-то поменялось!» — но торчащий из облака худощавый подросток комплектацию не нарушил, оставшись на том же месте. Средненькие знания по зельеварению подсказали, что прошло от силы минут десять. Что ж, не все так плохо. Почесав затылок, Эйрин медленно поднялась на ноги. Шатало уже довольно прилично, хоть результатами инвентаризации собственного тела она и осталась довольна.

Снейп, как и положено, на происходящее никак не среагировал: когда кто-то рядом с тобой, о ком ты и так не особо заботился, падает в обмороки каждые пять минут, то в какой-то момент отвлекаться от собственных занятий становится необоснованным. Вполне достаточно одного вскользь брошенного взгляда, что при очередном падении она не расколошматила голову о каменный пол... Так никто и не догадается, что на самом-то деле он немного беспокоится. Совсем чуть-чуть — но и этого вполне достаточно при прочих равных условиях.

— Тебе еще не надоело?

— А тебе не надоело об этом спрашивать?

Затасканный сценарий отработан.

Покачиваясь, девушка доползла до стола, который в данный момент оккупировал Северус, и положила голову на кулаки, наблюдая за его работой.

Если бы кто-нибудь месяц назад сказал бы ей, что она будет тренировать анимагию бок обок со Снейпом — она бы не поверила. Не потому, что с ним никогда толком не общалась, а потому, что при подобных занятиях наблюдатели не предполагались в принципе. Но когда около месяца назад она заявилась в Выручай-комнату в свое привычное время и обнаружила, что комната вовсе не пуста, она сильно удивилась. Хотя, удивиться толком ей не дали — в лицо полетело уже летели несколько разномастных оглушающих. А потом получилось по классической мужской схеме: прежде чем найти общий язык, они устроили «мини-войнушку». С тех пор каждый раз комната разделяется на две части, в одной из которых тренируется Эйрин, а в другой орудует котлами Снейп — можно сказать, компромисс.

За месяц ситуация ничуть не изменилась. Примерно через день одна и та же картина: Снейп у котлов, а Эйрин либо в книгах, либо посреди расчищенного круга бормочет формулы, отчаянно ругается и пытается превратиться. Конечно, она не ждала, что через неделю после выведения собственной формулы она сможет превратиться, но на деле даже пессимистичные предположения показались излишне оптимистичными. Даже семейная библиотека не особо помогла, хоть без нее Эйрин бы точно никогда бы не превратилась... Единственный результат от первых недель «непревращений» — мелькнувшая на мгновение шерсть и учащающееся обмороки вне тренировочной площадки. Проблема еще в том, что в Выручай-комнате на помощь может подоспеть Снейп, а вне ее Эйрин приходится выкручиваться самой... Но никакие препятствия не могли заставить волшебницу отказаться от этого испытания. Раз смогла старшая сестра, значит, сможет и младшая, а через несколько лет справится и Элгар, как и многие поколения Бьерро до них.

— Над чем работаешь? — скучающе спросила девушка

Отвлекаться от нарезания «чего-то» Снейп не пожелал.

— Не твое дело.

«Как же надоело это слышать! Почти каждый день одно и то же»

— Вот и поговорили, — спокойно подытожила она.

Разговорчивый, как и всегда. До этого почему-то казалось, что общая тайна их сблизит, и Снейпа получится разговорить, но он оказался крепким орешком. Не то, чтобы Эйрин прямо так стремилась с ним подружиться, но даже редкие встречи в гостиной и библиотеке, гуляющие по коридорам слухи о его стычках с Мародерами множеством голосов говорили, что Северус Снейп — натура загадочная и интересная для изучения. И бесконечно упертая в своем стремлении к одиночеству. Хотя, в дистанции тоже есть несомненные плюсы: на данный момент Эйрин вполне может позволить себе оставаться в стороне от его отношений с вышеназванной четверкой. Пока что.

В голове эхом прозвучало это слово: «выбор». Когда-нибудь ей придется выбрать, на чью сторону встать.

Пришлось себя оборвать: она опять думает не о том.

Нужно сосредоточиться.

Девушка села на полу в исходную позицию и вернулась к тренировкам.

* * *

— ... кончай наезжать на Эванс, я тебя уже предупреждал!

Эйрин возвращалась из библиотеки вместе с Северусом. Оба, как всегда, груженые книгами, свитками, знаниями и пищей для размышлений. На реплику мрачного слизеринца ей осталось только закатить украдкой глаза и глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Так, досчитать до десяти... Опять, опять эта Эванс. Везде она! Хорошо хоть Блэк про нее не судачит... Так, теперь про Блэка вспомнила! Конечно, не могла не вспомнить. Мерлин...

— Эванс, Эванс... — устало передразнила волшебница. — Слушай, я, конечно, знаю, что ты с ней дружил и так далее... — коронный взгляд из-под занавеси волос — зрелище не для младших курсов. — Так, не хочу вдаваться в это «далее»! — резко добавила она, заметив знакомое выражение на его лице. — Но ты знаешь, о чем я!

Еще один сжигающий заживо взгляд — тут сломался бы пуффендуец-семикурсник.

— Будто мне есть до этого дело, — вальяжная, упругая походка и презрительная ухмылка. Этому искусству можно научиться только в Слизерине.

— Сев, ты — полукровка. — поморщился, значит, слушает. — И ты — исключение, только подтверждающее правило: полукровка в Слизерине и полукровка, хоть что-то понимающий в колдовстве, — надо же, проигнорировал «хоть что-то», прогресс, может быть настанет день, когда он и на Эванс перестанет реагировать. — Ох, не говори мне, кто у нас тут лучшая ученица! Я о другом. Ты же не хочешь назвать колдовство зубрежкой? То, что она делает — не магия, а банальное заучивание ответов из теста. Волшебники и так позабывали половину из того, что знали наши предки, а с маглами в нашей системе образования такими темпами мы забудем сами основы!

— У тебя, как всегда, слишком много пафоса. Еще чуть-чуть — и будет чистый Гриффиндор.

— Но ведь права, согласись. Наше образование умирает: учителя сами толком не понимают, что преподают, и вместо того, что бы изучать язык магии, мы зубрим готовое, не понимая сути. Если бы у меня не было учителей до этой дурацкой школы, то я бы вообще ничему здесь не научилась бы! — красноречивый изгиб брови. — О том и говорю: ты — исключение. За то и уважаю.

— Ну а дальше-то что? — он внезапно остановился, когда до гостиной осталось всего ничего.

— Просто не говори мне, что твоя особенная грязнокровка нам ровня. Нет, я не отрицаю, что как человек она хорошая! — Эйрин примирительно замахала руками. — Да, она хорошенькая, да, умная, да, веселая, жизнерадостная, но — грязнокровка. Перестань врать себе, что между ней и остальными, кого ты так называешь, есть разница.

Снейп единым плавным движением подошел ближе, с гримасой отвращения на лице:

— Перестать? Хорошо, я перестану, когда ты перестанешь врать на счет Блэка. На братьев, милая, так не смотрят, — Эйрин застыла, сжав зубы — ответить сил не было. — Добро пожаловать в лагерь изгоев! Здесь каждый врет, как может.

С этими словами он прошел через проем.

— И кто еще тут пафосный?! — Эйрин со злобным шипением непонятно зачем запихала часть книг в сумку и вошла в гостиную следом за ним.

_____________________

* Все помнят, что в английском языке мат другой?) И это был не он.