В Багдаде все спокойно, или Десять желаний для Гермионы Грейнджер (гет)

Кто бы мог подумать — она пережила войну, пытки безумной Пожирательницы смерти, но похищение всего на несколько часов и пара ссадин, залеченных простым заклинанием, полностью лишили самообладания храбрую гриффиндорку. Гермиона потеряла счет времени. Безликие дни проносились как в тумане, а ночи были наполнены кошмарами. Она без конца напоминала себе, что ее похитители стерты с лица земли, а на дом наложено столько защитных заклинаний, что даже армия темных магов не сможет прорваться внутрь. Но когда солнце опускалось за горизонт и мир окутывала тьма, стоило Гермионе на мгновение прикрыть глаза, как за закрытыми веками снова оживали искаженные похотью лица со звериными оскалами, а в ноздри ударяло зловоние десятков чужих, истекающих потом тел, тянущих к ней грубые жадные руки. Тогда Гермиона вскакивала с кровати, заворачивалась в широкий палантин, как в кокон, скрывающий ее с головы до пят, и бродила по дому, в котором чувствовала себя как в ловушке.

Может быть, нужно было снова попытаться вернуться домой теперь, когда у нее в руках скрижаль времени, но даже мысль о том, чтобы оказаться в тех же пещерах, вызывала панику. День за днем Гермиона откладывала поездку, пряталась в своем убежище, походившем на склеп мертвенной тишиной. Снейп старался не тревожить ее понапрасну и стал почти невидимкой, Али передвигался по дому на цыпочках и заводил разговоры, только если Гермиона первая к нему обратится. Иногда, когда оба думали, что Гермиона уснула, они оживленно спорили о чем-то на кухне, но стоило ей спуститься, тут же умолкали.

На удивление самым живым существом в притихшем жилище казался ковер-самолет. Даже без приказов Снейпа диковинный артефакт любил пошалить. Он частенько подолгу поджидал Али, лежа у порога одной из комнат и притворяясь обычной тканой дорожкой. Но стоило Али ступить на эту дорожку, как коврик оживал и взмывал в воздух. Перепуганный Али гонялся за хитрым ковриком, но тому только того и надо. Коврик носился из комнаты в комнату, смахивая краями расписные вазы и кувшины, которые с жалобным бряканьем разлетались на черепки. А Али бежал следом, забрасывая его спелыми фигами, пятна от которых с трудом оттирались от длинного ворса и потому особо досаждали ковру. Все это шумное безобразие прекращалось, лишь когда Снейп щелкал пальцами, и оба проказника замирали на месте. Али тут же прятался в свою комнату, а коврик летел в спальню Гермионы, где его уже ждала щетка и мыльная вода. Гермиона любовно вычесывала странного питомца и терпеливо вручную подшивала оборванную по краям бахрому, хотя и знала, что Снейп может сделать то же самое одним легким щелчком пальцев. Но она сильно привязалась к забавному коврику, а когда Али рассказал, что именно ковер-самолет и доставил его от пещер вечного огня к лагерю похитителей, Гермиона ощутила еще и огромную благодарность. Было что-то успокаивающее, такое знакомое и домашнее в вычесывании его перепачканного фиговым соком ворса. Такие минуты напоминали Гермионе о многих похожих, проведенных с ее рыжим полукнизлом, нрав которого тоже нельзя назвать кротким.

Улыбаясь собственным мыслям, Гермиона впервые за много дней вышла вечером на террасу. К своему удивлению, там она нашла Снейпа и Али, сидящих на ступеньках и о чем-то тихо перешептывающихся. Вечер был еще теплым, а взошедшая луна и яркие звезды освещали все кругом. Гермиона по привычке поплотнее закуталась в палантин и присела рядом с мужчинами, которые сразу притихли.

— Если планируете сюрприз к моему дню рождения, то вы опоздали, он был три месяца назад. А если плетете новый заговор против коврика, то я все равно не позволю прицепить к нему поводок, как к верблюду.

Али прыснул в кулак, но Снейп остался невозмутим, словно и не услышал шутки.

— Мисс Грейнджер, вы же изучали древние руны?

Гермиона не успела ответить, как ей вручили увесистую скрижаль, расписанную рунами.

