Игры разума (джен)

Несмотря на то, что друзья хотели поговорить с ним вечером, состоятельной беседы у них так и не получилось. После ужина Гарри сразу отправился на отработку к ненавистной Амбридж, где, скрипя зубами, раз за разом выводил на бумаге въевшуюся не только в кожу, но и в память фразу "Я не должен лгать". Зажившие шрамы вновь закровоточили, причиняя боль. Как и прежде, Гарри никак не показал, что наказание мучает его.

Вернувшись тогда в гриффиндорскую башню, он сразу пошел спать. Рон и Гермиона лишь бросили на него сочувствующий взгляд, тактично промолчав.

В последующие дни картина повторилась. Наказания у профессора защиты сильно изматывали Гарри, а ближе к концу недели он едва мог что-либо держать в повреждённой руке. Гермиона тогда попыталась ещё раз вразумить друга, чтобы тот рассказал обо всем отцу, но Гарри раздражённо отмахнулся от неё, ответив, что это битва между ним и Старой Жабой, и не важно, что сейчас он находится в более проигрышном состоянии, нежели генеральный инспектор.

Пару раз в коридоре гриффиндорец сталкивался со Снейпом, в основном, когда вокруг было много народа, поэтому поговорить у них никак не получалось: лишь приветственный кивок головы, и то проигнорированный зельеваром. В день, когда после обеда у них должны были состояться сдвоенные зелья, Снейп выловил Гарри в коридоре и предупредил, чтобы тот не смотрел на внешнюю оболочку. Гарри понял смысл его слов, едва окунувшись в атмосферу зельеварения и жгучей ненависти профессора. Тот вновь высмеял гриффиндорца перед всеми, указав на "компетентность" их героя.

И Гарри почти поверил, если бы не утешительная улыбка, незаметно брошенная Снейпом в его сторону. А потом вновь Амбридж. Ух, как он презирал эту ведьму!

В вечер пятницы Рон и Гермиона всё-таки уговорили его пообщаться с ними. Надо признаться, Гарри был даже рад этому. Неделя оказалась очень сложной.

— Мерлин, приятель, ты как вообще палочку держишь?! — высказался Рон, глядя на руку Гарри, когда за ними закрылась дверь Выручай-комнаты.

На этот раз помещение приняло вид уменьшенной башни Гриффиндора, только оформленной не в ярко красном цвете, а в сочетании синего с ненавязчивыми светлыми оттенками, со странными мозаичными узорами на стенах.

— Ничего, Рон, всё обойдется, — улыбнувшись, отозвался Гарри. — И сегодня я уже держал руку в «Настойке растопырника».

Он уселся в уютное кресло возле камина.

— Да уж, — Уизли досадливо почесал в затылке и развалился на диване.

Гермиона, наложив пару заглушающих заклятий на дверь, тоже присела рядом с другом и обратилась к Гарри:

— Похоже, с занятиями АД придётся повременить. Но ребята понимают, что тебе сейчас и так непросто. Как тогда прошла твоя встреча с профессором? Вспомнил что-нибудь?

Гарри хотел возразить насчет отмены занятий АД, но вопросы подруги оборвали мысли, заставив их течь в другом направлении.

— Нет, ничего. Но прошла она хорошо. Лучше, чем я ожидал.

Он чуть улыбнулся.

— О, я очень рада, Гарри! — радостно воскликнула Гермиона. — Уверена, пройдёт ещё немного времени, и всё восстановится! Я искала упоминания подобных случаев в "Современной Колдомедицине", — на эти слова Рон закатил глаза, — и, правда, совсем идентичных ситуаций не находила, однако везде упоминается то, что амнезия может сопровождаться смешением событий в сознании, которые обычно проходят ко второму-третьему месяцу, и пациенты полностью выздоравливают...

— Ко второму-третьему? — страдальческим голосом уточнил Гарри. — Понятно, я как всегда попал в передрягу.

— Ну... это же обобщённая информация! — попыталась она исправить свою оплошность.

