Портрет старосты (гет)

В отличие от своего друга Гарри, Гермиона не слишком привыкла к посещениям директорского кабинета. Чувство вины не давало покоя, и следующие несколько дней девушка провела в ожидании, когда, наконец, дамоклов меч опустится на ее голову. Школу наводнили слухи о странных событиях, произошедших воскресным вечером; ученики и преподаватели были взвинчены, ожидая неминуемого таинственного бедствия.

Лили оставили в Больничном крыле. Вид онемевшей мадам Помфри ясно показал, что мисс Эванс она узнала довольно легко. Бывшая пленница портрета скрылась за ширмой, а Гермионе Снейп велел «ждать здесь». Повелительный жест подчеркнул приказ. Девушка рухнула на указанный стул; она тряслась от страха и неизвестности, но в душе ликовала.

Он возвратился примерно через четверть часа и учинил допрос. «Что вы наделали?» «Что это было за зелье?» «Кому вы говорили о своих намерениях?» «Кто еще знал о картине?» После каждого вопроса замолкал, сверля девушку блестящими черными глазами; и она ощущала что-то вроде ментального вторжения, как будто кто-то рыскал в ее мыслях.

«Легилименция, – разъяренно думала она. – Да как он смеет! Узнай об этом попечительский совет, их возмущению не было бы предела!»

Снейп ничего не комментировал: ни в рассказанной ею истории, ни в воспоминаниях, которые ему наверняка удалось увидеть. Он вообще ничего не говорил, только пристально смотрел на нее – бесконечно долго, сбивая с толку, и совершенно невозмутимо.

Наконец он велел:

– Немедленно возвращайтесь в свою спальню. Не говорите о том, как провели сегодняшний вечер, ни единой душе. Ваши партнеры по нарушениям не исключение. Если я узнаю, что вы посмели не повиноваться мне, на вас и ваших так называемых друзей наложат Обливиэйт; и я лично прослежу, чтобы все ваши магические знания и навыки были полностью, безвозвратно уничтожены.

* * *

Наконец ужасный вызов пришел. В среду, в конце урока трансфигурации, профессор МакГоннагал, чей взор светился непривычным упреком, велела Гермионе вечером явиться в кабинет директора. За обедом девушка безмолвно склонилась над тарелкой. Рон решил, что она на что-то обиделась, или опять думает о своих бесконечных уроках, или у нее женские проблемы, о которых не принято упоминать вслух, и решил вести себя так, будто ничего особенного не происходит. Гарри, более чувствительный к упорно отмалчивающимся друзьям и постоянно бдительно следящий за возможными угрозами по отношению к себе или окружающим, попробовал ее разговорить.

– Гермиона, что-то происходит. Что-то тебя тревожит. И не говори, что я не прав. Ненавижу, когда мне начинают лгать.

Девушку все больше тревожило сложившееся положение. Ни мадам Помфри, ни тем более Снейп не говорили ей, что с Лили. А она не меньше Гарри не любила неизвестность.

Она тихо заговорила, стараюсь, чтобы только он мог слышать ее:

– Гарри, кое-что действительно происходит, но мне пока нечего рассказывать тебе. Обещаю, как только смогу – все объясню. – Заметив разочарование на лице друга, она сжала его руку. – Ты же знаешь, что я все расскажу! Надеюсь, сегодня вечером кое-что прояснится. После обеда мне велели пойти к профессору Дамблдору.

Гарри изумленно смотрел на подругу – частью из-за услышанного, а частью и из-за того, что кто-то еще, а не он, вызван в кабинет директора. В ту же секунду ему стало стыдно за собственное самомнение, и он кивнул, соглашаясь с Гермионой.

Ученики начали расходиться из Большого зала. Глубоко вздохнув, Гермиона решительно поднялась из-за стола. Гарри участливо коснулся ее плеча.

– Удачи, – шепнул он.

– Спасибо.

Расправив плечи, девушка двинулась к кабинету директора.

