Рождение Мракоборца (гет)

It's early morning The sun comes out Last night was shaking And pretty loud My cat is purring And scratches my skin So what is wrong With another sin The bitch is hungry She needs to tell So give her inches And feed her well More days to come New places to go I've got to leave It's time for a show Here I am, rock you like a hurricane Here I am, rock you like a hurricane

Scorpions “Rock you like a Hurricane”

Способность казаться неместными сразу же в двух мирах — большое искусство, и «Хобгоблины» владели им в совершенстве. Если Энди шел с самым независимым видом, пытаясь прикинуться, будто не знает этих трех варваров, а Моуди шагал, будто король мира, то близнецы в полной мере оправдывали высокое звание музыкантов: они корчили прохожим рожи, пугали их резкими жестами, а проходя мимо парламента и вовсе — зарычали на какого-то маггла в костюме. Когда тот споткнулся, всей четверке пришлось заметно ускориться, поскольку охрана потянулась к оружию. Одно дело — повеселиться и кого-нибудь слегка напугать, и совсем другое — причинять реальный вред, а то и устраивать светопредставление. Шоу со спецэффектами «Хобгоблины» устраивали только за деньги.

Когда четверо вышли на Чаринг Кросс, небо над Лондоном уже окончательно погрузилось в ночной сумрак, а улицы затопил в яркий огонь неоновых вывесок. Атмосфера здесь была гораздо легче, чем в старых кварталах аристократии: гуляла молодежь, повсюду слышался смех и музыка. Здесь «Хобгоблины» чувствовали себя как дома, несколько раз по дороге к лечебнице им пришлось выпить со случайными встречными, а на подходе к вечно закрытому супермаркету им только чудом удалось отказаться от приглашения на вечеринку. Нет, силой никто не тащил, но девочки так звали...

— Аластор Моуди, Фабиан и Гидеон Пруэтты, а также Энди Бордман к Эмерику Гриншоу, — приветливо вскинул руку блондин, салютуя следящему за улицей женскому манекену. Не прошло и минуты, прежде чем фигура кивнула, подтверждая право ребят на вход.

— Неужели этот урод все еще в лечебнице? Полтора года прошло... — Удивленно вскинул бровь Гидеон.

— А ты что хотел? Четыреста тридцать восемь переломов, которые к тому же не заживают. Думаешь, все же переборщил тогда? — Обернулся к нему Аластор.

— Так и надо ублюдку, этот мудак мне чуть голову не отрезал. Если не знает, что в «Клубе» темные заклятья применять не стоит, пусть учится. Жаль, конечно, что сюда Гриншоу не я отправил, но это к лучшему. Если бы не дуэль с тобой, наверное, я бы его сразу в Годрикову Лощину отправил.

— Эх, и почему Флитвик это понять не может?

— Дай-ка подумать, вероятно, это как-то связанно с тем, что из-за твоих похождений закрыли дуэльный клуб? — Наивно спросил успевший пройтись оценивающим взглядом по паре молоденьких посетительниц, и послать воздушный поцелуй симпатичной колдоведьме на регистрации, Бордман.

— Знаешь, брат, наверное, ты прав. И как я сразу не догадался? — Сокрушенно повесил голову Моуди. — Старик Филлиус сказал, цитирую: «Лучше бы вы тихо закопали этого недОумка в лесу». И почему гоблины такие кровожадные?

— Не знаю, не знаю, по сравнению с некоторыми, зеленокожие выглядят вполне себе мирными, — задумчиво протянул шатен, сворачивая к лестницам. — Нам куда? В приемной почему-то не написано, где находится отделение для неудачливых пациентов.

— В подвал, конечно.

У лестниц Аластор как-то незаметно внезапно остался один. Впрочем, секунду покрутив головой, он обнаружил причину.

— Предатели, — хмуро пробормотал парень, цепляя на лицо дежурную улыбку. К нему навстречу с верхних этажей шла довольно высокая, стройная черноволосая причина бегства братьев.

