За северным ветром. Часть I: Возлюбленный (гет)

Ведьмина роща. Этот необыкновенный лесной массив, расположенный в самом центре широкой ложбины, занимал площадь в пятьсот десятин и, словно по волшебству, был отделён от чащи естественной травянистой просекой, шириной в двести аршин, где не росло ни одного деревца или кустарника. Деревья в роще были выше и массивнее своих соседей, выделяясь среди общего пейзажа, словно островок в зелёном лесном море. Над верхушками гигантских сосен, дубов и елей висела сияющая дымка серебристо-зеленоватого цвета, придающая ещё больше загадочности этому месту.

Действительно, роща пугала своим видом путников, забредших в эту часть леса, но наши герои, по меньшей мере один из них, не страшился при виде странного волшебного блеска и жуткого крика выпи, раздающегося эхом между деревьями.

— Славий, у меня кровь стынет в жилах от этих звуков, — произнёс шепотом Росий, с дрожью в голосе. — Может, поищем другое место для ночлега?

— Ночевать под открытым небом? Здесь? — удивлённо спросил сирота, продолжая двигаться вперёд, пересекая просеку. — Не знаю, как ты, а я не хочу стать спящей добычей для медведей. Там в моей конуре безопасно, есть мягкие шкуры, на которых можно хорошо выспаться. Осталось пройти всего-то одну версту. Не трусь, будь мужчиной.

— Для меня это непросто, — ответил молодой северянин сдавленным голосом, следуя за товарищем и озираясь на пугающие в сумерках кроны деревьев.

Вскоре совсем стемнело и лес погрузился в непроглядную тьму, наполненную осенней ночной прохладой. Росий, которому в темноте стало ещё более жутко, взял за руку Славия, чтобы не потерять его по дороге.

— Какая-то у тебя хрупкая ладонь, — заметил Славий, ухмыльнувшись. — Можно подумать, что ты никогда не держал ничего тяжелее пера.

Росий вздрогнул от этого замечания, но промолчал.

— Ты дрожишь, — продолжил сирота, почувствовав содрогание руки товарища. — От холода или от страха?

— Молчишь? — добавил он спустя минуту, так и не дождавшись ответа. — Неужели обиделся? Ладно, приятель, прости, что я тебе целый день подкалываю.

— Ты прав, я не самый смелый человек, — наконец, проговорил Росий.

— Зато очень добрый, — неожиданно вставил Славий.

— С чего ты так решил? — спросил княжич с волнением в голосе.

— Из-за кролика, которого ты отпустил. И ещё из-за тетерева. Я же видел, как тебе было жаль птицу, когда я её убивал. Ты слишком чувствительный человек, очевидно, из-за изнеженного княжеского воспитания. Думаю, жалость пройдёт после того, как я зажарю мясо на костре, и мы съедим его с гарниром из брусники.

— Ох, как я устал и как я хочу есть, — сказал Росий, стараясь увести разговор в другое русло.

— Радуйся, мы на месте! — воскликнул Славий, отпуская руку товарища.

— Правда? — спросил молодой северянин, не веря тому, что их сегодняшний путь, казавшийся бесконечным, наконец, завершен.

— Конечно, вот дуб, о котором я говорил, а там озеро и ручей, — подтвердил сирота, указывая в темноте направления. — Сейчас ничего не видно, а вот завтра это место предстанет во всей красе. Присядь на то бревно и отдохни, а я схожу за хворостом и разожгу костёр. Ратмир, — приказал он псу, — сидеть и сторожить.

Скинув с себя походный мешок и карабин, Славий скрылся во тьме, а Росий ощупью добрался до большого бревна, лежащего около пня, и разместился на нём. Рядом, громко дыша с высунутым языком, послушно присела собака, и княжич стал гладить ей холку.

Прошло десять минут, за время которых по лесу вновь раздались пугающие крики выпи, от чего Росия вновь бросило в дрожь. Долгое отсутствие товарища вызывало беспокойство, но сидящий рядом тёплый и невозмутимый пёс, придавал юноше смелости.

Вскоре послышались шаги и раздался голос Славия, которого Росий встретил с едва скрываемой радостью.