* * *

Странно, но знакомые по рассказам Гарри причудливый пароль и впечатляющий вход в кабинет директора не уменьшили беспокойство Гермионы. Она сочла все это довольно скучным. Однако быстрый осмотр самого кабинета произвел более благоприятное впечатление, и, кто бы сомневался, ей особенно понравилась огромная личная библиотека директора. Присутствие Снейпа не удивило девушку, и Лили тоже была там – она уютно устроилась в мягком кресле.

– Присаживайтесь, мисс Грейнджер, – негромко приказал директор.

Пристальный взгляд его голубых глаз несколько расстроил Гермиону; она беззвучно повиновалась. Сочувственно улыбнувшись, Лили поднялась и пересела рядом с подругой.

– Боюсь, сейчас они возьмутся за тебя, – шепнула она.

– Но с тобой же все нормально, да? – забеспокоилась Гермиона. Вне всяких сомнений, ее собеседница выглядела великолепно – сверкающие зеленые глаза, блестящие волосы, кожа, будто светящаяся изнутри – и была полна энергии.

– Как никогда, – уверила Лили, – мадам Помфри всю меня проверила и нашла только авитаминоз, ну и еще что-то ей не нравится, вроде как этого не должно быть во мне, но оно есть…

Гермиона встревожено смотрела на нее.

– Да не волнуйся ты! Мало ли что там она считает.

– Значит, все закончилось хорошо?..

Сидящий неподалеку Снейп фыркнул.

Дамблдор кашлянул и строго произнес:

– Боюсь, не совсем так. Едва ли понятно, каково будет положение мисс

Эванс в обществе, да и с вами ситуация отнюдь не ясна – вы вернули к жизни умершего человека. Признаться, меня несколько расстраивает факт, что одна из лучших студенток Хогвартса проведет остаток жизни в Азкабане…

* * *

Так потрясена и напугана она не была ни перед лицом потусторонних Судей, ни в ужасные часы во время битвы в Министерстве Магии.

Гермиона тешила себя иллюзиями, что рассмотрела вызволение Лили со всех точек зрения: личной, этической, магической. Но она даже не задумывалась о правовой стороне дела.

– Да-да, – уверенно продолжил директор, – как только ваши действия и последствия примененного вами заклинания станут достоянием гласности, вас, несомненно, осудят на всю оставшуюся жизнь. Моя дорогая мисс Грейнджер, вы использовали магию крови для воскрешения умершего человека. – Дамблдор искоса посмотрел на девушку и резко спросил: – Это была кровь Гарри? Вы предупредили его, зачем она вам понадобилась? – Ученица молчала, кусая губы. Старик волшебник вздохнул. – Вы занимались некромантией, запрещенной во всем мире. Неужели эта мысль не приходила вам в голову?

– Нет… – промямлила Гермиона. – Все не совсем так. Лили хотела вернуться к нам. Она собирается помочь в борьбе против Волдеморта. Мне никогда не приходило на ум, что помогать ей – неправильно.

Ей еще не приходилось видеть директора таким потрясенным.

– Мисс Грейнджер, эта магия не просто так запрещена к применению. Неужели вы думали, что человек, потерявший близкого, никогда не пытался вернуть его – или ее – к жизни? Вам очень повезло, что заклинание сработало должным образом, а портрет Лили, содержащий частицу ее души, был нарисован гениальным Уриелом Праториусом. Если весть о том, что вы смогли совершить практически невероятное, достигнет ушей магов и ведьм, понесших тяжкую утрату, то повсюду будут пытаться оживить умерших при помощи картин, колдографий, статуэток, эскизов и набросков, торопливо начертанных на листе пергамента. Представьте отвратительные, неудавшиеся карикатуры на живых людей, мучающих живых своей ущербностью более, чем печаль по покинувшим родным? Если бы ваше зелье было чуть холоднее, чем нужно по рецепту, если бы вы помешивали его не в ту сторону, мисс Эванс, разумеется, умерла бы – во второй раз за свою жизнь. Или же превратилась в жалкое подобие, в тень самой себя.

Вскинув голову, Гермиона жадно и беспокойно оглядывала Лили.

