Гарри и огненный камень (джен)

Гарри не запомнил, как их уводили с Площадки рождений — и вообще ничего не видел и не слышал, пока в руки ему не пихнули здоровенную миску с мелко нарезанным мясом. Он взял ее, не слишком понимая, для чего это и зачем.

«Гарри покормит Доббит? Доббит может потерпеть, но если Гарри захочет покормить…»

Он заморгал, затряс головой — и будто под обвал попал: вокруг кричали люди, пронзительно верещали дракончики, ревели взрослые драконы.

— Эй, парень! Забирай свою свиристелку!

Гарри едва не подпрыгнул: всадник Ал’стор стоял над ним, протягивая отчаянно стрекочущего файра.

«Ты не обидишься? Доббит? Это мой… моя… — он на мгновение задумался, как назвать малышку, — моя Хедвиг! Мы теперь все вместе!»

Маленькая Хедвиг тут же сползла на край миски и вцепилась в кусок мяса с нее величиной.

Немного придя в себя, он обнаружил, что сидит на скамье, застеленной толстым стеганым одеялом, смотрит на Доббит и Хедвиг и чувствует, что совершенно счастлив.

— Гарри! Тут брешут, будто ты… Скорлупа и осколки, королева!!!

Рон расплылся в блаженной улыбке. Коричневый дракончик рядом с ним завозился и взволнованно засвистел, глядя на золотую, но той было некогда: в миске еще оставалось мясо.

— Я сразу понял, что ты всем покажешь! Еще там, с файром! Или нет, раньше — когда про балладу узнал! А моего видел? Коричневый! Здорово, да? Ты только посмотри на него! У меня настоящий дракон! И он сказал, что я самый лучший!

— Доббит тоже.

— Доббит? Это она — Доббит? Ух ты! А они еще говорили, что я… — он вдруг охнул, завертел головой. — Где они? Фред и Джордж? Ты их видел? Они что же — не смогли?! А Гермиона?

Он покрутил головой, но тут же снова повернулся к Гарри:

— И я теперь Р’нальд, представляешь? А ты?

— Эй, рыжий, а ну потише!

Припадая на деревянную ногу, к ним пробирался всадник Ал’стор. Гарри только сейчас заметил, что всех новоиспеченных всадников и их драконов собрали вместе: в круглой пещере с двумя выходами и рядами скамей, застеленных, как у него, одеялами и тюфяками, было полутемно и, по счастью, почти тихо — наевшись, новорожденные засыпали.

— Сейчас своих докормите — и спать. Если снова есть захотят, вон там, — он ткнул узловатым пальцем куда-то вбок, — возьмете еще мяса.

— А если мы захотим? — робко спросил Рон. — Обеда-то не было?

Ал’стор криво усмехнулся:

— Коричневый как есть. Принесут вам. Немного уляжется, и принесут. — Он вдруг вздохнул, полез в карман, вытащил оттуда сплющенную булочку и протянул Гарри. — Хотя тебе, парень, лучше сейчас перекусить.

Гарри с трудом оторвал взгляд от своей Доббит:

— Из-за нее?

— Ты хоть понимаешь, что натворил?

Гарри молча уцепился одной рукой за скамью, другой — за Доббит и уставился в пол. Деревянная нога Ал’стора была совсем близко, и Гарри только сейчас разглядел, что она вырезана в виде драконьей лапы — до последней бороздки на когте.

— Вот и они не понимают. И я не понимаю. Да не хватайся ты, никто ее у тебя не отберет! Другое дело, что тебе еще повезло — сколько живу, такого Запечатления не видел. Будь в одном тебе дело…

— Всадник, — Рон осторожно дернул его за рукав, — а мои братья где? У них не получилось?

Ал’стор снова усмехнулся:

— Ну да, еще и братья твои. Не пожелали они, понимаешь ли. Не нужны им драконы — им, стало быть, Цех нужен!

— Не пожелали?! — задохнулся от возмущения Рон.

— Уж не знаю, возьмет их Мастер-кузнец или нет — ну да это теперь не мое дело.

— А Гермиона? — вспомнил Гарри. — Она же была на Площадке!

— Что за Гермиона? — Ал’стор повернул голову, уставив на него зрячий глаз. — Кудлатая такая девчушка?

Гарри закивал.

