Я научусь тебя любить (гет)

Ты когда-нибудь меня простишь,

грозовые тучи с неба снимешь

и не улетишь, ты меня не покинешь.

Я когда-нибудь тебя прощу

и прижмусь к тебе обыкновенно,

и не отпущу, и останусь, наверное.

Если я когда-нибудь тебя прощу.

Если я когда-нибудь тебя прощу…

Всё спуталось в её голове: события, которые случились недавно, вещи, произошедшие в далёком детстве. Все они смешались и причудливым калейдоскопом вертелись в её воспалённом мозгу. Горячка отнимала все силы, и Кристина часами почти бездыханно лежала на кровати. Изредка с её бледных губ срывались слова, изредка — какие-то фразы, и изредка — стоны. Так проходили дни, а ночами она металась в бреду по всей кровати, то отбиваясь от невидимого врага, то пытаясь куда-то сорваться и убежать. Спасением для неё становились одновременно сильные и заботливые руки Эрика, которые удерживали, успокаивали, дарили долгожданное умиротворение. После этих приступов она всё чаще и чаще тянулась к его большим ладоням, которые так бережно касались девичьего личика, как будто боялись причинить боль.

Кристина бредила уже пять дней, и всё это время Эрик не находил себе покоя. Он ужасно боялся за неё, боялся, что она больше не очнётся, и отлучался из комнаты только тогда, когда Антуанетта звала его поесть или меняла постельное белье и одежду Кристины. Для Призрака даже эти минуты казались часами, и он бесцельно шатался по кухне или коридору, ожидая того момента, когда мадам Жири выскользнет из комнаты Кристины и, осторожно закрыв за собою дверь, позовёт его. Тогда он мчался со всех ног и снова занимал свой добровольный пост у постели любимой, нежно касаясь ладонью её горячего лба.

Он любил её, безумно любил и так же безумно желал, чтобы она скорее очнулась. За эти дни он почти не спал, и огромные мешки уже прочно обосновались под его серо-зелёными глазами. И зря Антуанетта уверяла его, что они могут меняться, и что ему не обязательно целыми днями сидеть возле Кристины, Эрик отмахивался от неё, словно от назойливой мухи. Антуанетта вздыхала и, качая головой, шла снова готовить питьё для бедной девочки. Хорошо, что хоть продуктов было вдоволь: она одолжила денег у Эрика, который, когда она его об этом попросила, немного растерянно засунул руку в карман и вытащил оттуда шестьдесят тысяч франков и так же безмолвно отдал всю сумму ей. Она пыталась сказать Эрику, что это слишком много, но тот только пожал плечами и убежал к Кристине. Антуанетта взяла столько денег, сколько нужно было, а остальные, уже не доверяя своему тайнику, спрятала за корсаж и носила их целый день, а ночью положила под подушку.

Дни тянулись медленно, управляющий конторой ещё не появился, и без него Антуанетта не могла уехать. Да и как она могла теперь со спокойной душой сделать это? Женщина сомневалась: как она может продать дом, если здесь находятся Эрик и полуживая Кристина? Она ведь не может оставить их на произвол судьбы, просто не может! И Антуанетту раздирали сомнения. «Разумеется, — говорила она себе, — Эрик богат, у него есть деньги. Он может купить себе дом, а я должна получить свои деньги и уехать». Но все равно мадам Жири терялась в догадках, что же ей делать. В конце концов, она решила пока оставить всё, как есть. Она подумает тогда, когда появится месье Лярок, а сейчас не надо ломать над этим голову. И просто продолжила жить дальше. Дни и для неё тянулись невыносимо долго. Она уже очень беспокоилась о Мэг, поэтому решила написать ей письмо. Всё-таки сейчас она точно не знает, когда уедет в Авиньон. Такой её и застал Эрик — сидящей на кухне за столом, сосредоточенно грызущей кончик пера и усердно над чем-то раздумывающей.

— Что ты делаешь, Антуанетта? — он сам удивился, когда услышал звук своего охрипшего голоса. За эти дни он едва словом перемолвился с мадам Жири.

Та подняла на него чуть встревоженный взгляд. И было за что тревожиться: он выглядел очень усталым, щеки покрывала лёгкая щетина, сами движения выглядели очень вялыми и медленными. Таким она его ещё не видела. Всё-таки что любовь творит с людьми. Никто бы не узнал в этом мужчине бывшего Призрака Оперы. Да никому и в голову бы не пришло, что таинственное привидение так может беспокоиться о чьей-либо жизни.

— Письмо пишу, — ответила она и, поймав его вопросительный взгляд, пояснила. — Для Мэг. Она, должно быть, волнуется.

Тот ничего не ответил, только кивнул, а потом тяжело опустился на стул.

— Она уснула, — невыразительно проговорил он. — Я дал ей тот порошок, и она уснула.

— Это хорошо, — задумчиво произнесла Антуанетта. — Сон всё лечит.

Эрик вдруг вскинулся и почти отчаянно посмотрел на неё.

