Ты не победишь! (гет)

Полчаса мне пришлось прождать в приемной. Любование унылыми белыми стенами и сидение на кожаном диване в обществе нудного дяденьки с закрученными волнообразно усами никак нельзя было назвать приятным времяпрепровождением. Но выбор у меня был невелик. Поэтому с наигранно заинтригованным видом я рассматривала странные картины на стене, мысленно проклиная ту минуту, когда решила ввязаться в спор с Девидсоном! Чтоб ему пусто было, этому козлине! Он-то избежал разговора по душам с бестией Нотинстона. Уверена, этот хлыщ доморощенный зависает где-нибудь в клубе, вешает лапшу на уши очередной наивной дурочке! А я торчу в гостях у директрисы, хотя мистер Дьявол из редакции вряд ли похвалит меня за опоздание.

— Заходите, мисс…

— Купер, — вновь закончила я скудное приглашение миссис Пирс.

— Присаживайтесь, — по-домашнему предложила Нимфа Нотинстона.

Я со вздохом приземлилась на стул и выпрямилась как школьница, которая пришла на первый в своей жизни урок. Робко расправив юбку на коленях, я подняла взгляд на женщину, чей наряд и внешность были безукоризненны. Она тоже села. И в обрамлении высокопарных книг по искусству её милая головка смотрелась ещё эффектнее. Я ничего не могла сделать: рядом с миссис Пирс я чувствовала себя гадким утенком, хотя, признаться, никогда не страдала комплексом неполноценности.

— Итак? — сложив ладони вместе и потерев их друг о друга, вопросила она.

Я искренне недоумевала, чего же она от меня хочет. Поняв, что ответа, к великому сожалению, не получит, директриса нахмурилась.

— Вы нарушили устав университета, мисс Купер. И если я не ошибаюсь, — она прищурилась, — а я не ошибаюсь: вы нарушили его в свой ПЕРВЫЙ день обучения, — выражение лица профессора было скучающим, но глаза, серо-голубые, словно льдинки, выражали ярое недовольство произошедшим. — Как вы объясните свое поведение?

Ну вот. Она добивается от меня добровольного признания. Или просит наябедничать. Одно из двух. Но доносчицей я никогда не была и становиться не собиралась, потому скрепя сердце соврала:

— Я нечаянно испачкала мистера Девидсона мороженым.

Отчасти это была правда, но лишь наполовину, а так как лгать я с детства не умела, то, во избежание разоблачения, опустила глаза в пол.

— И, возмущенный вашими действиями, мистер Девидсон решил обнажиться? — подняв брови, закончила мою занимательную историю экс-звезда экранов. — На виду у всего Нотинстона? Мол, долой грязную одежду! Да пребудет утопия чистоты и порядка?

Я не смогла сдержать улыбки. Циничный юмор директрисы импонировал мне. Очень хотелось сочинить продолжение её интерпретации канона, но я сдержанно покачала головой.

— Нет, — вынужденно отозвалась я. — Хмммм… Обнажение мистера Девидсона всего лишь досадное недоразумение.

Мужчина с портрета над головой миссис Пирс явно ратовал за более незамыленный финал. У него аж морщинка на лбу проступила отчетливее. Будь он жив, с пеной у рта пытал бы меня каверзными вопросами относительно мистера Кретина. Миссис Пирс же всего-навсего подписала приговор одной холодной фразой:

— В таком случае, отработка, — и заметив, как я облегченно вздохнула, демонически коварно добавила: — Обоим.

У меня чуть инфаркт не случился. Отработка? С Девидсоном? Она смеётся? Да он скорее универ бросит, чем отработает что-то.

Мое смятение, похоже, позабавило Демонессу.

— Мистер Девидсон непременно появится завтра в фойе ровно в 14:00, — голосом маньяка-убийцы успокоила она меня.

И, как я поняла, на сим разговор завершился, ибо миссис Пирс отвернулась к ящикам с документами и, коротко попрощавшись, принялась истошно черкать что-то в журнале посещения.

Убитая вестью о предстоящем испытании на прочность, я поплелась на работу, где метающий громы и молнии босс тоже припас для меня очаровательный сюрприз.

Они все сговорились что ли, эти взрослые?!!

*

Вместо "Здравствуй, Лиззи, как ты прекрасно выглядишь. Что-то случилось?" — ну, совсем в духе Себа — мой верный товарищ по стажерству виновато отправил меня на растерзание мистеру Хеллфаеру. А уж тот припомнил мне и срывы сроков правки, и халатное отношение к работе, и пропущенную запятую в последней статье. Благо, про торт промолчал, но по его насупленным бровям я видела, что уж про него-то наш Дьявол не забыл.

— И вы смеете СНОВА опаздывать? — вбил он гвоздь в гроб моей безответственности.

— Готова понести любое наказание! — поднимая руку вверх, честно поклялась я.

Если бы знала, что он попросит сотворить невозможное, откусила бы язык! Но нет, моя импульсивность — вечный краеугольный камень на пути счастливой светлой жизни…

— Отлично. Тогда добудьте мне к следующему вторнику эксклюзивное интервью от Трилистника.

Он ещё и руку мне пожал на прощание, и по плечу похлопал со своим будничным "трудитесь усерднее, мисс Купер, чтобы ваши провалы не отражались на вашей зарплате".