— Вот и она тоже — королеву свою не удержала, умудрилась уронить! Лапу повредила — сейчас ей наложат шину да к вам отправят. Ну а ты, парень, жуй скорее! Скоро и про тебя вспомнят!

Гарри взглянул на Рона — тот опять гладил своего коричневого — и нерешительно откусил от булочки.

— Там не они ли идут?

Гарри едва мог различить темное пятно входа, зато шум услышал сразу: кто-то повторял одно и то же, все громче и громче, мелькнул огонь, и уже совсем ясно прозвучало:

— Я требую вернуть моего сына!

Ал’стор шагнул вперед:

— Это кто чего требует?

Высокий беловолосый человек прошествовал через комнату. Сапоги — должно быть, подкованные — громко лязгали по каменному полу, плащ развевался, задевая сидящих.

— Я, лорд Люциус Наболский, требую вернуть моего сына и наследника!

Ал’стор заступил ему дорогу:

— Здесь, лорд Люциус, не твой Холд, чтобы требовать.

— Здесь мой сын!

— Твой сын теперь всадник и принадлежит Вейру.

Беловолосый зашарил глазами по рядам скамей.

— Мой наследник не может…

— Говори тише, лорд Люциус!

— Не указывай мне, всадник!

Где-то за стеной взревел дракон. Лорд обернулся, хлестнув плащом по ногам.

— Где он?

— Мой Салент? Да здесь, недалеко!

— Ты поплатишься за дерзость, всадник! — Беловолосый еще раз обвел комнату взглядом. — И весь твой Вейр!

— Напугал! — проворчал Ал’стор в спину уходящему лорду. — Прям до соплей! Знаешь что, парень, ложись-ка спать! Пока предводители от этого лорда не отделаются, тебя звать не станут.

— Нет, — сказал Гарри, одной рукой прижимая к себе сонную Хедвиг, другой осторожно почесывая Доббит под подбородком. — Я так посижу.

И дракон, и файр были такими теплыми! Гарри прикрыл глаза и не заметил, как уснул,

* * *

Проснулся он уже вечером — не сам, Доббит разбудила уже знакомым:

«Всадник Гарри покормит Доббит? Доббит может потерпеть, но она очень, очень голодная, и маленький файр тоже! Но Доббит может подождать, если всадник Гарри…»

Гарри протер глаза.

— А, проснулся!

Рон что-то скармливал своему коричневому, а рядом с ним…

— Гермиона! Твоя королева — что с ней?

— Крукат! Ее зовут Крукат! — Гермиона отступила, и Гарри увидел рыже-золотую королеву — на передней ее лапе белела повязка. Доббит по сравнению с ней казалась совсем маленькой.

«Гарри мой всадник! Гарри не будет смотреть на чужих королев!»

— Мне сказали, что лапка выправится, разве чуть-чуть останется кривизна. — Гермиона обняла свою королеву. — Летать это не помешает в любом случае, и Крукат будет самой умной, я точно знаю!

— А мой Отт будет самым быстрым!

— Эй, малышня! Ужин! Да не у вас, у драконов! И зарубите на носу: накорми дракона, потом ешь сам!

Всадник Ал’стор вывел их на карниз, от которого в чашу Вейра вел пологий спуск — специально для новорожденных драконов. Солнце заходило: над краем чаши небо наливалось алым, а внизу уже зажигали факелы.

— Ну ты и здоров спать! — болтал по дороге Рон. — Я-то давно проснулся, так есть хотел! И не понял, что это не я, а Отт! И Паршивец — представляешь, полетел и принес Отту стрекозу! Сам поймал! И я уже всех видел: у Седрика, то есть у Д’рика бронзовый, и еще у одного парня — он даже в кандидатах не был!

— Как бронзовый? Разве не зеленая?

— Их двое, не из кандидатов, — обернулась Гермиона. — Говорят, такого Запечатления, как наше, не было давным-давно: мало того что две золотых, так еще и два холда лишились наследников!

— Ну-ка, делом занялись! — скомандовал Ал’стор. — Кормить, мыть, шкуру смазывать! И не зевать!

Зевать в самом деле было некогда, только успевай отдергивать руку! Гарри сунул кусок Хедвиг и снова засмотрелся на своего дракона: Доббит ела быстро, но опрятно, не то что ронов Отт.

— Запомнили? Вот вам и работа на семидневку, не меньше — и не лениться. Увижу, что у дракона шкура потрескалась — отправлю на кухню котлы мыть!

