Не отрекаются любя (гет)

Флинт вошел в комнату следом за Гермионой и, предварительно наложив заклинание от подслушивания, протянул девушке исписанный аккуратным почерком пергамент.

— На, смотри.

Гриффиндорка быстро пробежала взглядом по ровным строчкам и недоуменно уставилась на молодого человека:

— Но это же...

— Ага, Грейнджер. Чернее не придумаешь. Я старался, — саркастично ответил Флинт и уже серьезно продолжил, — но другого способа нет, я всё несколько раз перепроверил.

Девушка обреченно уселась в жесткое кресло, ещё раз тоскливо перечитывая выкладки слизеринца.

— Министерство не даст нам разрешение, — тихо сказала она, — разве что обратиться напрямую к Кингсли.

— Отказал.

Гермиона вопросительно посмотрела на брюнета.

— Я уже был у него. Битых сорок минут распинался, пытаясь убедить нашего министра в необходимости обряда — бесполезно.

— Но, может, нам с Роном стоит попробовать?

— Это ничего не даст. К тому же, Шеклболт сам кое-что подсказал мне. Правда, пришлось перерыть массу пыльных фолиантов, но решение я нашел.

— Какое? — скорее потому, что должна была, нежели интересуясь на самом деле, спросила Гермиона.

— В Запретном Лесу, вот где-то здесь, — Флинт ткнул пальцем в вынутую из нагрудного кармана карту хогвартских земель, — надо уточнить у вашего полугиганта, он должен знать вернее, есть очень интересное место, Грейнджер. Там можно совершить практически любое колдовство и не быть засеченным министерством — вокруг такие природные завихрения магии, что даже сильнейший черномагический ритуал останется незамеченным.

— Но тогда почему этим не воспользовался Волдеморт?

— А с чего ты взяла, что он не пытался? — спросил Флинт. — Все просто, Грейнджер. Это территория Школы, и без ведома директора на неё пробраться крайне сложно. От Шеклболта мы не дождемся разрешения, но вот уломать МакГонагал пустить нас в Лес, я думаю, ты вполне сможешь. К тому же неплохо будет, если старая львица поприсутствует при обряде, опытный маг нам совсем не помешает.

— Мне кажется, профессор согласится, — задумчиво проговорила девушка.

— Это уже твоя забота, Грейнджер, — отмахнулся Флинт. — Меня намного сильнее интересует другое. Ты внимательно прочитала?

— Да, конечно.

— То есть ты уловила все нюансы и представляешь себе последствия?

— Послушай, Маркус, — сама себе удивляясь, по имени обратилась к слизеринцу девушка. — Это единственный способ помочь Джорджу. В случае, если обряд не удастся — он всё равно умрет. У нас не так уж много вариантов.

— Замечательно. Вот только меня это не устраивает, Грейнджер.

— Что?

— Обряд проводить мне. Даже если будет присутствовать директор Хогвартса, она сможет только подстраховать и выровнять амплитуду силового потока, но обряд всё равно проводить мне. И я, черт меня дери, не согласен брать на себя такую ответственность!

— Не поняла...

— Я не хочу всю оставшуюся жизнь считать себя виновным в смерти Уизли.

— То есть, если он умрет без твоего вмешательства — это нормально? — возмутилась гриффиндорка.

— Нет, но, по крайней мере, в этом не будет моей непосредственной вины, — уклончиво ответил молодой человек.

— Флинт, а давай ты будешь говорить яснее, я сейчас не в настроении решать шарады!

— Отлично. Как скажешь, Грейнджер, — чуть повысил голос слизеринец. — У Уизли очень мало шансов дожить до дня обряда. Ты видишь, да, что ритуал нужно проводить во время девятого по счету приступа? А у твоего ненаглядного не так уж много сил осталось, они вполне могут кончиться раньше.

— К чему ты клонишь?

— А клоню я... — парень некоторое время молчал, а потом спросил, резко меняя тему:

— Ты его любишь?