Конечно! Отразятся. Сегодняшние провалы на моем здоровье отразятся. Отработка с идиотом. Интервью с призраком. К концу следующей недели я точно поседею!!!

Это жалобным тоном я и выложила Себу, когда вернулась на рабочее место. Он тоже очумел от замаха босса. Аж квадратные очки запотели от шока. Но вслух мой неунывающий приятель провозгласил меня героиней всея редакции и в честь этого великого звания даже смастерил корону из скрепок. Ею я его и огрела по неумной головушке.

— Лучше помоги найти информацию о том, где мне найти Трилистника, — выслушав ворчание обиженного Себа, толкнула я его локтем в бок.

— Он же преподает в Нотинстоне, — подозрительно информативно напомнил мне о недавно узнанном факте друг.

Я была так рада вспомнить нужную информацию, что не обратила внимания на осведомленность Кэпа по поводу явно не известного ему автора. В другой ситуации я бы засыпала друга вопросами, но сегодня, измученная переизбытком событий, отмахнулась от этой мелочи. В конце концов, мог же он намедни прочесть книгу или две Андрэ Ричардсона?

Погруженная в свои размышления касательно того, как поймать мегапопулярного автора, по совместительству заведующего кафедрой английской литературы Нотинстона, я покачивалась на стуле и грызла кончик карандаша, давая Себу возможность передразнить меня и тем самым зарядить позитивом коллег, недавно вернувшихся с обеда. Он всегда так делал. Дарил людям улыбку. В этом был Себ. Мой обожаемый друг Себ, о котором, как оказалось, я знала очень и очень мало.

*

Дома меня ждал пригоревший ужин, грандиозное произведение искусства автомеханика, и короткая записка "Буду поздно", приколотая к скатерти. Что ж, вечер обещал быть, как минимум, одиноким.

Со вздохом умяв желеобразное рагу, возблагодарив судьбу за то, что папа не блеснул своими кулинарными способностями на полную мощь, я устроилась перед телевизором в обнимку с мороженым. Тяжелая артиллерия мультиков ещё никому зла не сделала.

— Спокойствие, только спокойствие! — три раза повторила я вслух напутствие своего тренера по йоге.

На какие-то полчаса помогло. В конце концов, сладкое и Дисней всегда были моими слабостями. Забравшись с ногами на диван, я релаксировала на "Короля Льва" и даже, признаться, поверила, что жизнь прекрасна, пока мобильный не взорвался настойчивой трелью.

Номер на дисплее высветился незнакомый. С нехорошим предчувствием я провела пальцем по экрану.

— Алло? — с надеждой на чудо вопросила я.

Ведь бывают же счастливые дни? Может, я выиграла миллион в лотерею или… сам Трилистник позвонил назначить мне встречу.

Да, размечталась. На том конце телефонного провода хрипловатый мужской голос с придыханием поинтересовался:

— Скучала по мне?

Тоже мне шутник!

— Очень, — закатила глаза я, придумывая, как отвязаться от порядком надоевшей рассылки. — И все же мне не нужна услуга, которую вы предлагаете, — решила я опередить оппонента, чтоб не пропагандировал покупку пылесоса, подключение тюнингового пакета каналов или, того хуже, не предлагал мне познакомиться с библией.

Уже отлепляя телефон от уха, я с изумлением услышала:

— Но моя услуга заинтересует тебя, мисс Зануда.

Я даже забыла как дышать. Во все глаза таращилась на сотовый, мысленно воздавая мольбы небесам, чтобы все мною услышанное оказалось галлюцинацией. Не мог же Девидсон выведать мой номер… Не мог же он…

— Подсказка один: доклад по классике.

Мог. Он, засранец, мог изнасиловать мое спокойствие даже во внеурочное время!

От невозможности сомкнуть руки на шее придурка, я усилила хватку на телефоне и, кажется, случайно нажала отбой.

Тишина. Только часики на журнальном столике указывали стрелками на цифру девять. Цветы на подоконнике захлопнули бутоны. За окнами вновь шел неприятный мелкий дождик. Погода будто вторила моему внутреннему состоянию. Я закрыла глаза.

"Только не звони, не звони!" — умоляла я провиденье. Мольбы были тщетны. После третьего надрывного гудка я с отвращением сняла трубку.

— У тебя пять секунд, Купер, чтобы принять мои условия, иначе Листер поставит тебе неуд, — излюбленно растягивая гласные, поставил условие Господин Кретин. — А такая правильна девочка, как ты, вряд ли хочет проблем с преподом, верно? — насмешливо закончил он.

Могу поспорить, Питер получал огромное удовольствие, доводя меня до ручки. Подозреваю, он никогда не был отвергнут девушкой, и теперь, схлестнувшись с той, кто на дух его не выносит, подобно непослушному ребенку, хотел обратить на себя внимание. Он вел себя до одури по-идиотски, но указывать на это значило бы загнать себя в угол, так что я, глубоко вздохнув, спокойно уточнила:

— Ты напишешь свою часть?

Затянувшееся молчание с той стороны говорило красноречивее слов.

— Если нет, нам не о чем разговаривать, — разозлившись, рявкнула я в трубку.