— Котлы? — вскрикнул кто-то. — Мы же всадники!

— До всадников вам, как стражу порога до неба, поняли? — Ал’стор еще раз оглядел их. — Обратно не возвращайтесь, идите на Детскую площадку и занимайте вейры по цветам, там над входом намалевано, кому куда.

Рон растерянно оглянулся, Гарри пожал плечами — кажется, поселиться вместе не получалось.

— А за тобой, парень, сейчас придут. Вроде бы доругались там с лордами, теперь твой черед.

— А Доббит?

— Со мной пока посидит. Им еще решать, куда тебя пристроить: для королевы-то один вейр! Вон, смотри — видишь, тебе машут?

Гарри прищурился и вспомнил, что так и не сходил в Целительскую за стеклами.

* * *

Зал — тот самый, в котором они прибирались — сейчас был почти неузнаваем: светильников прибавилось, стол застелили вышитой скатертью, а на скамьи положили мягкие подушки.

Да только Гарри все равно оставили стоять. Всадница, что привела его в зал, шепнула:

— Здоровайся! — и наклонила голову.

Предводители сидели на стульях с высокими спинками, а вокруг кого только не было! Гарри разглядел длинную седую бороду Главного арфиста; рядом, в черном, сидел не иначе как мастер Северус.

— Вот всадник Гарри, Предводители!

— Значит, Гарри… — голос был знакомый. — Нам, Всадники, надлежит решить…

— Нужно ли нам что-то решать? — вставил еще один виденный раньше всадник, очень высокий, темнолицый, в нарядном синем плаще.

— Всадник Ш’болт!!!

— Позволь спросить: будь на месте мальчика, к примеру, всадница Гарри, мы бы тоже позвали ее сюда? О двух золотых яйцах было известно уже пять семидневок — или ты, Предводитель, втайне надеялся, что одно из них не проклюнется?

— Хм… а вы уверены, что это мальчик?

Гарри подскочил на месте. Говорила толстуха в розовом — она уж точно не могла быть всадницей!

— Иногда, знаете, бывают такие случаи, что сразу непонятно… Я бы посоветовала Предводителям проверить как можно точнее. Пригласить целителей… И бедняжка, наверно, сразу почувствовала бы себя лучше — вы только посмотрите, как она смущается!

На мгновение все смолкли, и в наступившей тишине особенно громко прозвучало:

— Браво, леди Долорес! — Главный Арфист напоказ похлопал в ладоши, посмотрел на Гарри сквозь свои стекла и улыбнулся. — Право, жаль, что вы не в нашем Цехе — какие баллады вы могли бы сочинять! Что же до меня, — он повернулся к Предводителю, — я ни минуты не сомневаюсь, что все происходит как должно. В каждом Вейре со времен Первого яйца ведутся хроники — верно, всадники? В них перечисляются все кладки, все драконы, что вылупились из яиц, и все кандидаты, их запечатлевшие. Мы, арфисты, храним списки с этих хроник. И ни в одной из них — слышите! — ни в одной не говорится, что повторение первой, второй и третьей кладок невозможно и что королевское яйцо непременно должно быть единственным! Что же до мальчика… Будь это обычный мальчик, я бы, может, и промолчал. Но не делайте вид, будто вам неизвестно — этот мальчик слышит драконов с раннего детства! Это мальчик, которого люди и драконы спасли ценою собственной жизни — так вам ли, всадники, сейчас сомневаться в нем и подвергать позорным проверкам? Или у вас нет вопросов более важных?

Предводитель медленно, опираясь о подлокотники, наклонился вперед:

— Допустим, мастер Альбус. Запечатление совершилось, и, как говорится, каков всадник — таков и дракон. Думаю, для начала простого наблюдения за ними хватит. Если эта золотая сможет летать, уже неплохо. Не думаю, однако, что мы станем рассчитывать на ее брачный полет: она меньше, чем бывают нормальные королевы…

«Всаднику Гарри больно! Всаднику Гарри плохо! Доббит сейчас придет!»

— Нет! — вскрикнул Гарри. — Нет, все хорошо! Доббит, не надо!

Голова у него закружилась: страх и боль Доббит захлестывали, и он уже не мог понять, кто мечется в панике — дракон или человек.

— Тихо, мальчик. Тихо! Все хорошо!