— Ох, уж эти медведи, — говорил недовольно сирота, — попортили столько кедровых деревьев в округе. Нужно их отстреливать, пока не расплодились на остальные части леса.

Положив на траву большую охапку хвороста, Славий стал складывать сухие ветки на старом кострище, которое находилось рядом с пнём и бревном, где сидел Росий. При помощи огнива и трута, он разжег костёр, осветив пламенем небольшую поляну у огромного дуба-великана, чьи корни, как гигантские щупальца осьминога, наполовину выглядывали из-под земли.

Недолго думая, как только костёр разгорелся, сирота насадил на самодельный вертел заранее ощипанную, посыпанную специями и начинённую грибами тушку тетерева, и стал её жарить, периодически подбрасывая хворост в огонь.

Росий смирно сидел на месте, поглаживая Ратмира и молча наблюдая за готовкой. Присутствие Славия, который, казалось, ничего не страшился, свет яркого пламени, запах дыма и звук потрескивающих в костре сухих веток действовали успокоительно на юного северянина. После долгого пути, от которого отнимались ноги, здесь, сидя на бревне у костра, он чувствовал себя в состоянии душевного покоя, но, к сожалению, это состояние продлилось недолго.

— Через полчаса будет готово, — сказал Славий, вертя тушу над огнём. — Можем пока спокойно побеседовать, находясь уже не на ногах.

— О чём? — спросил Росий, не отрывая взгляда от товарища.

— Ну, скажем, о тебе.

Княжич вздрогнул и побледнел.

— Обо мне? — переспросил он с едва скрываемым волнением.

— Да, о тебе, — кивнул Славий, но его взор был устремлён на огонь. — Мы почти весь день беседовали о моей малозаметной жизни, разложив её по полочкам, а о тебе почти ни слова. Кроме того, нам следует обсудить наши дальнейшие действия, после того как мы здесь пересидим погоню и всё уляжется. Что ты собираешься делать?

— Думаю, мне нужно попытаться благополучно вернуться домой, к отцу и матери, — ответил Росий после небольшой заминки, во время которой он, очевидно, раздумывал над тем, что сказать.

— А что вообще эти наёмники хотят от тебя?

— Они хотят получить за меня выкуп у моих родителей.

— Это понятно. Но тогда зачем им вести тебя в Акамир, или куда вы там собирались? Не проще им было получить выкуп сразу на месте. Думаю, твои родители не поскупились бы на золото ради родной крови.

— Ты прав, но проблема в том… — ответил Росий и вновь остановился, думая над словами, — проблема в том, что я жених одной влиятельной особы, на отца которой они хотят через меня повлиять. Это более веская причина, почему меня везли в Акамир.

— Что? Тебя пленили из-за бабы?! — воскликнул Славий и расхохотался. — Все проблемы из-за них, — добавил он, немного успокоившись. — И как зовут эту зазнобу, из-за которой молодого человека крадут и тащат через весь континент?

— Эм… Русана Анкалитская, — проговорил с заминкой Росий и покраснел, но Славий не заметил этой перемены на лице товарища, поскольку его внимание по-прежнему было сосредоточено на вертеле.

— Дочь император Нордгарда?! — воскликнул Славий, чуть не подпрыгнув на месте.

— Да, дочь императора Нордгарда, — подтвердил молодой северянин, стараясь говорить спокойнее.

— Ну, ты даешь, приятель! — с восторгом проговорил сирота. — Так, значит, передо мной сидит будущий император Северной Гипербореи? Ох, ваше величество, — добавил он шутливым тоном, — похоже мне отрежут язык, после всего того, что я сегодня наболтал в вашу сторону.

— Это вряд ли, — произнёс Росий с грустной улыбкой, — поскольку девушка не желает выходить замуж за предлагаемых ей женихов, и за меня в том числе.

— Почему? Ты ей неприятен?

— Можно сказать и так. Я слишком низкого рода для неё.