— Мы расшифровали большую часть знаков, остался только небольшой фрагмент в самом центре.

Гермиона с недоверием перевела взгляд со Снейпа на Али и обратно. Неужели все их громкие споры в последнюю неделю на самом деле были только из-за расшифровки скрижали. И когда только эти двое успели найти общий язык?

— Не удивляйся госпожа. Али же говорил, что твой джинн мягкосердный, как ягненок.

— Следи за языком, мальчишка, — беззлобно рыкнул Снейп, но Али только громче рассмеялся, а вместе с ним и Гермиона.

Несколько часов теперь уже втроем они спорили о значении затертых символов на скрижали. Али ничего не смыслил в древних рунах, но зато с его живым воображением ему удавалось лучше остальных разглядеть почти исчезнувшие с отполированной поверхности камня линии. К тому же язык человека когда-то начертившего эти знаки для Али казался куда понятнее, чем для двоих англичан, привыкших к конкретике, а не к поэзии восточных мудрецов. Но в упрямстве Али сильно уступал своим собеседникам, и пока Гермиона цитировала Снейпу очередной отрывок из любимого трактата по древним рунам, Али мирно уснул прямо на ступеньках, подоткнув себе под голову краешек волшебного ковра. Его протяжный храп заставил Гермиону умолкнуть и отложить скрижаль в сторону.

— Мне нужен дом, — внезапно выпалила она.

— Чего ради? Если вы не ошиблись с руной направления, то уже завтра к вечеру сможете вернуться в Англию.

— Это не для меня. Для Али. Понимаете, если у него будет...

— Вам не нужно оправдываться за то, что хотите отблагодарить человека, спасшего вам жизнь, — прервал ее объяснения Снейп, протягивая свиток с купчей на дом, приютивший на время их разношерстную компанию.

— Спасибо, — смущенно пробормотала Гермиона, понимая, что так и не поблагодарила самого Снейпа.

— Должен же быть хоть какой-то прок от этой проклятой жестянки, — отмахнулся он, кивая в сторону сосуда, с которым намертво связана его душа.

— Как вообще вы очутились в лампе?

Гермиону давно терзало любопытство, но раньше она не решалась задать такой вопрос напрямую.

— Может, вы забыли, но меня укусила гигантская змея. А мне нужно было рассказать Поттеру, как уничтожить Волдеморта. Я пытался задержаться в этом мире любым способом. И с моим феноменальным везением заклинание джинна сработало за мгновение до того, как Поттер снял мантию невидимку.

— Мне жаль...

Снейп только рассеяно кивнул в ответ, и на несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая только мелодичным посапыванием Али.

— Грейнджер, вы так и не соблаговолили ответить, как очутились в пустыне, в другом времени, — немного мягче заговорил Снейп

— Ваша лампа оказалась порталом, — неохотно призналась Гермиона.

— И зачем, Мерлина ради, она вам понадобилась?

— Я работаю в Отделе тайн. Это было моим заданием.

— А в Отделе тайн не инструктируют сотрудников о правилах обращения с магическими артефактами? — насмешливо поддел ее Снейп.

— Возможно, что-то такое они упоминали, — хихикнула Гермиона, представив себе лицо главы департамента, если бы он услышал эту беседу.

— А вы это имели в виду, когда говорили на уроках, что можете закупорить смерть? — припомнив первую лекцию по зельеварению, лукаво спросила Гермиона и, еле сдерживая смех, потрясла перед собой пузатую старую лампу.

— Очень остроумно, — рыкнул Снейп, но вопреки грозному тону краешек его губ все же дернулся в подобии улыбки. — Я вовсе не собирался оставаться джинном, если хотите знать. Люциус должен был освободить меня сразу после битвы.

— А как же обязанность выполнить десять желаний?

— Мне казалось, я все предусмотрел. Люциус дал нерушимый обет, что отдаст те приказы, которые я заранее написал. Но оказалось, чужие непомерные желания — не самая большая забота для джинна. Теперь я понимаю, почему волшебники не делают этого чаще. Всего одна маленькая промашка со временем — и ты в вечном рабстве, запертый в куске металла до скончания веков.