Гарри попытался сесть, высокая женщина в красном платье помогла ему.

— Все хорошо, драконы с тобой, они говорят с твоей королевой, они успокоят ее… До чего мы дошли, всадники! — сказала она громко. — Пугаем ребенка, вместо того чтобы помочь ему!

— Амелия, но…

— Р’фус, не сейчас! Не пробуй пока вставать, мальчик. Тебе дадут питье, и пойдешь к своему дракону. Мастер, ты скоро?

Гарри еще раз моргнул — не узнать черную тень среди разноцветных праздничных одеяний было просто невозможно. Мастер Северус чуть слышно охнул, нагибаясь, длиннополая рубаха задралась, и Гарри заметил на ноге выше колена повязку, по которой расплывалось кровяное пятно. На самого Гарри мастер Северус даже не смотрел, сунул чашку и тотчас отошел.

Зато остальные смотрели, да еще как — куда там Запечатлению! Гарри сроду не видел, чтобы на него так пялились: всадники, холдеры, мастера; лица сливались в одно пестрое расплывчатое пятно, но взгляды он словно не видел, а чувствовал, и как никогда четко: то оценивающие — так старая Арбелла смотрела на только что вылупившихся птенцов: отбраковать или оставить? То равнодушные — так тетка Тунья пересчитывала копающихся в пыли кур: какую сегодня выбрать на суп? То снисходительные — так Дадли вспоминал про своего щенка: то ли погладить, то ли пнуть?

* * *

Вейр ему все-таки отвели, решили, должно быть, что дракон важнее всадника. Доббит пришлось еще раз накормить, но она все не унималась, вскидывалась и повторяла снова и снова: «Всадника Гарри не обижают? Доббит защитит своего всадника!» — и будила Хедвиг, пригревшуюся у нее на спине между крыльев.

Он уже начал задремывать, но тут у входа мелькнула тень, и кто-то позвал сиплым шепотом:

— Гарри? Ты тут?

Пришлось вставать и выходить. Рон — а кто же еще? — тотчас поволок его на площадку перед новыми вейрами, обещая горячий кла и булочки.

— Я ждал-ждал, а тебя все нет! Думал, не отпустят! Ты же не ел ничего! Да не бойся, ребята нормальные, а если кто попробует выступить, мы его! Представляешь, бронзовых четверо, а нас, коричневых, аж семеро! И тот бывший лорд-холдер с бронзовым, Н’вилл его зовут, парень как парень, и зеленые — я их не запомнил всех, только девчонок…

Гарри надеялся отсидеться в сторонке, но его вытащили на середину, усадили рядом с Гермионой — хорошо еще, что не рассматривали, как недавно в зале.

Он отпил кла и огляделся: все сгрудились возле очага, но сбоку, у скальной стенки, тоже кто-то сидел — и, кажется, с драконом?

— Кто это там?

— Да зеленый, — ответил Рон. — Ну, белобрысый такой, лорд-наследник — помнишь, он еще в первый день на меня полез?

— А почему один?

— Кто его знает? Может, брезгует? Его звали, а он даже отвечать не стал!

Гарри взглянул еще раз: что-то было не так. Ну да — ни всадник, ни дракон не шевелились вовсе, будто каменные.

«Эй! — позвал он зеленую, не слишком понимая, правильно ли делает. — Ты чего?»

Дотянуться мыслью до Доббит было легко — он точно знал, что она крепко спит, обернувшись хвостом. Но самому позвать чужого дракона?

«Как тебя зовут?»

Гарри ждал, и вдруг откуда-то дунуло стынью, как из Промежутка, и тихий голос прошелестел: «Холоднохолоднохолодно».

«Что?»

«Никто не зовет, меня никто не зовет, мой всадник меня не зовет, холоднохолоднохолодно».

— Эй!

Гарри подошел, потряс белобрысого за плечо.

— Гарри, да брось ты его! Не хочет, и не надо!

Он дернул сильнее — и мальчишка, как куль, боком повалился на землю.

— Ой, — сказал подскочивший Рон, — а дракон-то! Ты глянь!

Зеленая была уже не зеленой, а какой-то серой, глаза под полупрозрачными веками наливались чернотой. Гарри приложил руку — холодная липкая шкура отозвалась мелкой дрожью.

— Может, позвать кого? — испуганно спросил Рон.

