Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Во второй декаде мая мистер Крауч, о «сбое» которого никто из четверых посвящённых уже не вспоминал, объявил, что третье испытание для чемпионов будет представлять собой лабиринт со множеством препятствий, в центре которого будет находиться Кубок Огня. Портал, в который Кубок Огня будет зачарован, перенесёт победителя к трибунам перед лабиринтом, после чего состоится церемония награждения. При этом порядок входа в лабиринт должен был определяться числом набранных за первые испытания баллов.

Это вызвало разочарованное гудение со стороны французов, которые явно лишались возможности на победу: Делакур отставала от Крама и Поттера в два раза по очкам, и немногим меньше — от Диггори, которому оба испытания разве что немного не повезло. Само квиддичное поле тут же было закрыто для посещения «по просьбе Филча», и, конечно же, студенты после объявлений на ужине со всех ног ринулись на открытые куртины внешних стен и к окнам башен. Теодор и сам был среди них — впрочем, в сумерках ничего, кроме каких-то кустарников на газоне, которым быстро заросло песчаное поле квиддичного стадиона, было не разглядеть.

— Это же самый настоящий вандализм! — восклицал уже в гостиной старший Монтегю, оставшийся капитаном команды. — Они засадили всё поле травой, так теперь ещё и кусты вырастут в два человеческих роста! Нет, чтобы лес вырубить ради этого сраного… лабиринта!

В основном студенты-квиддичисты были с ним согласны. Те, кому квиддич был не так интересен, лишь потешались над страданиями поклонников спорта.

Артур на следующий день, шмыгнув, сказал, что Диггори уверен, что снова ничего не будет видно зрителям.

— Он рассчитывает на победу, и никто не увидит, как Сед обойдёт Крама и этого Поттера. Хоть волосы рви!

— Ну, Крауч не в себе последнее время, вряд ли мы могли бы рассчитывать на то, что он прислушался бы к нашим пожеланиям.

— А что с ним? Бут говорил, вы его встретили, но без подробностей.

Теодор попытался вспомнить детали, но ничего не приходило на ум.

— Ну… он перепутал координаты аппарации и продирался к замку через лес, и мы позвали ему на помощь профессоров, — протянул он. Как будто бы в этой истории было что-то ещё. — Это всё из-за недосыпа.

— От недосыпа, Нотт, надо лечиться зельями сна без сновидений, — показала ему язык вредная Дэвис, проходя мимо. Тео скривился.

— Малфой выглядит печально, что, не справляешься? — не остался в долгу Гэмп. «Слава» о лёгкодоступной Трейси, которая хитростью и шантажом разбогатела на самый настоящий защитный артефакт на цепочке под мантией, была широко известна охочим до обсуждений пацанам.

Девушка крикнула что-то вроде «отвали» и скрылась за углом. Тео покачал головой.

— Эй, Нотт, — окрикнул его префект, вышедший из-за того же поворота. — Тебя хочет видеть директор.

Тео и Арчи переглянулись, после чего наскоро попрощались, и вскоре Нотт вслед за префектом Сайксом, светловолосым и зеленоглазым шотландцем, поднимался наверх. В кабинете директора он был дважды, и оба раза — не через «парадный» вход, располагавшийся где-то недалеко от кабинета миссис Флитвик.

— Нам сюда, — толкнул префект дверь, ведущую на обычно закрытую куртину на третьем этаже. Вслед за ним Теодор вышел на пустынную, покрытую выщербинами от осадков, стену замка, соединявшую корпус с Астрономической башней, и отделявшую один из внутренних двориков.

Директор Дамблдор был уже там.

— Господин директор, — вежливо попрощался с ним Сайкс, уходя обратно.

— Вы хотели меня видеть, сэр?

— Да, мой мальчик, — с энтузиазмом откликнулся Дамблдор. — Видишь ли, я весь в хлопотах в этом году. Турнир, Блэк, теперь вот таинственное приключение Барти… позволь, я закончу с чарами, и мы продолжим. Не ожидал, что Александер так быстро найдёт тебя.

Теодор кивнул, а Дамблдор поднял руки, сжимая в правой из них палочку, и начал нараспев читать какую-то волшбу на непонятном языке — не то кельтском, не то ирландском, не то скоттише. Магия заструилась сквозь него, поднимаясь откуда-то из глубин замка бурным бесцветным потоком. Лишь только она проходила сквозь чародея, из его палочки и руки струилась уже разноцветная, искрящаяся всеми цветами радуги магия. Она питала все щиты, которые окружали Хогвартс, и на глазах у восхищённого Теодора купола защиты Хогвартса засияли нестерпимо ярко, переливаясь на солнце, как драгоценности, как чешуйки шведского дракона… и погасли, уйдя обратно на фон.