Мое терпение было на исходе. Пока я болтала с ненормальным, Муфасу коварно сбросили со скалы. Я пропустила такой трагичный момент… И все ради чего?

Побарабанив пальцами по подлокотнику дивана, я в бессильной ярости поджала губы. Только желание узнать, зачем, собственно, понадобилась Девидсону этим прекрасным дождливым вечером, заставило меня вытерпеть паузу длиной в полминуты. По истечение оной Король Драмы соблаговолил-таки снизойти до короткой торжественной речи.

— Хорошо, — задумчиво пробормотал Девидсон.

Я на миг поверила в доброе, светлое и прекрасное. Но Безмозглый Принц задушил в корне все мои мечты.

— Если ты будешь в полночь… — он продиктовал адрес, куда я должна была приехать. — Или можешь распрощаться с пятеркой.

Питер добавил пафосности ситуации, завершив разговор, так и не попрощавшись. Наверное, отправился готовить план по осложнению моей жизни. Можно подумать, она и без его участия не превратилась в ад.

На столе лежало неотчитанное досье на Андрэ Ричардсона, текстовыделители с замиранием стержней ждали кропотливого вмешательства в правку черновика статьи. Домовые и прочие невидимые обитатели дома с вероятностью в сто процентов готовились наслать на меня порчу, потому что в предпоступленческих и поступленческих хлопотах я вновь и вновь откладывала уборку. Симба с экрана смотрел на меня жалобными глазами, призывая вернуться к просмотру мультика. Но все, что я могла, — это всплеснуть руками и виновато вжаться в спинку дивана.

— Я не могу отказаться, правда? — спросила я у мягкой игрушки.

Слон, я видела по глазам, не одобряет моего порыва метнуться неизвестно куда среди ночи. Особенно, если организатор встречи — Питер Девидсон. Хобот враждебно мотнулся из стороны в сторону. Мохнатые лапы просительно раскрылись в объятии. Я метнулась к своему любимцу, обхватила его руками и долго-долго прижималась щекой к пушистому пузику.

— Я не трусиха, — дрогнувшим голосом шепнула я в тишину наэлектризованной волнением комнаты.

Обманывать саму себя было глупо. Я боялась. Ужасно боялась игры Девидсона, в которую ввязалась. Но не в моей натуре было отступать на полпути. Демон любопытства толкал в самую пропасть безумия.

И я с радостью шагала навстречу неизвестности.

*

В двенадцать часов, как какая-то заправская Золушка я стояла около клуба со звучным названием "Ангел". И, мягко говоря, выделялась из толпы. В своем растянутом леопардово-синем свитере, с желтой сумкой наперевес, в тяжелых ботинках и абсолютно без макияжа, я была прямо-таки звездой парада среди расфуфыренных дамочек в вечерних коротких платьях. Они не стесняясь фыркали, проходя мимо меня. Некоторые в ужасе жались к своим кавалерам, словно "естественность" была для них страшной болезнью, которой, упаси господи, они могли заразиться от "этой ужасной… хммм". Мне, если честно, плевать было на оскорбления незнакомок. Я то и дело пилила взглядом вход, ожидая узреть сами-знаете-кого. Он опаздывал уже на пятнадцать минут. Мои неприкрытые длинным свитером коленки замерзли. Чтобы не простудиться, я топталась на месте и растирала ладони, отчего выглядела ещё более смехотворно. Этакий неваляшка, сбежавший из детского сада. Но что поделать? Награжденная с раннего детства слабым иммунитетом, я вынуждена была избегать любых, даже самых невесомых предпосылок болезни. Если, конечно, не хотела неделю грипповать в постели. С жуткой температурой, соплями и прочими радостями жизни. Нет уж, спасибо. Лучше буду по-дурацки пританцовывать, потешая толпу, зато здоровая и условно счастливая. Хотя счастье получилось бы обрести, исчезни Девидсон с лица Земли. Лет, так, на двести. Тогда не пришлось бы патрулировать вход "Ангела" и ловить на себе шокированные взгляды расфуфыренных идиотов с невозможными прическами и неимоверно кричащими фасонами нарядов.

Выбирать, увы, не приходилось. От нечего делать я обвела глазами окрестности.

Уличные фонари помаргивали одиноким веком. Они казались совсем мове тон на фоне искрящихся неоном вывесок ночных клубов и магазинов района Палаццо. Самого "крутого" района нашего города. Скроенные под старину, с остроугольными башенками и уютными балкончиками, дома льнули друг к другу, как любовники после долгой разлуки. Затемненные крыши указывали пиками в разукрашенное звездами темное небо. И оттого аляпистее, вульгарнее выделялись на нижних этажах "тела" разношерстных увеселительных заведений.

Я редко бывала в этой части города вечером, поэтому с любопытством первооткрывателя разглядывала открывшуюся глазам красоту. Кутаясь в свитер, ловила настойчивые прикосновения сентябрьского ветерка, еще не ледяного, но уже пронизывающего до костей. Тучки, играющие в догонялки, внушали уверенность, что вскоре снова хлынет дождь, и втайне я надеялась, что до этого знаменательного момента успею уладить все вопросы со своим нерадивым однокурсником, который явно решил испытать на прочность мое терпение.

