Магия для нежелающих (джен)

15 октября 1988 года. Шотландия. Замок Хогвартс.

— А если и так, что вы сделаете?

Вопрос застал профессора Снейпа врасплох. Даже несмотря на высказанное им минуту назад подозрение, он и предположить не мог, что внезапно окажется прав. Никто из волшебников, находясь в здравом уме, не откажется от магии добровольно — это то же самое, что отрубить себе руки и ноги и одновременно лишиться зрения и слуха. Любой маг, вне зависимости от происхождения, никогда не пойдет на такое добровольно, потому что с младенчества ощущает магию как часть себя, а уж после получения волшебной палочки… Все это было так странно, что вопрос вырвался почти сам собой:

— Зачем вам это?

Разумеется, как педагог, он должен был сказать совсем другое, выяснить причины, успокоить. Нужно отправить патронусов Флитвику и Помфри. Но… маги со времен инквизиции не расставались добровольно со своими силами. Понять причину подобного желания было важно… да и простое любопытство было не чуждо профессору.

Девочка тем временем пыталась подобрать слова

— Ну, я… просто, понимаете... я хочу на Луну…

— Что? — еще больше удивился профессор Снейп.

— Я хочу на Луну, — повторила девочка. — А профессор МакГонагалл рассказала, что маги на Луну не летают и вообще не могут покинуть пределов магического поля Земли. Хотя, может, и могут, просто там магия работать не будет. Да и не только в Луне дело! Сам принцип! Ведь обычные люди на Луну летают, и на Марс собираются, а маги — нет. И вообще, получается, что для космических путешествий магия не подходит. И для научных открытий тоже. А зачем она тогда нужна? От нее только сложности и проблемы.

Декан Слизерина, услышав эти сбивчивые объяснения, несколько растерялся. В памяти вдруг начали всплывать обрывки воспоминаний из глубокого детства. Кажется, там были какие-то разговоры соседских мальчишек про ракеты и космос — все это было для него совершенно непонятно. Эльза Бишоп тем временем продолжала говорить.

— Я вот из-за магии и Хогвартса этого не смогла попасть в школу, которую сама выбрала. А я хочу учиться в университете, я хочу быть ученым! В обычной школе заочного обучения нет, а без этого экзаменов не сдать. То есть я вообще никому не буду нужна после этого Хогвартса! А мастером мне не стать, да и простой-то ведьмой быть вряд ли получится… Палочка эта треклятая совсем не слушается! Только руку больно жжет...

Понять, о чем говорила Эльза Бишоп дальше, не представлялось возможным, ее слова буквально тонули в слезах. Девочка почти сползла по стенке на пол и рыдала. В бурном потоке можно было изредка разобрать лишь отдельные слова: «мама», «папа», «учеба» и другие — однако смысл совсем терялся.

Северус Снейп, как и большинство мужчин, не любил женских слез, однако годы работы в школе его ко многому приучили. И сейчас девичья истерика, скорее, помогла собраться и проанализировать ситуацию.

С причинами все было более-менее понятно: добрые чистокровные сокурсницы уже успели просветить девочку насчет места, которое ее ждет в магическом мире. Конечно, она была несогласна. Но в отличие от большинства магглорожденных, решила не доказывать магам, как они ошибаются на ее счет, а избавиться от причины всех проблем — магии. Решение, как признался себе профессор, было, несмотря на глупость исполнения, довольно смелым. Многие магглорожденные выпускники Хогвартса в конце концов покидали магический мир, однако обычно это происходило спустя несколько лет после окончания школы, когда вернуться к магглам было очень и очень сложно, в том числе и из-за отсутствия образования. Что бы там ни говорил директор по этому поводу, два мира очень сильно отличались…

А вот то, что девочка пожаловалась на собственную палочку, заставило задуматься: что-то на этот счет он читал… И это «что-то» было очень важным.

Погрузившись в размышления, профессор Снейп почти не слушал Эльзу (разобрать что-либо из-за рыданий было все еще затруднительно). Но тут она подняла на него глаза и почти четко произнесла:

— … как в каком-то средневековье, а я... — дальнейшие слова опять утонули в слезах.

В этот момент профессора почти что озарило. Конечно, в средневековье! Во времена инквизиции были случаи сознательного отказа от магии, с использованием специальных зелий и ритуалов. Но были и другие — когда волшебники — и магглорожденные, и даже чистокровные, — попав в руки святых отцов, настолько не хотели принимать свой дар, настолько не хотели пользоваться магией, что она начинала выжигать их изнутри. Одним из симптомов подобного состояния и было сильное нагревание палочки при колдовстве. На руке при этом должен оставаться вполне отчетливый след.