Дамблдор тяжело вздохнул, опираясь на зубцы куртины.

— Древняя магия, — пояснил он. — Многие стремились перехватить секреты того, как Хогвартс защищён снаружи и изнутри. Когда я поступил в школу… да, уже больше сотни лет прошло. Годом раньше гоблинский вожак Ранрок даже попытался вторгнуться в пределы замка, но директор Блэк и профессора одолели его.

— Профессор Биннс задавал нам эссе на эту тему.

— О, да. Биннс уже тогда был призраком, стоит сказать, удивительно, что он продолжает учиться. Неумолимая тяга к истории этого человека заслуживает уважения и в посмертии. Ну что же, думаю, ближайшие лет пять мне не предстоит это делать вновь… Фоукс, — на плечо директора из ниоткуда спланировал прекрасный молодой яркий феникс. — Пожалуйста, перенеси нас с мистером Ноттом ко мне в кабинет.

Теодор даже не успел ничего понять, заворожённый пламенем магии феникса, как его коснулся мягкий и тёплый след крыла — и вот он уже был в кабинете директора. Бесчисленные артефакты. Вредноскоп на рабочем столе — явное отличие от предыдущего раза. Спящие и ворочащиеся портреты директоров на стенах.

— Да… — с умиротворением сказал Дамблдор, поглаживая птицу по перьям. — Фоукс — удивительная птица. Только магия фениксов может преодолеть защиту замка, ведь аппарация в Хогвартсе не работает.

— На чемпионате был специальный артефакт, а здесь сама магия, да?

— Магия позволяет решать одну и ту же задачу разными способами, — загадочно ответил Дамблдор. — Кто-то предложит провести ограничивающий колдовство ритуал, кто-то наложит чары… древняя магия Хогвартса таит в себе немало загадок. Я предпочитаю считать, что замок сам откликается на такую угрозу.

Теодор кивнул.

— Профессор Флитвик рассказал мне о твоём интересе к… нестандартному применению чар. Должен сказать, мой мальчик, что я сильно удивился. В следующем году едва ли нас ждёт спокойное время, и я полагал, что не ты будешь пытаться нарушать дисциплину.

— Я лишь задал вопрос, профессор.

— Конечно, конечно. Многие знания, Теодор, это многие печали.

Директор уселся за свой стол и сложил пальцы домиком. Облокотив на руки подбородок, он на мгновение прикрыл глаза.

— Видите ли, мистер Нотт, — продолжил он, — было бы неправильно посвящать вас в мои собственные дела. Я пригласил в этом году в школу своего старого друга, тем более… известного вам, но, как оказалось, совершил ошибку — так вы можете подумать. Аластор всегда отличался резким нравом. Он ненавидел сторонников Волдеморта со школьной скамьи, и не мне его винить за несдержанность. Однако, я думаю, что вы сейчас уже в шаге от того, чтобы сделать правильные выводы, мистер Нотт.

Он резко распахнул глаза и их взгляды пересеклись. Холодные, ледяные глаза Альбуса Дамблдора пылали холодным, ледяным огнём. Тео хотел было оторвать взгляд, но не мог. Воспоминания приходили ему на ум — разговоры с Муди, его наставления и оговорки: «грязнокровка» гремело в его ушах, как будто бы Муди гаркнул на него снова.

— Мне жаль это говорить, мистер Нотт, — тон директора стал ещё более холодным, — что ваши выводы могут быть слишком правильными. Я мог бы попросить вас или призвать не мешать уже разыгранному сценарию двигаться вперёд, но, учитывая ваши дружеские связи… нет, это невозможно.

— П-простите, директор? — спина Теодор вдруг взмокла, а по рукам побежали мурашки.

Дамблдор поднялся со своего места.

— Вы ведь знаете наверняка, что может произойти вскоре. Ваш отец знает и чувствует это, как чувствует ваш декан или директор Дурмстранга. Что же, все сторонники Тёмного лорда ждали без малого пятнадцать лет, и во имя идей высшего блага мы дадим нашему миру прочувствовать его власть. Я говорю мы, мистер Нотт, потому что вижу в вас те же мысли и идеи, что разделяю сам много лет. Не во всём, конечно же.

Теодор сдавленно пискнул. Тело его не слушалось. Магия директора Хогвартса заполнила собой всё вокруг, физически и ментально оказывая давление на юношу.

— Вы хотите дать ему вернуться, — прошептал Теодор. — Тёмному лорду. Но…

— Я не знаю, как именно он вернётся, — признался Дамблдор. — Я не всесилен, что бы не думали обо мне мои злопыхатели и поклонники. Я знаю, что Том уверен в своей власти, и знаю так же, что он ошибается. Если нарушить этот план сейчас, то кто знает, как именно он решит вернуться в следующий раз!

