Рики Макарони и Гриффиндорская мафия (джен)

Утром Рики проснулся оттого, что кто-то колотил его кулаком в спину. Осознав это, он незаметно задрал ногу под одеялом и резко, изо всех сил лягнул. За этим немедленно последовали звук падения, стоны и ругань.

Рики развернулся – мальчишка из магазина мадам Малкин прижимал обе руки к челюсти.

— Чего тебе? – спросил Рики.

Ответили ему отнюдь не сразу, так что Рики успел стряхнуть с себя всякий сон.

— Ты кто такой? – спросил мальчик, потрясая блокнотом.

— Рики Макарони, — честно сказал Рики.

— Я не о том, — разъярился собеседник. – Вот сюда, — ткнул он в блокнот, — я запишу родословные. Раз ты попал в “Слизерин”, это очень важно. Ты ведь крестник Гарри Поттера? Он, конечно, водится с кем попало, но ты все-таки волшебник. Я бы объявил бойкот всяким...

— Ты меня имеешь в виду? – сурово оборвал его Рики. – Мои родители – не маги.

Рики с удовольствием пронаблюдал эффект. Раньше он и не думал, что можно так выпучить глаза и скривить губы подковой одновременно.

— То есть те, которые меня усыновили. Настоящие родители, похоже, были волшебниками, только я о них понятия не имею, Эйвери, — Рики наконец вспомнил фамилию этого типа.

— Позор! – вскочил на ноги мальчишка. – Ты обязан все выяснить о них!

— Тебя это не касается! – возмутился Рики.

— Касается! Не желаю жить в одной комнате с кем попало!

— Ну и выметайся! Попросторнее будет, — разрешил Рики.

— Прошу прощения, — прозвучало за спиной у Рики. Эйвери уставился поверх его плеча, сам Рики развернулся – мальчик, которого распределяли после него, выглядывал сквозь прорезь полога своей кровати.

— Тебя кто звал? – рявкнул Эйвери.

— Глупо, что тебя его происхождение волнует больше, чем его самого, — отметило новое лицо.

— Это не твое дело! Я и так знаю, кто ты!

Рики почувствовал себя третьим лишним.

— Если кто здесь и лезет не в свое дело, так это ты. В любом случае, невежливо будить человека в такую рань.

— Лучше не лезь, а то мой брат тут староста, — пригрозил задира.

— Так стоит ли так его позорить? – покачал головой мальчик за пологом. – Не создавай ему проблемы. Между прочим, ты ведь Эйвери, да? Это не твоему ли отцу мой отец на прошлой неделе начислил премию? Он, кажется, какой-то там ликвидатор?

Мальчик на кровати глядел и говорил неизменно вежливо; Рики с трудом припомнил первые слоги его странного имени. Зато Эйвери покрылся красными пятнами.

— Защищай грязнокровок, узнаешь, что за это бывает! – выплюнул он и выбежал прочь из комнаты.

— Не очень переживай, — предупредил Рики мальчик за пологом.

— Спасибо. Ты ведь Леополь...

— Лео. Лео Нигеллус, — поправил мальчик. – А тебя я помню. “Гриффиндорская мафия” – это ж надо придумать!

— Насколько я понял, это чистая правда, — пожал плечами Рики.

— Только кто же это скажет! – усмехнулся Лео.

В ванной Рики как всегда тщательно привел себя в порядок.

— Какое чудо, — услышал он прямо перед собой и от неожиданности выронил расческу: говорило зеркало.

— Ох, растяпа! – немедленно откомментировало оно. — Но хотя бы не неряха, как большинство мальчишек в твоем возрасте.

Чтоб его контролировали подобным образом! Рики онемел от одной мысли...

— Да, буду указывать, — ехидно подтвердило зеркало. – Нет, это не только школьные порядки, во всем колдовском мире так.

Рики не знал, принято ли прощаться с мебелью, но принципиально не стал этого делать.

Лео совершенно не разделял его возмущения. Он всегда считал, что иначе и быть не может.

— Теперь я понял, почему зеркал нет в холле, — проворчал Рики. – Представляю, как бы они покрикивали на всех мимо проходящих. Признаю, хоть это гуманно.

Они проговорили все утро до завтрака. Лео и в самом деле происходил из старинного колдовского рода – один из его предков, кажется, очень давно был директором “Хогвартса”. Его отец занимал какую-то высокую должность в управлении волшебным банком, в котором вообще-то, как выяснилось, хозяйничали гоблины.

