Памблчук (Pumblechook) (гет)

Она казалась такой нежной.

Для него, утратившего вкус к жизни, она была сверкающей каплей утренней росы, легкой и освежающей, дарящей солнечный свет прикосновениями к его запутавшейся, жалящей как крапива душе. Годы служения тьме ожесточили его, сделали циничным и замкнутым. Он был одиноким солдатом в тайной, бесконечной войне против опасных темных магов.

Для него она была глотком свежего воздуха. Простая школьница, умница, еще не расцветшая богиня. В его глазах ее красота была непреходящей, постоянной – неизменной. Каким бы коротким не оказалось украденное у судьбы время, проведенное с ней, он собирался насладиться каждым его мгновением.

Его сны были только о ней. В первую ночь на площади Гриммуальд, он лихорадочно метался во сне, держа ее, воображаемую, в своих объятиях, обнимающую и целующую его с любовью и страстью. Он находил ее школьную форму соблазнительной и во сне развязывал ее галстук, расстегивал блузку…

Трах!

… Гладил ее плечи, покрывая сладкими, легкими поцелуями бледную кожу ее шеи…

Трах! Бах! Бам!

… Захватил ее губы поцелуем, заставившим его желать…

Трах! Бах! Бам! Трах! Бах! Бам! Трах! Бах! Бам!

… С любовью смотрел в ее восхитительно тусклые глаза, увеличенные толстыми оптическими линзами, и оставался в ее туалете навеки.

Трах!

— Просыпайся, парень!

Резкий тычок под ребра заставил его проснуться, собраться и взвиться к потолку быстрее удирающей от веника крысы.

— Хорошая реакция, но ты должен был заметить мое присутствие гораздо раньше – необходима постоянная бдительность, даже если ты можешь похвастаться тем, что бессмертен.

Памблчук посмотрел вниз, на угловатого пожилого волшебника. Он напомнил ему аврора, который часто появлялся в Азкабане двадцать лет назад. Но этот парень выглядел намного лучше, с украшающими лицо шрамами и завидным обрубком вместо носа. Этот симпатяга в рваной дорожной мантии, небрежно наброшенной на одно плечо, определенно был очень умён и, очевидно, мог похвастаться прекрасным вкусом и высоким общественным положением. Передвинув палку так, чтобы можно было до нее дотянуться, и опершись об очаг, пожилой мужчина тяжело и неуклюже рухнул в кресло, только что поспешно покинутое Памблчуком.

По мановению волшебной палочки появилось второе кресло. Памблчук решил, было, что это для него и спланировал на кухонный пол. Маг, не обратив на него внимания, уложил на кресло ногу с протезом.

— Так который из них ты? На мой взгляд, вы все чертовски одинаковые, — пренебрежительно рыкнул маг.

— Для начала, скажите, кто вы такой, сэр? То на чем Вы сидите — моя постель, и я наслаждался изумительно ярким сном о Миртл, который вы прервали.

Пожилой мужчина откинул капюшон и тряхнул буйной седой гривой.

– Неважно, скоро мы выясним кто ты. Надеюсь только, что не Физзвиг, — он ткнул крючковатым пальцем прямо в Памблчука. – Вот что я тебе скажу – если бы дементор был Локхартом, этот безмозглый летучий пижон писал бы что-то вроде «Дорогой дементоров» и раздавал бы свои идиотские автографы!

Памблчук уселся на кухонный стол.

– А то я об этом не знаю? Вам хотя бы не нужно жить с Физ… подождите, а откуда вы знаете…

— Или тот болван, что позволил Блэку проскользнуть мимо него. Тот тупица либо не различал собак, либо решил, что в Азкабане подбирают бездомных животных. Как там его звали? Брамблчук? Тамблвуд?

Понурившись, он закрыл лицо ладонями.

– Памблчук?

— Нет, не помню. Оказалось, что он совершил благое дело, в конечном итоге.

— Совершил благое дело? Я имею в виду, я должен был быть бдительным…

— Сейчас это уже не важно, я полагаю, — маг пожал плечами и вытащил из мантии потертую кожаную папку. – Они все перешли на сторону Тьмы, бросили свой пост, и улетели кто-знает-куда с Сам-Знаешь-Кем заниматься сам-знаешь-чем.