— О, вот видишь, каково людское высокомерие! — неожиданно горячо и серьёзно произнёс Славий. Эта тема волновала его. — Как по мне, то это отвратительно и низко, оценивать человека по его родословной, а не по делам и способностям. Все эти барышни одинаковые, что в деревнях, что во дворцах. Смотрят на простых работяг, словно на клопов, и всё мечтают о богатых дворянах, что увезут их в Ильяград. Противно смотреть на алчность и гордыню разъедающие общество, они поражают умы и бедняков, и властелинов, вроде твоей Русаны.

— Мне кажется, ты слишком суров, — сказал Росий, которого задел за живое резкий выпад собеседника. — Русана не такая, она не обладает высокомерием и гордыней.

— Но ты же сам сказал, что она считает тебя ниже себя. Разве не так?

— Так говорят люди, придворная знать, но она другого мнения, — ответил молодой северянин, понимая, что этот диалог постепенно загоняет его в тупик. — А ты сам, окажись на моём месте, согласился бы стать женихом Русаны? — неожиданно спросил он и глаза его загорелись при свете пламени.

— Я?! На твоём месте? — проговорил в изумлении Славий и рассмеялся. — Как ты себе это представляешь? Безродный голодранец и дочь императора! Помилуй, я даже не могу подумать, о чём бы я разговаривал с такой особой.

— Ты так рассуждаешь, потому что её совсем не знаешь, — сказал Росий, и краска вновь залила его лицо. — Она не глупая, с ней можно побеседовать на разные темы, так же как ты сейчас говоришь со мной. Она не такая, как ты себе представляешь, не избалованная принцесса, привыкшая к исполнению любого каприза. Ей тоже тяжело, ведь она единственная наследница могущественной империи, а политика, жестокая политика делает её жертвой, ценным трофеем для князей, царей, принцев и королей, которые ей противны. Она бы рада отказаться от всего, но у неё нет выбора. Она одинока и несчастна, но ей некому помочь, кроме того…

— Кроме того, кто оказался рядом в трудную минуту, я ведь прав? — закончил за него Славий и улыбнулся. — Сдаётся мне, братец, что ты влюблён.

Росий замер, широко открыв глаза, словно в его мыслях открылось что-то новое, что-то неведомое, а душа встрепенулась, будто обожжённая огнём.

— Да, я влюблён, — завороженно проговорил он и, переполняемый нахлынувшими чувствами, обнял сидящего рядом пса, того, кто был ближе, но его горящие очи были устремлены на собеседника, который так и не понял тайный смысл этих сказанных слов, но, сам того не подозревая, одной фразой смог проникнуть в самую душу к юному северянину.

— Тогда могу тебя поздравить! — сказал Росий, стараясь придать голосу торжественности. — Это не самое плохое чувство на свете… Да что там! Одно из лучших чувств в нашем загнивающем мире. Осталось только завоевать девушку.

— Думаю, она уже завоёвана, — вновь тем же тоном произнёс Росий, продолжая держать в объятиях собаку и глядеть на Славия. — Хоть сама ещё не знает об этом.

— А! Не сдаешься и стремишься к цели? Знаешь наперёд, что она будет покорена. Сдаётся мне, что в романтических делах ты куда смелее, чем во всём остальном.

— А у тебя есть подруга, в которую ты влюблён? — спросил Росий и притупил взгляд, который мог выдать всё, что творилось сейчас в его душе.

— Нет, я слишком неотёсанный для всего этого, — ответил Славий с иронично-грустной улыбкой, — из меня плохой романтик. Тем более что безродный сирота мало кого интересует, даже из бедных деревенских барышень, а если и интересует, то родители на пушечный выстрел не подпустят своих дочерей к подобной личности.

— Почему?! — воскликнул Росий в негодовании. — Ты ведь хороший человек, смелый, рассудительный, мужественный… Ты добрый и отзывчивый, иначе не помог бы мне. И у тебя аристократическая внешность, я тебе это говорю, как человек, хороший знакомый с высшим светом.

— Ну-ну, скажи ещё, что я возможно внебрачный сын какого-нибудь князька, — произнёс Славий с усмешкой. — Даже если это и так, то я соглашусь увидеть своего папашу только для того, чтобы плюнуть ему в рожу. И ты преувеличиваешь, награждая меня всеми этими чертами. Право, странно слышать такие похвалы от юноши. Что же касается твоего вопроса, то я уже на него отвечал: гордыня и алчность. Не всем же везёт с невестами, как тебе, а?