Снейп счел нужным холодно заметить:

– Земля, которую вы использовали, весьма отличалась по своему составу от почвы с берегов Нила. Недостаток ряда элементов сказался на состоянии Лили. – Приподняв бровь, зельевар наслаждался замешательством Гермионы. Девчонке удалось отлично приготовить весьма сложное зелье, но будь он проклят, если позволит себе признаться в этом!

Когда Дамблдор вновь заговорил, голос его уже не был столь строгим:

– Само исследование, зелье и заклинание было исполнено вами великолепно. Вы вложили много сил и умений в данную работу. Жаль только, что так и не удосужились подумать о том, стоило ли вообще предпринимать эту попытку. Вы подумали, что станет с Гарри? – Гермиона заерзала и смущенно потупилась. Стоящий за спиной директора Снейп высокомерно рассматривал «невыносимую выскочку».

Тем временем Дамблдор продолжал мягко упрекать девушку:

– Как вы могли забыть о своем друге? Каково ему будет ежедневно видеть свою мать, которая, по сути, таковой не является? Вместо нежно любимого образа получить ученицу, такую же, как он сам, и которую он интересует не более, чем любой другой одноклассник? Что это даст ему, кроме боли и страданий? Нет, мисс Эванс не может вернуться в Хогвартс.

Вскинув голову, Лили с негодованием вперила взгляд в Дамблдора.

– Вы не можете взять и выгнать меня! Вы же знаете, что я – Лили Эванс! – Она ударила себя кулаком по груди. – Этого нельзя отрицать! Когда Гермиона рассказала мне, что подлый Самодур убил ту, другую Лили, что он продолжает угрожать всему, что делает жизнь такой желанной, – я поняла, что должна сделать! Северус ежедневно рискует жизнью, а никто и не подозревает об этом! – Снейп и Дамблдор обменялись встревоженными взглядами. – Да-да, я знаю об Ордене Феникса! И знаю также, что очень немногие готовы бороться! Вам нужна моя помощь, Северусу нужна моя помощь, и этому мальчику – Гарри – тоже нужна моя помощь! Так что лучше привыкайте к моему присутствию – я должна остаться здесь. Найдите мне занятие и дайте возможность бороться вместе с вами!

Пара негромких фраз о «проклятом героизме гриффиндорцев» вырвалась у Снейпа совершенно непроизвольно, однако никогда прежде Гермиона не видела у сурового профессора столь восхищенного взгляда, каким сейчас он одарил Лили.

Сокрушенно вздохнув, Дамблдор вынужденно согласился:

– Да, в вас, несомненно, есть что-то от Лили Эванс – от той Лили, что была запечатлена мастером Праториусом в тот день, когда он рисовал ее портрет.

– И что тут странного? Все мы меняемся с возрастом. Вряд ли бы ваш директор смог узнать вас таким, каким вы стали сейчас.

Дамблдор печально улыбнулся.

– Несомненно, как и то, что Министерство Магии не признает вас настоящей Лили Эванс. Со всей очевидностью могу заявить, что вам откажут в праве считаться живым созданием и предпочтут использовать вас как подопытного кролика в определенного рода исследованиях. Полагаю, вы хотели бы избежать подобной судьбы. Шестнадцатилетней девушке прежде всего необходимо закончить обучение. Лили Эванс не сможет вернуться в Хогвартс. Следовательно, вам придется стать кем-то другим.

Повисло молчание.

Лили первой пришла в себя и задала вопрос:

– И кем же?

Голубые глаза директора светились состраданием.

– За свою жизнь, – наконец произнес он, – мне пришлось оказать услуги очень многим людям. Теперь я попрошу вернуть долги… ради вашего будущего. – Он вытянул длинный свиток пергамента из кучи подобных, лежащих на его столе. – Друг мой, вы когда-нибудь были в Канаде?

– Нет, сэр, – осторожно ответила Лили.