Рики в свою очередь похвастался, что его отец – “настоящий мачо” и художник. Незнакомое слово на иностранном языке, судя по всему, рассмешило Лео. Ему было очень сложно понять, как человек может сам рисовать неподвижные картины, да еще отличающиеся от реально существующих предметов. В волшебном мире напрочь отсутствовала всякая абстракция и прочее.

Времени было полно, и Рики, умеющий рисовать стараниями отца вполне прилично, предложил Лео создать неподвижный портрет его самого. Тот поколебался, прежде чем согласиться, и очень удивил Рики, спросив, не будет ли изображение страдать. Рики был уверен, что нет, и потому наконец получил возможность делать что-нибудь нормальное в этой странной школе. Пока он рисовал, новый друг расспрашивал его о жизни обычных людей, и просьба Рики не обзывать их магглами очевидным образом стоила ему значительной концентрации внимания.

Лео совершенно не мыслил себе жизни без магии, и всякий раз вежливо удивлялся, когда Рики сообщал, что без такого-то заклинания можно прекрасно обойтись. Он остановил Рики, когда тот взялся застилать кровать.

— Это работа домовых эльфов, — заявил он.

Так Рики узнал, что существуют волшебные создания, которые обязаны убирать и притом незаметно. Представив, как бы это понравилось отцу и миссис Дуглас, Рики все же набросил покрывало, прежде чем последовать за Лео в общую гостиную.

Лео представил его нескольким одноклассникам, с которыми был знаком. Насколько Рики понял, все они были чистокровными. Хрупкая Дора Нотт на первый взгляд показалась не очень приятной особой, поскольку поинтересовалась, почему не видела его вчера в гостиной во время инструктажа. Близнецы Генри и Тиффани Флинт, по мнению Рики, были абсолютно непохожи друг на друга, но и вообще, таких детей ему раньше встречать не доводилось, и даже не из-за мощной (куда там Эйвери!) комплекции: флегматичная девчонка только и делала, что жевала, а ее брат, наоборот, даже не двигаясь, производил впечатление чем-то заведенного. Он с ходу сообщил, что учеба – чистая формальность, но он обязательно будет в команде и пойдет по стопам отца; возмутился, что первокурсников не берут играть за свой колледж – и все это предполагая, что Рики разделяет его мнение. Лео потихоньку сообщил Рики, что Маркус Флинт действительно очень заслуженный игрок, и даже два раза играл за сборную, но сейчас планирует уйти на тренерскую работу. Рики вспомнил, как Эйвери в первую встречу упоминал какой-то незнакомый колдовской вид спорта, но решил уточнить в другой раз.

Оказалось, что всем известно про гриффиндорскую мафию. Старшекурсники себя не помнили от восторга. Даже Фрэнку Эйвери пришлось прикусить язык, поскольку его брат, который сообщил всем, что в этот день исполняет обязанности старосты, угостил Рики конфетой.

— Странно, у нас же два старосты – и та вчерашняя девчонка тоже, — удивился Лео по дороге в Большой Зал. Первокурсники шли туда толпой, поскольку пока что боялись заблудиться.

— Ничего странного, они просто разделили обязанности, — важно насупившись, сообщила Дора Нотт. – Эльвира – староста – мне сказала, что они с Марком вчера в поезде договорились: один день — он, другой – она. И в самом деле, зачем два старосты сразу! Они успевают отдыхать, а мы – нарушать правила, — хихикнула Дора. – В других колледжах до этого никогда не додумаются.

— А “Равенкло” себя еще умными называют, — хихикнул Фрэнк Эйвери.

В этот момент из бокового коридора появился Дик в компании нескольких одноклассников. Рики, усмехнувшийся словам Фрэнка следом за Лео, встретился с ним глазами. Конечно, он бы тоже возмутился...

— А вы гадюки! – отрезал смуглый светловолосый мальчик впереди Дика.

— Это лучше, чем вообще без зубов, как некоторые, — флегматично пожала плечами Дора Нотт.

Равенкловцы выхватили палочки; слизеринцы сделали то же самое. Рики беспомощно переводил взгляд с одного товарища на другого, чувствуя абсурдность ситуации.

— Какого черта здесь происходит? – материализовался между группами знакомый Рики завхоз Филч. Все поспешно попрятали палочки.

— Все в порядке, мистер Филч, — Рики постарался улыбнуться как можно более обаятельно. – Мы просто идем на завтрак. Скажите, мы не заблудились? – спросил он, блестяще сымитировав беспокойство.