— Мисс? Эй, мисс? — вывел меня из ступора мыслей вышибала.

Я повернула голову и непроизвольно поежилась. Парень, обхватом торса напоминающий столетний дуб, навис надо мною, будто исполин над мизерной букашкой.

— Вам чем-нибудь помочь? — хмуро уточнил он, явно недовольный тем, что я мешаю клиентам приятно проводить досуг.

Подозреваю, эта фраза была последней из арсенала приличных в словарном составе громилы. Её, впрочем, хватило, чтобы я поняла намек и поторопилась откланяться.

— Нет, спасибо, — в защитном жесте прижимая к себе сумку, я надтреснуто улыбнулась и сделала пару шагов в сторону остановки.

Если бы не пресловутое чувство собственного достоинства, я с радостью во весь дух помчалась бы вызывать такси, но, про себя награждая Девидсона самыми откровенными проклятьями, пересилила порыв позорно спастись бегством. Ведь именно такой расклад Девидсону и был нужен: вызвал, заставил ждать до посинения, налюбовался чудной картиной меня — посреди Палаццо в идиотском одеянии — и теперь наверняка изнывает от превосходства где-нибудь за углом, наблюдая, как я несолоно хлебавши ретируюсь. Засранец!

Ворча себе под нос милые эпитеты, как нельзя лучше подходящие Его Величеству Кретину Нотинстонскому, я мирно махала рукой, призывая пролетающие мимо такси остановиться. Я никак не ожидала, что в результате моих трепыханий мне чуть не наедет на ноги шикарное красное авто с открытым верхом.

— Йо! — отсалютовал довольный собою водитель.

Я разразилась было отповедью о соблюдении правил дорожного движения, но парень стянул наконец темные очки, и я проглотила остаток гневной отповеди, потому что идиотом, нарушающим законы общественного порядка, оказался не кто иной, как Питер Девидсон собственной персоной, весьма очарованный "неожиданной" встречей со своей вынужденной партнершей по докладу.

— Милый прикид, — едва не заглядывая мне под свитер, нагло присвистнул Кретин.

У меня чуть мозг не взорвался от возмущения. За полдня я успела забыть, какой спектр разрушительных эмоций вызывает во мне этот безбашенный, абсолютно ненормальный парень. Но теперь, обрызганная грязной водичкой из лужи, я, кажется, утратила контроль над чувством меры, иначе как ещё объяснить мой следующий поступок? Взвесив в руках кошелек, который недавно предусмотрительно достала из сумки, я по-чемпионски метнула его в Девидсона. Все произошло за какую-то долю секунды. Вот бардовое пятнышко совершает дугообразную траекторию, вот рука Питера поднимается и молниеносно перехватывает кошелек в дюйме от своего носа. Профессионально. Почти бессознательно. Точное движение, выверенное до автоматизма. Ни толики мажорства. Будто детство Питера пестрело занятиями регби, что явно не вписывалось в мое представление о нем как о бездарном никчемном кретине, умеющем только доводить людей до белого каления. Впрочем, миф о свой сопричастности к нормальности Кретин тут же постарался развеять.

— Не умеешь нормально здороваться, да, Дорогуша? — изучая добычу со всех сторон, осклабился он.

И струнки уважения к этому напыщенному индюку замолчали. Я очень пожалела, что попала ему в лоб. Может, хоть зачатки ума наметились бы!

— Наигрался? — прожигая его пламенем своего презрения, процедила я. — Отдай, — и протянула руку к своей вещи.

Девидсон наигранно ужаснулся моему приближению, комично забился в угол своего авто и закрылся от пугающей меня руками. Публика была в восторге. Имбицилы, ждущие своей очереди попасть в "Ангел", разразились громогласным смехом. Особенно им понравилось, как, в попытке избежать моего "нападения", Питер спрятался под кошельком и поднял верх машины, таким образом "изолировав" потенциальную убийцу от белого и пушистого себя. Ещё и язык показал. ИДИОТ!! Ему бы пустышку в рот и чепчик! И в ясельную группу, чтоб взрослел себе на здоровье. Там его игры явно оценят по достоинству. Но если он думал, что я буду без ума от подобного маразма, то глубоко ошибся. Ужимки Девидсона чертовски разозлили меня. Потеряв терпение, за неимением достать самого зачинщика происшествия, я от души пнула ботинком колесо его блестящей красной тачки. Этот жест возмущения не остался без ответа. Уже в следующий миг упырь, позабыв об импровизированном "страхе", выскочил из машины и, двигая скулами, подлетел ко мне.

— Что, — воспользовавшись замешательством нахала, выдернула я кошелек из его одеревеневших длинных пальцев, — не нравится хамство, Дорогуша?

Я посмотрела на него без намека на раскаяние. И, могу поспорить, в голубых глазах Питера проскочила тень восхищения. Однако, быстро проглотив это светлое чувство, он вновь превратился в невыносимого Кретина, достойного награды за самый несносный характер года.

Отвесив мне шуточный поклон, словно признавая правоту оппонента, Девидсон коварно блеснул своими бесовскими глазюками. А потом, без разрешения развернул лицом к своим улюлюкающим дружкам и, покрутив, аки игрушку, из стороны в сторону, развязно представил.