— Я понимаю, — кивнул Росий и опустил в задумчивости голову. — Но всё же ты бы хотел встретить ту, которая полюбит тебя таким, какой ты есть?

— Естественно, все мы люди хотим любить и быть любимыми, и я не исключение.

— И тебя, например, не смутило бы возможное положение возлюбленной?

— Взгляни на меня, неужели ты думаешь, что меня может смутить чьё-то положения? Плевать, хоть спящую под мостом, лишь бы душа к ней лежала.

— А если, например, как моя невеста? — спросил Росий и в очередной раз покраснел.

— Императорская дочка? — переспросил Славий и покачал головой. — Ну, ты скажешь ещё…

— Так тебе же плевать: «хоть спящую под мостом». Чем императорская дочка хуже?

— Именно тем, что она императорская дочка.

Из груди Росия вырвался тяжелый вздох.

— Несчастная девушка! — воскликнул он. — Её даже нельзя любить из-за её высокого положения.

— Ты-то любишь её, и она твоя невеста, — сказал Славий, который не понимал истинного смысла всего сказанного товарищем. — К чему все эти расспросы?

— Дело в том, что она любит не меня, а другого, который и не подозревает об этой любви, — проговорил Росий, скорее отвечая на собственные мысли, чем на вопрос собеседника. — Именно поэтому она противится браку… Да, теперь поэтому.

— Вызови соперника на дуэль, — предложил сирота первое, что пришлое ему в голову, — как это принято у вас в высшем обществе.

— Боюсь, что это невозможно. И если я даже убью соперника, то что с того? Ведь это не подарит мне её любовь. Я считаю дуэли ужасной глупостью. Мужчины убивают друг друга из-за женщины, но никто при этом не спрашивает саму женщину, кого она выбирает и что она чувствует.

— М-да, — проговорил Славий с глубоким вздохом, — спроси меня об охоте, лесных животных, растениях, и я отвечу тебе, но в подобных сердечных делах я, как видишь, плохой советчик. Поэтому я ничем не могу тебе помочь.

— Достаточно того, что ты рядом, — прошептал Росий так тихо, что собеседник не услышал его.

Наступило молчание, во время которого княжич был погружен в свои думы, казалось, переворачивавшие всю его жизнь, а сирота сидел в стороне, даже не подозревая о том, какой ураган чувств сейчас творился в душе товарища.

— Так, наш тетерев готов, — сообщил Славий спустя несколько минут, снимая вертел с огня.

Расстелив платок на пне, который заменял собой стол, Славий, как и во время обеда на поляне, выложил остатки припасов, тарелки и столовые приборы, добавив ко всему прочему набранные по пути съедобные грибы, ягоды брусники и оранжевые златоградские яблоки. Брусника заменила гарнир к тетереву.

— Это изумительно вкусно! — воскликнул Росий, попробовав жаренное мясо с грибами и ягодами.

— То-то же, — проговорил поучительно Славий. — Надеюсь, теперь тебе не жаль, что я подстрелил эту добычу? Осенний тетерев особенно вкусен, потому что питается ягодами, тем более что это была молодая самка.

Доев свои порции и накормив собаку, Славий и Росий закончили ужин распитием неприятного лияградского вина, которое им пришлось употребить, не имея пока под рукой пресной воды, за которой нужно было отходить к ручью.

Время было позднее. Усталость валила с ног, и они, затушив костёр, направились к дубу, где в корнях, тщательно скрытый опавшими ветками, находился вход в землянку, которая больше походила на нору какого-нибудь крупного зверя или медвежью берлогу.

Убрав ветки, Славий первым юркнул внутрь, чтобы проверить, не занята ли она кем-нибудь из многочисленных обителей леса. Действовать приходилось на ощупь в непроглядной тьме. Дотронувшись до оленьих шкур, которые он сам стелил на земляном полу в прошлый свой побег из деревни, Славий окликнул Росия, и тот вместе с Ратмиром спустился за ним.