— Как только мы вернемся в Англию, я передам вашу лампу Малфою и прослежу, чтобы на этот раз он не ждал десять лет.

— Не стоит давать обещания, которые вы не в силах исполнить.

В голосе Снейпа звучала какая-то новая неподдельная горечь, и Гермиона всерьез испугалась причин, которые могли повергнуть в уныние такого стойкого человека, после всего, что он уже пережил.

— Но... — попыталась возразить она, и была тут же прервана.

— Разве вы еще не поняли? Что бы ни произошло, я не вернусь в ваше время. Вы получите свое последнее желание и окажетесь дома, а я в своей лампе, которая больше не будет принадлежать вам. Вы не сможете забрать ее с собой.

Гермиона потрясенно зажала рот ладонью, чтобы не дать сорваться застрявшему в горле крику. Невыносимый человек! Все это время он знал, что обречен. И если бы она не спросила, то уже завтра произошло бы именно так, как он сказал. Она вернулась бы в Англию и только тогда поняла, что бросила его в чужой стране и чужом времени, навсегда связанного с проклятой лампой. Но какой выбор у нее остается, не может же она...

— Я освобожу вас, — всхлипнула Гермиона, с трудом подавив желание сбежать в спальню и разрыдаться. Она обещала себе не играть судьбой Снейпа так, словно та принадлежит ей. Чудовищно отнимать жизнь у человека, столько раз спасавшего твою. Пусть даже существование джинна нельзя было назвать жизнью в полном смысле слова, но прервать его собственными руками казалось не менее ужасным. Гермиона все отдала бы, чтобы не брать на себя такую ответственность, а ее совесть одинаково бунтовала против любого из возможных решений.

— Не обещайте, если не собираетесь довести дело до конца, — верно расценив ее сомнения, потребовал Снейп.

Кому как ни ему знать, как нелегко прервать жизнь не врага, но друга и защитника, насколько бы благородными ни были причины. Впервые осознав неизбежность потери, Гермиона вдруг в полной мере почувствовала, сколько связывало ее с Севеврусом, и разорвать эту связь было бы столь же болезненным, как отрубить собственную руку.

— Я сделаю. — собрав остатки мужества, твердо пообещала она. — Если для вас так будет лучше, чем оставаться джинном, то я сделаю это.

— Что угодно лучше, чем вечное рабство. Даже смерть, — облегченно выдохнул Снейп.

Не доверяя больше собственному голосу, Гермиона только слабо кивнула. Полная серебряная луна висела высоко над крышами, и в ее холодном сиянии ночь казалась иллюзорной, стылой и мертвой. Неподвижный воздух и размытые блеклые тени. И только силуэт Снейпа, немигающим взглядом уставившегося в темноту, казался даже непрозрачным и реальным как никогда. Если приглядеться, можно было различить упрямые лучики морщин в уголках рта, тонкий серебристый шрам у основания шеи и даже темную завесу густых ресниц, так выделяющихся на фоне бледной кожи. Он был настолько близко, не существовало никого ближе него в чуждом, потерявшемся во времени мире, и кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться, провести рукой по резко очерченной скуле... Чтобы не поддаться соблазну, Гермиона впилась ногтями в ладони и отвела взгляд, зябко кутаясь в палантин.

Рядом на ступеньках громко всхрапнул Али, и Снейп щелчком пальцев отправил его в спальню.

— Вам тоже лучше отдохнуть. Завтра будет долгий день.

— Вы правы, — неохотно согласилась Гермиона, неуклюже поднимаясь со ступенек.

От долгого сидения ноги затекли и казались деревянными. Гермиона сделала неуверенный шаг и, пошатнувшись, наступила на край палантина. Мягкая ткань соскользнула с плеч и синей лужицей растеклась у ног Снейпа, заставив его оторваться от созерцания темной пустоты ночи. Гермиона нырнула вниз, чтобы подобрать упавшую одежду, но застыла на полпути, поймав на себе обжигающий взгляд черных глаз, что медленно скользил по ее полуобнаженному телу. И там, куда падал его взгляд, вместо холодного ночного воздуха кожу опалял зной. После путешествия в пещеры и той жуткой ночи Гермионе казалось, что она никогда не сможет без отвращения смотреть на мужчину, глядящего на нее с вожделением. Но в желании, так ясно читавшемся в глазах Северуса, не было ничего отталкивающего, грязного, мерзкого, как в темных лицах со звериным оскалом тогда, в пустыне. В его взгляде горела та же жажда, что так отчаянно отзывалась с ней самой. Жажда ощутить близость, живое тепло другой души, и она преображала знакомое лицо с резкими чертами. В это мгновение в своей бестелесной форме Северус выглядел более человечным и уязвимым чем когда-либо. В горле у Гермионы внезапно пересохло, и поддавшись минутному наваждению, она протянула руку, желая убрать с бледного лица темные пряди. Но ее пальцы поймали лишь воздух, и она бессильно уронила руку.