Гермиона даже моргнула от неожиданности, но возмущаться или проявлять удивление не стала, не очень уверенно ответив:

— Не знаю... Не думаю, что это любовь... Джордж мой друг, понима...

— Он сдохнет, Грейнджер, — очень серьезно произнес слизеринец, не дав девушке договорить. — Сдохнет в любом случае, и даже если каким-то чудом дотянет до ритуала, он сдохнет во время него.

— Почему?

— Да потому, Грейнджер, что его здесь ничерта не держит! — вдруг сорвался на крик Флинт. — Потому, что кроме боли, он больше ничего не ощущает! Потому, что единственный человек, который мог бы легко выдернуть Джорджа из лап этой гребанной агонии — это его близнец, но Фред мертв уже больше года! Таким человеком могла бы стать ты, но ты сама призналась, что тобою движет тупая гриффиндорская жалость!

— Нет, Флинт, всё совсем не так! — крикнула в ответ она. — Это не жалость. Не только жалость... И вообще, я не понимаю, причем тут мои чувства к Джорджу?

Слизеринец как-то странно глянул на девушку и с неприятной усмешкой ответил:

— А притом, Грейнджер, что Джордж Уизли с шестого курса по тебе слюни пускал! Конечно, он мастерски шифровался, но иногда случались проколы, и тут слепой бы не догадался о его тайне. Помнится, — хмыкнул парень, неосознанно потирая скулу, — я даже нарвался на кулак, особенно удачно съязвив на эту тему.

— Не может быть... — прошептала Гермиона. — Мы просто всегда были очень хорошими друзьями. Я. И Фред... И Джордж... Мы просто дружили и все, — еле слышно бормотала гриффиндорка. — Просто, когда я была на четвертом курсе, Фред начал встречаться с Анжелиной и стал меньше времени проводить с братом, а следовательно — гораздо реже встречаться и со мной... И, да, мы с Джорджем особенно сблизились, но чтобы...

— Гермиона, — серьезно и как-то устало произносит молодой человек. — Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я всё-таки был школьным врагом Уизли, а, зачастую, враг знает тебя и твои сокровенные тайны даже лучше, нежели друг или ты сам.

Девушка замотала головой, не соглашаясь со слизеринцем.

— Ты ошибаешься, Маркус. Да даже если и так, я сильно сомневаюсь, что чувства, которые я питаю к Джорджу, можно назвать любовью.

В комнате вдруг раздался тихий смешок. Флинт даже обернулся в поисках нежданного визитера, но в помещении не было никого, кроме него и гриффиндорки.

Никого живого.

В полуметре от девушки, постепенно сгущаясь в призрачную человеческую фигуру, клубился белесый туман. И слизеринец был уверен, именно этот туман являлся источником со Школы знакомого голоса:

— Ты такая забавная, Кудряшка. Совсем-совсем не меняешься, все тебе надо объяснять элементарные вещи, — шелестел туман, в очертаниях которого Флинт вдруг узнал Фреда.

— Уизли? — неверяще выдавил из себя молодой человек.

— Очень мало времени, Флинт. Мне еще надо прочесть лекцию одной чересчур рациональной Всезнайке, склонной анализировать то, что анализу подлежать не должно. Но, если останутся силы... — многозначительно пообещал призрачный Фред.

А брюнет смотрел на Грейнджер, по щекам которой ручейками струились слезы. Грейнджер, чьи глаза сейчас вмещали в себя такое количество эмоций, что у парня голова шла кругом. Ощущая себя лишним, но не имея возможности что-либо изменить, Маркус наблюдал за печальной улыбкой на прозрачном лице мертвого близнеца, слушал его тихий голос, почти сомневаясь в собственно рассудке.

Фред Уизли был мертв!

И Фред Уизли был слишком сильным человеком, чтобы выбрать для себя существование призрака.

Но в паре метров от него, чуть склонив голову к лицу Грейнджер, находился именно призрак. И именно призрак говорил:

— Ну, хорошо, Кудряшка. Просто закрой глаза.