— Это мисс Купер, ребята, — пошло поигрывая бровями, он положил мне подбородок на плечо. — Ради меня она сегодня принарядилась, — намекая на неуместность моего скромного свитера с затяжками, хмыкнул Кретин. — Разве это не романтичноооо? — в довесок он ещё и поцеловать меня в щеку попытался.

Естественно, безуспешно. Я брезгливо отстранила идиота от себя, покачала головой в знак того, что сыта по горло его замашками шута и, пропустив мимо ушей гадкие комплименты подпевал Питера, не осталась в долгу перед Модником.

— А ты, я смотрю, сменил прикид, — ласково разгладив складочки на его кристально белой футболке, почти пропела я. Девидсон разом заткнулся, но мою руку не оттолкнул. — Инкрустация мороженым нынче не в моде? — ехидно припомнила я Кретину, что не далее, чем полдня назад не я, а он сверкал перед всем Нотинстоном голой грудью.

Питера тряхнуло от неприязни. Льдинки в фиалковом взгляде заморозили бы даже Снежную Королеву. Но я спокойно выдержала его прямой, сочащийся враждебностью взгляд. "Ты ведь хотел поиграть? Ну, так поиграем", — будто говорили мои глаза. Питер улыбнулся. Высокий, в рваных черных джинсах, в своей этой брендовой майке с низким воротом, с зализанными волосами, он выглядел на пару лет старше, на йоту опаснее и, без сомнения, сексуальнее своих сверстников. Запах резкого древесного одеколона лишь добавлял шарма вычурному образу плейбоя. Он был идеален внешне. И знал, как подчеркнуть свою привлекательность.

Нисколько не смутившись повышенного внимания, вызванного нашим многообещающим диалогом, Девидсон коротко хохотнул при виде моего воинственного настроя. По-кошачьи плавно Мажор перехватил мое запястье, стоило мне попытаться убрать руку от его плеча. Медленно, мучительно медленно, не отводя взгляда от моих забегавших испуганных глаз, Питер поднес мою раскрытую ладонь к своим губам и чувственно прикусил кожу возле линии жизни.

— Рискнешь раздеть меня снова, Крошка? — чувственно выдохнул он, и мое сердце помимо воли заколотилось быстрее.

Меня обдало волной жара. Крылышки тревоги затрепетали. Девидсону безумно понравилось, как дрогнули пальцы, укрытые теплом его ладони. Самонадеянно ухмыляющийся, он приготовился надеть корону победителя. Раздувшись от важности, в мечтах уже строил себе памятник нерукотворный. Черта с два угадал! На зло ему улыбнувшись во весь рот, я гаденько дернула рукой, в результате чего "случайно" ударила доморощенного Казанову по губам.

— Конечно, Глупыш, — в тон ему проворковала я, — если это поможет тебе поумнеть, — и дерзко щелкнула его по носу.

— Мне снять с тебя футболку, чтобы ты сделал свою часть доклада? Или… — я насмешливо опустила взгляд на массивный ремень Модника и, могу поспорить, его щеки вспыхнули.

Кто-то присвистнул. Кто-то неприличным выкриком подбодрил своего героя. Но герою почему-то разонравилось быть звездой парада. Раздраженный моей бравадой, немного смущенный, он коротко чертыхнулся и, намертво вцепившись в мою руку, потянул за собой по направлению к "Ангелу".

— Поговорим внутри, — снабдил он меня инструкцией.

И, спотыкаясь, я семенила следом за своим горе-партнером по литературному заданию.

Распрямленная спина, в аккурат как у модели, четкая линия шеи, выбившаяся из зализанного гелем начеса прядь. Да, Девидсон без преувеличения был обаятельным. Он пользовался популярностью у слабого пола, и об этом несложно было догадаться по завистливым взглядам, обращенным на меня. Спорить могу, некоторые особи в мини отдали бы многое, лишь бы оказаться на моем месте. Однако в "Ангел" была любезно втолкнута именно я.

Чтоб Девидсону пусто было! Если бы он знал, как я ненавижу подобные места!

*

Неадекватная музыка, больше похожая на бой тамтама, приправленный обрывками шаманских мантр, раздражающее сетчатку освещение, воздух, пронизанный травкой, — ничего нового, ничего, хоть сколько-то напоминающего культурное времяпрепровождение. Да и о какой культуре может идти речь, когда молодые люди, толкая друг друга плечами и извиваясь по-осьминожьи, едва-едва соображали, где находятся, в клубе или в борделе.

Я помнила эту атмосферу хаоса, помнила чувство беспомощности, охватившее все мое существо, когда Майкл притащил меня на одну из закрытых вечеринок их футбольного общества. Меня — впрочем, что-то с течением времени не меняется — рассматривали все кому не лень. Я была лишней, несчастной и брошенной. Мне до сих пор горько от воспоминания, как мой парень, влившись в знакомую обстановку, бросил меня коротать вечер одну у барной стойки. Я чудом не вляпалась в неприятности. И вот… я вновь в эпицентре визжаще-агонизирующей массы, с таким же сукиным сыном, как Майкл.

