Плохой пенс (джен)

Позавтракав, Ник начал подумывать, что стоит как следует осмотреть весь дом. Мало ли укромных местечек могло найтись в волшебном жилище, куда тайком любой мог подсунуть какую-нибудь магическую гадость, вроде подклада с порчей. Он много слышал о таких штучках от товарищей по службе, не раз бывавших в самых горячих точках африканского континента и порассказавших кучу всякой всячины о колдунах вуду. Тогда Ник лишь посмеивался, иногда крутил пальцем у виска и, естественно, не верил ни одному их слову. А тут вон какие дела! Оказывается, магия существует, и не где-то у зимбабвийских или либерийских чертей, а прямо здесь — в самой что ни на есть цивилизованной Британии. Мало того, он не только видит колдовство собственными глазами, но может ощущать магию и даже пользоваться ею: одно заклинание уже получилось — пусть простенькое, зато с первого раза. Ник понимал, что не смог бы самостоятельно обезвредить чей-нибудь вражий «подарочек», но разве сейчас есть кому дело до возможных неприятностей? Всех волновал только этот дуче Волдеморт, превратившийся в развалину, и возможное открытое нападение его сторонников. Ладно, если найдется что-то подозрительное, позвать опытных волшебников недолго. Ник подозревал, что в доме их уже набилось не меньше десятка — откуда-то доносились голоса, но его никто не звал.

«Тот... предатель... теперь уже покойник... как его? — Питер, кажется... Он, скотина, точно мог устроить какую-нибудь пакость, подкинуть что-нибудь скукоживающее или мозговыносящее. Говорил же этой... Лили, чтобы мотала отсюда с ребёнком подальше и залегла на дно, но разве такие маленькие остолопки слушаются взрослых? Они всегда всё лучше знают».

Ник бесшумно выскользнул из кухни и осмотрелся по сторонам: ему совсем не улыбалось столкнуться с кем-нибудь из своих новых знакомцев или с какими-то там аврорами, о которых болтали Аластор и Лили. Палочка Джеймса Поттера, вспомнил Ник, была где-то в гостиной, но ему совершенно не хотелось идти туда. Там было слишком много народу.

Он заглянул под лестницу и увидел странную дверь — рассохшуюся, немного скособоченную, покрытую облупившейся краской. Дверца была приоткрыта и вела куда-то вниз. Ник облизнул губы и, недолго думая, распахнул её шире.

«Ну и темень... Как там наша хозяюшка учила?.. — Ник, согнувшись почти пополам, начал осторожно спускаться по земляным ступенькам. — А, вспомнил...»

Но палочки не было, и Ник просто пошарил рукой в поисках выключателя.

Рука едва не задела каменную кладку над головой. Вспыхнул слабый свет. Видно было плохо, но уже не было риска свернуть шею.

Ник очутился в полутемном сыром коридоре и наугад двинулся налево. На пути с обеих сторон то и дело попадались ответвления — ещё более темные, таившие в глубине скрытую угрозу. Ник понимал, что нужно бы осмотреть их все, хотя боялся даже предположить, куда они могут завести. Он никогда не считал себя трусом, но здесь, в средоточии неведомого, непостижимого, его прочно и ладно склеенный ум начал давать слабину: везде мерещились потусторонние силы, и ему, не раз побывавшему в смертельно опасных ситуациях, сумевшему улизнуть от Пожирателей времени, то и дело становилось не по себе. Подвал смахивал на лабиринт, в котором наверняка схоронено немало страшных тайн, да и весь коттедж Поттеров напомнил Нику мотель Бейтса из старого хичкоковского фильма. Коридор всё тянулся, тянулся и, похоже, не думал заканчиваться; стены его пропахли плесенью, а ботинки Ника начали понемногу увязать в чавкавшем от влажности земляном полу.

«Ну и дыра!.. Наверху вроде всё путём, а заглянешь за кулисы этого театра абсурда, обосрёшься от страха: точь-в-точь, дом с привидениями и разными мистическими прибамбасами».

Наконец, коридор как-то слишком резко вильнул вправо, и Ник очутился рядом с низкой обитой железом дверью. Она была приоткрыта, и неизвестное помещение явно не пустовало.

Там разговаривали двое — мужчина и женщина.

Ник, почти не дыша, прижался спиной к холодной липкой стене. Лампочки здесь горели через пять на шестую, и Ник сейчас этой полутьме только порадовался.

