A song of souls (гет)

Когда-то это был пробный пост, очень и очень грустный, трансформировавшийся в драббл.

Песенка про шлюх скопипащена из романа Стивена Кинга "Роза Марена" и поется на мотив "Old McDonald had a farm".

Missing scene.

— Шлюхи-шлюхи, везде шлюхи-шлюхи, — фальшиво напевал Тирион, шагая по гулким, холодным коридорам Красного Замка. — Там шлюхи, сям шлюхи, везде шлюхи-шлюхи. Вот так вот, везде шлюхи-шлюхи!

Если бы его услышала сейчас сестрица Серсея, она бы немедленно сморщила свой прекрасный носик и заявила бы, что он, Тирион, маленькое недоразумение, идиот и вообще сволочь, потому что переделал прекрасную и милую детскую песенку черт знает подо что, и что негоже деткам ее прекрасным находиться рядом с таким как он, безалаберным, безынтересным... и далее по тексту. Благо, младшие ее детки непохожи на свою мамашу, прости Единый. Джоффри он в расчет не брал, справедливо считая, что в каждом поколении должен быть урод, а в поколении детей Тайвина им был он сам.

Насвистывая, новоявленный десница прошел мимо драконьих черепов, и присел на один из них — передохнуть, подумать. Идти на совет ему не хотелось, в голове шумело, а неподалеку находились складские помещения. Можно было зайти, стянуть у кухарок немного еды...

Замечтавшегося Тириона прервали веселые голоса. Две служанки, тяжело загруженные подносами с едой, смеялись.

— Ох, кошмар! Старый, развалина, что я с него возьму, с мужа моего? А тебе повезло, Тиша! За такого человека замуж выходишь! За чашника самого короля Роберта!

— Я и сама удивляюсь, — засмеялась ее подруга. — Теперь меня будут называть Тиша-Счастливица!

Тирион прикрыл глаза и вдохнул. Ему почудилось, будто ему проткнули уши раскаленным прутом.

* * *

— Это что же, сшили специально для меня? — девушка восхищенно повернулась вокруг своей оси. — Какое прекрасное платье! А плащ! Ты сам нарисовал мне герб? Мой герб?

— Все сделал я сам, и герб нарисовал, и платье с плащом заказал, — Тирион прикусил губы и слегка покраснел: признаваться в том, что он стащил старое платье своей матери не хотелось, тем более, что после смерти леди Джоанны лорд Тайвин приказал ухаживать за гардеробом жены по-прежнему, и многие платья, лежащие там, Джоанной так никогда и не были надеты. — А твой новый герб — ветки вереска. И фамилия у тебя теперь будет Хитерфилдс. Тиша Хитерфилдс, дочь Орина из Вересковых Пустошей, что близ Кастерли-рок, жена Тириона Ланнистера.

— О, Матерь! — Тиша захлопала в ладоши. — Я теперь не буду Тишей-Бесприданницей! Теперь меня будут называть Тиша-Счастливица! Только вот что, Тирион, — она внезапно посерьезнела. — Как же нам пожениться? Твой лорд-отец никогда не допустит этого!

— А это вторая часть моего сюрприза, — Тирион, подмигнув, взял девушку за руку. — Пойдем.

Он привел ее в небольшое помещение на задворках замка. Там было светло и душно от горевших свечей. Септон уже ждал — на секунду Тириону показалось, что от его дыхания свечи превращаются в огненный водопад, и, неровен час, его святейшество туда рухнет, выдав их с головой.

— Отец Балиор, — кивнул ему молодой Ланнистер. — Вы готовы?

— Готов, вшвшс... вшмлсть! — ответил септон и повернулся к алтарю. С ним произошла вдруг перемена, слова полились не пьяным ручейком, но мощным потоком. Знал он свое дело, ох как знал! — Во имя Отца и Матери, Кузнеца и Воина, Старицы и Девы, Неведомыми путями, тропами окольными, да восславятся они в век и во века, да даруют нам они высшую волю свою. Да соединят они брачующихся, семь раз по семь, семеро-семерижды, да ниспошлют им свое благоволение. Именем Матери, короною Отца, мечом Воина, молотом Кузнеца, косами Девы да фонарем Старицы будет освящен ваш великий союз. Перед лицом Семерых я сочетаю браком этих двоих, да будут они едины отныне и навеки. Взгляните друг на друга и произнесите обеты.

Семь благословений. Семь молитв по семь, семь обетов, данных ими. Отец. Кузнец. Воин. Мать. Дева. Старица. Неведомый. Ладан и фимиам в носовые пазухи, теплый воск свечей — на руки. Полумрак. И глаза Тиши — яркие, словно полные звезд.

— Я — ее, и она моя, — шепчет Тирион: говорить он не может, голос дал петуха.

— Я — его, и он мой! — отвечает ему жена, подрагивая.

— С этого дня и до конца дней моих, — говорят они уже вместе. Тиша опускается на колени, и Тирион набрасывает на нее свой плащ, плащ Ланнистеров, который он выкрал из отцовского шкафа, потертый бархатный плащ с золотой пряжкой, которым в свое время счастливый Тайвин покрыл плечи смущенной, зардевшейся Джоанны.

— Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Тириона из дома Ланнистеров и Тишу из дома Хитерфилдс мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними, — говорит септон торжественно, и снова впадает в облегченно-пьяное состояние. Супруги смеются и задувают свечи — септон мирно похрапывает в углу каморки, а девичий плащ новоявленной леди Тиши становится супругам брачным ложем — и Тирион чувствует себя окрыленным, настолько счастливым, что в сердце держать это невозможно, все рвется наружу, дрожит и поет, как струны арфы принца Рейегара Таргариена.

— Как тебе это удалось? — шепчет потрясенно Тиша. — Как?

— О, ты даже не подозреваешь, что можно сделать с помощью лжи, пятидесяти сребреников и пьяного септона, — отвечает ей Тирион. — Пока поживем здесь, в домике, а потом все уладится. Настолько, что ты будешь полноправной моей хозяйкой, владычицей души моей.

— Я — Тиша-Счастливица! — радостно смеется его жена. — Тиша-Счастливица!

* * *

— Счастливица, — повторил Тирион и выдохнул. — Как же.

На миг перед его глазами встала уже другая она — голая, растрепанная, с забрызганными чужим семенем бедрами и монетами в руках — их было столько, что они сыпались между ее пальцев и падали на пол, невыносимо звеня. И среди них, словно в издевку, один-единственный золотой. Золотой от законного супруга. Супруга королевской шлюхи. Везде шлюхи-шлюхи.

Тирион потряс головой и поднялся.

Сегодня слишком много дел, чтобы думать еще и о ней.