Семьдесят семь пятниц (гет)

— Глория, мистер Поттер у себя? — спросила Гермиона, переступая порог приёмной начальника аврората.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — вежливо улыбнулась секретарша. — Да, он на месте, но просил, чтобы его не беспокоили…

— Полагаю, ко мне это не относится, — жёстко прервала её Гермиона и вошла в кабинет друга.

Гарри развалился в кресле, откинувшись на спинку и гипнотизируя глазами потолок; в руках у него обнаружился бокал с жидкостью золотисто-янтарного цвета. Он даже не заметил, что в кабинет кто-то вошел.

Подойдя поближе и не дождавшись реакции на своё присутствие, Гермиона не удержалась от подколки:

— Когда Глория сказала, что ты просил никого не пускать, я понадеялась застать здесь как минимум скромную оргию с участием пары-тройки прекрасных обнажённых моделей из «Ведьмополитена»!.. А вместо этого ты сидишь в компании... — она прищурилась, вглядываясь в этикетку стоящей на столе бутылки, — «Короля Роберта Второго». Ну да ладно, если расскажешь мне, чем он отличился, чтобы в его честь назвали сорт виски, — так и быть, разрешу пить дальше.

Услышав её голос, Гарри вздрогнул, но эскапада про короля заставила его с облегчением рассмеяться.

— Хвала Мерлину! Я уж боялся, что теперь ты всегда будешь обращаться со мной, будто я сахарный.

— Помогает? — мотнула головой в сторону бутылки Гермиона, присаживаясь на подлокотник кресла и отбирая у него бокал.

Гарри пожал плечами:

— Скорее да, чем нет.

— Ну что ж, проверим, — Грейнджер залпом осушила бокал и закашлялась. — Гарри, ужас! Как ты можешь пить эту гадость?

— Гермиона… — Поттер похлопал её по спине и, в точности копируя интонации лучшей подруги, наставительно заметил: — Это тебе не вода и даже не вино. Сей напиток есть продукт старинных шотландских технологий, благородная влага, которую полагается потреблять медленно, понемногу, смакуя каждый глоток и наслаждаясь сложным ароматом и теплым послевкусием с оттенками дыма...

— Ох, знала я, что портрет Сириуса тебя ничему хорошему не научит! — с осуждением проговорила Гермиона.

— Зато он меня не жалеет.

Гермиона пожала плечами и спокойно призналась:

— А вот мне сейчас хочется именно этого...

— Что-то случилось?

— Рональд Уизли — редкостный засранец, — неопределённо ответила она и запрокинула голову вверх, чувствуя, что имеет неплохие шансы вот-вот расплакаться.

— Эй, Гермиона, — рука Гарри сжала её ладонь, — Рон, конечно, может что-нибудь ляпнуть сгоряча, но он нас не предаст...

— Угу, конечно. Просто, оказавшись нос к носу с очередной проблемой, предпочтёт выбрать что-то более выгодное, чем решать её, или вовсе сбежит. Он всегда так делает, тебе ли не знать.

— Гермиона, ты что, забыла, какой из меня плохой утешитель? — Гарри подёргал её за косу, но она всё равно продолжала буравить взглядом потолок. — Да ну, брось! Вот начнёшь сейчас плакать, а я буду носиться вокруг тебя курицей-наседкой и квохтать, не представляя, что мне делать.

— Виски мне наливать, что же ещё? — Гермиона слабо улыбнулась, представив, как Гарри бегает вокруг кресла кругами и размахивает руками, словно крыльями. — Ну же, я жду — обслужи даму.

— Виски? Ты, что ли, серьёзно? — изумился Гарри, но, уловив согласный кивок, безропотно потянулся за бутылкой, пробурчав: — Как скажешь. Только содовой разбавлю, тогда он покажется тебе не таким противным.

Гермиона цедила содержимое бокала в полном молчании, пока наконец не почувствовала, что может смотреть на друга и разговаривать с ним без риска утопить его в слезах. Но говорить прямо здесь, в рабочем кабинете, куда в любой момент может зайти кто угодно, как-то не хотелось.

— На Гриммо? — вдруг спросила она. Гарри кивнул и, одним плавным движением поднявшись с кресла, притянул её к себе.

Какое счастье, когда есть друг, который понимает тебя практически без слов!