— Да тебе привыкать, что ли? — бодро отозвался Уизли. — Я вообще ни одного года не помню, где бы ты не находил приключений на свою ж... ОЙ!

Гермиона резко пихнула его локтем под рёбра.

— Я хотел сказать ЖИЗНЬ! За что ты так со мной? — простонал Рон, потирая пострадавший бок.

— Спасибо, Рон, — проворчал Гарри в ответ. — Ты думаешь, я специально?

— Да я ведь и не обвиняю... или что ты там решил? Это же просто факт! — объяснил он, всё ещё морщась. Внезапно он выпрямился, и его лицо приняло ехидное выражение:

— А не заметил ли ты, друг мой, что в последнее время заинтересованные взгляды одной черноволосой ведьмочки в твою сторону увеличились многократно?

— Э-э-э? — Гарри недоуменно захлопал глазами.

— Да не придуривайся! Или ты и сам не замечаешь, как на Чанг поглядываешь?! — улыбка расползлась уже до ушей.

Гермиона слегка улыбнулась, глядя на ребят.

Чжоу!

За всеми этими волнениями и непонятками Гарри совсем позабыл о когтевранке, к которой он испытывал огромную симпатию.

Щеки предательски вспыхнули.

— А-ха... Наш парень серьёзно влип! — Рон расхохотался, но тут же придвинулся ближе и заговорщически спросил:

— Ну что, каков план?

— Я не думал об этом, — вышло как-то виновато, будто Рон был его личным тренером по завоеванию Чжоу. — Мне кажется, что сейчас не самое подходящее время, я ведь практически ничего не помню.

— Эх. Ну что за жизнь! — досадливо протянул Уизли. — А что про неё ты помнишь?

— Хм, — Гарри на мгновение задумался. — Я начал симпатизировать ей ещё на четвертом курсе, мне тогда так понравилась её улыбка.

Он мечтательно закрыл глаза, представляя себе смеющуюся и машущую ему рукой когтевранку.

— Но тогда она выбрала... Седрика. Я думал, мне ничегошеньки не светит, но перед Рождеством она сказала, что я ей нравлюсь, и мы... целовались.

Он постарался отвести смущенный взгляд от ухмыляющегося Рона.

— Ты не далёк от истины, — деловито сказал тот. — Только не совсем выбрала. Они же расстались незадолго до третьего тура, поэтому она ходила всё переживала, что кинула его так нехорошо как раз перед… перед… ну, сам понимаешь. Сейчас она веселей уже, поэтому, дружище, стоит ковать железо, пока горячо!

— Кхм... ты не забыл что я тут тоже рядом сижу? — внезапно отозвалась Гермиона. — Мерлин, я думала только девчонкам свойственно так сплетничать!

— Я просто помогаю Гарри восстановить в памяти события! — повернулся к ней Рон, а потом придвинулся ближе и негромко, с улыбкой произнёс:

— Хочешь, о тебе поговорим?

Девушка тут же смущённо зарделась:

— Лучше бы об уроках поговорили...

Гарри задумался над словами друзей. Ему всегда казалось, что переживания Чжоу идут из-за чувства вины, вызванного тем, что она слишком быстро забыла Седрика и переключилась на Гарри. Во всяком случае, Гермиона сказала ему об этом, когда он делился своими «подвигами» с лучшими друзьями. После её слов Гарри мог позволить себе нечто большее, нежели простой заинтересованный взгляд. Он не хотел, чтобы девушка, к которой он питает симпатию, ходила грустной и плакала.

А тут выясняется, что они с Седриком расстались. Получается, Гарри мог попробовать начать отношения с Чанг?

Он отчетливо представил себе, как они гуляют по Хогсмиду, держась за руку и улыбаясь друг другу. В руках Чжоу держит конфеты, что Гарри подарил ей. В глазах обоих безграничное счастье и интерес друг к другу.

Гарри не заметил, что широко улыбается, будто довольный кот. Но тут же встрепенулся:

— Ещё, в первый учебный день после каникул, я позвал её в Хогсмид на четырнадцатое февраля.