— Немного неопределенно, вам не кажется? Могу я попросить вас выражаться яснее?

— Вот, черт возьми, чем они занимаются! – пожилой маг повысил голос. – Все, кроме тебя, видимо, но я не уверен, что ты – тот, за кого Альбус тебя принимает.

— Высокий, загадочный, и дьявольски похожий на смерть?

— Но мой старый приятель уже доказывал мне, что я могу ошибаться, так что, из уважения к нему, я буду вежливым. Ну, где мой гребаный чай?

К счастью он был избавлен от схватки с чайником, поскольку Снейп с грозным выражением лица распахнул кухонную дверь. Под глазами у него были темные круги, красноречиво говорившие о том, как прошла его ночь. Старый добрый Снейп – наверняка ему тоже снились очень яркие сны. По мнению Памблчука, он выглядел прекрасно.

Ни один из мужчин не шелохнулся. Они метали друг в друга яростные взгляды через холодную кухню.

— Снейп…

— Хмури…

— Хмури! Так вот это кто! Тот самый аврор, который часто посещал Азкабан. Дерганый маг, вечно проверявший надежность охраны, распорядок смен, выяснявший, какой дементор что…

— Что ты здесь делаешь? – подозрительно спросил Снейп, сузив глаза.

— Я пришел, чтобы выслушать ваш отчет. Не знаю, когда мисс Диньдилинь соизволит к нам присоединиться, но с Перевозчиком я уже познакомился, — он ткнул в сторону Памблчука, который быстро обернулся, чтобы посмотреть на Перевозчика. Никого не увидел и с трудом сообразил, кого имел в виду Хмури.

— Прошу прощения, но я не Перевозчик! Он, черт возьми, жалкое ничтожество. Шатается вокруг, высматривая свежие души, предлагает им лодочную прогулку…

Снейп, кажется, тоже не оценил его шутку.

– Не думаю, что мне нравится твой тон, — ответил он с угрозой. — Мисс Грейнджер – не Диньдилинь.

— Требует плату вперед…

Хмури проглотил наживку.

– Такая и есть, болтается тут со своей палочкой! Орден – не место для глупых маленьких девчонок!

— Не заботится о здоровье и безопасности, никогда не предложит спасательный жилет…

— Я воспринимаю это как оскорбление! Она НЕ глупая маленькая девчонка… — Снейп резко уткнулся взглядом в пол. – Больше нет, — добавил он тихо.

— «Проходите в мою лодку» — говорит он: «Позвольте мне перевезти вас через запруду». О да, сыты по горло его обещаниями…

Дверь приоткрылась. Незамеченная двумя переругивающимися магами, к ним присоединилась недостающая часть их компании.

— Доброе утро, Гермиона. Ты хорошо спала?

— Да, спасибо, Памбл. Но что это здесь за шум? О какой маленькой девочке идет речь?

Ей ответил Северус.

— Очевидно о вас, если верить Одноногому, — он злобно посмотрел на Хмури и сложил руки на груди.

— Детский сад, Снейп – фыркнул Хмури.

— А называть кого-то Диньдилинь – нет?

— Гермиона, я похож на Перевозчика?

— Одноногий, Диньдилинь, Перевозчик… я что, попала в кукольный театр? – спросила она смущенно.

Снейп опустил руки и отвернулся от нее. Повернулся к плите, палочкой зажег горелку и поставил чайник.

– Нет.

— Да.

— Шшш, Памблчук! – сердито зашипела Гермиона.

Хмури хлопнул палкой о деревянную ногу и лающе рассмеялся.

– Вот как его звали – Памблчук! Тот полоумный кретин, который позволил Сириусу Блэку улизнуть у себя из-под носа, — он вытянул из кармана смятую картонную коробку и швырнул ее на стол. – Вот ваш завтрак. Круассаны с ветчиной и сыром. И не стоит благодарить – я на них сидел.