* * *

Гермиона совсем не ожидала, что пара бокалов виски могут помочь так расслабиться. Всё сразу стало проще и легче — возможно, потому, что в голове поселилась такая незнакомая блаженная пустота.

Добравшись до гостиной и трансфигурировав диван в огромную кровать, друзья в обнимку рухнули на неё, не расставаясь с «Королём Робертом» за номером два. Чувствуя под рукой теплое плечо Гарри, Гермиона подумала, до чего же всё это напоминает те промозглые вечера в палатке... Оставшись вдвоём, они часто сидели бок о бок, обнявшись, чтобы не ощущать леденящее душу одиночество. Правда, сейчас всё было по-другому: холод и тоска остались в прошлом, они смеялись и совершенно не чувствовали никакой неловкости.

Перевернувшись на живот, Гермиона опустила голову на грудь Гарри. Он провёл рукой по её волосам, пригладив вырвавшиеся из косы пряди, и спросил:

— Ну, теперь расскажешь?

И Гермиона рассказала. Ничего не скрывая, она поведала про дурацкое условие Кингсли и его уверенность, будто они с Роном до сих пор вместе. Про Лаванду и Луну. И про Рона, который, вместо того чтобы помочь, целую неделю водил её за нос, сомневался, мямлил, а под конец отказал — словом, повёл себя как трус и предатель.

— Я, конечно… тоже не совсем права. Давила на него, вовсю цапалась с Лавандой в его присутствии. Но скажи, Гарри, после всего, что мы вместе пережили, — как он мог ещё сомневаться, кого выбрать, меня или Лав-Лав?

— Ну… — Гарри нахмурил лоб и глотнул из бутылки, — ты сама мне говорила, что первая любовь не ржавеет.

— Ах, вот ты какой! — Гермиона ткнула его в бок, и Поттер захихикал. — Используешь против меня мои же слова!

— Пощадите, мисс Грейнджер, молю!

— Так и быть, на первый раз прощаю.

— Гермиона, — отсмеявшись, Гарри внимательно взглянул на неё, — а почему ты не попросила меня? Ты же знаешь, я бы обязательно тебе помог.

— Но ты… — она сглотнула комок в горле и всё-таки договорила: — Ты только-только расстался с Джинни, а вы ведь к свадьбе готовились… Я же понимаю, каково тебе было бы сразу после такого с бухты-барахты жениться на мне. Пусть даже и фиктивно.

— Меня, безусловно, очень трогает твоя забота, но лучше оставь мои переживания мне. Я не сахарный, помнишь? К тому же в последнее время я много думал о нас с Джинни и в итоге понял: к этому всё и шло. Можно сказать, сегодня я не заливал горе, а, скорее, встречал рассвет новой жизни. Так что ты не разбила бы мне сердце предложением фиктивно пожениться, — Гарри с улыбкой щёлкнул её по носу. — И каким же будет твой ответ? Если не поняла, я тут тебе вроде как предложение делаю.

Гермиона нерешительно улыбнулась.

— А нам поверят?

— Что-нибудь придумаем, миссис Поттер.

— Рано ещё так меня называть, — назидательно заметила она. — Мало ли что... А вдруг ты передумаешь?

— Ты сомневаешься, что я сдержу обещание? — Гарри удивленно приподнял бровь, и Гермиона не выдержала и прыснула.

— Конечно, нет. Спасибо тебе.

Какое-то время они молча лежали, наслаждаясь покоем и обществом друг друга, а потом Гарри, продолжая теребить её и так растрепанную причёску, хмыкнул и сказал:

— Знаешь, а ведь если посмотреть на эту историю со стороны — всё это ужасно смешно!

— Почему же? — вскинулась Гермиона.

— Не спеши возмущаться. Во всём виноват Дадлик, который лет в десять порвал подаренную ему книжку, да ещё и пролил на неё томатный сок. В результате замечательно изданный сборник древнегреческих мифов достался мне. Ух, как я любил их читать! Наизусть выучил. И вот сейчас вспомнил: было там одно сказание о некоем пасторальном конкурсе красоты...

Девушка нахмурилась, напрягая память, и почти тут же ахнула:

— Суд Париса, ну конечно!

