Выбор (джен)

Оптимус стоял на вертолётной площадке, задумчиво глядя на звёзды. Где-то там, далеко, был его родной дом. Разрушенный Мегатроном и его армией. Подобное, безусловно, простить нельзя. И всё же Прайм считал, что тот, кого он когда-то называл братом и знал, как борца за свободу, тем не менее, имел право на шанс.

— Тебя что-то беспокоит?

Прайм обернулся и увидел Джека.

— Давно ты здесь? — мягко поинтересовался он, не отвечая на поставленный вопрос.

— Минут пять.

— Ребята, видимо, тебя уже потеряли.

— Не думаю, я ведь предупредил их, — произнёс Джек. — И всё-таки — что случилось?

— Скажи, как ты можешь быть таким спокойным? Как-никак, ты убил живое существо, — сказал Оптимус. — Я, например, до сих пор переживаю из-за того, что мне приходится убивать, а ведь с начала войны прошло немало времени.

— Думаю, это оттого, что десептиконы тоже кибертронцы. И я не считаю себя убийцей! Убийца — это тот, кто лишил жизни невиновного, а Мегатрон уж точно далеко не ангел, — убеждённо заявил Джек. — И я надеюсь, что его Искра досталась Юникрону, — мстительно добавил он, блеснув познаниями в кибертронской мифологии.

— Не говори так. Я, конечно, хоть и сражался с Мегатроном не раз, всегда надеялся завершить войну, не убивая его.

— Это невозможно. Но зато теперь победа будет за нами! И вообще, как ты можешь жалеть этого… этого… — Джек не мог найти слов от возмущения.

— Он был моим другом, — с невыразимой грустью в голосе ответил Прайм. — Даже после того, как Мегатрон чётко дал понять, какой именно выбор он сделал, я первое время после этого всё равно пытался сохранить нашу дружбу. Затем это стало невозможным, но я всё равно не желал ему смерти. Ненавидел порой — да, но убивать бы не стал.

— А если бы он взял твоих друзей в заложники и угрожал расправиться с ними? Или, скажем, ты стал бы свидетелем того, как Мегатрон тогда, на Кибертроне, искалечил Би?! Или, наконец, он попытался бы убить тебя самого, что наверняка и так было много раз?!! — горячо воскликнул Джек.

На это Оптимус ничего не ответил, но Джеку отчего-то казалось, что его решение не поменялось бы.

— Не понимаю я этого, и всё тут! Если есть возможность расправиться с врагом, тем более — таким врагом, надо пользоваться ею без промедления! Если бы ты придерживался подобной тактики, автоботов осталось бы намного больше, и, возможно, война вообще закончилась бы, — возмутился Джек, и осёкся, увидев боль в оптике Прайма.

— Ты чего? — испуганно спросил он.

— Джек, я и так никогда не перестану себя винить в гибели друзей. Прошу, хотя бы ты не обвиняй меня. Просто это был мой выбор — несмотря ни на что не предавать свои идеалы. Я не могу убивать тех, кто не в состоянии защититься, и никогда не добивал и не стану добивать раненых противников на поле боя.

Джек был ошеломлён. За недолгое время знакомства с автоботами он, казалось, успел хорошо их узнать, и совсем не ожидал услышать такую печаль и отчаяние в голосе обычно невозмутимого Прайма.

— Прости… Я не хотел причинить тебе боль, — виновато произнёс он.

— Всё в порядке. Что поделать, у каждого своё мнение, и я не должен навязывать тебе свои идеалы, даже если твои взгляды абсолютно противоположны моему мировосприятию, — вымученно ответил Прайм. — Может, пойдём внутрь?

— Давай, а то становится прохладно, — согласился Джек.

Перед тем, как зайти внутрь, он посмотрел на звёздное небо, подумав о находящемся так далеко Кибертроне, и, вспомнив только что закончившийся разговор, тихо произнёс:

— Ты прав, Оптимус, у каждого свой выбор, свой путь в этой жизни, и не следует ничего навязывать другим.

Войдя, он посмотрел на друзей, и, улыбнувшись, сказал:

— Ну, что, может, продолжим наш концерт?