— Добрый вечер, Мидоуз, рад тебя видеть.

— Рад, значит, ничего Моуди, сейчас мы это исправим. Какого ### вы ###@# оставили ##@#@ меня ###@ одну #@@### дежурить в этом ##@#@ поезде? Вы что ##@# думаете, мне ##@## больше делать @###@# нечего, кроме ##@@## как ##### следить ##@### за этими @#@##@# учениками?

Улыбка на лице Аластора невольно начала превращаться в болезненную гримасу. Как истинному эстету и джентльмену, ему было крайне неприятно, когда женщины ругаются. Тем более, когда ругаются заслуженно.

— Всегда приятно услышать подобное из уст благородной леди. Не подскажешь, что тебя сюда привело?

— Какая тебе @##@## разница, что @#@## меня ###@# сюда @#@@# привело? Может, ###@# на стажировку @##@# хочу устроиться? Скажи этим ##@@# чтобы немедленно #@#@# вышли и #@##@# посмотрели ##@# мне ##@## в глаза.

— Ты и на стажировку? Тебя же к людям на километр подпускать нельзя, — прищурившись, как ни в чем не бывало, продолжил светскую беседу Аластор. По своему опыту он прекрасно знал, что начинать оправдываться — верный путь к поражению в любом диспуте.

— Меня подпускать нельзя? — Парню чудом удалось удержаться от того, чтобы не поморщиться. Возможно, начать оправдываться было не такой уж плохой идеей: на какую-то секунду ему показалось, что Мидоуз вцепится ему в лицо своими когтями. — И это мне говорит человек, измеряющий расстояние в километрах? Может, мне стоит повторить тебе все на гобблидуке, чтобы лучше дошло?

Все же сработало, Моуди стоило огромного труда, чтобы не отереть со лба несуществующие капли трудового пота. По какой-то странной прихоти судьбы мужчины в присутствии «Хобгоблинов» быстро становились предельно вежливыми, а вот женщины по мере знакомства все больше и больше начинали сквернословить. В свободное время ребята развлекались выдумыванием различных безумных теорий для объяснения данного казуса. Самой популярной была теория Бордмана-Моуди, предполагающая воздействие на окружающих Древней Магии. Более того, старой как мир...

— Не стоит, пожалуй. Мидоуз, мы же в больнице, кроме тебя, здесь есть и другие больные, в конце-то концов... — Он не подумал, что говорил. Ну, почти. Злить мага крови — плохая идея, конечно, если сам в этом не особенно популярном в последнее время разделе кое-чего не смыслишь.

— Ты... знаешь, что, да пошел ты! — Глядя в наполняющиеся тьмой глаза, Аластор подумал, что, вероятно, в этот раз он действительно переборщил. Нужно было сделать каменное лицо и позволить девушке выговориться, и пусть слушать женское нытье было далеко не самым любимым его занятием, ничего страшного бы с ним не случилось. По-настоящему обижать Мидоуз он не хотел. Да, она была слишком правильной, слишком властной, и вообще, связываться со старой аристократией, если не собираешься тут же жениться — себе дороже. А жениться на ком бы то ни было, парень пока не собирался, может быть, лет через сорок-пятьдесят, не раньше. Тысячи будущих фанаток только и мечтающих, чтобы благородный герой уделил им немного внимания, ему бы этого не простили. Вернее, Аластор бы сам себе не простил подобной черствости и эгоизма. В любом случае, все это никак не меняло того, что Мидоуз ему нравилась.

— Посмотри на себя, ты похож на павлина! — В этот раз Аластор все же поморщился. Повторений он не любил. — Ходишь здесь, строишь из себя непонятно кого, а ведь на самом деле ты, Моуди, — пустое место. Все что у тебя есть — симпатичная мордашка, крикливый плащ, несколько старых фокусов и эго размером с гору. Строишь из себя архимага и на каждом шагу поминаешь предков, а сам даже мизинца любого из них не стоишь. Пустышка.