– Тем не менее, – Дамблдор мечтательно улыбался, – хотя вы и не были в Канаде, вы прибудете из Канады. Глава местного медицинского колледжа, мой старый союзник и коллега, согласится подтвердить ваше имя, ваше прошлое и полученное образование. Я подумал, что будет лучше, если ваш новый образ не будет вызывать нежелательных ассоциаций, так что вы станете чистокровной ведьмой по фамилии Джонс, чьи родители давно погибли.

– Джонс! – Снейп даже не пытался скрыть отвращения.

– Мне бы хотелось оставить имя Лили, – объявила девушка непререкаемым тоном, заставив директора задуматься. – Не такое уж это уникальное имя! Никто не сможет догадаться, что я – это я.

Дамблдор неуверенно посмотрел на декана Слизерина.

– Почему бы и нет, – пожал плечами Снейп. – Вряд ли кто ожидает, что Лили Эванс воскреснет.

Директор медленно кивнул.

– Хорошо. Понимаю ваше стремление оставить себе что-то от прежней личности. – Лили облегченно выдохнула. – Но, – нахмурился профессор, – остался вопрос о вашей внешности. Необходимо что-то предпринять. Остались люди, которых удивит ваше сходство с погибшей женщиной. Профессора МакГоннагал, Флитвик, Спраут – ваши бывшие учителя – извещены о вашем воскрешении. Им слишком хорошо знакомы ваша манера речи и уникальный магический стиль, которые невозможно скрывать сколько-нибудь долгое время. Ремуса я предупрежу. Вряд ли кто-либо еще сможет распознать Лили Эванс под личиной другого человека.

– Эванс. Лили Эванс. – Задумчиво бормотала Лили. Снейп казался странно самодовольным.

Лицо директора осветила добрая улыбка. Плохое настроение ушло, и вновь стал привычным Дамблдором, которого знала и любила Гермиона.

– Нам нужно избежать ненужных ассоциаций, могущих возникнуть у случайных знакомых Лили. Любые серьезные структурные изменения носят временный характер, чары легко обнаружить, но есть некоторые заклинания, которые длятся долго и не приносят вреда человеку, на которого они наложены.

Палочка Дамблдора, совершив причудливый оборот, указала на Лили.

– Tingeo!

Рыжие волосы девушки охватило золотистое сияние: зеленые, как море, глаза приобрели небесную голубизну, а затем стали лазурными. Наклонив голову, Дамблдор с явной гордостью наблюдал результат. Гермиона, раскрыв рот, глазела на подругу, выглядящую богиней. Снейп застыл; Лили, кинув беглый взгляд на золотистые локоны, контрастирующие с ее черной мантией, вскочила и кинулась к зеркалу.

– Слишком ярко, – медленно протянул Снейп.

– Люди будут разглядывать ее волосы и не обратят внимания на черты лица, – храбро возразила Гермиона.

Восхищенно разглядывающая свое отражение Лили подергала себя за золотой локон:

– Не надо ненавидеть меня за мою красоту.

Снейп ухмыльнулся. Почувствовав взгляд Гермионы, одарил девушку источающей яд улыбкой. Лили изогнулась, пытаясь получше рассмотреть новоприобретенную прическу.

– Tingeo! – вновь произнес заклинание Дамблдор.

Тени сгустились вокруг Лили, окутали ее волосы и лицо непроницаемой маской и в следующую секунду рассеялись. И все увидели – девушка с портрета приобрела иссиня-черные локоны и черные, как смоль, глаза – еще чернее, чем у Снейпа. Зельевар восхищенно выдохнул.

– Ты похожа на вампиршу, – заметила Гермиона.

Кожа Лили по контрасту с волосами стала казаться еще белее. Девушка наклонилась к зеркалу и, скорчив рожицу, рассматривала измененную внешность.

– Вы сказали глупость, мисс Грейнджер – она совсем не похожа на настоящего вампира, – холодно поправил Снейп, – ваши маггловские корни вновь свидетельствуют о незнании простейших вещей.

– А знаете, профессор, ваше заклинание и впрямь может ввести окружающих в заблуждение, – удовлетворенно констатировала Лили. – Все это интереснее маскарада! А долго продержатся чары?