— Разве это хорошо, что она так долго не просыпается? Почему… почему она так долго лежит без сознания? — почти вскрикнул он, а потом спрятал лицо в ладонях. — Может, это тот ваш доктор что-то не так делает, а? Я его просто придушу, если Кристина не очнётся!

— Успокойся, Эрик, — хладнокровно произнесла женщина, уже давно привыкшая к его вспышкам гнева. — Доктор Дюпон — настоящий специалист. Я знакома с ним почти всю свою жизнь.

Эрик ничего не ответил, только вздохнул.

— Тебе нужно поспать, Эрик, — приказным тоном вдруг произнесла мадам Жири. — Ты спал только раз, и то потому, что свалился от усталости.

— Или ты подсыпала мне снотворного, — хмыкнул Эрик. — Я до сих пор не уверен, что пил просто чай. И как ты только умудрилась отважиться на такое, Антуанетта? — хмыкнул Призрак и рассеяно хлебнул из полупустой чашки, стоявшей на столе. Затем вдруг нахмурился и перевёл взгляд на женщину. Та улыбнулась.

— Не удивляйся, Эрик, — он побагровел, а потом опять взглянул на чашку. Странно, но глаза почему-то стали слипаться, перед ними стало темнеть, а руки налились свинцом. — Тогда, — она выделила это слово, — я тебе ничего не подсыпала. Но сейчас ты еле держишься на ногах. Лучше иди к себе в комнату и ляг в кровать. А не то уснёшь прямо здесь.

Сжав кулаки, Эрик сердито глянул на неё, но она настолько безмятежно улыбалась, что гнев его возрос ещё сильнее. Чёрт! Чёртова Антуанетта!.. Зачем она это делает? Он не должен спать, он должен помочь Кристине, должен посидеть с ней, должен… Кто, если не он?! Такие мысли овладевали им, когда он поднялся на второй этаж и, выбрав первую попавшуюся комнату, ввалился в нее и, упав на кровать, почти сразу уснул.

Антуанетта, смотря вслед уходившему Эрику, покачала головой. Как дитя малое. Самое настоящее дитя. И как он сумел прожить столько лет под Оперой и ничем не отравиться? Как раздобыл славу Призрака? Она отложила бумагу и перо в сторону и привстала. Нужно посмотреть, как там Кристина, а потом пойти на рынок. У них почти закончилась еда.

Кристина безмятежно спала, и только чуть сбившееся дыхание и ещё немного горящие щёки выдавали в ней то, что она перенесла сильную горячку. Скоро она должна прийти в себя. И её надо будет кормить. Антуанетта вздохнула. Не отправлять же Эрика за продуктами! Осмелься она предложить ему нечто подобное, он сразу свернёт ей шею и даже не будет сожалеть. И будет прав. Антуанетта хмыкнула. Нечего рассиживаться дома.

* * *

Кристина медленно приходила в себя. Глаза совсем не хотели открываться, но она, наконец, еле разлепила слипшиеся ресницы. Впрочем, почти сразу она снова зажмурила глаза, поскольку дневной свет оказался слишком резким для неё. Следующую попытку она сделала спустя минуту, медленно открывая глаза и пытаясь приспособить их к ослепляющему свету. Более-менее ей это удалось, и она рассеянно огляделась вокруг. Где она? Она почти ничего не помнила, причудливые образы соединялись и расплетались в её измученном сознании, разные образы и воспоминания мелькали перед глазами. В конце концов, она смогла немного напрячься и вспомнила последнее, что видела перед тем, как потеряла сознание: вечер, снег, царивший вокруг полумрак, незнакомец, напавший на неё, и… Призрак.

Кристина потрясённо выдохнула. В тот миг она отчётливо вспомнила, как его сильные руки подхватили её. Значит, он тоже должен быть где-то здесь. Кристина попыталась пошевелиться, но это не сразу ей удалось. Она безумно хотела пить. На столике возле её кровати стоял стакан с водой, и девушка попыталась приподняться в кровати. Она смогла только слегка шевельнуться, но сразу застонала от боли, пронзившей всё тело. Рука, которая пыталась дотянуться до стакана, упала на кровать, казалось, она весила намного больше, чем сама Кристина, так тяжело было её приподнять.

Кристина всхлипнула. Она не понимала, где оказалась, её мучила жажда, она не могла даже подняться на ноги, да что там подняться — даже пошевелиться не могла. И что ей делать?.. Девушка опять огляделась вокруг. А потом нахмурилась. Кажется, ей была знакома эта комната. Она была здесь, только очень давно. Забытое воспоминание ускользало, стоило только девушке постараться ухватить его, и она откинулась на подушки, прекращая попытки. У неё начинала болеть голова, перед глазами всё плыло, а сердце, казалось, выпрыгнет из груди, так быстро оно билось.

— А где мадам? — она вдруг услышала голос, звучащий совсем недалеко. Кажется, человек, который произнёс это, стоял за дверью.

