Обливиэйт и его последствия для коры головного мозга (гет)

Апрель 2001 года. Магический Кембридж

Успокоившись немного, Малфой и Грейнджер перечитали письмо — Гермиона в третий, а Драко — в пятнадцатый раз. Она подняла на него сияющие и мокрые от слез глаза.

— Но этого не может быть, Драко! Этого просто не может быть! Ведь ничего не помогло, терапия оказалась абсолютно безуспешной, мы с тобой едва пережили это — и вдруг, спустя почти четыре недели, безо всяких дополнительных процедур, к ней возвращается память! Это просто чудо!

— Ты же ведьма, — укоризненно сказал Малфой. Голос звучал сипло из-за недавних рыданий. — Ты не можешь верить в чудеса, в них верят только маггловские дети. То, что случилось, говорит лишь о том, что нам далеко до окончания исследований. Что мы имели к тому моменту, когда приступили к лечению мамы? Четыре случая излечения против одной неудачи.

— Мистер Роджерс умер, не дожив до конца терапии, но не по нашей вине! — горячо воскликнула Грейнджер. — И он показывал неплохие результаты.

— Четыре случая излечения против одной неудачи, — повторил Малфой. — И тебе прекрасно известно, что этого более чем недостаточно для признания метода терапии успешным и безопасным.

— Но теперь у нас уже пять случаев, — Гермиона возбужденно потерла лицо руками. — Надо подготовить доклад о нашем методе и выступить с ним перед выпускными экзаменами.

— Рассчитываешь, что нам за это повысят баллы? — приподнял бровь Малфой. Грейнджер вспыхнула.

— Нет, но очень рассчитываю, что за нами оставят лабораторию хотя бы на период нашей интернатуры и работы над диссертациями! И раз уж за нами охотятся все клиники магической Британии, может быть, стоит выбрать госпиталь святого Мунго? Там самое большое количество интересующих нас больных, и имея на руках целых пять успешных случаев из пяти...

— Грейнджер! — покачал головой Драко, любуясь ею. В своей одержимости Гермиона всегда была прекрасна.

— Ну хорошо, — согласилась она, тряхнув головой. — Пять из шести, но все равно, это великолепно! Мы можем рассчитывать на то, что нам дадут разрешение на дальнейшие практические испытания.

— Великолепно, Грейнджер? — не выдержал наконец Малфой. — Да это сенсация! До сих пор принято было считать, что потери памяти при глубоком Обливиэйте невосполнимы! Просто потому что никому и в голову не приходило заняться изучением состояния коры головного мозга, а не ограничиваться работой с магическими полями! Ты взорвала нахрен весь мир колдомедицины, ты хоть понимаешь это или нет?

Грейнджер закусила губу и долго смотрела на него, не говоря ни слова. Драко тоже смотрел на нее и помимо воли вспоминал свой чудовищной силы нервный срыв — когда окончательно стало ясно, что их комплексная терапия, примененная к Нарциссе Малфой, не принесла результатов. Он бы не выкарабкался, если бы не Грейнджер. Тогда она казалась не менее удрученной, чем он, но у нее было больше сил и больше причин держаться — выслушивая его долгие бессвязные тирады, столь же яростные, сколь и несправедливые.

После он вновь попросил у нее прощения за свое поведение. Второй раз это оказалось сделать не менее сложно, чем в первый.

— Почему только я? — спросила Грейнджер после паузы. — Мы взорвали. Без тебя ничего не вышло бы. Это наша общая работа, Драко.

— Когда мы едем в Сидней? — перебил ее Малфой. Гермиона опустила глаза и сжала руки. Малфой легко дотронулся до ее колена.

— Наверное, лучше набраться терпения и подождать, пока сдадим экзамены, но если ты захочешь заказать порт-ключи прямо на завтрашнее утро, я тебя пойму. Теперь мы в самом деле готовы все исправить.

Она взглянула на него и растерянно улыбнулась.

— Я думала, ты первым делом захочешь аппарировать в Малфой-мэнор. Захочешь обнять свою мать, которая наконец-то вспомнила тебя. Которая вспомнила даже то, что хотела забыть — как она сама написала. А ты спрашиваешь, когда мы отправляемся в Сидней.

Малфой забеспокоился. Грейнджер рассуждала нелогично, это случалось крайне редко и всегда выбивало его из колеи.

— Но разве не ради этого все затевалось? — спросил он. — Не ради того, чтобы вернуть память нашим родителям? Конечно, попутно мы совершили большое научное открытие, и нас ждет мировая слава, но изначально мы думали не об этом, правда? Моя мама сейчас в порядке, очередь за твоей! Не понимаю, что тебя удивляет, Грейнджер!