– Бесконечно, – улыбнулся директор. – К счастью, заклинание-отмена не Finite Incantatem, иначе ты, девочка моя, столкнулась бы с определенными проблемами, а Propria. – Он еще раз внимательно осмотрел дело рук своих. – А теперь – прическа...

С очередным взмахом палочки волосы Лили заплелись в длинную аккуратную косу, опускающуюся до талии. Несколько вьющихся пушистых иссиня-черных локонов красиво обрамили лицо.

– Профессор, вам просто необходимо открыть курсы косметического и парикмахерского колдовства! – сияла Лили.

Дамблдор улыбнулся.

– Мастер Праториус предпочитал работать на холсте, я же – с живым предметом. Ах да, еще кое-что… – Взмахнув палочкой, он произнес: – Vox Nova!

Лили озадаченно приоткрыла рот. Директор загадочно улыбался.

– А что делает это заклина… – девушка смолкла, в замешательстве прижала руку ко рту. Изменился ее голос – стал ниже, появился акцент. Снейп ухмыльнулся.

– Лили Джонс из канадского медицинского колледжа, – бормотала Лили, прислушиваясь к своему новому голосу. – Мы поплывем на теплоходе? – Фыркнула и обратилась к Дамблдору: – Такой смешной акцент! Нужно время, чтобы к нему привыкнуть.

– Гарри не должен догадаться о вашем родстве, – серьезно произнес директор. – Я надеюсь на всех вас, – он повернулся к Снейпу и Гермионе. – Необходимо защитить мальчика от ненужной и пагубной информации.

Гермиона напряженно выпрямилась. Лили же подошла к вопросу со своей прямотой:

– Сэр, мне кажется, лучше сообщить мальчику правду. Если вдруг сведения обо мне выплывут наружу, ему лучше быть заранее готовым к этому. – Она сделала паузу, вновь прислушиваясь к непривычному голосу. – К тому же, не зная, кто я, он может заинтересоваться мной как девушкой, и что я тогда буду делать?

– Оххх… – Гермиона опустила голову.

Дамблдор покачал головой.

– Мне не хочется взваливать на Гарри дополнительные сложности. В его возрасте… Он столько перенес.

– Гарри точно узнает ее, сэр,– влезла в разговор Гермиона. Дамблдор с любопытством повернулся к девушке. Снейп приподнял брови. – У него полно фотографий Лили, он их наизусть помнит! Мне кажется, вам лучше все ему рассказать, Гарри же терпеть не может, когда от него что-то скрывают. И к тому же, он сильнее, чем вам кажется.

Снейп скривился, будто у него разом заболели все зубы. Лили сочла нужным заметить специально для бывшего сокурсника:

– Это мой мальчик. И он еще в колыбели победил темного волшебника.

Зельвар что-то пробормотал себе под нос.

Дамблдор тяжело вздохнул:

– Для Гарри это никогда не закончится. Однако я вынужден согласиться с мисс Грейнджер. Мальчик не простит обмана. Завтра утром мы с ним поговорим.

Гермиона тихонько охнула. Она не ожидала, что и ей придется все объяснять другу. Это будет ужасно неприятно.

Директор вновь повернулся к Лили.

– Вам придется опять проходить при всех процедуру сортировки, в противном случае могут возникнуть ненужные вопросы. В конце концов, вы – новичок в Хогвартсе, поэтому прошу вас снять гриффиндорский шарф и, – он предупреждающе поднял руку, – ваш значок старосты.

– А мне так нравилось быть старостой, – с сожалением вздохнула Лили.

Гермиона сочувственно смотрела на подругу, пока та неохотно отстегивала значок. Сверкающий кусочек металла перекочевал в руку Дамблдора. Затем девушка развязала и сняла красный с золотым шарф и затолкала его в карман мантии.

– Сейчас вам стоит отправиться в гостевые комнаты и хорошенько выспаться. Ваш багаж, – Гермиона и Лили недоуменно переглянулись, вызвав улыбку Дамблдора, – уже ждет вас там.