— Нет, — Филч не сумел устоять против такого обращения.

Равенкловцы тем временем быстро прошмыгнули вперед. Дик отворачивался.

— Вам прямо и направо, а там увидите, — соизволил проинструктировать Филч.

— Большое спасибо, — сказал Рики.

— Смотри у меня, попробуй натвори что-нибудь, — напутствовал завхоз.

— Рад был встретиться, — любезно попрощался Рики.

— Повезло, что он не пришел позже. В коридорах колдовать запрещено, — вздохнул Лео. – Хотя мы же еще не умеем как следует колдовать. Обсыпали бы друг друга искрами.

— А ему и того хватит, чтоб передушить нас голыми руками, — проинформировал Рики. – Он мне сам сказал, что у него это – давняя мечта.

— Страшный дядька, — поежилась Дора. – Как ты рискнул с ним заговорить?

Теперь на Рики поглядывали еще более уважительно, чем в гостиной.

— Да как со всеми! Что за дурость такая? – поразился Рики.

Френк Эйвери поджал губы и отвернулся.

Большой Зал был освещен так, будто находился на улице. Рики понял, почему, как только потрудился поднять глаза к потолку.

— Отражает небо. Он так заколдован, — пояснил Лео. – Можешь почитать об этом в “Истории Хогвартса”.

Еда была так же хороша, как накануне, и это был еще один аргумент в пользу воздержания от сиюминутного нарушения правил. Отец был прав – следовало сначала узнать, что бросаешь, а уж потом распрощаться с магией. Через некоторое время Марк Эйвери передал расписание.

— Сейчас зелья, — сказал Лео. – С “Хуффульпуффом”.

— О! – усмехнулась сидящая рядом третьекурсница. – Профессор Снейп в совершенстве знает свой предмет. И как обойти другие колледжи. И если вы под его руководством не преуспеете в первом, что вряд ли, то ко второму окажетесь способны наверняка.

— Что-то я не очень рад, — пробубнил Рики, когда они возвращались в подземелья.

Хуффульпуффцы пришли чуть позже и держались обособленно. Рики не обратил на это внимания, с интересом изучая ингредиенты и консультируясь с Лео по поводу каждого.

— Брат говорит, наш завуч – лучший преподаватель в школе, — сообщил Эйвери. – А та девчонка права, слизеринцы у него на особом счету, — хихикнул он. – Профессор Снейп расскажет, чему сможет нас научить, если мы не тупицы.

Однако профессор ничего подобного не сделал. Возможно, оттого, что опоздал на пятнадцать минут, он с ходу приступил к диктовке несложного рецепта, не соизволив даже познакомиться с классом. Он был так суров, что ученики не осмеливались громко дышать, не то, что переговариваться. И каждый очень старался правильно выполнить инструкцию.

Рики заметил, что если профессор делал замечания, так только хуффульпуффцам. Сам Рики воспринял задание вроде игры – у него в голове не укладывалось, чтоб в школе учили смешивать всякие хвосты с разными пиявками. Но процесс ему понравился, и любопытно было узнать, что из этого выйдет. Его забавляло сосредоточенное выражение лица Эди, который, возможно, как раз поэтому что-то там перепутал. Работа Доры Нотт странно дымилась. Зато зелье Лео отвечало всем критериям идеала.

— Боунс, вот бы дать Вам выпить то, что Вы изготовили, — мечтательно протянул профессор Снейп, и просто невозможно было удержаться от того, чтоб не захихикать. — Если Вам действительно понадобится микстура от изжоги, – не рискуйте, обращайтесь к Нигеллусу.

Рики гордо улыбнулся Лео, стукнул его по плечо – и встретился взглядом с Эди. Злость и отчуждение, которые он там увидел, не имели значения; главное – Эди ожидал от него гадости, на его лице ясно читалось “Я так и знал”.

Кровь Рики вскипела. За одно утро он второй раз, абсолютно ничего для этого не сделав, рассорился с тем, с кем было подружился. Достаточно оказалось того факта, что он слизеринец, чтобы все прежние знакомые отвернулись от него.

После урока Эди выбежал из класса, не сказав ни слова. Рики провожал его глазами, полными горечи и гнева.

— Не обращай внимания, — прозвучало сбоку.

Селена уже собрала рюкзак и теперь поправляла по-прежнему распущенные волосы. Лео недоуменно воззрился на нее, затем на Рики.

— Лео Нигеллус – Селена Олливандер, — представил Рики.