— На первом курсе, Квиррел… Его магия, — ахнул Нотт, — магия его тюрбана была похожа на магию дневника, проклявшего Джинни!

— Хорошая догадка, мистер Нотт, — кивнул директор. — Именно так. Я позволил Тому потерпеть поражение, загнав его в условия, которые контролировал от начала и до конца. Мистер Поттер, напротив, усилился от этой встречи. И это произойдёт вновь.

— То есть, то, что вашим другом притворяется кто-то другой, вас не беспокоит? — зло выдавил Нотт.

— Ах, мой мальчик, — грустно взглянул на него Дамблдор. В его глазах плескалась настоящая, неподдельная грусть. — Как бы ни было грустно это говорить, но тебе предстоит понять это в будущем. Политик — это тот, кто принимает жёсткие решения, во многом вопреки тому, что велит ему сердце. Я, увы, политик слишком много лет.

Теодор подумал про своего отца. Несколько минут они молчали.

— И что вы хотите от меня?

— О… я не хочу, я предлагаю сделку, Теодор, — лукаво улыбнулся Дамблдор. Теодор подумал, что все эти годы директор мог быть абсолютно неискренним, меняя эмоции как калейдоскоп. — В следующем году на теории магии мы обсудим все интересные тебе вопросы, насколько я смогу в них помочь, а сейчас — мы заключим с тобой Обет. Поклянись, что не станешь вмешиваться в ход событий, и не будешь сподвигать к этому своих друзей.

Это было плохой идеей. Хуже этого было просто отдаться в рабство Дамблдору. Однако… были ли варианты лучше?

— Клянусь не разглашать тайну Альбуса Дамблдора про Аластора Муди.

— Принимаю клятву. Клянусь поделиться с Теодором Ноттом знаниями в следующем учебном году.

— Принимаю клятву.

— Ну что же, — улыбнулся в бороду директор, когда наши запястья обожгло магией. Тонкая, едва заметная магическая ниточка была единственной на руке мальчика — руку же старика украшали десятки следов разных клятв. — Как видишь, это достаточно распространённая вещь, магические обеты. В каком-то смысле Том разработал высшую форму этого обета, настоящую клятву подчинения.

— Вы про его метку?

— Абсолютно верно. Я видел первые варианты её облика, доставшиеся старшему поколению Пожирателей. Твой дед был среди них, мой мальчик, да… она была куда менее жёсткой, и потому единомышленники Тома до последнего верили, что он несёт их общие ценности магическому миру.

— Но он нёс только хаос и эгоистичное стремление к абсолютной власти, — закончил Теодор. — Похожую мысль мне говорит профессор Муди. Вы знаете, кто его, эээ, подменяет?

— Нет, не знаю, — беззастенчиво признался Дамблдор. — Это мне, в сущности, даже и не интересно. Пока что. Этот маг хорошо играет роль Аластора и верит, что смог меня обмануть, а я не давлю на него. Зачем? Ведь пока что следующий ход мне понятен. Как ты думаешь, каким будет этот ход?

Теодор задумался.

— Устроить хаос на третьем испытании?

— Пожалуй, что так. Не зря же он околдовал беднягу Барти, протащившего решение с порталом. К слову, я попрошу тебя составить мне компанию через несколько недель. Надо будет убедиться, что портальные чары наложены так, как надо — и твой дар, мой мальчик, лучшее подспорье.

Дамблдор предложил Тео чаю, но тот отказался. Поднявшись, мальчик огляделся в поисках двери.

— Не стоит, — улыбнулся директор. — Мне кажется, огненная магия Фоукса может показаться тебе… интересной, ведь Нотты всегда были магами огня.

Завороженно кивнув, Теодор коснулся слетевшего с насеста феникса. Тот издал мягкую трель — и мальчик почувствовал магический отклик от чужого фамилиара.

— Ты нравишься Фоуксу, — улыбнулся Дамблдор. — Это хорошо. Значит, что твои помыслы чисты. Фоукс, верни мистера Нотта обратно на куртину.

Вновь мягкий свет окутал юношу, и мгновение спустя он оказался на стене замка. Солнце начинало клониться к закату, и Тео не удержался от того, чтобы прислониться к зубцу стены. Голова, что, казалось бы, должна была болеть от такого насыщенного разговора, ощущалась совершенно спокойно. Директор играл какую-то сложную игру, но делал вид — или на самом деле считал его здесь союзником, пообещал ему что-то. Тео разжал левый кулак и с удивлением увидел там прекрасное перо, которое переливалось в закатном свете всеми оттенками красного. Перо феникса.