— Северус, — прошептала она тише шелеста листьев, вкладывая в единственное слово все свое отчаяние и невысказанную мольбу.

— Если бы я только мог... — выдохнул он, и его взгляд снова обратился в черную пустоту.

Гермиона вбежала в свою спальню и бросилась на кровать, но не смогла ни заплакать, ни закричать. Как бы сильно ни жгло глаза, они оставались сухими. Мягкая постель казалась утыканной острыми ядовитыми иглами, а ночная тишина — наполненной оглушительным ревом баньши. Ворочаясь с одного бока на другой, Гермиона пыталась примириться с участью Снейпа. Но сколько бы ни убеждала себя, что таково его желание и ему так будет лучше, не могла избавиться от одной единственной, до крайности эгоистичной мысли: «А как же я?» Пусть ему так будет лучше, но ведь ей — нет. Несносный заносчивый скрытный ублюдок! Он до последнего держал ее в неведении, а теперь, когда времени на раздумья не осталось, загнал ее в угол и просто не оставил выбора. Да кем он себя возомнил, если думает, что она попадется на его удочку и позволит разыграть этот фарс?

— Разве вы не собирались спать? — с отсутствующим видом поинтересовался Снейп, когда разъяренная Гермиона выбежала из дома и встала напротив него, прожигая гневным взглядом.

— Вы должны мне еще два желания, и я хочу получить их сейчас! — потребовала она.

— Мне казалось, мы пришли к соглашению насчет последнего желания, — презрительно выплюнул Снейп. — Хотя с чего я решил, что вы окажетесь не такой, как все гриффиндорцы, и действительно сдержите обещание.

— Северус Снейп, даже не пытайся меня пристыдить или заставить испытывать вину! Это ты виноват, что у меня не осталось другого выбора. И мне плевать, что ты думаешь обо мне или о гриффиндорцах. Можешь ненавидеть меня потом хоть целую вечность, но тебе придется выполнить то, что я скажу.

— То есть прикажешь, — прорычал Снейп, нависая над ней черной тучей, чего не делал уже очень давно.

— Называй, как хочешь, я не настроена играть в дипломатию.

— Проклятая девчонка, я был прав, когда говорил, что лучше бы сгорел в аду! Говори, чего хочешь, и покончим с этим.

От его громового голоса тряслись поджилки, но Гермиона не собиралась идти на попятную. Только не теперь.

— Я хочу, чтобы ты сделал выбор, но прежде...

Она вытянула перед собой левую руку и во весь голос начала читать найденное когда-то давно заклинание. Она никогда раньше не пробовала сотворить магию без палочки, но была уверена, что все сработает. Когда между ее рукой и рукой Снейпа загорелись тонкие серебряные лучи, она перевела дух и так же громко продолжила.

— Я, Гермиона Джейн Грейнджер, клянусь собственной жизнью и магией, что после выполнения двух последних желаний никогда больше не отдам ни одного приказа Северусу Снейпу, живому или мертвому.

Магические лучи вспыхнули красным, принимая ее клятву, и растворились бесследно, оставив только легкий запах озона в холодном ночном воздухе.

— Непреложный обет? Какого черта, Грейнджер! Что ты задумала? — прорычал изумленный Снейп, но Гермиона слишком разозлилась, чтобы отвечать на вопросы.

— Теперь мое девятое желание. Ты должен выбрать — умереть как джинн или жить как человек. В любом случае ты будешь свободным. Непреложный обет оборвет мою жизнь вместе с твоей, если я когда-нибудь попытаюсь приказать тебе хотя бы завязать шнурки.