Флинт потрясенно наблюдал, как гриффиндорка опустила веки, и как призрачный Фред стал медленно кружиться вокруг неё, едва слышно шепча:

— Просто представь, что Джорджа больше нет. Совсем. Никто больше не дернет тебя за кудрявую прядку, — Фред слегка коснулся волос девушки. — Никто больше не возьмет тебя за руку так, как делал он.

Призрачная рука чуть сжала маленькую гриффиндорскую ладошку, заставив девушку судорожно сглотнуть.

— Его просто больше не станет, Герм. И там, где раньше был он, не останется ничего, кроме пустоты. И ты, в конце концов, даже не сможешь вспомнить его улыбку, потому что со временем уйдут и воспоминания о нем, понимаешь? Вот Джордж был, и вот его нет... И представь себе, что он мог бы рассказывать тебе о своих идеях, как когда-то в Школе, делится с тобой сокровенным. И он мог бы отвести тебя на поляну светлячков. Ты ведь помнишь её, Кудрявая? Он мог бы, но его нет... Неужели ты хочешь жить также, как и Анжи? Только лишь воспоминаниями... — горько шепнул призрак, а девушка, прикусив губу, часто-часто замотала головой.

— Так просто? — неверным голосом спросила гриффиндорка.

— Так просто, — тихо подтвердил призрак.

— Спасибо.

— Ну, вы никогда не могли без меня обойтись, — самонадеянно хохотнул Уизли. — Мне пора, иначе я не смогу вам больше помочь, мои силы тоже на исходе, — почти прозрачной рукой он щелкнул по носу открывшую глаза подругу.

— Это был ты? — тихо произнесла Гермиона, вспоминая, как в тот раз, когда Джордж пытался её ударить, ему помешал появившийся из ниоткуда белёсый туман.

Фред согласно кивнул, скромно пожав плечами.

— Но ведь ты не мог стать призраком! — с надеждой спросила гриффиндорка, совсем не желая для друга такой судьбы.

— Нет, конечно, но ведь вас совершенно нельзя оставить без присмотра, — хихикнул друг, а потом серьезно закончил. — У меня очень мало времени, Герм. И сил почти не осталось. Скоро мне придется следовать дальше, и никого не будет волновать, успел я доделать свои дела тут или нет. У вас будет только один шанс, Кудрявая. И запомни: я чертовски скучаю по брату, но не до такой степени, чтобы радоваться его компании в моем пути сейчас. Я думаю, что могу его подождать там, за Гранью.

И туман медленно рассеялся, оставив шокированного увиденным слизеринца и всхлипывающую гриффиндорку.

— Мерлин, этот идиот даже после смерти меня до белого каления доводит, — хрипло произнес Флинт, с удивлением таращась на то место, где только что был Фред, и прочистив горло чуть язвительно обратился к гриффиндорке. — Так что ты чувствуешь к Джорджу?

— Я... я люблю его, — прошептала Гермиона и медленно опустилась на стул. Было видно, что осознание этого факта выбило девушку из колеи гораздо больше, чем явление друга. — Да, я его люблю.

* * *

Кабинет директора Хогвартса всегда был отражением характера человека возглавляющего Школу.

Так при Дамблдоре он изобиловал всяческими нужными, ненужными и просто интересными приспособлениями, везде что-то тикало, щелкало, шебуршилось. Всюду были расставлены вазоны с лакомствами. Альбус Дамблдор был известным сладкоежкой.

При Снейпе, Гермиона хорошо помнила, хоть и была там всего один раз, уже после гибели зельевара, кабинет стал филиалом аскетичных покоев двойного шпиона. Голые стены, на которых висели только традиционные портреты директоров, на многочисленных полках находились лишь строго необходимые предметы и книги — никаких излишеств, отвлекающих профессора Снейпа от его нелегкой работы и несветлых дум.