Рон, что-то говоривший Гермионе, обернулся к Гарри и одобрительно протянул:

— А всё не так безнадёжно, оказывается.

Остаток вечера прошёл в ненавязчивых и лёгких разговорах.

Общение с друзьями позволяло Гарри чуть расслабиться перед очередной вечерней отработкой у Амбридж. Благо, начинаются выходные, и не надо будет думать о том, как удержать палочку на занятиях. Правда окончательно расслабиться всё равно не получится: эта Жаба и в выходные его достанет! А ещё была окклюменция со Снейпом. Странно, если бы не отработки, Гарри был бы даже рад встрече со слизеринским деканом.

* * *

— Проходи, — негромко пригласил Мастер зелий, пропуская Гарри в кабинет.

Парень кивнул и нерешительно прошёл внутрь. Заниматься ему совсем не хотелось, не говоря уже о том, что после вчерашнего "наказания" у него очень сильно болела рука.

— Как твоя память? — спросил Снейп, накладывая заглушающие и запирающие заклинания на дверь.

— Без изменений, — отозвался Гарри, садясь на стул перед столом профессора, — но я привыкаю потихоньку.

— Последнее рад слышать, — зельевар подошёл к столу и встал, глядя на Гарри сверху вниз. — Я постараюсь сегодня не слишком сильно давить. Всё-таки Лорд не станет тебя жалеть, согласен? — мягко проговорил он, затем добавил:

— Сначала работаем, потом можно будет отдохнуть и выпить чаю. — И с этими словами вышел на середину комнаты. — Готов?

Гарри утвердительно качнул головой, встав напротив зельевара, и хотел уже поднять палочку, но резкая ноющая боль в руке не дала этого сделать. Он болезненно поморщился.

— Что такое? — Снейп опустил палочку, заметив движение Гарри.

— Ничего, — слишком поспешно отозвался тот. — Давайте продолжим.

Он поигрался палочкой, якобы, чтобы расслабиться, и, перехватив её другой рукой, поднял.

Зельевар подозрительно посмотрел на Гарри, выпрямляясь:

— Почему ты сменил руку?

— А что плохого в этом? — изобразил удивление Гарри. — Мне кажется, любой уважающий себя волшебник должен уметь владеть палочкой с двух рук.

Господи, какое глупое оправдание!

— И ты решил поупражняться в этом именно в тот момент, когда тебе нужно особенно сосредоточиться? — зельевар поднял бровь, ещё больше хмурясь и делая пару шагов в сторону Гарри.

— А разве при этом имеет значение, в какой руке палочка? — гриффиндорец нервно сглотнул и сделал несколько шагов назад, чувствуя напряжение, исходящее от Снейпа.

— Покажи мне руку, — сказал тот тоном, не терпящим возражений, остановившись рядом с парнем.

Гарри испуганно покачал головой, придерживая здоровой рукой больную. Он не мог просто так довериться взрослым.

— Гарри, — спокойней и тише позвал Снейп, пристально смотря на него. — Покажи мне, — в голосе не приказ, а просьба.

Гарри упрямо смотрел на профессора, но и не сопротивлялся. Мягкие интонации Снейпа сбивали с толку.

Тот медленно протянул руку ладонью вверх и почти прошептал:

— Пожалуйста...

Такая несуразная просьба от зельевара и искренность в чёрных глазах всё-таки сломали Гарри. Он неуверенно протянул тому руку, морщась от боли.

Снейп аккуратно принял её.

Все краски внезапно схлынули с его лица, а во взгляде отразился ужас, когда он увидел вспухшие уродливые порезы. Профессор ровнее передвинул под ладонью Гарри свою и шёпотом произнес пару диагностических заклинаний. Результатом было короткое тёмное свечение над кровоточащими буквами. После этого во всём облике Мастера зелий стала проступать такая ярость, что, казалось, воздух вокруг внезапно стал подрагивать и леденеть:

— Чёртова мразь, — тихо прошипел он, всё ещё глядя на постылую надпись. — Строчки, говоришь, писать заставляет?

Почему-то Гарри показалось, что гнев Снейпа был направлен на него — за то, что умудрился схлопотать взыскание у Амбридж.