— Ты действительно это сделал, — призналась Грейнджер, переведя взгляд с Драко на мощную черномраморную спину Одина. — Стал первым Малфоем, которому не наплевать на других. Первым из рода, кто перешагнул через предрассудки насчет чистоты крови. Первым, кто перестал быть таким... таким...

— Высокомерным снобом? — пришел ей на помощь Драко. — Вот тут ты чертовски ошибаешься. Уж это, пожалуй, я могу себе оставить, несмотря на все прочие необратимые изменения моей личности.

— Знаешь, почему я убежала тогда, в часовне святой Терезии? — спросила вдруг Грейнджер, и сердце у Малфоя забухало с удвоенной скоростью.

— Я плохо целуюсь, и тебе не понравилось, — ухватился он за привычный ироничный тон как за спасительную соломинку.

Она улыбнулась — по-прежнему любуясь каменным торсом бога, а не живым, сидящим рядом, Малфоем.

— Нарываешься на комплимент, Дрейк? Я не ханжа, ты же знаешь. Трудно быть медиком и при этом ханжой. Это как зельевар с хорошими волосами... Мы легко могли бы переспать с тобой и продолжить общаться, работать вместе как ни в чем не бывало, для тебя-то это точно не составило бы труда, но я...

Малфой затаил дыхание. Она считала, что он не способен на серьезные отношения с женщинами — что ж, сам виноват, дал ей массу поводов так решить.

— Для меня это было бы не то же самое, что выпить стакан воды, — сказала Грейнджер и наконец повернулась к нему лицом. — Для меня это было бы серьезно, и я бы не смогла забыть. В конечном счете это нарушило бы наши отношения, а ты должен признать, Драко, что мы оказались чертовски хороши в качестве партнеров. Не думала, что когда-нибудь скажу это, но в совместной работе я доверяю тебе больше, чем даже Гарри и Рону!

— Просто потому что я умею пользоваться мозгами, в отличие от Поттера и Уизли, — пробормотал Драко, наблюдая, как розовеет ее кожа от волнения.

— Я рада, что мы проехали этот неловкий момент и можем... — попыталась путано закончить Грейнджер, выглядя окончательно смущенной, и Малфой с огромной радостью смутил ее еще больше.

— Мы ничего не проехали, — мягко произнес он. — Потому что я никогда не думал о тебе просто как о стакане воды, который можно выпить и наутро сказать: Эй, было клево, а теперь мы снова друзья, верно? И мне очень жаль, очень-очень жаль, дорогая Грейнджер, что ты составила обо мне настолько превратное мнение.

— О! — выдохнула Грейнджер. — У тебя есть еще какие-то новости для меня сегодня?

— У нас обоих сегодня просто день, когда меняется жизнь, — заметил Малфой и, не дав ей опомниться, произнес:

— Я люблю тебя. Уже очень давно любуюсь тобой и думаю, что ни с кем, ни с единой женщиной этого мира, кроме тебя, я не хотел бы засыпать в одной постели каждый вечер и просыпаться вместе каждое утро. Тебе нужно доказательство серьезности моих намерений? Мы можем аппарировать в Малфой-мэнор прямо сейчас, и я попрошу у родителей благословения на наш брак, уверен, они не найдут причин для отказа.

Если полчаса назад Малфой чувствовал себя польщенным тем, что способен удивлять Грейнджер, сейчас он мог гордиться собой по-настоящему — она выглядела совершенно ошеломленной.

— Когда я говорила, что для меня это серьезно, я не имела в виду немедленный брак, — наконец произнесла она.

— Хорошо, — послушно согласился Малфой, у которого, похоже, иссякли все отпущенные ему на сегодня силы. — Я могу подождать еще немного — твои родители ведь тоже должны дать благословение.

Их второй поцелуй оказался еще лучше первого — и Малфой с удовольствием отметил, что на этот раз Грейнджер не возражает против действий, которые его рука совершает с подолом ее мантии.

— Ребята, нам пора изменить свое положение, — басовито прогудел мраморный Дагда.

— С ума сошел? — гулко отозвалась Изида. — Получаса еще не прошло с предыдущей смены композиции.

— Ну и что? В таком положении мне плохо видно, что вытворяет эта парочка на скамье Мерлина и Морганы.

— Да? — заинтересовался Один. — Мне так тоже ничего не видно, давайте разворачиваться, девочки.

— Старые развратники! — вздохнула Геката, но без настоящего гнева. — Только давайте встанем так, чтобы всем было удобно смотреть.

Изида закатила свои глаза из белоснежного мрамора.

— Боги мои, — сказала она. — Чего вы там не видели за триста лет? А впрочем, давайте развернемся!

Таким образом, в истории магического Кембриджа произошло невероятное событие — а именно, скульптурная композиция «Боги-покровители магии» поменяла свое положение в пространстве дважды за тридцать минут, но Драко Малфой и Гермиона Грейнджер оставили это знаменательное происшествие без внимания...