— Её нет, — ответил холодный голос, и Кристина содрогнулась. Она узнала бы этот голос из тысячи других. Это он. Призрак Оперы. Она была права — он снова похитил её. Что же делать? Что делать?! Надо притвориться спящей. И она решительно закрыла глаза, стараясь не дрожать и не шевелиться, чтобы не выдать себя. Кто знает, что у этого безумца на уме? Однажды он уже похитил её и чуть не убил её любимого Рауля. При мысли о Рауле возникла тупая ноющая боль где-то в левой части груди, но Кристина поспешно загнала её поглубже. У неё будет время подумать об этом, когда она окажется подальше отсюда. И пусть ей некуда идти, но здесь она точно не останется.

Дверь открылась, и Кристина еле успела перевести дух и затаиться. Послышался звук шагов по полу, один тихий, почти неслышный, а второй довольно громкий. Потом заскрипели пружины, и Кристина ощутила, как кровать прогибается под весом человека. Она чуть не вздрогнула, когда ощутила на лбу мягкую прохладную руку, а спустя минуту незнакомый голос произнёс:

— Жар спал, температуры нет.

Потом та же рука осторожно взяла её за запястье:

— Пульс учащённый. Но это не страшно. Мадемуазель всё ещё немного бледна, но выглядит гораздо лучше. Похоже, месье Эрик, — Кристина расслышала в голосе мужчины улыбку, — ваша невеста почти здорова. Со дня на день она должна прийти в себя.

Кристина чуть не подскочила на кровати, услышав это. Кто это — месье Эрик? Неужели это Призрак? Надо же, а она и не знала, как его на самом деле зовут. И что за невеста? Какая невеста? Неужели она? Но её женихом мог быть только Рауль, которого она безумно любила, любит и будет любить всегда, даже несмотря на его поступок, а не этот ужасный человек, этот отвратительный убийца! Как он посмел такое сказать!

Кровать вдруг выпрямилась, и девушка поняла, что тот человек — видимо, это был доктор — встал с кровати.

— Когда девушка очнётся, дадите ей ещё полпорошка. Нельзя допустить возвращение горячки. Её нужно будет хорошо кормить. Лучше всего готовить бульоны на птичьем мясе. Кормить регулярно. У мадемуазель, разумеется, сначала не будет аппетита, но если ваша невеста захочет побыстрее выздороветь, то должна будет придерживаться этих рекомендаций. Вы понимаете, месье?..

— Да, — глухо отозвался Призрак, и Кристина подавила в себе желание вжать голову в плечи и спрятаться. Он явно сердился. «О Боже! — взмолилась она. — Не дай ему сейчас убить этого человека! Он стольких невинных людей лишил жизни!» Но, несмотря на её ожидание, Призрак, видимо, совсем не собирался кого-нибудь убивать. В комнате по-прежнему царила тишина. Вдруг послышался голос доктора:

— Если ей будет хуже, — хотя это маловероятно — зовите меня.

Ответа она не услышала, только скрипнула дверь, и всё стихло. И лишь удаляющиеся шаги зазвучали в отдалении. Она неуверенно распахнула глаза и выдохнула. Она одна в комнате! О, как хорошо, что его нет. Он так пугает её. Кристина не знала, что делала бы, если, очнувшись, увидела его возле своей кровати. Наверное, вскричала бы в страхе. Когда она покидала его, он не выглядел ни страшным, ни опасным. Только каким-то жалким и раздавленным. Но сейчас, когда она оказалась в такой ситуации, в такой непосредственной близости от Призрака, остаться с ним здесь было страшнее всего на свете.

И что же ей делать? Как вести себя? Она не может вечно прикидываться спящей. Может, попросить помощи у того доктора? Но кто знает, поможет ли он ей? Может, он заодно с ним? Кристина рвано выдохнула. Ей надо убираться отсюда. Она не знает, что можно ожидать от Призрака. Он ведь тогда хотел сделать её своей женой. Что помешает ему сделать это теперь, когда она находится в его руках — усталая, измученная, больная?.. Ничего. И Кристина решилась. Она убежит. Когда? Да прямо сейчас!

Она всё ещё была слишком слаба и рассеяна, чтобы подумать, как следует — ведь если она даже успеет выйти из комнаты, никого не потревожив, кто сказал, что Призрака уже нет в доме? Но это не пришло в голову Кристины, и она, осторожно приподнявшись, спустила ноги на пол. Тело плохо слушалось её, и девушка впервые подумала — а сколько же времени она провела здесь? Но теперь не время думать об этом, надо уходить. И она, держась обеими руками за кровать, попыталась встать. Ноги подогнулись, и она с еле слышным вскриком ухватилась за небольшой столик, стоявший возле кровати. Как ни странно, девушка устояла. Ноги, казалось, были налиты свинцом, в голове шумело, перед глазами замерцали разноцветные точки. Кристина устало вытерла холодный пот, выступивший на лбу, а затем сделала шаг. Потом второй. Ноги дрожали, но она упрямо продолжала шагать. Достигнув двери, Кристина измученно вздохнула.