Землянка, или вернее нора, представляла собой небольшое вытянутое горизонтальное углубление, длиной в два человеческих роста, высотой в сажень, а шириной всего в аршин. Но несмотря на такое узкое пространство, здесь вполне смогли разместиться два человека и собака.

Положив походный мешок у выхода, оставив там же оба заряженных карабина с пулями и пороховницей, на случай внезапного нападения, Славий занял свою половину в середине углубления и растянулся на шкурах. Росий лёг рядом с ним, заняв остаток ширины землянки, а Ратмир свернулся клубком у них в ногах. Всем хватило места.

Под воздействием усталости и вина наши герои почти сразу заснули крепким сном.

Ночь прошла безмятежно и быстро, ничто не нарушило покой обитателей землянки.

С восходом солнца, когда первые лучи заглянули сквозь отверстие в землянку, из всей троицы проснулся только Славий. Открыв глаза и немного отойдя от сна, он вдруг почувствовал у себя на шее чьё-то тёплое ровное дыхание, которое не могло принадлежать никому другому, кроме Росия. Княжич, очевидно, ворочаясь во сне на узком пространстве, повернулся на бок, лёг головой Славию на плечо, крепко прижался и положил ему руку на грудь.

— Похоже, кое-кто вчера перебрал с вином, — проговорил шепотом Славий, приподнявшись и аккуратно, чтобы не разбудить, убрал с себя голову и руку друга, переложив их на шкуру.

Отодвинувшись ближе к Ратмиру, всё также свернутому в клубок у входа, Славий присел, повернув голову и с задумчивым видом посмотрел на миловидное покрытое веснушками лицо и подстриженные рыжевато-русые волосы мирно дремлющего товарища. Ему в голову пришла странная мысль, которая беспокоила его со вчерашнего вечера, но, подумав ещё немного, он иронично улыбнулся, посмеявшись над самим собой, и завертел головой, пытаясь отогнать эту мысль.

— Нет, этого не может быть, — прошептал он, переступил через разбуженного им пса и, прихватив с собой один карабин и походный мешок, вылез наружу.

Держа оружие наготове, Славий оглядел покрытую росой цветущую поляну, где они вчера жарили тетерева, бросил взгляд на озеро, в котором мирно плавали дикие утки, и впадающий в него широкий ручей, откуда доносилось звонкое журчание пресной воды, а чуть поодаль виднелись поваленные медведями кедровые деревья, обросшие мхом и грибами.

При солнечном свете и под звонкое пение птиц, вся роща, вчера в сумерках и тьме так удручающе действовавшая на наших путников, теперь казалась местом гармонии и природного благополучия.

Росий проснулся только спустя час после пробуждения Славия. Очевидно, вчерашний марш очень сильно утомил княжича и ему потребовалось больше времени для отдыха. Потерев глаза и увидев, что в землянке он один, северянин вылез наружу, потянулся, раскинув руки, и зевнул.

Затем он с восторженным видом счастливого человека осмотрел округу и довольно заулыбался. Первые неприятные впечатления о роще для него тоже почти сразу растворились в это прекрасное утро.

Он застал Славия сидящим у костра, варящим что-то в котелке, который, вместе с парой деревянных кружек, тоже был предусмотрительно прихвачен из кухни Берендея.

Ратмир весело бегал за бабочками по зелёному полю. У всех было приподнятое настроение.

— С добрым утром! — произнёс Росий с улыбкой, подошел к Славию и присел на бревно рядом с ним.

— С добрым! — ответил Славий, подавая другу полную кружку с горячим напитком.

— Что это? — спросил северянин, с любопытством рассматривая содержимое деревянного сосуда.

— Хвойных чай из иголок ели и полевой мяты. Очень полезный, бодрящий напиток, в сотню раз лучше той отравы, что мы пили вчера. Я добавил в него ягод, хотя обычно предпочитаю пить его так.

Росий, никогда не пробовавший подобный напиток, сначала вдохнул терпкий аромат хвои, а затем осторожно сделал глоток.

— Ммм… Полезно и вкусно, — проговорил он, ощутив приятный хвойно-мятный вкус, подслащённый ягодами. — Я не знал, что можно сделать чай из ели.