Отвлекшись на грустные воспоминания, я сама не заметила, как нечаянно наступила на ногу обкуренному в усмерть качку. В следующий миг он начал поворачиваться всем корпусом, и в намерения его явно не входило начать чаепитие мира. Сердце сделало в груди сальто-мортале, я затаила дыхание. Но… отдуваться за недоразумение не пришлось: Девидсон, который якобы не следил за каждым моим шагом, вдруг резко развернулся и, не успев затормозить, я со всего маху вписалась в своего врага. Мой нос был в аккурат на оголенном участке груди, губы поставили случайный поцелуй на его футболке. Девидсон уверенным движением притянул меня за талию к себе и обнял так крепко, будто жаждал раздавить. Со стороны мы смотрелись парочкой, донельзя занятой друг другом. Страстные обнимашки посреди танцпола, жаркие слова на ушко — примерно такой расклад отвел от меня всяческое подозрение в топтании по ногам чужих пьяных дядек. И где-то глубоко-глубоко в душе я была благодарна Питеру за проницательность. Если бы не его проворное вмешательство, все могло закончиться так же, как в тот треклятый день, на вечеринке с Майклом. Последний не потрудился защитить меня от приставания своего вдохновленного на подвиги приятеля, и...

Черт! Опять эта заскорузлая боль в груди. За два года все забылось. Забылось… так я думала. Оказалось, демоны прошлого лишь дремали, а теперь готовы были открыть свои гадкие пасти и проглотить меня целиком.

Рассердившись на себя за малодушие, я мрачно посмотрела на первопричину моих страданий. Питер, до жути довольный собой, улыбался. Самодовольство весьма шло его незаурядной внешности. Эдакий чеширский котяра, объевшийся сметаны. Разве что хвостом не виляет.

— Не за что, — намекая на мое не произнесенное вслух "спасибо", сыронизировал он, поймав мой едкий взгляд.

Питер получал огромное удовольствие от ситуации, так что руки разжимать не собирался — намертво припечатал их к моей талии, ещё и по спине поглаживал, успокаивая.

— Ты! — одними губами процедила я.

Девидсон послал мне очаровательную улыбку и весело пожал плечами. Он развлекался! Чтоб ему кактус на день рождения подарили!

— В целях безопасности, — констатировал он, после чего в обнимку со мною двинулся к вип-комнатам.

За время нашего парадного шествия Девидсон оторвался на славу: в отместку за попытку вырваться пощекотал меня под мышками, пару раз ущипнул и, в конечном счете, едва не внес на ручках в пункт назначения.

Лишь когда мы остались наедине, Кретин отстранился и убрал от меня свои длинные лапы.

— Ненормальный! — поправляя волосы и пониже натягивая свитер, поделилась я своим умозаключением с расхохотавшимся Девидсоном.

Он, кстати, тоже не вышел из схватки невредимым: волосы окончательно растрепались, новомодная футболка измялась и выползла из-под ремня, на предплечьях — красные пятна от моих рук, замшевые ботинки в следах от каблуков. В общем, мы оба получили заряд драйва.

Крохотная зеленая комната с диванчиками и столиком внушала отвращение. Нелюбительница маленьких замкнутых пространств, я уже заранее чувствовала непонятную тревогу. Чтобы не показать волнение Питеру, я наигранно буднично отодвинула стул.

— Надеюсь, теперь мы обсудим доклад? — уточнила я у раскрасневшегося Дон Жуана.

Девидсон закатил глаза.

— Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме учебы? — напыщенно ответил он вопросом на вопрос.

Я тяжело вздохнула. С ним просто невозможно было вести нормальный разговор!

— Конечно, — проигнорировав его поднятые брови, присела я на краешек стула. — Например, о том, насколько ты небесно красив, неотразим и… недалек? — я сказала это из желания подстегнуть его к спору, но, вопреки моим ожиданиям, Питер не возлютовал.

Он по-хозяйски уселся на диван, хлопнул в ладоши и воскликнул:

— Вау! Так недалеко и влюбиться в меня, да, мисс Зазнайка?

Я не успевала за сменой настроений Величества. То он становился Засранцем-Девидсоном, то вдруг превращался в Девидсона-сердцееда, то мило отшучивался, как сейчас. Богатство мимики этого парня зашкаливало. Количество масок, за которыми прятался настоящий Девидсон, было не счесть. Но что-то подсказывало мне: при желании я смогла бы вытащить на свет божий его истинную сущность. Другое дело, поможет ли это завершить миссию.

— Не будь таким жадным, мистер Бабник, — парировала я, не отводя от него взгляда, — ты всего пару дней назад разбил сердце безутешной Кейт. Зачем тебе ещё и моё?

Приглушенный свет ночников создавал атмосферу интима, узенький столик разделял нас весьма условно. Я видела каждую черточку лица Девидсона, каждый его вздох касался моей кожи. Так что от меня не могло не укрыться, насколько пришелся по душе парню мой ответ. Удовлетворенно хмыкнув, Питер вознамерился продолжить идиотский диалог, но мне это пустозвонье надоело.

— Итааак, биография или сбор материала? — взяла я быка за рога.

Очаровательное недоумение мажора, привыкшего к обожанию и одам в свою честь, вызвало во мне прилив радости.

— Очнись, Девидсон, мое сердце окончательно и бесповоротно отдано Берджесу с его влиянием на английское общество двадцатого века. Надеюсь, твой мозг в состоянии переварить простую информацию об этом замечательном авторе?