От слов Хмури Памблчук съежился, стыдясь, что его секрет выплыл наружу. Что они о нем подумают? Он не был полноценным дементором еще до того, как лишился силы и надежды. Конечно, сейчас, когда стало известно о его позоре, они решат, что он им больше не нужен. Его снова вышвырнут, вероятно, отвергнут, так же, как сделал его род. Он никогда больше не увидит свою дорогую Миртл.

— Правда? Ты позволил Блэку сбежать? – взволнованно спросила Гермиона.

Памблчук опустил голову.

– К сожалению, да, — ответил он жалобно.

— Ты молодец! – воскликнула Гермиона, и Памблчук увидел, что она улыбается от уха до уха.

— В самом деле, молодец, — бархатно сказал Снейп. Гермиона стрельнула в него взглядом.

— Сириус Блэк был ни в чем не виновен.

— Невиновен, ты уверена? Тогда это означает, что я буду восстановлен в правах, и решение о моем увольнении будет отменено.

Понюхав круассан, брошенный Хмури на стол, и признав его годным только на корм ревуну, Памблчук вздохнул и направился к двери. Он был уверен, что вчера здесь кто-то упоминал докси, и уже предвкушал, как закусит парочкой этих созданий. Гермиона, казалось, разгадала его намерения.

— Первый этаж, — сказала она, прожевав кусок. — Гостиная. Потряси шторы.

Он кивнул в знак благодарности и поплыл вверх по маленькой винтовой лестнице. В это утро в коридоре было тихо. Он хрипло фыркнул и пронесся мимо портретов, задержавшись только чтобы победно взглянуть на побитые молью бархатные занавески, закрывавшие совершенно мирный портрет миссис Блэк.

У подножия лестницы, дополненное прислоненным к нему зонтом, стояло нечто, напоминающее отрубленную ногу тролля. Темно-зеленое и украшенное эстетичным слоем грязи, это произведение искусства выделялось своей очевидной ценностью. Этот дом действительно был обставлен с тонким вкусом.

Поднявшись по лестнице на первый этаж, он вплыл в ближайшую незапертую комнату, в надежде, что это и есть гостиная. В темной из-за грязных окон комнате стояло бюро, несколько пыльных стульев и старинный диван. Со стены свисал большой гобелен, но Памблчук не удостоил его вниманием. Усевшись на стул с высокой спинкой, он повернулся к шторам и облизал губы черным заостренным языком.

— О, где же ты, завтрак?

Повинуясь движению его сухого указательного пальца, шторы резко встряхнулись, нарушив покой своих обитателей и выпустив трепещущее облако темных фей. Они злобно набросились на Памблчука, но кончики их крыльев обледенели на подлете. Самые крупные докси решительно стиснули зубы и, оскалившись, продолжили атаку.

Он позволил им подлететь на расстояние дюйма, прежде чем снова лениво поднять указательный палец. Щёлк — первая фея закувыркалась в воздухе навстречу другой руке. Щёлк, щёлк – еще две. Несколько волосатых фей из арьергарда отступили, испугавшись незнакомого противника. Остальные попытались подняться повыше и были с легкостью пойманы голодным дементором. Вскоре в его руках оказалось полным-полно визжащих, беспомощных докси. Зверски улыбнувшись своему завтраку, он выбрал одну жертву и поднес ее ко рту.

Громкий грохот, пронзительный визг и всплеск воды заставили его вскочить со стула и со свистом вылететь в дверь, ведущую на верхние этажи. Он решил, что что-то случилось с Гермионой, поскольку визг явно был женским. Он без колебаний понесся туда, откуда доносился шум – крики, проклятия и снова грохот.

— Миртл!

Комната оказалась маленьким туалетом. Его возлюбленная, голова и плечи которой торчали из унитаза, беспомощно пыталась плеваться водой.

— Тьфу! Тьфу!

Ничего у нее, конечно, не получалось. Она была не способна ни проглотить воду, ни даже вымокнуть, но Памблчук нашел ее попытку очаровательной.