Она смогла дойти до двери, значит, дойдёт и до выхода из этого дома. Надо только напрячь все силы. Но как она пойдёт дальше? Она ведь в платье… нет, не в платье. Кристина потрясённо оглядела себя. Ночная рубашка. Она была в ночной рубашке. Кровь бросилась ей в лицо. Кто же переодел её? Неужели он? А, может, он ещё что-то с ней сделал?.. Дыхание замерло в груди девушки, но спустя минуту она покачала головой. Нет, он не смог бы, он не посмел бы. Кристина всегда видела это в его глазах, когда смотрела на него. Даже тогда, когда она потеряла сознание и осталась у него на ночь на кровати, он не тронул её. Значит, нечего теперь беспокоиться. Но всё равно — жуткий страх поднялся в душе Кристины, стоило ей только припомнить, как грубо он тащил её к себе в подземелья. Она не хочет снова испытать тот ужас, который пережила тогда. Значит, надо бежать.

Поглубже вдохнув, она открыла дверь. Небольшой коридор тянулся вдоль и заканчивался лестницей. Придерживаясь одной рукой за стену, она осторожно шла по коридору, со страхом ожидая, что из следующей двери выскочит он и унесёт её обратно. Ногам стало холодно, и, опустив взгляд вниз, она мысленно прокляла того, кто её раздел. Она была без обуви. Вообще. Зачем она идёт отсюда, куда убегает?.. Какая она глупая. Кристина смахнула слезу. Она замёрзнет там, без одежды и обуви. Что она делает? Размышляя так, она начала спускаться с лестницы. И вдруг слабость нахлынула на неё. Колени подогнулись, и, будучи на предпоследней ступеньке, она вдруг упала.

* * *

Эрик сидел на кухне и, подперев щёку рукой, ожидал Антуанетту. Он всё ещё был немного сонным, но зато ощущал себя намного лучше, чем раньше. В голове прояснилось, и он понял, что мадам Жири была права. Но он не признается в этом перед ней. Никогда. Эрик хмыкнул. Когда Антуанетта вернётся, он немного поворчит, она улыбнётся, и они закроют тему. Слова доктора обнадёжили Эрика. Кристина скоро очнётся. Что ж, помоги ему Господь, когда это произойдёт. Лучше бы было, если б Антуанетта была рядом. Что он будет делать, когда она придёт в себя, и первым, кого она увидит, будет он? Эрик вздохнул, а потом вдруг насторожился. Он услышал еле слышный шум на втором этаже. Как будто кто-то очень тихо шёл по коридорчику наверху. Но кто это? Антуанетты не было дома, значит… У Эрика потемнело в глазах. Кристина. Она очнулась. О Боже, что ему делать?

Шаги становились ближе, и Эрик весь подобрался. Что он ей скажет, как поприветствует? Вдруг послышался грохот, и Эрик, похолодев, поспешил на звук. То, что он увидел, поразило его. Кристина лежала у подножия лестницы, беспомощно пытаясь подняться.

— Кристина! — воскликнул он и бросился к девушке, но застыл на полпути, когда услышал её вздох, полный ужаса. Её огромные глаза цвета шоколада со страхом уставились на него, а потом она всхлипнула. Сердце Призрака сжалось, в груди болезненно кольнуло. Она боится его. Она до ужаса боится его. Эрик сглотнул, не сводя взгляда с Кристины, пытающейся встать, а потом решился. Она не поднимется сама, он не оставит её так лежать, больше никого здесь нет, так что ей придётся потерпеть его прикосновения. И шагнул вперёд.

Кристина с расширившимися от ужаса глазами наблюдала, как шаг за шагом к ней приближается тот, кого когда-то она боялась больше всех. И когда его руки вдруг подхватили её, она испугалась так, как никогда в жизни. Из её глаз потекли слезы.

— Отпустите меня! — она пыталась вырваться, но сильные руки железной хваткой сомкнулись у неё на талии и не давали ей вырваться. Тогда она заплакала сильнее и начала умолять. — Пожалуйста, отпустите меня! Не трогайте, я прошу вас!..

Эрик, скрепя сердце и стараясь не слушать её жалобный голосок, понёс девушку вверх по лестнице, мимоходом отмечая, что её руки расцарапаны, на скуле небольшой синяк, а на правой ноге ссадина. Глупая, зачем она это сделала? Неужели он настолько пугает её? «А что ты хотел? — горько прошептал он про себя. — Неужели ты, старый дурак, ожидал, что она бросится тебе на шею? Или что?»

Эрик мотнул головой и сильнее прижал её сопротивляющееся худенькое тело к себе. Она вздрогнула и почему-то затихла, а потом съёжилась, втянув голову в шею. Эрик понял, почему она это сделала, и чуть не взвыл. Как она могла бояться, что он причинит ей вред, что он прикоснётся к ней не по её воле? Или что посмеет требовать от неё чего-то такого?.. Сейчас он опустит её на кровать и больше никогда не прикоснётся к ней, разве она сама его попросит. А она не попросит. Что ж, ему придётся довольствоваться и этим — этим воспоминанием, одним из многих, когда он нёс её на руках и вдыхал слабый аромат ванили, которым пахла её кожа.