— Простите, профессор! — залепетал он, чуть побледнев. — Я больше не буду нарываться, я обещаю!

Удивительно, но ему стало горько оттого, что он разозлил зельевара.

Тот резко поднял голову, второй рукой внезапно перехватывая Гарри у запястья, а первой — крепко сжимая его левое плечо, тем самым заставляя встретиться взглядами:

— Я злюсь не на тебя, — чётко проговорил он.

Ярость в глазах сменилась… болью? Хватка стала слабее, и Мастер зелий тихо спросил:

— Почему ты не сказал?

— Обо мне никто никогда не заботился. Я не привык жаловаться, — Гарри опустил голову, почувствовав себя не в своей тарелке от пристального и расстроенного взгляда Снейпа. — Хотя иногда так хотелось...

Это откровение явно было лишним. Гарри внимательно посмотрел на преподавателя.

— Глупый ребёнок,— ещё тише проговорил Северус. — Чёртово зелье... — он повёл головой, прикрывая глаза, будто отмахиваясь от какой-то особенно тяжёлой мысли, затем легко потянул Гарри за руку ближе к столу.

Тот не сопротивлялся. Его слишком поразило, как назвал его профессор.

Посадив Гарри на стул, Снейп аккуратно положил руку гриффиндорца на деревянную поверхность перед ним, а сам двинулся в сторону полок с ингредиентами. Некоторое время он задумчиво смотрел на ровные ряды склянок и коробок, потом, взмахнув палочкой, призвал несколько из них на свой стол. Подойдя к нему, он принялся что-то растирать и смешивать. В конце концов, закончив приготовления и отправив заклинанием обратно на полки всё, кроме оставшейся смеси, он сел напротив Гарри, бережно притянув к себе его повреждённую руку. Осторожными движениями он стал наносить получившуюся мазь на раны Гарри.

С нескрываемым интересом и затаённым страхом Гарри наблюдал за приготовлениями и за тем, как зельевар смазывает его раны. Сердце неистово билось в груди, по которой разливалось тепло. Никто никогда не делал подобного для него. Нет, его лечили доктора, мадам Помфри, но никто никогда не вкладывал в лечение свою заботу. Гарри не приходилось раньше испытывать такое пронизывающее чувство нежности, что передавалось через те осторожные, почти невесомые движения, которыми Снейп наносил мазь. Почему ему не доводилось ощущать ничего подобного раньше? Это и есть родительская любовь, которой он никогда не знал? Внезапная внутренняя радость сменилось пустотой. А вдруг всё это происки его врагов? Малфоя или, что более вероятно, Волдеморта. Тот мог проникнуть в разум и вытянуть на поверхность все его слабости, затащив в такое... необычное видение. А может, сам Снейп это устроил? Гарри часто мечтал о семье, но всегда прятал мечты глубоко в себе, боясь погрязнуть в щемящем чувстве одиночества. А тут... пара разговоров, мимолетных ободряющих прикосновений, улыбок и заботы, и вот он уже готов поверить в то, что Снейп его усыновил и никакой ненависти между ними не было. Гарри отчаянно хотелось, чтобы его любили, однако стоило ли поддаваться? Он вдруг почувствовал, что плачет и не может остановиться.

Чёрт, он просто трус! Трус, который боится, что у него отнимут то единственное, чего у него отродясь не было, но при этом так жаждет поверить в реальность происходящего.

Закончив обрабатывать рану, Мастер зелий некоторое время просто продолжал держать руку Гарри, давая тому возможность выпустить всё то, что скопилось в душе и мучило.

Затем, придвинувшись ближе, опустил ладонь на спину парня, легко поглаживая. Чёрный рукав мантии частично прикрыл Гарри, и в тишине, прозвучало тихое, успокаивающее:

— Шшш-шш-шш...

— Вы же должны меня ненавидеть, — сквозь слёзы прошептал Гарри, уткнувшись зельевару в грудь, чтобы хоть как-то скрыть стыд и смущение. — Почему вы заботитесь? Почему-у-у?

