Общее благо (джен)

Первую неделю ничто, кроме фамилии двух новых профессоров, не напоминало о приходе к власти Волдеморта, и ученики расслабились. Тогда Кэрроу и показали свой нрав. Альбус утратил дар речи, поняв, что кто-то осмелился применить непростительное в школе, но, когда он прибежал на место и увидел, как какой-то ребенок корчится под пыточным проклятием, в его душе вспыхнуло настоящее пламя.

— Прекратите! — негромко, но от этого не менее внушительно, приказал он, глядя прямо в глаза Амикусу. Кричать, чтобы быть услышанным, ему не приходилось десятилетиями. Альбус мог забыть, что больше не «великий волшебник», а обычный студент, но опыт публичных выступлений и управления людьми никуда не делся, голосом он владел мастерски. — Только трусы утверждаются за счёт слабых!

Кэрроу неверующе пробормотал что-то о выскочке, пожалеющем о вмешательстве, но Альбус не стал слушать: подняв второкурсницу-гриффиндорку на руки, он поспешил в Больничное крыло.

История могла бы не иметь последствий, не наблюдай её Финниган. Вступиться за младшекурсницу он побоялся, зато о героизме Невилла рассказал каждому желающему его слушать.

— Ты не мог промолчать? — пробормотал Альбус, которого Кэрроу с перекошенным яростью лицом «пригласил» на отработку после ужина.

— Извини, — смешался Симус, бросая ненавидящие взгляды на преподавательский стол, — я не думал, что...

— Ты не думал, — кивнул Альбус, интонацией выделяя законченность фразы. — В этом и проблема.

— Как ты считаешь?..

— Нет смысла гадать, — отмахнулся он, — узнаю на собственной шкуре через несколько минут.

Кэрроу не стал ничего говорить, с порога запустив Круциатус. Альбус задохнулся от интенсивности ощущений, но не закричал. Пытка длилась всего пару секунд, потом следовала пауза и всё повторялось.

Мнение Альбуса о Кэрроу выросло: Пожиратель смерти не собирался по-настоящему вредить детям — только запугивать. Для жертвы разница практически незаметна, но при таком методе наложения проклятия было невозможно нанести повреждения ни телу, ни разуму, и Кэрроу об этом знал.

«Люди Тома не такие, как все думают, — размышлял Альбус, шатающейся походкой на подгибающихся от слабости ногах двигаясь в гриффиндорскую башню после отработки. — Но какой смысл в том, чтобы их ненавидели? Неужели Том не нашёл иного способа быть услышанным? Или желание причинить боль так сильно, что он и не искал его? Или… — по телу прошла дрожь, — люди настолько окостенели, что уже не воспринимают слова? В любом случае я должен разобраться».

~*~*~*~

Встречали Альбуса всем факультетом. Недотёпа-Невилл был забыт, одна отработка с Пожирателем смерти превратила его в героя. Сначала он даже растерялся, когда гриффиндорцы накинулись с вопросами, но через минуту разгневался: дети не понимали, насколько серьёзно происходящее, для них «Круцио» было просто заклинанием, ненамного неприятнее разделывания флоббер-червей или чистки кубков в зале Наград.

Некоторое время ему потребовалось на то, чтобы понять, что он собирается говорить, дабы не выйти из образа, однако Альбус решил не усложнять и не прибегать к метааргументам. Он воспользовался историей самого Невилла.

— По-вашему, это забавно? Мои родители лишились разума под действием Круциатуса, — произнёс он и отвернулся.

— Чёрт! Мы даже не подумали…

Скрывшись за дверью спальни, Альбус расстроенно покачал головой: работы предстояло очень много.

«Почему они ведут себя так, словно не придают значения чувствам близких? Почему не думают о последствиях? Почему, в конце концов, ведут себя как маленькие дети?»

Альбус не понимал. Он помнил подобное поведение в исполнении Мародёров и, хотя с улыбкой охлаждал их жажду приключений, боролся с желанием выпороть неуправляемых мальчишек, которым явно нравилось находить больные точки у окружающих и давить на них. Альбус так и не простил им испорченную жизнь Северуса, детское соперничество обернулось трагедией. Однако в те времена никто не думал о войне, дети оставались детьми вплоть до совершеннолетия. Сейчас же взрослеть приходилось рано, и, хотя признавать это было неприятно, для многих не было иного способа выжить.