— Его можно варить не только из хвои, но и можжевельника, шиповника, душицы, ягодных листьев и из многих других лесных растений.

Допив свою кружку, Славий неожиданно поднялся с места и скинул с себя холщовый кафтан, бодро разминая плечи под одной рубахой.

— Пошли, княжич, перед завтраком для аппетита искупнёмся в озере, — предложил он другу. — Вода ледяная, как раз по мне.

Росий оторопел от такого предложения и неловко ответил:

— Нет, я боюсь холодной воды.

— Ну, как хочешь, — с ухмылкой проговорил Славий и стал расстегивать пуговицы на воротнике.

Росий вспыхнул, машинально закрыл глаза и отвернулся в другую сторону.

— Знаешь, я должен тебе кое-что сказать, — проговорил он взволнованным голосом, казалось, набравшись смелости. — Кое-что очень важное…

— Валяй, — ответил Славий, готовый скинуть с себя рубаху, но едва он успел оголить свой живот, как волна кошмарного трепета заставила его замереть на месте, а на лбу у него выступил холодный пот.

В лесу эхом раздался пронзительный женский крик, вопль, наполненный ужасом, как будто несчастную рвали на части дикие звери.

— Чернобог меня побери! Ей нужна помощь! — воскликнул Славий и быстро хватаясь за карабин, вместе с пороховницей и запасом пуль, побежал в ту сторону, откуда, по его мнению, раздался крик. — Росий, спрячься в землянке! — крикнул он через плечо. — Ратмир, за мной!

Овчарка сорвалась с места, пролаяла и побежала за хозяином.

Росий остался один в растерянности у костра, взволнованный и дрожащий всем телом. Ещё минуту назад он был счастлив, но теперь всё благополучие прервал этот внезапный страшный крик, неизвестно кому принадлежавший. Княжич не знал, что делать дальше, метаясь между двумя вариантами: остаться здесь, слушаясь приказ Славия, или пойти за ним следом.

— Нет, я не могу его бросить, — наконец, проговорил он с решительностью в голосе, отвечая на собственные мысли. — Вдруг это ловушка, ведь это Ведьмина роща. Спаси нас Светомир!

Решив следовать за Славием, Росий вернулся в землянку за своим карабином, которым, впрочем, не умел пользоваться, и вскоре побежал по следу товарища, скрывшегося за деревьями.

Тем временем Славий стремительно бежал уже в нескольких сотнях аршин от озера по узкой естественной просеке — звериной тропе. Ратмир обогнал его и, пользуясь чутьём, выбрал правильное направление.

Хозяин последовал за питомцем, но вскоре потерял его из виду.

Пробежав галопом ещё примерно версту, Славий остановился, чтобы отдышаться, и прислонился к одной из елей, которые почти непроходимой стеной росли в этом месте.

— Ратмир, ты где? — крикнул он, зовя собаку, но ответа не последовало. — Ратмир! Где ты…

Голос юноши оборвался на полуслове — он услышал чьё-то звонкое пение, сливающееся с рычанием собаки.

Продравшись сквозь плотные еловые ветки и исцарапав иголками себе руки и лицо, Славий вышел на идеально круглое ромашковое поле, вокруг которого стеной стояли ели, а посреди поля находилось небольшое озеро, такое же идеально круглое.

На берегу, обратившись лицом к Славию, а спиной к воде, стояла изумительной красоты длинноволосая девушка в белой сорочке с ромашковым венком на голове. Она напевала какую-то песню на старогиперборейском языке, который был слабо понятен для современных гиперборейцев, а в стороне на неё с оскалом рычал Ратмир готовый к нападению, но что-то удерживало его на месте.

Собака, казалось, ничуть не смущала девушку, она её просто не замечала, но вот появление на поляне Славия не ушло от внимания незнакомки. Она устремила на него хищный взор своих прекрасных глаз.

— Подойди ко мне, — произнесла она завораживающим голосом и протянула свою прекрасную руку, подзывая к себе.

Славий понял, что здесь что-то не так, и он был солидарен со своим рычащим питомцем, но юноша внезапно оцепенел под воздействием непонятной силы, схватившей его мёртвой хваткой, а затем его ноги, не слушаясь хозяина, сами пошли вперёд. Он впал в полусонное состояние, сознание противилось, но тело беспрекословно шло навстречу незнакомке.