«Сначала павлин, а теперь и плащ не такой. И чего они все к нему привязались? Отличный плащ» — мелькнуло в мыслях у парня, изо всех сил продолжающего глупо улыбаться. Если бы кто-то его спросил, Аластор бы заявил, что этот список не такой уж короткий. И в одном Мидоуз была неправа, у него имелось в запасе очень много фокусов, и не только старых.

— Ты забыла о крепкой заднице.

— На твою задницу, Моуди, пусть смотрят твои одноклеточные дружки. Ах да, забыла, обычно бывает наоборот*. — Усмехнувшись, Мидоуз шагнула навстречу парню, и тому пришлось собрать все свое мужество, дабы не отступить перед лицом разъяренной фурии. — Кстати, я начинаю догадываться, почему вы все время ходите вместе, и постоянно носите кожу...

Чтобы она там ни нафантазировала, Аластор был убежден, что ни в коем случае не хочет узнать ответ, и потому ему пришлось Мидоуз заткнуть, благо она сама подошла к нему практически вплотную. Мрачно пообещав себе, что друзья ему еще за это ответят, парень обреченно прикрыл глаза и залепил уже открывшийся для того, чтобы сказать очередную пакость рот девушки поцелуем.

Изящные руки, вооруженные внушительным набором длинных черных ногтей легли парню на грудь, вероятно, для того, чтобы оттолкнуть, но лишь с неожиданной для женщины силой потянули его на себя. Как-то незаметно для них обоих, двое переместились к стене, продолжая изучать, друг друга поближе. Молчание затягивалось...

— Негодяй! — Какое-то время спустя прижатая к стене Доркас Мидоуз опомнилась, и тут же оттолкнув наглеца, влепила ему пощечину.

— Непохоже, чтобы тебе не понравилось.

— И только по этому, ты еще жив, и даже не потерял некоторых несущественных для дальнейшей жизнедеятельности органов.

Осторожно опустив взгляд, Аластор обнаружил серебряный кинжал чуть ниже своего... живота.

— Не только, — парень слегка пошевелил рукой, все еще отведенной за голову девушки.

— Что? — Ощутив слабый укол в шею, Мидоуз неожиданно улыбнулась. — Отлично, одной рукой замахиваешься, другой бьешь. Женщину! Очень по-слизерински.

— Приятно, когда кто-то говорит с тобой на одном языке, скажешь?

— Иди к драклам, Моуди, — обреченно вздохнув, девушка спрятала кинжал в рукаве, и только тогда её примеру последовал парень. — Уже поздно, мне домой надо.

— Всего доброго, — Аластор отошел в сторону. Что она здесь забыла, девушка так ему и не ответила, но с другой стороны, она имела на то полное право.— Если как-нибудь захочешь продолжить, шли сову.

— Ты неисправим.

— И почему все мне об этом постоянно говорят?

— Неплохой повод задуматься, верно?

Брюнетка давно исчезла за поворотом, а Аластор все продолжал стоять посреди коридора. Сейчас выражение его лица отрешенностью было похоже на обычную мину его крайне задумчивого приятеля, за исключением глупой ухмылки и пляшущего в глазах темного пламени.

— Скажи-ка брат, каково оно, поцеловаться с британской Медузой? — С задумчивым видом разглядывая приятеля, поинтересовался Бордман. В данный момент Моуди ему кого-то удивительно напоминал...

— Такое чувство, будто она только что из меня чуть душу не высосала.

— Кошмар! Буэ... — Трое с омерзением схватились за головы, показывая другу свое отвращение к увиденному. Впрочем, по виду Аластора трудно было сказать, будто мнение друзей, равно как и все остальное в этом мире, его в данный момент интересовало.

— Земля вызывает Моуди, прием, — пощелкав пальцами перед лицом ушедшего в астрал друга, Бордман обернулся к чему-то ухмыляющимся близнецам.