Начинать жизнь с нуля было непросто по многим причинам. Альбус всё ещё срывался на профессорский тон и стариковское брюзжание, но успевал одёргивать себя до того, как однокурсники заметят неладное. Каждый раз его затапливало адреналином, однако благодаря этой опасности он сохранял форму. Сложнее было с бывшими коллегами. Порой ему хотелось схватить ту же Минерву и встряхнуть её, тем самым заставив взглянуть на ситуацию под другим углом. Разумеется, деканы любили учеников своих факультетов больше остальных, но так слепо принимать чью-то сторону — это он понимать отказывался.

Но последней каплей в чаше его терпения стал Филч, с угодливостью семенивший за Амикусом Кэрроу, в надежде, что тот позволит применить к ученикам телесные наказания.

— Как вам не стыдно! — воскликнул Альбус, до этого считавший, что слова Аргуса о цепях и кандалах не более чем манера устрашения.

— Стыдно? — переспросил тот, от удивления даже не заметив, что говорит со студентом. — А с чего это мне должно быть стыдно? Я годами просил профессора Дамблдора об этом, но старому дураку всё детишек было жалко! Этих исчадий Ада надо держать в ежовых рукавицах, иначе они не понимают!

И оставив Альбуса хлопать глазами, поковылял прочь.

— Как же так? — прошептал тот, не в силах поверить, что за столько лет не смог разглядеть в безобидном сквибе сумасшедшего садиста.

«Хватит цепляться за прошлое. Мой мир прогнил насквозь, отрицать это дальше глупо. Если даже презираемый всеми сквиб мечтает о власти и не уважает того единственного, кто дал ему работу, то чего ждать от остальных? Неужели мне нужно было умереть, чтобы понять, насколько всё плохо? Что ж… раньше у меня не было времени, теперь только время у меня и есть. Пока Невилл молод, его не станут слушать, но за этот год я сумею создать нужное впечатление о себе, и годам к тридцати…»

Альбусу не нравились методы, которыми проще и быстрее достичь желаемого, поэтому предпринимать что-либо он не спешил. Альбус гнал от себя эти мысли, но с каждым новым узнанным фактом становилось всё очевиднее, что методы Тома имеют право на жизнь. Даже хуже, только этими методами и можно было привести магическое общество к благополучию.

~*~*~*~

Перманентное противостояние Кэрроу утомляло. Порой Альбусу даже казалось, что тот специально так подгадывает момент, чтобы он не мог не вмешаться. Кэрроу словно нравилось пытать Невилла; остальные кричали и рыдали, но Альбус лишь сильнее сжимал зубы.

К Хэллоуину студенты настолько привыкли к изменившемуся Хогвартсу и постоянному присутствию Пожирателей смерти, что в наказаниях практически не было нужды. Лишь старшекурсники Гриффиндора никак не могли угомониться. Альбус устал от попыток объяснить неразумность подобного поведения — его слушали, но не слышали. Утешало лишь то, что младшие ученики не пренебрегали советами. В конце концов, он сосредоточил всё своё внимание на детях.

Советы не нарываться вскоре сменили монологи о технике безопасности в присутствии Пожирателей смерти и правильном поведение в различных ситуациях, а потом и лекциями по теории магии. Альбус снова был в своей стихии.

«Зачем я отказался от преподавания? — думал он, рассказывая о работе с таблицами взаимодействия ингредиентов. — Что может быть приятнее горящих жаждой знаний детских глаз?»

— Невилл, откуда ты это знаешь? Ты же худший ученик по зельям!

— Стыдно не знать теорию, Симус, даже если с практикой не всё получается.

Финниган пожал плечами и отошёл, а Альбус некоторое время смотрел ему вслед, думая о том, что Симус слишком часто вмешивается в его дела и, будто случайно, норовит всё испортить.

«Случайность ли это? Или же мальчик таким образом самоутверждается? Нас осталось двое, но место лидера может занять лишь один из нас. Я понимаю, что это не честно, мистер Финниган, — мысленно извинился Альбус, — но в отличие от вас, для меня это не игра. То, что вы бы использовали в качестве приманки для девушек, мне необходимо, чтобы помогать людям. В любом случае Симус мне мешает».

Устранить помеху в лице однокурсника можно было разными способами, но он решил ничего не предпринимать: повторять в новой жизни старые ошибки не хотелось. В конце концов, на стороне Альбуса были вековой опыт и мудрость взрослого мужчины — Симус не мог составить ему серьёзную конкуренцию.