Кабинет Минервы МакГонагал был чем-то средним. Как и предыдущий директор, Грозная Львица ценила порядок и строгость, но при этом, как женщина, допускала в интерьере присутствие ярко-красной, гриффиндорской нотки сумасшествия. Гермиона так и не поняла, что конкретно её смутило, но было что-то ненавязчивое, ускользающее от прямого взгляда, при этом создающее стойкое ощущение некоторой нелепости.

Визит к МакГонагал решили не затягивать, отправившись в Школу почти сразу после того, как обговорили детали обряда, придя в себя от появления Фреда.

Подробно изложив причину визита и ознакомив директора с предполагаемым ходом обряда, молодые люди ждали вердикта. В наступившей тишине, голос профессора Дамблдора, заставил Гермиону вздрогнуть, а слизеринца недовольно поморщиться:

— Ты уверен, что у тебя получится, Маркус?

— Спешу Вам напомнить, Альбус, что мистер Флинт был лучшим моим учеником на курсе, — ответил ему язвительный голос с другого портрета.

Грейнджер оглянулась на противоположную стену, где с картины на происходящее холодно взирал профессор Снейп.

— В зельях, Северус.

— Во всем, Альбус.

— И все-таки, Маркус? — настойчиво спрашивал портрет Дамблдора.

И, если бы Флинт страдал хоть сотой долей пиетета испытываемого замершей в кресле Грейнджер к изображениям сих достойных людей, возможно он бы смолчал. Но для молодого человека это были всего лишь портреты, какими бы великими не были люди на них изображенные, поэтому Флинт с неприятной усмешкой осведомился:

— Ваши варианты, профессор?

Гриффиндорка закашлялась от подобной наглости, её бывший декан философски пожала плечами. Нарисованный профессор Дамблор молча покусывал губы.

— Один-ноль в пользу Слизерина. — невозмутимо прокомментировал портрет профессора Снейпа и, обращаясь к своему бывшему подопечному, всё также холодно добавил. — Я всегда гордился вами, мистер Флинт.

Минерва МакГонагал раздраженно закатила глаза, наводя гриффиндорку на мысль, что подобные диалоги достаточно часто звучали в кабинете.

— Коллеги, — строго поджав губы, произнесла директор. — У нас всё равно нет другого способа помочь мальчику. А оставить всё так, как есть, на мой взгляд, будет не верно. Кроме мистера Флинта, провести обряд некому. Мне кажется, наша задача состоит в том, чтобы, проверив ещё раз приведенные расчеты, по возможности исключить возможные ошибки и предоставить помощь в проведении ритуала.

— Да, конечно, Минерва, — спокойно согласился Дамблдор. — Но я должен был уточнить, действительно ли Маркус готов к...

— Простите, профессор, — неучтиво перебил бывшего директора слизеринец, обращаясь к директору нынешнему. — А у вас нет случайно шторки, закрывающей особо болтливые холсты?

— Флинт! — возмущенно зашипела на парня Грейнджер, а с соседних холстов раздался сдавленный смех, не очень старательно маскируемый под кашель.

— Два-ноль, — спокойно произнес Снейп.

— Нет, ну это какое-то безобразие! — гневно буркнул Финеас Найджелус Блэк. — Коллеги, мы все взрослые люди, заканчивайте этот недостойный цирк!

— Вообще-то мы все портреты, Финеас, — пряча улыбку, сообщила Дайлис Дервент.

— Это не дает право всяким щенкам принимать нас за шутов!

— Профессор МакГонагал, а у вас нет другого кабинета? — робко спросила Гермиона.

— Можно воспользоваться кабинетом трансфигурации, — задумчиво предложила та.

— Мы согласны, — хором ответили молодые люди и синхронно покинули помещение.

— Простите, дети, им просто скучно, — печально оправдывалась МакГонагал, нагнав Грейнджер и Флинта в коридоре. — Обычно они более... Терпимы.

— Мы всё понимаем, профессор, — утешающее соврала Гермиона, вызвав ехидное хихиканье Флинта.

— Так на чем мы остановились? — поинтересовалась директор, едва молодые люди расположились за знакомыми партами кабинета трансфигурации.

— Вы ознакомились с моими расчетами, — вежливо напомнил молодой человек.