— Наличие отсутствия мозга установлено, — ткнув блондина пальцем в лоб, и не дождавшись ответной реакции, шатен удивленно пожал плечами. — Очнись, дружище, у нас дела.

Тщетно подождав еще несколько секунд, Энди кивнул Пруэттам.

— Пните его, что ли...

Подсечка от Фабиана прошла, что было совсем уж удивительно для Аластора. В воздухе он сделал сальто назад и приземлился на ноги, что было весьма непросто при его росте, тем не менее, сам факт, что Фабиану удалось его задеть, говорил о многом.

— Все, все, я... — Не договорив, Аластор получил кулаком в лоб от шатена.

— Ауау!!

— ... в порядке, — усмехнулся Моуди, глядя на подпрыгивающего, держась за кулак, приятеля.

— У тебя голова, будто из чугуна!

— Пожалуй, покрепче.

— Слушай, дружище, а ты уверен, что у тебя в роду не было великанов? Так-то вроде бы на Хагрида не похож, но рост, сила, сопротивляемость простым заклятиям... некоторое тугодумие...

— Вряд ли. Кем была Мать Чудовищ, Беовульф никому не признается, а с тех пор — только люди. Могла бы вейла в родословной разок оказаться, но.... — Аластор безнадежно махнул рукой. О коварстве бургундов знал даже последний маггл. — Кстати, до Статута предки обычно учились в Шармбатоне, и только после той подставы от Визенгамота у французов появилась возможность сказать, что не примут неблагородных, оскверняющих своим поведением стены древней школы... какие же в Министерстве гады.

— Это да, я бы тоже там с радостью обучался. Почему магглорожденным не говорят, что есть и другие школы? Как только подумаешь, что вместо угрюмого промерзшего замка мог бы учиться во Франции, есть фуа гра на завтрак, купаться на пляжах, и жить среди красоток и утонченной роскоши...

На какое-то время лица всех четверых стали мечтательно-вдохновленными. Их трепетные сердца наполнились тоской и печалью от мысли, что не работай в отделе по образованию столь черствые сухари, как минимум, трое из них могли бы провести беззаботные школьные годы среди утонченных француженок. Лукреция хотела отправить близнецов в Шармбаттон, но Игнациус слишком хорошо знал, что из себя представляют его сыновья, так что Пруэтты пролетели тоже. Через некоторое время избавившись от соблазнительно мерещащихся видов французской Ривьеры, «Хобгоблины» все же нашли в себе силы продолжить путь к подвалу.

— Что вы здесь делаете? Доступ только для персонала! — Воскликнул худой черноволосый с залысинами волшебник лет сорока пяти с неприметным лицом, глядя на приближающуюся к нему четверку. Почему-то в присутствии ребят окружающие становились удивительно нервными.

— Нам надо пройти, — просто заключил Аластор.

— Ччто вы? Я сейчас тревогу подниму! — когда по обе стороны от охранника оказались близнецы, он почему-то занервничал еще больше.

— Нам на-до прой-ти, — как маленькому, по слогам повторил Аластор.

— Трево... — Вскрик оборвался на полуслове, едва лоб блондина столкнулся с переносицей дежурившего у двери волшебника.

Стерев ладонью выступившее на лбу пятно крови, Моуди с недоумением оглянулся на неодобрительно скорчившихся братьев.

— Что?

— Все веселье испортил, как всегда, — хмыкнул Гидеон, извлекая палочку по дороге к двери.

Буквально пару минут близнецы что-то чертили и бормотали перед запертой дверью, и когда они, наконец, закончили, та попросту стала полупрозрачной. Вместо того, чтобы снимать навороченные на дверь защитные и сигнальные чары, близнецы прибегли к временной дематериализации.

— Добро пожаловать, господа, — в театральном жесте приглашающе взмахнул рукой Фабиан.

— Камеры этого морга с нетерпением ждут вас.

— Как-то жутковато звучит, — передернул плечами Аластор. Учитывая обстоятельства...