Не церемонясь, он подошел к ученице, взял ее кисти и, развернув ладонями вверх, увидел на правой следы от ожогов. То, что ожоги имели магическое происхождение, профессор мог сказать с абсолютной уверенностью. Мисс Бишоп, наконец, прекратила рыдать и ошарашенными глазами смотрела на своего преподавателя. Ее реакция мало волновала профессора, однако теперь он даже порадовался, что не успел вызвать ни Поппи, ни Филиуса — они бы тут же принялись убеждать девочку в чем угодно, лишь бы она отказалась от своих планов. Однако в ее случае это было не только бесполезно, но и очень опасно. Процесс был запущен, и остановить его уже не смогло бы ни искреннее желание Бишоп колдовать, ни зелья и ритуалы (кстати, очень сложные) для стабилизации магического фона, ни даже заклинания для лишения магических сил (в этом случае девочка сгорела бы вместе со своим ядром). Профессор помнил, что в книгах упоминался только один способ помочь в том случае — несложный, но весьма трудоемкий ритуал, кажется, даже весьма болезненный. Нужно было уточнить детали.

Эльза Бишоп уже некоторое время смотрела во все глаза на профессора зелий, все еще державшего ее руку и не отводившего от неё задумчивого взгляда. Она чувствовала, что сейчас от решения преподавателя зависит вся ее дальнейшая жизнь. Приятного в этом было мало, но она надеялась...

— Мисс Бишоп, — спокойный голос профессора Снейпа снова заставил её вздрогнуть,— я помогу вам. Но мне нужно, чтобы вы честно и откровенно ответили на несколько вопросов.

Это отчего-то успокоило девочку.

— Да, сэр.

— Это не все. Нужно будет провести один ритуал. Возможно, он будет довольно… неприятным.

— А разве нельзя зак… — взгляд девочки упал на котел с зельем.

— Если вы хотите совершить самоубийство с помощью этого зелья, можете продолжать. Нет? Тогда поступим следующим образом: я уничтожу это весьма сомнительное достижение. Вы соберете все свои вещи и отправитесь спать, а завтра после обеда явитесь в мой кабинет на отработку. Вам все понятно, мисс Бишоп?

— Да, сэр, понятно. Мне надо сказать всем, что завтра я пойду к вам на отработку. А… за что она?

— Как за что? За нахождение вне факультетской гостиной после отбоя. Да, кстати, двадцать баллов с Рейвенкло, мисс Бишоп.

— А...— начала было девочка.

— Все остальные вопросы завтра после обеда у меня в кабинете. Это ясно?

Эльзе оставалось только кивнуть.

Проследив, чтобы ученица добралась до гостиной своего факультета, профессор Снейп и сам отправился в свои комнаты, но не для того, чтобы лечь спать: ему было необходимо просмотреть личную библиотеку. На поиски информации о недуге девочки и ритуале, способном ей помочь, ушел час. "Месть магии" (именно так назывался этот синдром) излечить было почти невозможно; единственный шанс заключался в том, что нужно было лишить человека магии и запечатать его ядро. Ритуалы наподобие этого раньше проводили родители над маленькими магами, чтобы ограничить силу стихийных выбросов; отличие состояло в том, что требовалось забрать не всю, а лишь часть силы. Кроме того, обряд для полного лишения магии мог совершить не только кровный родственник, однако в этом случае возникало некое подобие связи между ребенком и проводящим ритуал волшебником. Этот факт не слишком беспокоил декана Слизерина, ведь почувствовать эту связь он сможет только в том случае, если магия вернется к девочке. А вероятность этого была крайне мала: сильной ведьмой она не являлась, да и вряд ли обладала каким-то особенным магическим даром. Длительной подготовки ритуал не требовал и по времени занимал от силы четверть часа.

Однако требовалось придумать легенду: не могла же девочка лишиться магических сил на пустом месте?.

Выпив чашку кофе, профессор решил, что косвенными виновниками станут шутники, якобы подбросившие в коридор бомбочки из Зонко, у него как раз лежала парочка в кабинете — отобрал у гриффиндорцев. Одновременный взрыв их мог бы напугать и взрослого мага до спонтанного выброса, что уж говорить о первокурснице. А дальше надо будет отправить мисс Бишоп в больничное крыло, где мадам Помфри, несмотря на весь свой опыт, не сможет вернуть ей магию. Спустя неделю исполнится и желание девочки — она вернется в маггловский мир. А дальше… Впрочем, об этом он подумает завтра, а пока у него есть целых три часа на сон.