* * *

Троица покидала кабинет директора в разном настроении. Гермиона возбужденно прикидывала, сколько у них с Лили будет общих занятий, и – ах! – они сядут за одну парту на зельях! А вечерами можно будет долго-долго болтать в спальне – Лаванда и Парватти неосознанно избегали Гермиону, а теперь у нее есть своя собственная подруга, с которой можно будет шептаться, обмениваясь секретами после отбоя.

Снейпа раздражала двойственность положения. Итак, Лили вернулась. Она останется в Хогвартсе. Но теперь их разделяют не только факультеты, но и долгие двадцать лет жизни. Профессор горько усмехнулся. И все же – она будет в его классе. Еще одна гриффиндорка на моих уроках! И он всерьез задумался о возможности общаться с ней лишь в присутствии посторонних.

Его раздумья прервал непривычный голос Лили.

– Северус, а чем тебе не понравились Джонсы? – прошептала она.

Он притворно устало закатил глаза, а Гермионе неожиданно подумалось, что такими они и были – друзья-одноклассники Эванс и Снейп.

– Тебе бы узнать побольше о магическом мире Северной Америки. Если даже такая мелочь может поставить тебя в тупик… – Зельевар поморщился, осознав, что разговаривает с подругой, как с учеником, не выучившим урок. – Джонс – одна из самых популярных фамилий среди магов и ведьм Канады и Штатов. До 1850 года многих преступников нашего мира из Британии и Европы наказывали не заточением, смертной казнью или Поцелуем. Нет, их ссылали в далекие неизвестные земли, откуда не было шансов сбежать. До сих пор трансатлантическая аппарация сложна и весьма опасна, а в те времена она была и вовсе практически невозможна. С 1025 по 1692 годы большинство магов и ведьм ссылали в Северную Америку.

– Я тоже знаю об этом, – нетерпеливо влезла Гермиона, – а потом стало очень опасно, Салемские суды ведьм, и Министерство решило, что Северная Америка перестала быть изолированной, и…

– Мисс Грейнджер, кому был задан вопрос – вам или мне?! – глаза Снейпа сверкали гневом.

Гермиона смущенно замерла.

– Вам, профессор, – промямлила она.

Снейп презрительно смотрел на девушку. Лили успокаивающе коснулась его руки и кинула на Гермиону недовольный взгляд.

– Пожалуйста, Северус, продолжай.

– Семьи ссыльных не желали иметь с преступниками ничего общего и лишали их родовой фамилии. В 1455 году волшебники из Уэльса начали использовать фамилию Джонс. Таким образом, это имя абсолютно ничего не означает. Ваши предки могли носить фамилию Малфой или МакГоннагал. Чистокровные могут спорить бесконечно, реально же вашу родословную смогут проследить года до 1650, не дальше. Фамилия Джонс лишь указывает, что вы происходите из любого магического семейства Британии.

– А франко-канадские ведьмы?..

– Могут носить фамилию Дюбаи, – закончил Снейп. – Левуа в Луизиане, Рамирос в Латинской Америке. Разумеется, есть и другие фамилии, но Джонс, Дюбаи, Рамирос и Левуа распространены не меньше, чем Смиты, Мэнкиллерсы или Уолкерсы.

Гермиона больше не могла сдерживаться:

– И, конечно, связи между волшебниками и магглами в либеральной Америке встречаются чаще, так что выделить чистых потомков очень…

Палочка Северуса Снейпа указала на переносицу девушки.

– Silencio, – прошипел профессор. Губы Гермионы беззвучно шевелились. Удовлетворенно усмехнувшись, Снейп продолжил лекцию:

– В библиотеке есть книги об истории Канадского медицинского колледжа, я принесу тебе. Если же у кого-то возникнет вопрос, почему ты приехала учиться в Англию, можешь ответить, например, что в колледже тебя замучил надоедливый поклонник. Слухи быстро распространяются, а чем больше неразберихи удастся создать вокруг тебя, тем лучше.

Снейп и Лили не спеша направлялись по коридору, раздраженно размышляющая о несправедливости жизни Гермиона шагала за ними. У двери в комнаты для гостей Снейп произнес пароль, картина, изображавшая играющего на флейте пастушка, отодвинулась, и Лили шагнула внутрь. Ей вслед нетерпеливо заглянула Гермиона.