— Именно, — ухмыльнулся Гарри. — Вас, девчонок, как раз трое, и каждая желает получить одну и ту же должность — практически, как те богини вожделели пресловутое золотое яблоко. Я ещё в детстве пытался понять: а правильный ли выбор сделал Парис? Столько людей погибло из-за его любви к Елене... Может, выбери он величие, а не любовь самой прекрасной девы, за его внимание боролось бы множество женщин, и среди них он отыскал бы не просто самую красивую, а ту, что стала бы ему поистине близка… Кто знает?

— Между мудрейшей и прекраснейшей мужчины всегда будут выбирать вторую. Это же очевидно, — улыбнулась Гермиона. — Но ты молодец, что об этом вспомнил и дал мне возможность посмотреть на ситуацию с другой стороны… Ты прав, нечего злиться на Рона.

— Знаешь, Гермиона, — Гарри неожиданно посерьёзнел и осторожно погладил её по щеке, — в своё время я уже сделал выбор в пользу прекраснейшей. И сейчас отчётливо понимаю, какую ошибку совершил вслед за многими и многими представителями мужской половины человечества.

— Гарри…

Он приподнялся, увлекая её за собой, — так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, — и спросил:

— Как думаешь, есть у нас шанс всё исправить?

— Мы попытаемся… — выдохнула Гермиона.

* * *

Рон и Луна гуляли по смотровой площадке на куполе собора Святого Павла. Памятуя о том, что девушка боится высоты, он крепко держал её за руку, хотя и подозревал, что сейчас все страхи куда-то испарились. По крайней мере, Луна с восхищением глазела по сторонам и едва ли не подпрыгивала от восторга.

— Ну что, как тебе такой способ отметить твоё скорое вступление в брак? — довольно спросил Рон.

— Это просто великолепно! Весь Лондон как на ладони, а аура... Непередаваемо. И как это я до сих пор тут не побывала? Спасибо тебе большое, Рон.

— Для вас, леди, я всегда готов к подвигам и прочим героическим свершениям, — он склонился в шутливом поклоне, изображая, должно быть, рыцаря времён короля Артура. А хоть бы и Роберта Второго — невелика разница.

Луна улыбнулась и внезапно поинтересовалась:

— А ты придумал, что делать с Гермионой и Лавандой?

— Да я вроде как уже сделал с ними всё, что мог, — притворно удивился Рон и, не выдержав, расхохотался. — «Женитесь друг на дружке», ха-ха-ха!.. Скажешь, не выход? — он подмигнул, снова засмеялся, а успокоившись, уже серьёзно сказал: — На самом деле, попробую завтра поговорить с Гарри. Если Кингсли убеждён, что Гермиона выйдет за меня, может, попросить Гарри жениться на Лаванде? Это будет только справедливо.

— Конечно. Главное, чтобы все были согласны, правда же?

— Ага, — кивнул Рон и посмотрел на часы. — Думаю, мы можем еще пару часиков погулять. Чарли завтра явится лишь к обеду, так что утром можно поспать подольше. Что скажешь?

— С удовольствием, — ответила Луна, уже так знакомо улыбаясь.

* * *

— Знаешь, Рон, а я вот сейчас начинаю задумываться: а точно ли мне нужна эта должность? — вдруг спросила Лавгуд, когда они добрели до Саут-Бэнк и, спустившись с набережной на узкий пляжик, устроились почти у самой кромки воды.

Рон уставился на неё выпучив глаза: ну точно, Луна — такая… Луна!

— Какая-то у тебя резкая смена жизненных приоритетов... по принципу «туда-сюда-обратно». То нужна, то не нужна — не пора ли определиться?

— Кажется, это называется «семь пятниц на неделе».

— С учётом того, что сегодня пятница — неплохой каламбур, — хмыкнул он.

— Просто мне так давно хотелось побывать во Франции, погулять по холмам... Монмартр, Шомон, Бют-о-Кай — мне кажется, там до сих пор сохранилось такое волшебство, о котором англичане давно позабыли. А если я стану помощницей министра, то смогу попасть туда разве что сопровождая босса в официальных визитах.

— Зато ты войдёшь в состав Визенгамота, ты же этого хотела не меньше!

— Да... — Луна подставила лицо ветру и затихла.