Голоса принадлежали Лили Поттер и субъекту с кислой виноватой рожей — Ремусу Люпину.

— Вот... Прости, здесь не слишком уютно, но ничего другого предложить не могу.

Послышался шумный дрожащий вздох.

— Лили... Это просто роскошно... Отлично... Главное, пол мягкий, и стены не очень твердые. Да, и за приют тоже спасибо. Как вспомню, что приходилось сидеть без работы, месяцами жить впроголодь и мотаться неизвестно где, да ещё и у магглов. Я... Я даже не знаю, как тебя благодарить.

— Пустое, Ремус... — Лили помолчала. — Кстати, в одном из прошлогодних номеров «Практики зельеварения» я вычитала одну очень интересную статью.

— Что за статья? — голос у Люпина звучал устало и обреченно.

— О-о-о... Статья замечательная. Автор — Дамокл Белби. Кажется, у нас есть возможность хоть как-то помочь тебе.

— Только не говори, что он создал лекарство от моего недуга.

— Нет, это, наверное, невозможно, а вот зелье, способное здорово облегчить трансформацию и сохранить оборотню человеческий разум после неё, уже есть. И оно успешно испытано.

— Мерлин! — вопль Люпина эхом раскатился по подземелью. — Это правда? Нет, настолько хорошо просто быть не может!.. И в журнале есть рецепт?

Ник поморщился.

«И чего разорался? Какое-такое зелье ему понадобилось? Вон, Сириус этот чокнутый... Обернулся собакой в один миг и без всякого зелья...»

— Рецепта не было, но, думаю, есть человек, который знает его назубок. Не считая самого Белби, конечно.

Люпин, видно, сник. Теперь Ник едва различал его слова в гулкой тишине подвала.

— Это Снейп, да?

— Ну что ты, как ребенок, Ремус. Он — не единственный зельевар на всю магическую Британию. Я уверена, что Дамблдору этот рецепт прекрасно известен. Не говоря уже о профессоре Слагхорне!

— А если нет?

— Глупости. Конечно, они его знают. А по рецепту сварить я и сама смогу. Не глупее некоторых, разберусь.

Они помолчали.

— Ты так и не простила его, Лили?

— Не знаю. Может и простила, но всё равно не хочу его видеть. И общаться с ним тоже не желаю. Пусть у него всё будет хорошо, пусть он будет счастлив, если только вообще умеет и хочет быть счастливым, но...

— «Но» — что?

— Подальше от меня, Ремус.

— Ты же знаешь, как он к тебе относился, как боготворил... — голос Люпина снова скатился к виноватому тону.

— Ремус, умоляю тебя, не городи ерунды. Просто Сев в детстве сотворил из меня для себя сказочную фею и тешился, пока не повзрослел. Потом он сделал свой выбор. Да и я...

— Что?

Она вздохнула.

— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть Джеймса. Я очень любила его, Ремус. Очень. А он меня.

Люпин, похоже, долго мялся, не зная, с какой стороны начать нужные увещевания. Его виноватые вздохи и мыканье могли вывести из себя кого угодно. Не дождавшись поддержки Люпина, Лили снова тяжело вздохнула: ей, видимо, нужно было выговориться. То, что Люпин мог быть отличным слушателем и кивать, как китайский болванчик, в ответ на любую фразу, Ник уже убедился.

— Мне плохо, Ремус. Нет, я, конечно, счастлива, что жива, что Гарри со мной, но... Знаешь, я очень боюсь, что этот тип умотает в неизвестном направлении... — с этого момента Ник начал прислушиваться с особым вниманием. — Он слишком независимый и сумасбродный, это чувствуется. Такой же, как Сириус, только взрослый.

— Наверное... — пробормотал Люпин. — Мне показалось, что наш мир ему не нравится. Он ведь маггл?

— Да. И, видно, магглом был очень крутым. Вот только теперь он в теле Джеймса и может распоряжаться им по своему усмотрению. Меня это убивает, Ремус. Как представлю, что этот... Ник уедет... Ведь тогда он будет жить, как хочет, делать, что вздумается...

— Начнёт знакомиться с другими женщинами, да? — Люпин, несмотря на реноме кающегося грешника и внешность хронического девственника, оказался на редкость проницательным.