— Рада познакомиться, — вежливо улыбнулась Селена и вновь обратилась к Рики. – Многие плохо относятся к “Слизерину”, и ты должен быть готов к этому, если уж туда попал.

— А ты так не думаешь? – спросил ее Лео.

— Мой дедушка говорит, что слизеринцам часто достаются особенно мощные палочки. Сила – это не хорошо и не плохо, важно то, как она проявится. Предубеждения бывают только у дураков. Я не хочу быть дурой.

Рики думал о ее словах по дороге в теплицы.

— А она ничего, — отметил Лео. – Отец мне так и говорил, что общаться с другими колледжами становится сложно.

Гербология проходила совместно с “Гриффиндором”. Профессор Стебль Рики понравилась – уютная такая старушка. Хотя большинство учеников от ее задания не пришли в восторг. Перепачкаться в земле – это не для некоторых волшебников! Однако Рики имел неплохие навыки возни с растениями – как комнатными, так и в саду, и потому задание не вызвало у него затруднений. Он даже помог удобрить почву Доре Нотт. Профессор Стебль начислила пятнадцать баллов “Слизерину”. Гриффиндорцы немедленно скисли.

— Не удивительно, — громко прошептал Артур Уизли, — змеям и положено не вылезать из земли!

— Зелен виноград, — хором ответили Рики и Лео.

Рики обратил внимание на гриффиндорца, держащегося особняком от остальных. Густые брови и пышная шевелюра делали его похожим на гриб на тонкой ножке, тем более что сам он был худой. Он будто наблюдал за всеми.

За столом знакомились те, кто не успел сделать этого раньше. Первый класс колледжа “Слизерин” насчитывал одиннадцать человек, и некоторых из них до встречи на уроках Рики если и видел, то совершенно не помнил. Один из мальчишек, Роберт Бут, был глубоко потрясен своим распределением в “Слизерин” и зачем-то сообщил, что его родственники, из коих все обучались в “Равенкло” и “Хуффульпуффе”, будут в шоке. Это вызвало недовольное фырканье Эйвери и сидящего рядом с ним Билла Кеттлборна, но ничего неподходящего они сказать не посмели. Рики, после предупреждений Гарри Поттера ожидающий агрессии от чистокровных, убедился, что все не так трагично: может, кто-то так и думал, но не решался демонстрировать подобные чувства и обострять отношения с одноклассниками. Позднее Лео подтвердил, что после второго падения Темного Лорда такие настроения не одобряются даже в “Слизерине”. Из девчонок Рики пока что в состоянии был выделить только Тиффани и Дору. Хотя последняя и представила ему трех аккуратно причесанных девчонок с одинаково цепкими взглядами, через пару минут их имена напрочь испарились из головы Рики.

После обеда предстоял еще один урок – заклинания. Тут пришла пора вспомнить о палочке. До сих пор Рики ни разу ею не пользовался. Садясь за парту, он вдруг с ужасом представил – а вдруг у него вообще ничего не выйдет?!

Он поделился своими опасениями с Лео.

— Вздор! – постановил тот. – Колдуны могут использовать чужие палочки. Раз ты – колдун, то бери любую, и у тебя все получится.

Преподавателем по заклинаниям оказался крошечный волшебник, которого Рики запомнил со вчерашнего вечера. Звали его профессор Флитвик. Рики пришло на ум, не будет ли большим хамством, если он однажды попросит профессора с ним сфотографироваться; родителям стоит посмотреть, какие странные типы здесь преподают.

Волшебным образом вознеся себя на огромную стопку книг, профессор тоненьким голоском рассказал про заклинание левитации, после чего продемонстрировал ученикам полет чернильницы из одного угла потолка в другой по диагонали.

— Но вы пока не будете поднимать в воздух такие тяжелые вещи. У всех есть перья?

По классу прошелестел невнятный гул подтверждения.

— Прекрасно. Начинайте! – скомандовал профессор.

Рики сжал палочку в полном убеждении, что затея эта безнадежна, и ему придется ехать домой – но отнюдь не по собственному желанию. Он испытал ностальгический приступ любви к миру – все вокруг, включая Френка Эйвери, показались ему такими милыми и замечательными. Сердце наполнилось нежностью.

Перышко перед ним подпрыгнуло, ненадолго зависло и медленно опустилось. Преисполненный чистой детской радости, Рики повторил заклинание, и в этот раз результат превзошел все его ожидания: перо зависло на уровне глаз, проследовав туда за движениями его палочки. Крепко схватив ее и таким образом зафиксировав, Рики обернулся по сторонам. У половины класса тоже что-то получалось, и от радости Рики заулыбался во весь рот.