Обстановка была роскошной, в стиле 16 века. Изысканные стулья красного дерева, причудливой формы камин, в котором весело играло пламя. Увенчанный аркой проем вел в не менее великолепную спальню, в которой виднелась кровать с пологом, ничем не отличающаяся от тех, что Гермиона привыкла видеть в гриффиндорской спальне. Каменные стены украшали гобелены. Окна занавешены фиолетовыми бархатными портьерами.

– Потрясающе! – попыталась сказать Гермиона, повернувшись к Лили. Ее подруга восхищенно крутила головой.

– Жаль, что все это великолепие будет моим лишь одну ночь! – улыбнулась девушка Снейпу.

Зельевар неопределенно пожал плечами:

– Устраивайся, я принесу тебе обещанные книги.

– А еще бутерброды, – попросила Лили. – Я же пропустила ужин. Мы с тобой посмотрим книги и поболтаем. – Улыбнулась Гермионе и помахала ей ладошкой. Гермиона сделала аналогичный жест. – Пока, до завтра. Кстати, Северус, может, снимешь с нее заклинание?

Кивнув, Снейп закрыл за девушкой картину и повернулся к гриффиндорке. Наклонившись так, что его крючковатый нос маячил над лицом ученицы, произнес:

– Вы не можете оставить людей в покое, вам обязательно нужно влезть не в свое дело и доказать окружающим, как вы умны и знаете все лучше них. Вы понимаете, что натворили несколько дней назад? Как последствия вашего вмешательства в законы природы изменили чьи-то жизни? – Неохотно взмахнул палочкой: – Finite incantatem.

Гермиона безумно устала. Она думала о реакции Гарри; она думала о Лили и, в частности, как ее достижение должно навсегда остаться тайной. И пробормотала себе под нос:

– Она – мой друг, и она всего лишь хотела быть свободной. Она и ваш друг, и она собиралась выйти и помочь вам. Она сама так сказала. — Она продолжила, возвысив голос: – Она не думала ни о Гарри, ни обо мне, ни о ком-либо еще, но сказала «Северус мой друг, и я нужна ему».

Глаза их встретились. Гермиона вздрогнула и отпрянула.

– Ступайте в спальню, вы, надоедливая маленькая дурочка.

Дрожа от негодования, Гермиона развернулась к нему спиной и проследовала в Башню Гриффиндора. Влетела в гостиную и увидела Гарри, ожидающего ее, сидя перед камином.

– Ну, наконец-то! Что же случилось? Ты расскажешь мне?

Гермиона смутилась. Рассказать свою сложную и запутанную историю этому юноше со сверкающими зелеными глазами, такими же, как у Лили? На мгновение ей показалось, что они оба здесь, смотрят на нее и ждут…

– Дамблдор сам все расскажет тебе утром. Я тоже там буду, потому что имею отношение…

Гарри помрачнел, а Гермиона не могла допустить, чтобы всю ночь ее друг волновался и мучился неизвестностью.

– Пожалуйста, не спрашивай меня, – попросила она. – И не думай плохого – ничего ужасного не произошло. Были некоторые странные события, но они тебя, скорее всего, и порадуют тоже… Больше я ничего не могу сейчас объяснить, но завтра ты обо всем узнаешь.

– Ладно, а с тобой все нормально? Я беспокоился.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть он простит меня за что, что я сделала!

– Все хорошо, но день выдался сложным, и мне ужасно хочется спать. Да и тебе не помешает отдохнуть.

– Тогда – спокойной ночи, – улыбнулся Гарри.

Они вышли из гостиной и поднялись по лестницам каждый в свою спальню. Гермиона, полная беспокойства и надежд, полночи не могла заснуть, задаваясь вопросами, о чем беседуют Лили и профессор Снейп, что она сама могла бы сделать по-другому и что, в конце концов, ей сказать завтра утром Гарри, как убедить, что она хотела как лучше?