Он открыл дверь ногой, и Кристина вздрогнула от грохота, с которым дверь ударилась об стену, но ничего не сказала. Дикий страх промелькнул в её глазах, когда Эрик опустил её на кровать. Она мгновенно отползла подальше и забилась в дальний угол кровати. Эрик вздохнул, с болью наблюдая за ней. И почему она так боится? Как он может развеять её страх? Ах, если бы Антуанетта была здесь! Вдруг его внимание привлекла капелька крови, выступившая у неё из царапины на лбу. Эрик осторожно сделал шаг вперёд, но сразу остановился, увидев, как она вздрогнула и сильнее прижала к себе одеяло, пытаясь укрыться от него.

— Кристина, — начал он, стараясь говорить негромко и медленно, чтобы не испугать её ещё больше, — Кристина, пожалуйста, послушайте меня. Я не причиню вам вреда, слышите? Вам не стоит бояться меня, понимаете?

Но девушка всё так же сверлила его настороженным испуганным взглядом и не отзывалась. Эрик вздохнул, а потом, наплевав на предосторожность, присел на кровать. Она не послушает его, она не верит ему. Конечно, кто поверит сумасшедшему убийце, человеку, который похитил её прямо со сцены и чуть не задушил её жениха? Кстати, о женихе. Эрик нахмурился и бросил на Кристину внимательный взгляд. Девушка сглотнула, заметив это.

— Как вы оказались там, Кристина? Как вы оказались возле этого паба? Почему вы не со своим женихом?

Кристина вдруг как-то обречённо сжалась и, выпустив из рук одеяло, вдруг спрятала лицо в ладонях и заплакала.

— Кристина?.. — растерянно отозвался Призрак. Он никогда не знал, как реагировать на женские слёзы, поэтому и сейчас недоумённо оглянулся вокруг. Осознав, что Антуанетты нет, и что сейчас никто ему не подскажет что делать, он неуверенно подвинулся ближе.

— Кристина, ангел мой, почему вы плачете? Кристина, да я убью каждого, кто только посмеет причинить вам вред! — Призрак умолк, осознав, что только что сказал, а Кристина с ужасом подняла на него глаза. «Старый идиот! Неужели не мог придумать что-то другое?!»

Девушка вдруг стала всхлипывать:

— Н-не надо никого уб-бивать, пож-жалуйста!

— Кристина, я… — Эрик запнулся, не зная, что сказать. Сказать, что пошутил? Таким не шутят.

Но девушка, роняя слёзы на подушку, снова как можно дальше отодвинулась от него. Он заговорил об убийстве! Да, Рауль был прав, — он чудовище! И как она только могла жалеть его?!

— Кристина, — вдруг жёстче заговорил Эрик. Его начинало раздражать всё это, и дикий непокорный нрав стремился выбраться на свободу. — Не плачьте, Кристина. Я же не тронул вас. Не делайте из меня ещё большего монстра, чем я есть! Хватит плакать! В этот раз вы сами виноваты! Как вы вообще очутились там? Захотели приключений? Или ваш жених привёл вас туда? Ну, говорите же, Кристина!

Раздосадованный всем происходящим, он в два шага оказался возле Кристины и, схватив её за плечи, продолжил:

— Ну что вы рыдаете?! Отвечайте мне! Или я уже даже этого не стою? Не стою, чтобы со мной можно было поговорить? Вы же видите — на мне маска! Неужели моё лицо так пугает вас, что даже в маске вы не можете его выносить? Ах, да! Вы не можете его забыть! Конечно, кто бы забыл такое уродство!..

Кристина рыдала в голос, стараясь убежать от его беспощадных рук, которые теперь безжалостно сжимали её запястья, но не могла даже на йоту сдвинуться с места. Её сотрясала сильная дрожь, в голове всё перемешалось. Он сейчас просто разорвёт её на части! Она никуда не сможет убежать от него. Не сможет. Здесь ей и придёт конец. Что ж, может, он и будет прав. Она ведь сама виновата, она бросила его там.

Вдруг Эрик пришёл в себя и с ужасом уставился на свои сильные руки, которые словно тиски обхватывали тонкие запястья девушки. Он отпустил её, а потом сделал неуверенный шаг назад. Кристина подтянула руки к груди и всхлипнула, растирая запястья. Что же он наделал?.. Эрик вдруг упал на колени перед кроватью, опустив голову вниз и не замечая потрясённого взгляда Кристины.

— Простите меня, Кристина! Я умоляю вас! Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?..

Еле слышно всхлипывая, Кристина всё-таки задалась вопросом — а сможет ли? И не смогла себе ответить. В этот момент дверь резко отворилась, и в комнату вошла мадам Жири. Кристина поражённо уставилась на неё. Так вот, где она находится! Она ведь помнила этот дом. Помнила, что была здесь, но забыла, кому он принадлежит!..

— Что здесь происходит?.. — удивлённо спросила мадам Жири, переводя взгляд с испуганной Кристины, сидящей на кровати, на стоящего на коленях Эрика. — Эрик?.. — вопросительно повторила она. Тот шевельнулся и глухо ответил, по-прежнему не поднимая склонённой головы:

— Кристина пришла в себя.

— Ну, это я вижу, — хмыкнула Антуанетта, но потом спохватилась — не время шутить. — Но почему ты?..