Повернувшись к нему лицом, она одарила его широкой улыбкой:

– Тьфу! Тьфу! О, Чуки, вот и ты, наконец! Я проделала такой ужасный путь, а потом этот мерзкий упырь стал говорить мне гадости, – она накрутила на палец свой жидкий хвостик и надула губки. Но стоило ей взглянуть вниз, как ее глаза внезапно вспыхнули. – О-о-о, сколько докси! Это мне?

Миртл указывала на его руку. Памблчук посмотрел туда, куда был направлен ее палец, и удивился, увидев, что все еще держит в кулаке пятерых вырывающихся, волосатых, черных фей. Они отчаянно пытались укусить его. Грязные острые зубки терзали костяшки его пальцев, но всплеск адреналина, вызванный испугом, и переполнившее его потом любовное безумство, сделали его нечувствительным к таким мелочам. Миртл оказалась не только афродизиаком, но и потрясающим анестетиком.

— Да, моя унылая и прозрачная возлюбленная. Но что за упырь посмел обругать мою любовь?

— А, да вот он, здесь, наверху… — она снова ткнула пальцем, указывая на бачок. — Чуки, он сказал, что я – лахудра, нарушившая границы чужих владений. И швырнул в меня мерзкой, острой пемзой. Она пролетела прямо сквозь мою голову.

— Он сделал ЧТО? — праведный гнев охватил Памблчука. Никто не имел права нападать на Миртл, никто.

Поднявшись под потолок, рыча от ярости, он высматривал упыря, посмевшего напасть на его возлюбленную. Его мантия заполнила комнату, волнами вздымаясь вокруг него, придавая ему свирепый вид, согласующийся с его чувствами. От резкого кивка его головы крышка унитаза захлопнулась, заставив Миртл нырнуть обратно. Она возмущенно взвизгнула, но в данный момент для Памблчука важнее была ее безопасность.

На бачке съежилось нечто, похожее на кучку тряпья, прижатую к стенке.

– П..простите, — пропищал тоненький голосок. – Н-не трогайте меня!

Памблчук услышал, как кто-то подбежал к двери и остановился.

– Что здесь происходит? – потребовал объяснений Снейп. Памблчук обернулся и увидел профессора с палочкой наперевес и вытянутой поперек двери рукой, преграждающей путь Гермионе. Она тоже выхватила палочку и выглядела встревожено.

— Ничего, о чем стоило бы беспокоиться, — произнес он медленно и значительно. — Я всего лишь очищаю…

— Он сказал, что умывается, — сказала Гермиона Северусу, вздохнув от облегчения. Она опустила палочку, но Снейп по-прежнему держал дементора на мушке.

— Спускайтесь вниз, — приказал ей Снейп, не отрывая ни глаз, ни палочки от Памблчука. Когда Гермиона исчезла, и ее шаги стихли, он снова заговорил, прямо и кратко: — Доведи свое дело до конца.

Он развернулся и захлопнул за собой дверь, оставив Памблчука наедине с упырем. Миртл погрозила ему кулаком из-под крышки унитаза, но он проигнорировал ее – он должен был закончить работу.

— Внимай мне, о нечистый дух, вселившийся в эту уборную.

Я приказываю тебе покинуть это место немедленно и никогда больше не возвращаться сюда!

Именем святой, магической и вечно-могущественной Высшей Силы я ИЗГОНЯЮ тебя!

Изыди из этой ванной немедленно – такова воля Памблчука!

Сила заклятия экзорцизма захлестнула его, повторявшего слова ритуала снова и снова. Он поднял костлявые руки, сосредоточившись на изгнании упыря. Голая газовая лампочка над его головой то вспыхивала, то снова гасла – шипела, загораясь, и свистела, когда пламя угасало. Створчатое окно скрипело в раме, и, в довершение, выбило кран холодной воды.

Скользкий, кривозубый упырь визжал, закрыв уши руками, и медленно сжимался, пока не стал размером с кнат. С тихим хлоп! он исчез, и ванная освободилась от призраков. Освободилась, если не считать юного приведения, застрявшего в колене унитаза.

— Миртл!

Опустившись на пол, он поднял крышку унитаза и вытащил ее наружу. Она выглядела одновременно испуганной и смущенной.

— Памблчук? – она обхватила его руками, заключив в леденящее объятие: — Ты мой подлинный герой!