— Чертова гриффиндорка! Вот так запросто ты выбрасываешь свою жизнь? И ради чего?

Снейп был в ярости. Как эта наглая девчонка может требовать от него... как может думать, что имеет право решать...

— Да вот так запросто! Это моя жизнь, и я делаю с ней, что захочу. Но с твоей тебе придется разбираться самому! — выкрикнула она, срывая горло, и потом в один миг осела на ступени, словно марионетка, у которой обрезали нити. — Просто скажи, чего ты хочешь, Северус, — прошептала она охрипшим голосом и закрыла лицо руками.

— Я хочу жить.

Не веря собственным ушам, она подскочила со ступенек и уставилась на совершенно непроницаемое лицо Снейпа.

— Что? — глупо переспросила она.

— Ты слышала меня, ведьма, я не стану повторять дважды.

— Тогда живи, — быстро выкрикнула она, словно боялась, что секундное промедление заставит его передумать.

— Это приказ? — надменно выгнув бровь, хмыкнул Снейп.

— Да, черт возьми, это приказ! И если ты сейчас же его не выполнишь, я запру тебя в этой проклятой жестянке и выброшу ее на дно самого глубокого колодца, а потом закопаю его так, что следа не останется, даже если мне придется все это сделать голыми руками!

Старая лампа на полу вспыхнула ярким светом и рассыпалась миллионом золотых песчинок, что развеял внезапно поднявшийся ветер.

— Невыносимая женщина. И как ты собираешься протянуть хоть один день, если больше не сможешь постоянно командовать? — раздался за ее спиной непривычно тихий, но такой знакомый голос.

— Это я невыносимая? Между прочим, ты несколько месяцев плел интриги у меня за спиной и пытался заставить убить тебя, да еще и испытывать вину за то, что я не горю желанием отправить тебя на тот свет как можно скорее! — возмутилась Гермиона, но слова гневной отповеди застряли в горле, как только она обернулась и увидела его впервые за десять лет, живого и невредимого, на расстоянии вытянутой руки. Она не знала, что сделать: наброситься на него с кулаками или разрыдаться на его голой груди — потому просто стояла как вкопанная, хватая воздух полуоткрытым ртом.

— Жалеешь, что не убила меня, пока была такая возможность? — съязвил Снейп, складывая руки на груди в своей привычной манере, и Гермиона решила сделать все и сразу.

— Ты хитрый, бесчувственный, эгоистичный слизеринец. Как ты мог? Я чуть с ума не сошла! — сорвавшимся на комариный писк голосом затараторила она, осыпая его грудь болезненными толчками и одновременно заливая слезами.

— Глупая гриффиндорка, — буркнул ей в волосы Снейп и просто прижал к себе, не давая пошевелиться.

В одно мгновение его голос, его запах и тепло его кожи затопили все ее чувства, и мир уплыл у Гермионы из-под ног.

* * *

Удивительно короткая ночь. Казалось, только минуту назад она уложила голову на мерно вздымающуюся при дыхании грудь Северуса, и вот уже первые лучи восходящего солнца скользят по его лицу. Своими длинными ногами Северус умудрился поскидывать все покрывала, и Гермиона слегка продрогла под утро. Не дожидаясь, пока он проснется, она выскользнула из постели и, укутавшись в одеяло из верблюжьей шерсти, притянула к себе каменную скрижаль разрисованную рунами. Тяжелый груз упал с ее сердца, и теперь ни к чему было и дальше оттягивать возвращение. Чтобы перепроверить записи потребовалось каких-то полчаса. И когда Северус лениво потянулся, приоткрывая слипшиеся ото сна глаза, Гермиона была уже одета и готова вернуться домой.

Она не сможет прихватить в свое время лампу джинна, и, возможно, начальник отдела будет ею жутко недоволен. Зато она заберет с собой нечто гораздо более ценное. К тому же теперь у нее есть как раз подходящий костюм для бала-маскарада. Хотя есть в этом приключении и еще один неоспоримый плюс — после появления в Министерстве под руку со Снейпом ни одна газета не напишет, во что же была одета Гермиона-все-еще-Грейнджер.