Она не закончила свою фразу, потому что её перебил безрадостный и немного наигранный смех Эрика, поднимавшегося с колен:

— Потому что я всю жизнь на коленях, Антуанетта. Тебе ли этого не знать.

Громко хлопнула дверь, и Эрик исчез. Мадам Жири нахмурилась, но решила, что успокоить явно охваченную страхом девушку важнее, чем идти за Эриком и выяснять, что же снова пошло не так благодаря ему самому и его взрывному темпераменту.

— Кристина, милая, — мадам Жири подошла к девушке. В глазах Кристины стояли слёзы, она мелко дрожала, а тогда вдруг расплакалась. — Что же случилось? — снова задала свой вопрос Антуанетта, но получила в ответ только рыдание. Вздохнув, женщина обняла за плечи доверчиво прильнувшую к ней девушку. Надо её успокоить, а после можно будет и поговорить.

Кристина уснула спустя полчаса, устав после рыданий и стресса. Мадам Жири намазала ей царапины йодом, саму девушку напоила чаем с ромашкой, а потом спустилась на кухню. Надо бы покормить Кристину, когда та проснётся, а то девушка совсем уж отощала. На кухне она увидела Эрика, сидевшего за столом. Взгляд Призрака был устремлён в никуда, а руки были сжаты в кулаки. Антуанетта покачала головой. Было отчётливо видно, что что-то произошло. Расспрашивать совсем неразговорчивого Эрика было делом пустым, поэтому мадам Жири без слов занялась готовкой. Когда куриное мясо уже варилось, а бульон почти закипел, Эрик вдруг проговорил, да так неожиданно, что Антуанетта даже подскочила и с укором взглянула на него:

— Неужели я действительно внушаю такой страх?..

И хотя Эрик, скорее всего, говорил риторически, но Антуанетта ответила ему:

— Когда ты этого хочешь, Эрик.

Он перевёл на неё растерянный взгляд.

— Я так не хочу её пугать, я так… — он умолк, но женщине не надо было долго думать, чтобы продолжить в уме его фразу. Он так любит Кристину. Да, и Кристина это знает. И это, наверное, пугает бедную девушку больше всего.

— Ты спрашивал Кристину, как она оказалась там?

Эрик медленно кивнул, а потом процедил сквозь зубы:

— Я не сдержался. Я начал сыпать упрёками, начал пугать её. Я не хотел, но и сдержаться не мог!

Он ударил кулаком по столу. Тарелка, стоящая на нём, жалобно зазвенела, но Эрик не слышал ничего. Перед его глазами всё ещё стояло побледневшее лицо Кристины, её расширенные в испуге глаза и рассыпавшиеся по плечам роскошные каштановые кудри. Это воспоминание причиняло огромную боль. И снова, снова, снова она делает ему больно, снова! Почему же он терпит? Почему с каждой минутой влюбляется в неё ещё больше, почему? Зачем он собственноручно продлевает свою пытку? Эрик не знал. Он знал только то, что ради этой девушки он и убил бы, и умер бы сам. Такую власть она имеет над ним.

Эрик поднял голову и столкнулся с понимающим взглядом Антуанетты. О, она хорошо его понимала. Он помнил, как она была шокирована, когда он признался ей, что любит Кристину. Тогда она строго-настрого запретила ему общаться с ней, но он взбунтовался. Кажется, именно тогда они почти полностью прекратили своё общение. Эрик иногда жалел о том, что Антуанетта больше не захаживает в его подземное жилище. Женщина всегда была достойным собеседником.

— Не терзай себя, Эрик, — со слабой улыбкой проговорила Антуанетта. Бульон уже был готов, и она сняла кастрюлю с плиты. — Надо пойти разбудить её. Кристине надо поесть, она очень ослабла и похудела за эти дни, — мадам Жири покачала головой. В этой бедной девочке еле теплилась жизнь. И зачем ей было нужно вставать с постели и спускаться по лестнице?.. Впрочем, Антуанетта втайне догадывалась, что девушка хотела сбежать. Разумеется, она понимала Кристину. Ей было страшно оставаться с Призраком.

— Пойду разбужу её. — Антуанетта налила в тарелку бульона и, оставив её стыть на столе, поднялась по лестнице, по пути раздумывая, как бы поаккуратнее расспросить Кристину, почему она поздним вечером оказалась возле паба, да ещё и без тёплой одежды.

* * *

— Да уж, наш сынок приносит нам лишь проблемы! — граф Филибер де Шаньи сердито бросил газету «Surte» на стол. Слуга, проходивший мимо, вздрогнул и попятился, но, поймав на себе злобный взгляд старого графа, сглотнул, быстро разложил чашечки с горячим чаем и удалился. Графиня взглянула на мужа, чуть нахмурилась, но промолчала. Ей было нечего сказать. Он был прав. Мало того, что Рауль вбил себе в голову, что женится на этой певичке, так ещё и опозорил их своим поступком. И надо же было оказаться барону Бернару и графу Кастелло де Барбезаку в их доме в тот неловкий момент! Да ещё и шрам от этого графина! Графиня покачала головой и сделала маленький глоточек ароматного чая. Она не осуждала девушку. Судя по всему, та защищала свою честь. Причём, весьма успешно. Графиня ощутила небольшую толику разочарования и даже стыда за своего сына. Надо же, она не думала, что он способен на такое. Видимо, прав был Филибер — надо было построже его воспитывать. Ну, теперь уж ничего не сделаешь.