— А с другой стороны, Франция — страна романтики. Может, тебе и правда стоит наплевать на Министерство и отправиться в Париж? Кто знает, вдруг найдёшь там свою любовь... — пробурчал Уизли.

Луна посмотрела на него как-то по-особому.

— Возможно, ты и прав. Скажи, Рон, а почему ты один? Как же твоя любовь?

— Хм-м-м, — задумался он, глядя в ночное небо, — вопросики у тебя... Ну хорошо, отвечу. Ещё в школе я вообразил, будто моя судьба связана с Гермионой, и даже её, кажется, убедил. Мы честно пытались притереться, но постепенно поняли, что половинками одного целого нам не стать. Да, мы всегда поддерживали — и поддерживаем — друг друга, но в наших отношениях не хватало, как это сказать... а, вот, — Рон щёлкнул пальцами, — как кто-то говорил, любить — значит смотреть в одном направлении, а у нас с этим вечно был напряг.

— Неужели ты после Гермионы ни с кем не встречался? — с нескрываемым любопытством спросила Луна.

— Встречался, конечно, — немного обиженно протянул Рон. С чего это его в аскеты записали? И в доказательство обозначил свои более-менее долгие отношения: — С Лилит Мун, с Катариной Фоули. Но одна была слишком аристократична, а другая... видимо, ей было со мной не особо интересно.

— Даже странно. Мне кажется, с тобой не может быть скучно.

— Спасибо, Луна, — улыбнулся Рон. — Ну а ты? Ты же вроде встречалась с Рольфом Скамандером?

— У нас с ним та же история, что и у тебя с Гермионой, только наоборот. Мы слишком часто смотрели в одном направлении, а это тоже не всегда хорошо, — пожав плечами, ответила Луна.

— А в Хогвартсе тебе совсем никто не нравился? — вдруг вырвалось у Рона, и тут он заметил, что Лавгуд впервые, с тех пор как разговор зашёл на такую личную тему, смутилась и слегка порозовела.

— Это уже давно не важно.

— Ой, ладно тебе, Луна, мы же друзья! — Рон тихонько ткнул её кулаком в плечо. — Признавайся, это Гарри был? Или Невилл? А может, — глядя на молчащую девушку, он скорчил страшную рожицу, — это был Малфой?

— Ты, — вдруг коротко ответила Луна.

— Прости?..

— Мне нравился ты, Рон.

— Э-э-э… Правда?

— Я не вру друзьям.

— Луна… — только и смог произнести Рон. На большее его не хватило: от неожиданности перехватило горло, а в голове перемешались все семь, а то и семьдесят семь пятниц этой безумной недели. Кингсли, министерская должность, гладиаторские бои за его руку без сердца — тьфу, плюнуть и растереть. Луна всегда была хорошим товарищем, но за эти дни она стала самой настоящей лучшей подругой. Она помогала, поддерживала, а главное — понимала его. И если говорить откровенно, то ему очень нравились в Луне эта её трогательность и обаятельная улыбка.

— Кх-кха... знаешь, — собравшись с силами и мыслями, выдавил Рон, — я тоже всю жизнь мечтал посмотреть на Францию.

— Да?

— Ага. Может, мы могли бы… устроить не совсем фиктивный медовый месяц в Париже? А Чарли, раз уж согласился помочь, пусть женится на Гермионе… или Лаванде.

— А ты уверен, что стоит? — спросила Луна, мило покраснев.

— Почему бы не попробовать? И тогда наш брак будет, э-э-э... совсем даже не фиктивным, — произнёс Рон, беря девушку за руку. Она медленно кивнула и опустила голову ему на плечо.

Несколько минут Рон терзался мыслью, может ли он поцеловать Луну или нет. Но к счастью, она сама решила эту дилемму, первой прижавшись к его губам. И это было замечательно…

* * *

Добравшись до Норы, Лаванда, вовремя спохватившись, быстро застегнула несколько пуговиц на блузке и деликатно постучала в дверь.

— Добрый вечер, миссис Уизли, — обаятельно улыбнулась она, как только ей открыла рыжеволосая женщина.

— О, здравствуй…

— Лаванда. Лаванда Браун. Я училась в Хогвартсе вместе с Роном.

— Ах, ну конечно, я помню тебя, — кивнула миссис Уизли. — Ты ещё в лазарете рядом с Перси лежала.