К концу урока он оказался единственным, кому удалось полностью постичь сущность заклинания левитации. Профессор не задал ему никакого домашнего задания и дал десять очков. Последнее обстоятельство вызвало явное одобрение одноклассников. Рики тут же пообещал себе помочь всем товарищам.

Положив палочку в сумку, он недоуменно пожал плечами – а зачем ему это нужно? Рики порадовался, что не пообещал ничего подобного вслух.

— Вот видишь, — слегка обиженно произнес Лео, которому при всех удачных попытках предстояло еще тренироваться, — а ты боялся, что у тебя не получится.

— Да, — сказал Рики. Теперь он явственно ощущал странную, гнетущую и обескураживающую неудовлетворенность. Все прошло хорошо – именно поэтому Рики точно знал, что даже не приблизился к тому, как это должно было быть.

Вернувшись в гостиную, он поскорее взял карандаш и несколькими штрихами закончил портрет Лео. Рисование также вызывало в нем приятные, но не надуманные, чувства, и он знал, чему отдать предпочтение между карандашом и палочкой.

Лео долго рассматривал картинку и наконец признал, что вышло похоже, однако, в реальной жизни он выглядит не так.

— Портрет должен отражать сущность человека. Дело не в том, чтоб скопировать внешность, — авторитетно сообщил Рики. – Сейчас в живописи есть такие направления, где важным является даже не форма, а, например, цвет. Каждый цвет что-то означает. Между прочим, румянец на щеках не всегда отражает цветущую душу. С помощью таких приемов художники показывают соответствие либо его отсутствие между внешним и внутренним.

Лео подумал и попросил Рики отдать ему портрет, чтобы показать родителям. Рики охотно подарил рисунок и тут же взялся по памяти изображать замок – такой, как ему представился во время ночной поездки. А Лео начал читать учебник по предмету, одно название которого многое обещало: “защита от темных искусств”.

Однако с первого же урока все без исключения ученики вышли с головной болью. Профессор Тюшо, тот самый равнодушный субъект, с дежурной улыбкой уведомил их, что считает своим долгом дать первокурсникам основные направления защиты в теории, с тем чтобы облегчить их дальнейшее практическое усвоение на следующих курсах. После этого мало оптимистичного начала последовала лекция, требующая неимоверного напряжения, поскольку профессор читал невыразительно и слишком быстро. С ужасом думая, что подобное же предстоит им теперь каждую среду, Рики ломал голову, как бы защититься от подобной “защиты”, и пришел к выводу, что нет лучше способа, чем тот, который предложили ему родители: просто вылететь из этой школы и все.

История магии после этого показалась Рики вполне сносной по двум причинам: во-первых, она и предполагала только теорию; во-вторых, преподавателем был призрак, и по сравнению с прошлым опытом Рики, это была настоящая экзотика. Кроме того, личные особенности и манеру преподавания профессора Биннза можно было при желании воспринять с чувством юмора. Он вел себя так, будто вокруг никого не было, и вообще света белого не видел за своей историей.

Профессор МакГонагол – та ведьма, что проводила распределение – преподавала трансфигурацию. Подобно Снейпу, она совершенно не выносила, чтоб ей перечили, причем данное ее свойство совершенно исключало проверку опытным путем. Она распоряжалась, не принимая никаких возражений, впрочем, ее требования были справедливы. Но Рики, выходя с ее уроков, удивлялся, неужели нельзя быть чуть помягче. При всем этом, трансфигурация ему давалась легко, хотя он и не мог себе объяснить, зачем человеку это нужно.

Астрономия была тем предметом, который мобилизовал умение Рики рисовать и позволял на некоторое время забывать, что он находится в мире колдунов и ведьм. Он чертил очень четкие и точные карты, за что профессор Зловестра неоднократно начисляла ему баллы.

Возможно, благодаря этому Рики ни разу не напомнили о его происхождении. Одноклассники, даже те, кто вначале гордо распространялся о своей родословной, были с ним исключительно дружелюбны. Он очень сдружился с Лео, который, будучи стопроцентным колдуном, все больше заинтересовывался тем, что происходит за пределами колдовского мира. Сравнивая жизнь магов и обычных людей, Рики открыл для себя много нового, чего раньше ему и в голову не приходило. Несмотря на отсутствие в школе телефона и компьютера, он не потерял связь с прежней жизнью, теперь как никогда понимая, что все это осталось с ним.