— Ничего не поделаешь, брат, Sad but true.

— Доиграетесь вы, — больше Моуди говорить не стал, поскольку время действительно поджимало. Пройдя сквозь неощутимую дверь, он осторожно начал спускаться в подвал. К счастью, у волшебников не было необходимости экономить на освещении, и потому теплый рассеянный свет, своим спектром похожий на солнечный, постоянно освещал даже самые глубокие подземелья административных зданий. Конечно, если речь не идет о Хогвартсе. Там слизеринцам приходилось бродить по едва освещенным чадящими факелами туннелям. То ли директора всеми силами желали сохранить старинную атмосферу, то ли в Хоге не слишком любили Слизерин...

— Слушай, Ал, а как ты собираешься искать тела? — Очутившись в зале, ведущем к хранилищу Бордман начал подозревать, что остальная тройка задумала его как-то использовать. И подозрения лишь укрепились, когда Моуди с невозмутимым видом принялся насвистывать что-то задорное, отстукивая ритм на картотечном шкафу.

— Чтоб тебя! Я что похож на чертова библиотекаря? Ну почему каждый раз, как вам троим нужно что-то разыскать в архивах, ковыряться в них приходится мне одному? — Возмущению Энди не было пределов, тем не менее, он с безнадежным вздохом принялся рыться в картотеке. Он постоянно раздражался, когда друзья использовали его в качестве архивариуса, но скорее по привычке. Как это его ни печалило, подпускать к работе с бумагами остальных «Хобгоблинов», было бы крайне опрометчиво. К тому же, шатена немного успокаивала мысль, что друзьям попросту не хватает мозгов, чтобы найти ящик с нужной датой и отыскать по первой букве фамилию.

— Нашел! — Через некоторое время воскликнул парень, удерживая на весу толстую картонную папку. — Так, что тут у нас...

Травм у Кратоса колдомедики обнаружили множество. И, несмотря на то, что большую их часть старик получил еще в начале XX века, а то и в конце XIX, целители все скрупулезно занесли в карточку.

— Ого, не знал, что с таким живут.

— Да еще и...

— ...Круто!

Безутешно покачав головой, Аластор хлопнул себя по лицу. Вместо того, чтобы заниматься делом и тихо свалить, братья принялись с упоением читать многочисленные диагнозы деда. Конечно, винить в этом стоило медиков, написавших вместо короткой выписки о причинах смерти целый роман, однако привычка друзей превращать любое занятие в балаган его порядочно раздражала. Ну, когда он сам не участвовал.

— Не напомните, братья, зачем мы сюда пришли? Хотите — я вам мемуары дам прочитать. Там всяко больше написано, — угрюмое выражение лица, подкрепленное выпавшей в ладонь из рукава палочкой, быстро подействовали на товарищей, и Бордман, в конце концов, зачитал список доставшихся Кратосу в последние мгновения жизни проклятий.

— Конфундус, четыре Секо, два Костолома, три Редукто и укол в спину отравленным артефактным кинжалом напоследок. Думаю, последнее было лишним, — с сомнением протянул Бордман, взвешивая в руке папку, — хотя...

— Так, а вот список неизвестных, доставленных вместе с ним. Так... — Повинуясь щелчку пальцев шатена, дела в ящике выстроились согласно дате поступления.

— Вот они. Перелом шеи, проткнут мечом, Вингардиум Левиоса? Проклятый маньяк, как можно убить Левиозой? А что за заклятье «Вакуумного Пузыря»? Никогда не слышал.

— Модификация «Головного» только постепенно уменьшается давление. Довольно неприятная штука... — Моуди невольно передернуло. Последнее заклятие — по-настоящему скверная вещь. Оно вообще, больше пыточное.

— Хм, здесь написано «В связи с отсутствием запросов родственников, неизвестные были кремированы».

_________________

* Судьба барабанщика — смотреть на три задницы перед собой. Ринго Старр