— Да-да, вы правы. Знаете, у нас с Роном одно важное дело, не терпящее отлагательства, а мне сегодня никак не удаётся его отыскать. Я надеялась, что он уже дома...

— К сожалению, пока ещё нет, но, думаю, скоро будет. Да ты проходи, проходи, дорогая, — заулыбалась женщина и повела не собирающуюся возражать гостью куда-то внутрь. — Подожди моего балбеса тут. Хочешь чаю или кофе?

— Чаю, если можно, — скромно потупила глазки Браун. Её далеко идущие планы требовали обаять мать Рона до такой степени, чтобы у Грейнджер не было ни единого шанса. Впрочем, наверняка и стараться сильно не придётся: вряд ли Гермиона, с её-то карьеризмом, пользовалась особой благосклонностью такой фанатки заботы о семейном очаге, какой была Молли Уизли.

— Конечно, деточка, конечно. Располагайся, чувствуй себя как дома.

— Вы очень добры, миссис Уизли.

Оставшись в одиночестве, Лаванда присела на диван, оглядела небольшую гостиную и удовлетворённо кивнула. Теперь Бон-Бончик никуда от неё не денется, домой-то он по-всякому должен вернуться. И здесь его будет ждать ма-а-аленький сюрприз!

Лестница заскрипела под чьими-то шагами, заставив девушку оглянуться, задрав голову вверх.

— Лаванда, как здорово! — восхитился Перси, едва разглядел, кто пожаловал в Нору. — Я было уже обиделся, что ты игнорируешь мои самолётики, а ты, оказывается, просто хотела поговорить в спокойной обстановке. Рад, очень рад!

— Ох, прости Перси, — Браун вспомнила кипу непрочитанных записок на своём столе и нахмурилась: — У меня столько дел, я совсем замоталась. Давай всё обсудим в понедельник?

Уж до понедельника-то его откровения точно обождут. Когда они на этой неделе пересекались в Министерстве, у него была куча возможностей, но он так ничего толком и не сказал. Спрашивал, как дела, мялся чего-то — неужто Кингсли подозревает, что она вздумала его обмануть? Да нет, вряд ли. Просто Перси изначально знал, кто будет претендовать на звание его преемницы, догадывался, что Грейнджер тоже прибежит к Рону за помощью, и теперь ему элементарно стыдно, что сразу об этом не предупредил. И ещё удивляется, что она на него зла и не хочет разговаривать...

— Ты от меня который день бегаешь и никак не можешь дослушать, это прямо-таки бесчеловечно! — возмутился Уизли. — И сегодня то же самое. Зачем ты тогда пришла в Нору?

Лаванда встала, обогнула диван и остановилась в шаге от молодого человека.

— Мне надо поговорить с Роном, или ты забыл о моей маленькой проблеме? А может быть, и не такой маленькой — если учесть наличие Грейнджер, — она выразительно взглянула на Перси.

— Лаванда, если бы ты сразу меня дослушала, то твоя несчастная проблема была бы решена уже в понедельник! — он гордо задрал нос и, не обращая внимания на скептическое фырканье, закончил: — Всё это время я пытался напомнить, что у тебя, кроме Рона, есть ещё как минимум один друг.

— Хочешь сказать, что Парвати ради меня сменит пол?

— Лаванда… — Уизли задохнулся от возмущения, — вообще-то, я говорил про себя!

— Перси, — Браун посмотрела на него расширившимися глазами, — ты соврёшь министру? Ради меня?

— Конечно! Я же… ты же… ну, мы же друзья...

Лаванда, в очередной раз не дослушав, бросилась к нему, стиснула в объятиях и расцеловала.

— Ох, мой милый Перси, это так здорово! Спасибо тебе, спасибо! Мы точно успеем до понедельника? А нам поверят?

— Если будешь так меня обнимать, то точно поверят, — ответил довольный Перси.

— Да я тебя не то что обнимать, целовать буду — и в атриуме, и в отделе международного магического сотрудничества, и в приёмной министра... Везде! Взасос!

А Молли Уизли, вернувшаяся в гостиную с чаем и пирожными, потихоньку вытирала слёзы умиления, радуясь, что хотя бы ещё один из её сыновей, кажется, наконец остепенился…