— Ах, да. Мистер Флинт, Гермиона. Я, конечно же, дам вам разрешение на обряд и непременно приму в нем участие. Более того, у меня будет просьба оставить мне ваши расчеты, я должна их перепроверить.

— Без проблем, профессор, — деловито кивнул брюнет.

— И меня интересует, кто будет принимать участие непосредственно в обряде.

— Ну, — Флинт задумался. — Грейнджер, как якорь. Я, естественно. Вы. Непосредственно Уизли. И я бы хотел видеть там полугиганта.

— Хагрида? — удивилась директор.

— Да.

— Позвольте уточнить, зачем.

— Всё просто, профессор. В случае, если что-то пойдет не так, он сможет, по крайней мере, вытащить Вас и вашу ученицу.

— А вы? — с тревогой уточнила гриффиндорка.

— А от нас, Грейнджер, останется мокрое место, — хмуро ответил Флинт.

— То есть?

— Гермиона, — глубоко вздохнув, произнесла МакГонагал. — Если мистер Флинт не удержит направляющую силы, его и мистера Уизли просто раздавит. Хагрид, благодаря крови гигантов, сможет некоторое время противостоять вышедшей из-под контроля магии, но помочь Маркусу и Джорджу он не сумеет. Поэтому Альбус так настойчиво и интересовался готовностью мистера Флинта. Этот обряд — очень рискованное дело.

— То есть ты... — удивленно обратилась девушка к слизеринцу.

— Прикинь, Грейнджер, сам в шоке от собственного благородства. Никак тесное общение с Вудом способствует, — буркнул парень. — Огриффиндориваюсь помаленьку.

— И ещё один момент, — вспомнила МакГонагал. — Тут сказано, что обряд должен проводиться во время приступа, а ведь, насколько я поняла, они хоть и периодичны, но наступают всегда внезапно.

— Мы просто спровоцируем его, — ответил Флинт и, видя непонимающие взгляды, пояснил. — Это родовое проклятье. Уизли скрутит, как только он станет совершать действия, могущие причинить мне, как наследнику Яксли, вред.

— То есть?

— То есть, Грейнджер, я на глазах у Уизли, скажем, схвачу тебя за волосы, как в старые добрые времена, или недвусмысленно приставлю палочку к твоей шейке. Как ты думаешь, что сделает Уизли?

— Да ничего. Во-первых, побоится что-либо предпринимать, пока я нахожусь на линии огня. А во-вторых, он же будет знать, что все затевается с целью ему помочь.

— Вот именно поэтому, я и настаиваю на том, чтобы Уизли не был в курсе того, зачем ты тащишь его в Лес, — нудно ответил парень. — А кинуться он всё равно кинется. У него выбора не будет. И терять ему нечего.

— Мне всё же кажется, что Джорджа будет скорее интересовать безопасность Гермионы, — медленно проговорила директор.

— Возможно, вы и правы. Значит, что-нибудь иное придумаем. Главное, заставить его проявить агрессию в мой адрес. Можно просто попробовать задеть его за живое, — слизеринец некоторое время помолчал, а потом расплылся в скрабезной улыбке. — И я даже знаю, чем.

— Давно по лицу не получал Флинт? — саркастично поинтересовалась Гермиона.

— Давно, Грейнджер, давно. Но, на мой взгляд, это лучшее решение. Или у тебя есть другие варианты?

— Нет.

— Тогда будем действовать так, как скажу я. Хорошо?

Гриффиндорка кивнула, нехотя признавая правоту Флинта.

— Так. Я думаю, что вы можете идти. Дня за три до предполагаемого срока необходимо будет встретиться и обговорить детали. Я пока посмотрю ваши, мистер Флинт, расчеты. Но, думаю, едва ли я найду в них ошибки, — Директор поднялась, непрозрачно намекая на то, что молодые люди могут быть свободны.

— Всего доброго, профессор, — слажено попрощались молодые люди.

— До встречи. И да поможет нам Мерлин.