Взгляд Девидсона изменился. Как грозовое небо покрывается тучами перед бурей, так глаза парня потемнели от злости. Скорее всего, я, сама того не ведая, наступила на больную мозоль, чем спровоцировала приступ агрессии. Мрачный, разом утративший настрой подтрунивать, Питер напрягся. Огромные загорелые ладони непроизвольно сжались в кулаки, и в какой-то момент мне даже показалось, что Девидсон хочет ударить меня. Но нет, он быстро справился с эмоциями, откинулся на спинку стула и привычно расхлябанно закинул ногу на ногу.

— Это непосильная работа, Купер. Твой доклад — сплошная тягомотина. Мучайся с ним сама.

Я скрипнула зубами. Мы вернулись к тому, с чего начали. Стихийное бедствие по имени Питер Девидсон рушил стену моего хладнокровия. Он целенаправленно язвил, ожидая, видимо, вывести меня из терпения. По какой-то эгоистичной причине господину Кретину нравилось видеть, как закипает кровь в моих жилах, как венка на шее пульсирует, как предательски сильно дрожит подбородок. Он жадно ловил взглядом каждый штришок изменений. И по мере того, как Питер ощущал свою магнетическую власть над моими эмоциями, его высокомерие все росло и росло. Вскоре оно грозило расплескаться морем по всей комнате. Однако я подарила бы ему удовольствие наслаждаться победой.

"Успокойся, Лиз, успокойся! — вдыхая и выдыхая, приказывала я себе. — Он просто ребенок, который хочет обратить на себя внимание".

Помогало плохо, и все же я кое-как уняла дрожь в руках. Сморгнув искорки негодования, я тоже прищурилась на манер Принца. Он очень удивился, когда я положила свою ладонь поверх его лапы и, повторив его недавний жест, тоже наклонилась к самому уху.

— Я выполнила свою часть сделки, Девидсон, — елейным голоском пропела я и ощутила, как дернулись уголки его губ в довольной ухмылке. — Будь хорошим мальчиком и выполни свою, засранец.

Милое прозвище вызвало в Принце стойкое неприятие, но, когда я отстранилась, блондин уже смотрел на меня с превосходством.

— Ах да, сделка… — хлопнул он себя по лбу, будто забыл.

Позер Нотинстонский! Его показное кривлянье порядком действовало на нервы. Но не кидаться же с кулаками на Кретина, которого и без того Бог обидел?!

— Постой, я же не говорил, что буду писать эту ересь… — решил доконать меня Питер.

Разговаривать нам больше было не о чем. Пронзенная молнией холодной злобы, я с грохотом отодвинула стул. Больше всего на свете мне хотелось дотянуться до шеи Девидсона и душить, душить, душить его. Ублюдок это знал. Он издевательски покачивался на стуле, едва не лопаясь от гордости.

Что ж. флаг ему в зубы. Пусть до второго пришествия наслаждается своим несравненным обществом. Более не сказав ни слова, с яростью скинув с плеча сумку и намотав ручки на руку, я широкими шагами пошла к двери.

— …но я, возможно, смогу начать думать над Берджесом, если ты закажешь мне выпить, — глумливо кинул вслед Мажор.

Я бы заказала ему виселицу. Или гильотину. За неимением этих новинок в меню, я мрачно покинула вип-комнату.

Цветомузыка ударила в виски. От пестрых нарядов завсегдатаев "Ангела" поплыло перед глазами. Чувства мои тоже сумбурно бродили в душе. Внутри меня фонтанировало что-то неуправляемое, что-то разрушительное, почти равное самоуничтожению. Никогда в жизни я не страждала ничего так сильно, как сейчас поставить Девидсона на место. Это желание обрело контуры фатальности и до дрожи напугало. Даже Майклу, перетряхнувшему мою судьбу, не удалось подарить мне такой букет яростного протеста, даже ему не удалось пробудить свернувшуюся в зародыш мстительность. Но Питер Девидсон… этот богатый крутой парень, с которым я была знакома от силы пару дней, заставил мои эмоции кипеть и шкворчать, как масло на раскаленной сковородке.

— Жажда замучила? — прошипела я себе под нос. — Окей.

Мне даже не пришлось платить за напиток: бармен ринулся исполнять заказ сразу же, как я произнесла волшебное "Питер Девидсон", и вручил мне приготовленное в лучшем виде без пожелания оплаты наличкой или по карте. Видимо, в здешних кругах Девидсон славился дурным нравом, коль, контуженный одним именем моего однокурсника, рыжий паренек позабыл о самом главном компоненте его работы. Впрочем, расстраиваться я не стала: быстро проследовала обратно, к логову Девидсона и, с грохотом захлопнув за собой дверь, вошла.

Сказать, что Питер удивился — не сказать ничего. Изумление, детское, наивное, окрасило его щеки милым румянцем. Пушистые ресницы дернулись, рот приоткрылся. Когда же я метнулась в его сторону, Питер непроизвольно отпрянул. Его бегство было таким забавным, что я позволила себе улыбнуться. Ещё шире я осклабилась, поставив на стол перед Питером стакан морковного сока.