— Славий! — неожиданно по поляне разнёсся крик, когда юноша был в уже в паре аршин от таинственной девушки.

Это вмешательство отчасти вывело Славия из забытья, и он остановился, но всё ещё продолжал находится во власти непонятных магических сил.

— Славий! — повторился крик, и сирота узнал голос Росия.

Княжич действительно появился на поляне. Пройдя сквозь ели немного правее от того месте, где вышел Славий, он увидел девушку у озера с другого ракурса, и увиденное повергло его в ужас, но несмотря на это, поборов страх, он побежал на помощь другу.

Девушка в белой сорочке повернула голову в сторону Росия и вновь завороженно произнесла:

— И ты тоже иди ко мне!

Но на этот раз магическая сила не подействовала — молодой северянин продолжал бежать, но не превращался в послушную марионетку, что ввергло таинственную незнакомку в недоумение.

— Кто ты? — успела она проговорить.

— Пусти его, тварь! — крикнул Росий и с размаху, как дубиной, ударил прикладом карабина девушку по лицу, от чего та пошатнулась и чуть не свалилась в озеро.

На несколько мгновений незнакомка оказалась спиной к Славию и тот увидел кошмарное зрелище: у девушки не было на спине кожи и, сквозь изорванную окровавленную сорочку, выглядывали внутренние органы.

От увиденного Славия словно окатило холодной водой, и он пришел в себя.

— Мавка! — крикнул он, наконец, узнав в этой девушке русалку, одно из тех злых существ, что проникают в явь из Зазеркалья.

Русалка накинулась на Росия, который проведя смелый выпад, отскочил назад, поскользнулся на мокрой траве и упал на спину. Нагнувшись над ним, мавка собиралась пронзить его длинными острыми когтями, выросшими прямо за секунды. Через мгновения княжич был бы убит, но громыхнул выстрел, и пуля снесла русалке половину черепа, рассыпавшуюся сразу в прах, но не убила её.

Не добившись нужного эффекта выстрелом, Славий подбежал и ударил русалку прикладом в грудь, опрокидывая её в озеро, но мавка успела ухватиться за него и потащила за собой в воду. Оказавшись под водой, юноша попытался вырваться, но русалка не ослабляла хватку и тащила его на дно. Он стал захлёбываться, ещё немного и он потеряет сознание, а, возможно, и жизнь.

Но тут внезапно в воде сверкнули какие-то зелёные чары, которые испугали мавку, и она отпустила свою жертву, стремительно скрываясь в бездонную глубину озера.

Славий из последних сил вынырнул на поверхность и оказался в руках у прыгнувшего за ним в воду Росия, который незамедлительно вытянул его на берег.

— Вот и поплавал, блин, — проговорил сирота, откашливаясь.

— Слава Светомиру, ты спасся! — проговорил Росий, вне себя от счастья.

— Светомир здесь ни при чём, — неожиданно раздался звонкий женский голос, но принадлежащий уже не мавке.

Обернувшись на этот звук, Славий и Росий подняли глаза и увидели на ветке одной из елей девушку с кожей изумрудного цвета, которая сидела, свесив босые ноги. Одеждой, кое-как прикрывавшей все её прелести, были большие дубовые листья, сросшиеся с телом, а украшениями — бутоны цветов, растущие, как родинки, прямо на коже, как и заменяющие волосы длинные зелёные отростки, похожие на очень тонкие водоросли, почти такие же тонкие, как волосы человека. Она обладала привлекательным лицом и идеальной фигурой, которой позавидовали бы все модницы Ильяграда.

— Чудь, — в один голос проговорили юноши.

Да, это была одна из представительниц загадочной расы, в большинстве обитающими за Рипейскими горами, в Биармии.

— Так, значит, это ты спасла меня? — спросил Славий у зелёной девушки, опираясь на Росия, поднявшись на ноги. — Кто ты?