— Все успокоится, граф, — мелодично произнесла графиня. Филибер гневно зыркнул на жену, однако она ответила ему спокойным взглядом, и он сразу опустил голову. Он никогда не спорил с женой.

— Но как он только мог, как мог! Глупый мальчишка! Это ведь наша репутация, мы должны ее беречь!

Графиня смолчала, опустив глаза и раздумывая, что её муж всегда беспокоился только о семье. Он даже на миг не подумал о той бедной девочке. А ведь она была сиротой, насколько Элизабет знала. Графиня надеялась, что бедняжка всё-таки сумела найти себе ночлег. Впрочем, это не её дело.

В этот миг двери открылись, и вошёл Рауль. Он был чуть бледен, а на лбу виднелся красноватый шрам. Он терялся где-то в волосах. Элизабет вздохнула. Она так испугалась за сына, когда, приехав в их загородное поместье, обнаружила там доктора и окровавленного Рауля. Хорошо, что всё так кончилось. Рана вскоре полностью заживёт, а шрам… что ж, шрамы украшают мужчин. «Но только шрамы, полученные в бою», — проговорил ей внутренний голос, и графиня поморщилась. Не такого она ожидала от своего сына. И почему он хоть немного не похож на Филиппа?..

— Пришёл, — фыркнул сердитый Филибер, но сын ничего не ответил, только молча уселся за стол и рассеяно хлебнул уже остывшего чая. Скривился, кивком головы подозвал слугу и приказал принести ещё. — И как ты думаешь все это расхлёбывать, сын? — поинтересовался Филибер.

Рауль понурился, неуверенно посмотрел на мать, однако графиня де Шаньи отсутствующим взглядом смотрела в окно.

— Никак, — буркнул виконт.

— Ах, никак?! — взорвался старый граф. — Значит, предоставишь мне всё это? Ты опозорил нас, опозорил всю семью!

— Граф, — Элизабет поднялась со своего места, — разрешите мне вас покинуть. У меня безумно болит голова.

— Разумеется, дорогая, — Филибер поднялся со стула и проводил взглядом жену, которая, грациозно подобрав юбки дорогого платья, вышла из комнаты. Весь запал графа пропал, и он только вздохнул, а потом подозвал к себе мнущегося возле порога слугу.

— Виски принеси.

— Отец… — начал было Рауль, но граф перебил его:

— Ты уже достаточно сделал. Я порой удивляюсь, что ты мой сын.

Виконт вспыхнул. Вскочив со стула и набросив на себя пальто и шляпу в прихожей, он остановился на мгновение перед зеркалом. Шляпа скроет шрам, а высокий воротник пальто поможет ему избежать любопытных взглядов. Он найдёт Кристину. Найдёт и выскажет ей всё. Она опозорила его перед его друзьями и всем Парижем. А он ещё хотел на ней жениться! Да она и в подмётки ему не годится. Разве что… с ней можно развлечься. Но куда идти, где её искать? Рауль задумался. А потом усмешка осветила его лицо. Давно пора наведаться к мадам Жири. Он бросил последний взгляд в зеркало, поправил воротник, а потом сбежал по ступенькам к экипажу, поджидающему у ворот. На глубоком снегу отпечатались рельефные следы его ботинок.

* * *

Кристина спала. Пушистые ресницы отбрасывали на худенькие щёки неясную тень. Грудь её равномерно вздымалась. Антуанетта приложила ладонь ко лбу мадемуазель Дае. Жар вроде спал, да и румянца на щеках почти не видно. Это хорошо. Осторожно прикоснувшись к её плечу, женщина чуть потрясла его. Кристина распахнула глаза, мгновение немного растерянно смотрела на мадам Жири, а потом в глазах появился проблеск понимания и узнавания.

— Мадам Жири, — сонно пробормотала девушка, потягиваясь.

— Вставай, Кристина. Тебе нужно поесть.

— Но я не хочу… — попыталась слабо возразить девушка, но один только грозный взгляд бывшей воспитательницы заставил её замолчать и опустить глаза. — Я поем… немного.

— Вот это правильно, — одобрила женщина. — Я сейчас принесу.

Мадам Жири исчезла из комнаты, а Кристина вздохнула. Есть не хотелось, аппетита не было совсем. Её чуть подташнивало, и немного кружилась голова, но в целом девушка ощущала себя чуть лучше, чем когда проснулась сегодня утром. Прядь волос упала ей на щеку, и она отвела её. Запястья резануло болью, и девушка поморщилась, припомнив, как Призрак схватил её за руки. А он ведь должен быть сейчас в доме. Кристина медленно выдохнула. Сейчас она не очень понимала, почему утром её охватил такой ужас, когда она увидела его. Правда, сейчас она по-прежнему его боялась и опасалась, но не стала бы сразу впадать в истерику, если бы он начал с ней говорить. И что на неё нашло?..