— Вот, — указав на оранжевую жидкость кивком головы, подчеркнуто вежливо проговорила я, — это поможет работе твоих извилин.

Где-то за пределами нашего маленького мирка разрывалась брызгами агонии адская музыка. Топот многочисленных ног недвусмысленно вещал: люди веселятся. И только в наэлектризованной негативом комнатушке двое посетителей клуба отнюдь не сияли от счастья. Я, вытянувшись в струнку, наблюдала за тщетными попытками Девидсона урезонить чувства. Огонек зарождающегося страха при виде исступленности парня подхлестывал накал противоборства между нами. Я ждала его хода. С пытливым нетерпением разглядывая врага, я ждала.

Девидсон тоже, казалось, чего-то ждал. Одержимо переводя взгляд с меня на стакан, со стакана на меня, он мысленно задавался вопросом, с кем покончить сначала.

Бешенство, первородное бешенство, впиталось, кажется, в каждую клеточку его напружиненного, огромного тела. Его благородно нежная красота будто заострилась, приобрела звериные контуры. Абрис подбородка обозначился четче, скулы выделились — лицо, побелевшее, мрачное, внушало трепет. Никогда бы не подумала, что залюбуюсь игрой ярости на чьем-то светлом лике, но это яркое чувство Питеру шло. Он будто отринул условности, скинул покров притворства и на миг позволил себе быть собой. Без шлейфа пошлых фраз, без маски насмешника он выглядел… живым. Незащищенным, естественным и… очень недовольным.

— Купер, — сквозь зубы процедил он.

И это было единственным, что Девидсон произнес, прежде чем ударил кулаком по столу. Он даже не вздрогнул, хотя удар был далеко не слабый — видимо, амплитуда обиды Кретина была выше болевого порога.

Я сглотнула. Мне очень не понравилось, как медленно, дюйм за дюймом, Питер поднимается с дивана. Времени для размышлений почти не осталось."Беги!" — кричало чувство самосохранения. "Останься!", — вторила гордыня. Я разрывалась между двумя этими разрозненными приказами. Однако, стоило Девидсону сделать шаг в мою сторону, как тело среагировало само. Ведомая инстинктом добычи, попавшей в ловушку зверя, я попятилась к двери.

Маниакальный оскал Питера был мне наградой за смелость. Впрочем, я не успела сделать и пары шажков: похожий на правителя преисподней, перекошенно улыбающийся Девидсон в один прыжок догнал меня и пригвоздил к стене.

Его лицо было в непростительной близости от моего. Наши тела соприкоснулись. Левая рука Питера уперлась в стену на уровне моего плеча. Яркий аромат мускуса его духов поработил обоняние. Синь полыхающих местью глаз внушала смятение. Капилляры моей души готовы были лопнуть от страха, когда абсолютно ненормальный Девидсон нежно откинул мои волосы на спину. Однако показывать, насколько взволновали меня его махинации, я не собиралась. Прижатая к стене, полностью обездвиженная, я гордо подняла голову. Да, дыхание сбилось, да, пульс сорвался на быстрый бег. Да, мне было унизительно стоять подле Девидсона, который чуть ли не вдвое выше меня и сильнее, в пустой комнате, без возможности защититься. Но я все равно решительно смотрела ему в глаза, чтобы и не надеялся выиграть.

— Ты напишешь этот чертов доклад, — в пику ему тряхнув волосами и тем самым вернув их в исходное положение, рыкнула я.

Кретин скривился, но протестовать не стал. Я уж было воспрянула духом, полагая, что раунд снова за мной, но в следующий миг обожаемый однокурсник одним махом зачеркнул все надежды на перемирие. Подняв стакан с морковным соком вверх, засранец без зазрения совести вылил его содержимое мне на голову. А пока я, очумевшая от происходящего, хваталась руками за волосы, чтобы не дать противной жиже соскользнуть на свитер, Мажор сложил пальцы на манер пистолета и приставил указательный к моему лбу.

— Бах, — прозаично имитировал он выстрел. — Один : один, Крошка. Будем считать, что за испорченную рубашку ты расплатилась.

И вновь мои рефлексы опередили разум: ненавидяще зыркнув на самодовольного упыря, убедившись, что он нисколько не сожалеет о содеянном, я с придыханием замахнулась. Удара, однако, не последовало. Привыкший, наверное, к подобной реакции на своё хамское поведение, Питер грубо перехватил мое запястье и едва не вывихнул мне руку. С видом борца сумо, получившего смертельную травму, парень завел многострадальную конечность мне за голову и тем самым вновь сократил расстояние между нашими лицами.

— Ты на коленях будешь ползать, умоляя меня написать свой гребаный доклад, мисс Зазнайка. Обещаю… — прошипел Питер.

Последнее он выдохнул мне в самое ухо. А потом резко отстранился и, в последний раз с отвращением посмотрев на "мисс Зазнайку", отчалил.

С меня было достаточно. Событий, ненависти, угроз, пафоса.

Я устала. Ужасно устала от прошедшего дня. Убедившись, что Принц Кретинов не вернется, я позволила себе тряпичной куклой сползти по стеночке на пол и, подтянув колени к груди, уткнулась лицом в холодные ладони.

Завтра меня ждала новая встреча с Девидсоном.

Новая битва.

Новый виток жизни.