Лили, чувствовалось, не на шутку разозлилась.

— Мог бы и промолчать! Больно догадливый!

— Лили, успокойся. Ты же понимаешь, что это не Джеймс.

— Да, понимаю, да — не Джеймс. Но он выглядит, как Джеймс! И пахнет, как он... Эти руки не должны обнимать другую женщину, не должны!

— Лили, послушай... — видно, бедняга не знал, как успокоить разъярившуюся приятельницу. — Да, пусть это тело Джеймса, но он — другой, и этот другой не любит тебя! Это... очень заметно.

— Да! — нервно взвизгнула Лили. — Он говорил о какой-то там Лорел.

— Вот видишь... — тихо, грустно и опять виновато пробормотал Люпин. — Отпусти прошлое, Лили. Ты заслуживаешь самого лучшего настоящего. И дела по душе, и искренней любви сына, который будет расти тебе на радость и напоминать о Джеймсе. Гарри ведь так на него похож. Не важно, что он ещё младенец, порода — налицо.

Ник скривился, услыхав, как Лили скрипнула зубами.

— Думаешь, этого хватит молодой женщине двадцати с хвостиком, оставшейся ни вдовой, ни замужней?

И опять этот тяжёлый вздох покаяния.

— Лили, ты же знаешь...

— Что? — она часто задышала. Ник не переносил таких глубоких частых вздохов от женщин. Они означали, что дама близка к истерике.

— Тебя нельзя не любить... — голос Люпина — мягкий и всепрощающий — лился как мёд. — Ты как солнышко. Да я уже счастлив одним тем, что могу находиться рядом с тобой и буду защищать вас с Гарри.

— Ты — это ты, — Лили смягчилась. — А вот тот же Сириус... Почему он-то не такой?

— Он — Блэк, а все Блэки шебутные. Нашего пёсика не удержишь на привязи. Залечит голову и снова куда-нибудь ускачет, чтобы в очередную историю вляпаться. Ладно, он-то не пропадет, главное, что вы с Гарри невредимы. Да, Лили... Я хотел спросить...

— О чём?

— Как и когда ты догадалась? Ну, обо мне. О том, что я — оборотень.

Лили усмехнулась.

— Ремус, ну я же не слепая и не дурочка. Думаешь, я не волновалась из-за твоих ежемесячных отлучек? Долго думала над ними и над тем, что после них ты выглядел ужасно. Потом, на старших курсах, сообразила, что ты всегда отсутствовал по полнолуниям...

— И ты ничего никому не сказала?

— Ремус, — твердо и уверенно произнесла Лили. — Ты — друг Джеймса и Сириуса. Ты — мой друг. И просто хороший добрый человек. Я никогда бы так не сделала и не побежала трезвонить об этом направо и налево. К тому же ясно, что если в Хогвартсе учится оборотень, то профессор Дамблдор в курсе и предпринял все меры безопасности. Он всегда знает, что делает.

Ник навострил уши: такая информация заслуживала внимания. Неплохо бы чуть позже хорошенько обдумать всё, о чём эти двое тут болтали. А Дамблдора они и впрямь считали за полубога.

— Без Дамблдора я так и остался бы неучем, к тому же совсем одиноким, без друзей. Я ему обязан слишком многим. К тому же я всё время боялся за родителей, каждый раз трясся, что отцу с мамой в одно ужасное полнолуние достанется от меня... Мама очень переживала, часто плакала надо мной, — он глубоко вдохнул. — В марте прошлого года её не стало. Сердце не выдержало.

— Соболезную, — Ник про себя отметил, что говорила Лили нелицемерно. — Слушай, Ремус, я тоже хочу спросить тебя кое о чём.

— Да? — теперь напрягся Люпин.

— Просто я думала над тем, как же так получилось. Всё пыталась представить, как и когда тебя укусили. Я же знаю, что ликантропия передается только с укусом.

— Я был совсем маленьким. Мне было около пяти...

— Боже мой! Совсем кроха! Чуть постарше Гарри, — голос Лили дрогнул. — Но как же так вышло? Ведь оборотни не живут рядом с волшебниками... — Лили, казалось, искренне недоумевала. — Правда, я слышала про одного... Он совсем... — как бы это сказать? — в общем, невменяемый и, говорят, даже в человеческом обличье такой же страшный, как и в волчьем.