От ее слов он посерел и обнял ее в ответ.

– Как ты нашла меня, моя принцесса уборной?

Она взглянула на него. Увеличенные линзами глаза смотрели прямо сквозь его полупрозрачный капюшон, колышущийся от порывов тяжелого дыхания.

– Я сказала сэру Николасу, который спросил сэра Кадогана, который выяснил у Кровавого Барона, что Финеас Найджелус знает, что такое «штаб», и как туда добраться по канализации. Любовь моя, — добавила она, подумав.

— Какие связи…

— И смелость. Я едва по ошибке не угодила в Престонпенс и выдержала настоящую битву(1), чтобы выбраться оттуда и попасть в правильную канализационную трубу.

— Какое упорство…

— И наконец, я, изнуренная, прибыла сюда и была атакована визгливым злым духом, метавшим в меня куски застывшей лавы.

— Этого демона больше не существует, любовь моя…

Она тесно прижалась к нему и вздохнула, — Ах, Чуки…

Время шло к обеду, когда Гермиона позвала его обратно в кухню. Спрятать Миртл в туалете наверху было проще простого – упырь просуществовал в этом доме достаточно долго, так что никто из его обитателей больше не обращал внимания на потусторонние явления. Пообещав вернуться как можно скорее, он слетел по лестнице, свалившись на нижний этаж как мешок с песком.

Хмури, Снейп и Гермиона сидели за кухонным столом, по которому были разбросаны куски пергамента. Они взглянули на вошедшего Памблчука, и Хмури продолжил свою речь.

— Кубок – чаша Хельги Хаффлпафф – местонахождение неизвестно, — сказал он, держа в руках изображение золотого предмета с двумя узорчатыми ручками и эмблемой в виде барсука. – Потом змея – Нагини, наследница королей Нага. Найдите ее, и готов прозакладывать здоровую ногу, что Темный Лорд окажется где-то рядом.

Он швырнул пергамент на стол и взял картинку с изображением бронзового орла.

– Предмет, принадлежавший Ровене Равенкло. Мы весьма смутно представляем себе, что это такое, но, благодаря случайной заметке в «Придире» отлично знаем, где его искать.

— Я думала, что «Придира» печатает только сплетни.

— Вы должны научиться читать между строк, мисс Грейнджер, — сказал Хмури, доставая картинку с изображением ожерелья. — Медальон Салазара – фамильная ценность семьи Гонтов. Дамблдор уверен, что он может находиться в пещере на берегу моря, на восточном побережье.

— У нас есть что-нибудь более конкретное, чем это? – спросил Снейп. Забрал у Хмури картинку и начал ее рассматривать.

Хмури покачал головой.

– Ничего, кроме его слов, во всяком случае. Но вот это – наша верная ставка… вещь, принадлежавшая Годрику Гриффиндору, ее местонахождение установлено. Мы займемся им сегодня вечером, как только все магазины на Диагон Аллее закроются.

— Диагон Аллея?

— Да, Диньдилинь, мы отправимся на Аллею, но, к вашему сожалению, не за покупками.

Гермиона обиделась.

Хмури перегнулся через стол и поманил Гермиону поближе. Когда она пододвинулась, он прошептал:

— Вы когда-нибудь задумывались о том, что случилось со старым Олливандером? Думаете, он прикрыл лавочку и отправился в увлекательное путешествие, не сказав никому ни слова, как раз накануне «горячего» сезона? ХА! – крикнул он, заставив Гермиону вздрогнуть. – Он владел палочкой Годрика Гриффиндора последние тринадцать лет. Я полагаю, Пожиратели Смерти были посланы за ней и за ним, беднягой. Я вижу это, как наяву – прихлебатели в масках открывают шкаф за шкафом, вытаскивая коробки с палочками и находя только новый товар…

— Трудно представить, чтобы он держал такой ценный предмет у себя в магазине, — кратко заметил Снейп.

Хмури уставился на Снейпа.