Гарри оглянулся на него, потом на Гермиону, которая тоже поднялась и тревожно смотрела на них, и мотнул головой:

— Бежим!

Наверно, надо было разбудить Доббит, но об этом Гарри подумал, уже миновав третий или четвертый поворот. К залу! Не успели же там доспорить и разойтись? И если они не найдут всадника Ал’стора, то любой другой сгодится!

Он не слишком прислушивался на бегу, но голоса за углом все же не пропустил и на всякий случай остановился: а вдруг там та дура в розовом? Или лорд в подкованных сапогах?

— Что значит — все цело? — грозно спрашивала женщина, точь-в-точь как тетка Тунья, когда решала, что это Гарри а чем-нибудь провинился. — Зачем же надо было травить стража?

— Не травили его — ответил скрипучий мужской голос. — Дали кошачьей травы, чтобы уснул — она воняет, не перепутаешь. А он перед тем целую вейрию съел, сдохла отчего-то, вот ему и отдали. Его на полный желудок и скрутило, стража-то. Не ел бы — никто бы и не узнал.

— Я спросила — зачем, а не как!

— Может, не успели? Страж рваться с цепи начал и спугнул?

— Чушь! Наоборот — было бы полной глупостью не воспользоваться случаем. Ты проверил все Хранилище?

— Все, госпожа! Клянусь Первым яйцом, все как есть!

Гарри оглянулся на Рона — тот, отчаянно тряся головой, обеими руками зажимал себе рот.

— Не ври!

— Я не вру, госпожа! Все самое ценное…

— При чем тут ценное? Проверь, все ли карты на месте! Ящики с образцами! Ты хранишь описи? Сколько Оборотов?

— Н-не знаю… Есть очень старые.

— Двенадцать Оборотов? Больше? Подними все! В следующий раз доложишь, что было похищено. В следующий! Лорд не любит, когда ему врут. Даже больше, чем я. Понял?

— Д-да, госпожа! Но…

— Ты слышал.

Гарри наконец отмер, схватил Рона и потащил прочь — скорее, скорее, уже не стараясь запомнить дорогу, сворачивая куда попало, пока за очередным углом не врезался во что-то… или в кого-то.

— Малышня, вы что здесь разбегались?

Голос был молодой и веселый, и всадница — всадница же, точно? — не сердилась, а смеялась.

— Мы не малышня! — вякнул Рон.

— Мы… у нас зеленой плохо! И всаднику ее!

Всадница насторожилась:

— Что за зеленая? Из новой кладки? Как зовут?

— Не знаю, я ее спрашивал, а она…

— Спрашивал? Ты? А, поняла — ты же Гарри?

— Ага, я ее спрашивал, а она сказала, что ее не зовут и ей холодно…

— Ох, Соркины сиськи! — Девушка оглянулась на них, смущенно закусив губу. — Ну-ка, малышня, живо сюда.

Вот у нее был вейр как вейр — обжитой и даже уютный. Всадница отдёрнула занавесь.

— Дромет, на Детскую площадку! Лезьте на спину, быстро!

Зеленая подняла узкую морду и взглянула на них.

«Повезу золотого всадника? Хорошо!»

«З-здравствуй!» — Гарри не знал, услышала она его или нет, но решил, что поздороваться стоит.

— Скорее же! Новенький из Холда или из Цеха?

— Из Холда, — пробормотал Рон, все еще не решаясь взобраться. — Он лордом-наследником был.

— Ясно.

Зеленая прыгнула с карниза так, что дух захватило.

Внизу их сразу оттёрли в сторону: Гарри догадался, что всадница еще в полете позвала на помощь, так что вокруг злосчастного наследника толпилось уже с полдесятка взрослых.

— Мы одеяла принесли, пока вас ждали, — шепотом рассказывала Гермиона. — Укрыли их обоих, они совсем замерзли. Я читала, такое бывает, что всадник не может привыкнуть сразу.

— Слабак он, — заявил Рон. — Вон тот парень, Н’вилл, тоже наследник, и что?

— Это из-за зеленой, — тряхнула головой Гермиона. — Мальчикам иногда трудно справиться…

— Но дракон! — у Гарри в голове не укладывалось. — Это же его дракон!

— Точно! Ну, была бы у меня зеленая, и что? Ой, Отт! Я не хотел, честно! Ты самый хороший, не надо мне никаких зеленых!