— Фенрир Грейбек, — процедил сквозь зубы Люпин. — Он меня и укусил. Это он так моему отцу отомстил.

— Нет! — в голосе Лили застыли слезы. — Не нужно дальше... Не говори больше ничего. Страшно даже слышать про такое... Не представляю, как ты выжил.

— Чудом.

— Бедный ты, бедный, — горестно протянула Лили. — Но ничего, если мы узнаем рецепт того зелья, будет гораздо легче, вот увидишь.

— Ох, Лили... Ты чудесный человек и, вообще, самая лучшая девушка на свете. Только... Я не хочу подвергать вас с Гарри опасности. Лучше уж здесь пережидать. Я знаю, что такое ответственность, но боюсь, что просто могу забыть выпить это пойло.

— Ничего, — Нику показалось, что Лили улыбнулась. — У меня не забудешь.

«Вот за кого этой Лили нужно было замуж идти, — подумал Ник. — Чудная парочка, главное, гармоничная — мать Тереза и страдалец. Отлично дополнят друг друга, — усмешка у него вышла злой. — Так, этому их... Дамблдору ничего говорить не стану, наверняка дед в курсе. Небось эти рассусоливания им и устроены. Как он там сказал? «...Я могу убедить людей поступать так, как мне надо. Но делаю так очень редко и только тогда, когда это нужно им самим, а не мне». Молодец старик, ничего не скажешь: сразу сообразил, что со мной такой номер не пройдёт, значит, проще убрать меня подальше от своих дрессированных подопечных. Ну, как хочет, пусть возится с этой великовозрастной детворой, если нравится, а у меня дел и без них по горло. Поскорей бы обычные документы получить — и сразу же в Легион».

Ник решил, что не услышал и не узнал ничего путного, пора бы и обратно. Коридор, которым он пришёл сюда, заканчивался дверью, за которой разговаривали Лили Поттер и Ремус Люпин, значит, дальше двигаться было некуда. Дорогу он более-менее запомнил — профессиональный навык. Главное, на обратном пути никуда не сворачивать и не пропустить лестницу наверх. А ещё не смотреть по сторонам. Чутьё подсказывало, что тайны туннелей лабиринта, то и дело мелькавших справа и слева, пока ему не по зубам.

«Чёрт! Не помню, с какой стороны лестница наверх!»

Ник резко остановился и, прикрыв глаза, начал прикидывать в уме решение самой что ни на есть простой топографической задачки: через сколько ответвлений или футов сворачивать и, главное, куда.

«Такое ощущение, что не обратно возвращаюсь, а откуда-то с другой стороны захожу».

Лампочка впереди начала мерцать. Ник почувствовал, что это неспроста, и глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки, понимая, что магия в теле Джеймса Поттера взбаламутилась именно из-за его собственных эмоций и смятения.

«Такой же мандраж, как в Бангоре... После слов Дайны о нехороших звуках».

Издалека донеслись короткие восклицания Люпина и немного нервные смешки миссис Поттер: видно, они тоже возвращались к выходу и заплутали точно так же, как и он. Ник не мог понять, откуда слышатся голоса: такое впечатление, что они раздавались и сверху, и одновременно — отовсюду разом.

«Подождать их, что ли? Здесь к выходу другого пути нет».

Тут он вспомнил о том, что когда спустился с лестницы, идти можно было как налево, так и направо. Он пошел... А куда он пошёл? Ник не мог точно установить, в какую сторону его понесло. Ещё неизвестно, как до той каморки добирались Лили и Люпин, может быть, путь справа был короче...

Лампочки вдруг совсем погасли, и Ника со всех сторон обступила шипящая холодом тьма.

«Генератор накрылся».

Вздох. Ещё один. И ещё... Вот так...

Но в этот момент лампочка снова слабо вспыхнула.

И тут...

«Нет... Нет... Этого не может быть!»

Ник никогда в жизни не немел от ужаса. Никогда еще... до этой самой минуты. Нервным и впечатлительным не место в MI-5, но это...

Дыхание прервалось. Ник чувствовал, как по спине водопадом льется холодный пот, а лохматые волосы встают дыбом.

Прямо перед ним стояли они.

Те самые ребята. Трое застреленных им мальчишек — один русоволосый и двое рыжих. Русый подкидывал в руке гранату...

Всё, как в далёком восемьдесят третьем.