— Думаешь, нет? Много ты понимаешь, всезнайка, — аврор явно наслаждался молчанием и озадаченным видом Гермионы и Северуса. Он откинулся на спинку стула и зажег трубку. – Неужели, никто из вас, детки, никогда ничего не замечал, гуляя по Диагон Аллее? Еще скажите мне, что яркие витрины магазинов с полированными квиддитчными метлами и модными парадными мантиями не привлекали вас, слепые котята?

Гермиона посмотрела на Снейпа. Тот глубоко задумался.

— Ответьте мне, — сказал Хмури, выпустив клуб дыма, жадно поглощенный Памблчуком. – Что выставлено в витрине магазина Олливандера?

Северус ответил:

— Палочка.

— Палочка, — повторил Хмури. Одинокая, пыльная палочка. Очень старая, одинокая, пыльная палочка. По моим расчетам, ей около тысячи лет. Так что такого особенного может быть в старой палочке, выставленной в гордом одиночестве на выцветшей фиолетовой подушке в витрине магазина изготовителя волшебных палочек?

— Палочка Годрика Гриффиндора?

— Я так полагаю, Диньдилинь, и, что более важно — так полагает Дамблдор, — Хмури снова откинулся в кресле и затянулся трубкой.

После долгого молчания Гермиона перебрала куски пергамента.

– И все остальное – медальон, чаша, что-то, принадлежавшее Ровене Равенкло – мы должны будем отыскать все эти артефакты.

— Должны, — согласился Хмури, не глядя в ее сторону. – А когда найдем, наступит черед Темного Всадника Апокалипсиса нейтрализовать их, если можно так выразиться, — сказал он, кивнув в сторону дементора, и улыбнулся, обнажив кривые, желтые зубы.

Памблчуку надоело извращенное чувство юмора Хмури. Еще одна насмешка в его адрес, еще одно уподобление его чему-нибудь, кроме красавца дементора, и он подарит аврору билет с поцелуем в один конец, в загробную жизнь, где он лично встретится со Смертью. Вот тогда пусть сравнивает, делает заметки и…

— Но как мы сможем отыскать эти предметы? – спросила Гермиона, прервав его мстительные раздумья. Она занесла перо над пергаментом, на котором, как оказалось, составляла список. Кончик пера испортил ее работу – капли черных чернил кляксами разлетелись по пергаменту. Она вытащила палочку, чтобы убрать брызги. – Я имею в виду — Скоргифай — как мы узнаем, что это хоркруксы. На них же не написано.

— Будет трудно, мисс Грейнджер, — Снейп ответил отрешённо, поскольку читал каждый пергамент и аккуратно складывал прочитанное в стопку перед собой. – Директор потратил много времени на то, чтобы собрать всю эту информацию.

Гермиона терла и скребла палочкой перо, стараясь остро заточить его кончик.

— Жаль, что мы не можем просто произнести «Ассио хоркрукс!» — полагаю, все будет гораздо сложнее.

В дальнем углу кухни возникли магические вибрации и грохот. Внезапно боковая дверь распахнулась, обнаружив чулан с проржавевшим баком для воды. Из укромного места под баком вырвались обрывки ткани, фотографии в сломанных рамках, червивые фрукты и многомесячные отложения пыли. Все головы удивленно повернулись, когда тяжелый золотой медальон вылетел из кучи мусора и устремился к Гермионе.

Хмури вскочил на ноги и вцепился в край стола. Стул Снейпа упал, когда тот поднялся, вытаскивая палочку. Гермиона вовремя нагнулась. Цепь с кулоном, похожим на медальон Салазара Слизерина, пролетела над ее головой и врезалась в стол прямо перед ней.

Гермиона осталась сидеть, все еще держа в руках перо и палочку. Она уставилась на медальон ошарашенно и с недоверием.

– Хотя, кажется, — сказала она дрогнувшим голосом, неожиданно срываясь в сопрано, — охота на хоркруксы будет не такой сложной, как я боялась.

Прим. переводчика:

(1) Престонпенс — городок к востоку от Эдинбурга, известен в основном тем, что возле него 21 сентября 1745 г. произошла битва, в которой шотландские горцы, возглавляемые претендентом на престол принцем Карлом Стюартом, разгромили войска короля Георга II.