Кристина прикусила губу, вспоминая, как взахлеб рыдала, как он рассердился, и как потом стоял на коленях у кровати, умоляя простить его. А она осознала, что простить не так уж легко, как она думала. Но ведь он не был виноват в том, что Рауль оказался не настолько благородным, как она думала, не настолько милым и добрым. Да что там говорить — она в жизни не могла себе представить, что он может попробовать взять её силой!.. Горькая слеза побежала по щеке Кристины, и девушка смахнула её. И самое худшее, что она даже не может возненавидеть его за это. Неужели её сердце настолько глупое, неужели она настолько ослепла от любви?.. Да, она глупая. Самая настоящая дура.

Такой — чуть всхлипывающей и вытирающей слёзы — и застала Кристину мадам Жири. Она как раз внесла в комнату поднос с тарелкой.

— Что такое, Кристина? — мадам Жири поставила поднос на столик у кровати, а потом взглянула на девушку. — Почему ты плакала? Кристина, — тон мадам Жири вдруг стал мягким, и она ласково взяла девушку за руку, — если это из-за Эрика…

Кристина сначала не поняла, о ком говорит мадам Жири, но потом замахала головой.

— Нет, — её голос, хоть и чуть дрожал, но казался искренним. Антуанетта вздохнула. И что поделаешь с этими двумя?.. Ничего.

— Поешь, Кристина, а то бульон остынет.

Кристина нехотя съела пару ложек, стараясь побыстрее проглотить бульон, кажущийся ей, измученной долгой горячкой, совсем невкусным. Мадам Жири не сердилась на девушку — она понимала, что у больных аппетита нет, но всё-таки чуть побурчала, забирая у неё поднос. Кристина виновато вздохнула, но ничего не стала говорить. Её снова начало клонить в сон и, зевнув, девушка легла поудобнее и спустя полчаса уже спала.

Эрик, осведомившись у Антуанетты о состоянии Кристины, и о том, поела ли она, был странно притихшим. Он бесцельно бродил по дому, шатаясь из угла в угол. Ему до боли хотелось увидеть Кристину, прикоснуться к её руке своей ладонью, как он делал эти пять дней. Похоже, это вошло у него в привычку. В конце концов, Антуанетте надоело натыкаться на него в разных комнатах дома, и она, вдруг цепко ухватив его за руку, повела его к комнате Кристины. Тот, поняв, куда женщина его ведёт, заартачился и чуть было не убежал. Он боялся видеть её, боялся, что она ему скажет, как посмотрит. Он жутко боялся увидеть в её прекрасных глазах страх и отвращение к нему. Но грозный взгляд Антуанетты был неумолим. И Эрик сдался. Антуанетта заглянула в комнату, а потом прошептала:

— Она спит. Посиди с ней, Эрик.

Эрик протестующе покачал головой, но мадам Жири не хотела даже слушать его.

— Она всё ещё слаба, за ней нужно приглядывать.

Эрик неуверенно посмотрел на Антуанетту, а потом скользнул в комнату, точно настоящий призрак, и аккуратно прикрыл двери. Мадам Жири хитро улыбнулась и покачала головой. Ну, точно словно дитя. Сам же хотел её увидеть, а боялся. Ничего, она помогла ему. Да и в глазах бывшей балерины и хористки она не увидела страха, когда та вспомнила Эрика. Вчера девушка, разумеется, была дезориентирована и испугана, поэтому так среагировала. А Эрик принял всё это слишком близко к сердцу. Впрочем, как и всегда. Ему ещё только предстоит научиться доверять. И — если даст Бог — именно Кристина научит его этому.

А Эрик, войдя в комнату, нерешительно замер. Он очень боялся, что Кристина вот-вот откроет глаза, и он снова услышит от неё крик ужаса. Он до боли не хотел её пугать. Поэтому Эрик, очень осторожно ступая по полу, тихонько присел на стул возле кровати. Кристина безмятежно спала, дыхание было размеренным, кожа её не горела от жара, сжигающего её изнутри, как прошлые пять дней. Да, она безо всяких сомнений идёт на поправку. И Эрик был очень рад этому. Но вместе с тем, и печалился. Ведь если она окончательно поправится, то уйдёт отсюда. Было чудо, что она ещё не попросила послать кого-нибудь за своим виконтом. Разве что…

Эрик нахмурил брови. Разве что он тогда оказался прав, когда подумал, что именно мальчишка первым напал на неё. Если это так… Призрак сжал кулаки. Мальчишка пожалеет, что вообще родился на свет. Кристина вдруг повернулась во сне, и Эрик замер, задержав дыхание. Но она так и не проснулась, и тихое дыхание девушки вновь заполнило комнату. Теперь она лежала к нему лицом, и он вдруг, решившись, резко приблизился к ней и нежно прикоснулся губами к её лбу. И, закрыв глаза, глубоко вдохнул нежный аромат. Любовь всей его жизни, любовь, которую он никогда не сможет ни забыть, ни вычеркнуть из памяти. Эрик открыл глаза. И замер.

На него поражённо смотрели карие глаза Кристины Дае.