— Зови меня Веста, милый мальчик, — с нежностью в голосе произнесла чудь. — Я оберегала тебя вчера, я оберегала тебя ночью, я оберегала тебя в прошлые твои прибытия в эту проклятую рощу, и я не дала бы мавке заманить тебя сегодня, если бы не одно непредвиденное обстоятельство. Мне следовало насторожиться, заметив в этот раз чародейский браслет у тебя на руке — окомир. Ты привёл за собой диакона, чья душа кровоточит раной утраты, и ещё других незваных гостей. Теперь мы не сможем контролировать это кошмарное место. К сожалению, милый мальчик, тебе придётся лицезреть эту рощу в её истинном облике, без той иллюзии, что мы создавали.

— Вы уходите? — задал вопрос Славий, заинтригованный таким внезапным знакомством.

— Да, я должна уйти, и мои сёстры тоже. Мне жаль расставаться, милый мальчик, но ты уже предпочёл меня другой. Прощай! Уверена, мы ещё встретимся.

— Вот ты где, ведьма! — раздался крик, и юноши увидели диакона Игоря, который выбежал на поле с противоположной стороны и почти сразу метнул шаровую молнию в то место, где сидела чудь.

Но зеленокожая девушка мгновенно растворилась среди еловых веток и лишь её насмешливый голос раздался эхом над поляной:

— Глупый диакон, забудь Басайский лес, забудь Татьяну.

Эта насмешка вызвала бурю гнева у обычно уравновешенного Игоря.

— Проклятая ведьма, я доберусь до тебя! — закричал он, метая молнии по веткам. — Вы ответите мне за всё, что отняли у меня!

Ответа не последовало, чудь исчезла. Игорь остановился рядом с недоумевающими юношами, строго взглянул на Славия и бросил многозначительный взгляд на Росия, заставив того опустить глаза.

— Неужели нельзя было найти другого места в лесу? — спросил диакон, к которому быстро вернулось его обычное самообладание. — Неразумно было искать укрытие в проклятой роще, где проводились шабаши ведьм, здесь, на этой самой поляне, тут приносились в жертву люди. Здесь место, куда проникает нечисть из Зазеркалья.

И в подтверждение его слов, а больше в подтверждение слов Весты, всё вокруг стало меняться на глазах: трава и цветы обратились в прах, земля засохла и покрылась трещинами, деревья превратились в бесформенные сухие коряги, а небо налилось свинцовыми тучами, погрузив всё в полутьму. Иллюзия красивого зелёного леса растворилась, вместо неё пришла кошмарная реальность — роща была мертва.

— Вот оно как, — проговорил Игорь в восхищении, оглядевшись вокруг, — чудь создавали иллюзию, сильнейшую иллюзию из всех, что я когда-либо встречал. Поистине, только Светомир знает, каким могуществом обладают эти существа.

Но это было ещё не всё. Почувствовав, что чудь над ними больше не властны, из вод круглого озера с воплями стали вылезать мавки и их обезображенные утопленные жертвы.

— Бегите, глупцы, скорее к просеке! — крикнул Игорь юношам, устанавливая на землю чародейские руны, которые должны были задержать нечисть. — Вокруг рощи диаконами наложено защитное заклинание, через которое нечистая сила не сможет пройти.

— Без вас тут было лучше! — успел съязвить Славий, подобрал с земли оба карабина и пустился наутёк вместе с Росием и Ратмиром.

Нечисть всё пребывала, казалось, что ей не было числа. Игорь отходил назад, устанавливая руны и выманивая большую часть на себя.

— Давайте, бесовские отродья, — прошептал он, когда мавки и утопленники, обходя руны, столпились в кучу.

Тогда Игорь прочитал одно из сильнейших боевых заклинаний:

— Облак смага!

Сверкнули яркие чары пламени и на нечисть обрушился огненный вихрь, сметающий всё на своём пути. Остановив таким образом большинство преследователей, диакон решил больше не задерживаться на поляне и побежал следом за юношами.

Спустя десять минут беспрерывного бега, Славий, Росий, Игорь и Ратмир, наконец, пересекли просеку, отделяющую Ведьмину рощу от остального леса, и остановились лишь тогда, когда оказались далеко в зелёной лесной чаще, где снова пели птицы, а на небе светило солнце.