Abyssus abyssum invocat (Бездна взывает к бездне) (гет)

Джим всегда умел правильно выбрать время.

— Молли-прекрасно-выглядишь-как-дела-как-работа-как-наш-дорогой-друг-чьё-имя-нельзя-называть? — скороговоркой спрашивал, появившись из ниоткуда в конце рабочего дня, когда её мечтой становились ужин, тёплая постель, тишина и отсутствие трупных запахов в любой последовательности и тут же добавлял, полагая, что она не заметила маниакальный блеск в его глазах: — Ты дочитала Гарри Поттера?

Но сегодня пришёл совершенно невовремя: она как раз была свободна от дел, интересных Шерлоку, и спокойна, благодаря вкусному ромашковому чаю. Джим, любивший наблюдать за людьми, предпочитал общаться с ними в исключительно экстравагантные моменты их жизни, чтобы самые разные эмоции и чувства рождались в эти мгновенья, чтобы никто не мог забыть встречу с Мориарти, чтобы Шерлок тоже всегда помнил о нём.

«Гарри — это Волдеморт», — читает Молли по его губам и только лишь благодаря хорошему настроению не считает это предупреждением, которое временами ждала со смесью надежды и страха.

— Так рано разобрался со своими делами? — улыбаясь, спрашивает, не замечая картинно напускную серьёзность, которая, вообще-то, пугала всех прочих знакомых Мориарти.

— Не совсем, я бы сказал, что сейчас на вокзале Кинг-Кросс, — криво усмехнувшись, отвечает Джим, пальцем выводя на письменном столе Молли что-то относительно похожее на эльфийскую клинопись в клингонской транскрипции, и вдруг добавляет вместе с резким точечным ударом в столешницу: — Познакомься как-нибудь с поэзией Симонова, ладно?

— Знаешь, мне очень интересно… хотя нет. Я просто выполню твою просьбу, — бездумно обещает Молли, неспособная в данный момент объяснить свою сговорчивость. Кажется, вероятность того, что к изумительно вкусному чаю Джим имел самое непосредственное отношение мгновенно возрастает с нуля до пятидесяти процентов.

— Спасибо, — искренне благодарит Мориарти и планета начинает вертеться в другую сторону.

— Джим, — осеняет Молли, — не забывай, что у тебя не осталось больше возможностей сохраниться.

— Что? — недоумевает он, восхищаясь этой её способностью удивлять его самыми простыми вещами, не включающими в себя запутанную сеть заговоров или многосерийный убийства от скуки.

— Твой ноутбук. В прошлый раз я играла в «Devil may cry», помнишь? Я истратила все возможности , — снисходительно уточняет Молли, улыбаясь, ведь у неё всё ещё хорошее настроение, очень хорошее настроение.

— Ничего, я рад этому. Люблю напряжённую игру.

Обмен ухмылками доставляет Джиму истинное удовольствие. Он бросает мимолётный взгляд на экран смартфона, искусно изображает крайнее изумление и поспешно прощается, собираясь зрелищно раствориться в воздухе в следующую секунду.

Восхититься силой искренних чувств он ещё успеет. Не в этой жизни, так в следующей. Собственно, почему бы и не...

— Не умирай, — прерывая поток его мыслей, говорит Молли слишком быстро и неразборчиво, чтобы непривыкший к её голосу и манере речи человек мог идентифицировать отдельные звуки, но Мориарти с каким-то странно тёплым удовлетворением кивает, соглашаясь. Он оценил: она не сказала «не проигрывай».

Молли чувствовала, как кожу покалывает от непонятной боли и почти незаметно дрожит спина.

— Постараюсь, — ответ Джима звучит уверенно, но Молли всё равно упрекает себя в предательстве. И — боже мой! — можно ли предать того, кто не считает тебя союзником?

Всё это было совершенно нереально. Они разговаривали. Вслух (действительно необходимое уточнение в этом крайне запущенном случае!). Используя реальное значение слов (в почти пятнадцати процентах от всех реплик!), без подтекста и многозначительности взглядов. В таких обстоятельствах Молли чувствовала крайнюю незащищённость. Будто стояла у позорного столба или обнажённая шла к эшафоту сквозь многотысячную толпу. Впрочем, прошлогоднее рождество в компании Шерлока тоже прекрасно могло иллюстрировать её состояние.

Джим улыбается совершенно сумасшедше и, точно следуя графику, оставляет Молли наедине со своими мыслями спустя сорок секунд.