Похоже, у него началась истерика.

В этот момент Снейп обнял его и второй рукой, окончательно скрывая плотной тканью от всего мира. Укачивая в этом тёплом коконе, он так же шепотом ответил:

— Мой глупый ребёнок... как я могу тебя ненавидеть?

Гарри сильней прижался к нему, продолжая всхлипывать и орошать слезами мантию зельевара.

"Мой глупый ребёнок"... "Мой"...

Он никогда не был чьим-то ребёнком, и это странное словосочетание было так приятно в своём звучании. Впервые за всё время Гарри ощутил себя... нужным. Действительно нужным. И от этого тоже хотелось плакать.

— Папа... — слово слетело с губ совершенно случайно. Гарри замер, по привычке опасаясь негативной реакции со стороны Снейпа.

Но тот в ответ лишь крепче прижал его к себе, опустив голову на растрёпанную макушку. Руки мягко скользили по волосам и спине, словно пытаясь стереть всю боль, забрать себе всю тревогу и отчаяние, что так и струились из парня.

Легко прикоснувшись губами к его волосам, зельевар едва слышно шептал:

— Всё будет хорошо... Ты справишься... Я рядом... Я с тобой...

Неизвестно, сколько часов всё это длилось. Один? Два? Казалось, прошла целая вечность. Сейчас Гарри чувствовал себя в абсолютной безопасности. Он верил в искренность слов профессора, и это осознание помогало ему потихоньку прийти в себя, ведь теперь у него есть семья. Спустя ещё некоторое время, Гарри благодарно улыбнулся сквозь слёзы.

— Спаси... спасибо.

Немного отстранившись, Мастер зелий заглянул ему в глаза с ответной лёгкой улыбкой. Последний раз проведя рукой по волосам Гарри, он встал, протягивая ему ладонь, чтобы помочь подняться.

— Пойдём. Думаю, сегодня тебе не обязательно возвращаться в Башню...

— Вы хотите, чтобы я провёл ночь... дома? — Гарри запнулся на последнем слове, будто пробуя его на вкус.

Снейп кивнул:

— Вряд ли кто-то из твоих одноклассников удивится, что ты пробыл на отработке у мерзкого зельевара допоздна, а потом решил прогуляться по замку, чтобы остудиться, — усмехнулся он. Затем повернулся к выходу, поманив за собой гриффиндорца.

Гарри последовал за профессором.

— Думаю, Рон и Гермиона сочинят нечто правдоподобное.

— Не сомневаюсь. У тебя хорошие друзья, — отозвался тот.

— Самые лучшие, — согласился Гарри.

Зельевар улыбнулся ему через плечо, ведя по коридору до своих апартаментов. Приложив ладонь к стене, он открыл проход внутрь, пропуская Гарри вперёд. В помещении на стенах тут же зажглись факелы, а в камине заполыхал огонь.

— Ванная там, — на всякий случай уточнил Северус, указывая на дверь справа от той, на которой горела синим заветная надпись.

Гарри кивнул и сразу прошёл туда, желая поскорее избавиться от следов своего срыва, затем он приблизился к комнате. На миг застыл на пороге, опасаясь, что она погонит его прочь, но, видя, что ничего не происходит, всё же позволил себе войти внутрь и закрыть за собой дверь.

Комната встретила его уютной тишиной и прохладой от открытого окна. Вяло подивившись этому явлению, учитывая то, что он находился в подземельях, Гарри осторожно положил сумку на стул, провёл рукой по фотографии, которую он уже видел на столе ранее, и осмотрелся в поисках спальной одежды. Пижама бордового цвета нашлась возле подушек. Переодевшись, Гарри улёгся в кровать. Глаза слипались.

Находясь уже в полудрёме, он услышал тихий скрип двери, а из-под прикрытых век увидел приближающийся силуэт зельевара, который уверенным, абсолютно привычным движением поправил и подоткнул ему одеяло. После чего почувствовал тёплую ладонь, прошедшуюся по волосам, а на краю сознания мягко прозвучало:

— Спокойной ночи, Гарри...