Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов (гет)

Когда Северус сказал Луне, что она поедет в Австралию вместе с ним, она сильно удивилась, но не спорила, особенно если учесть, что сообщил он ей эту новость, назначив отработку у себя в кабинете.

 — Ты считаешь, что мне следует поехать?

Северус кивнул, хотя и напомнил, что с предсказаниями дружит плохо, а потому просто высказывает предположение. В тот вечер он был не в настроении, из-за чего-то переживал, и Луна, приближаясь к нему, сидящему за своим столом и что-то злобно черкающему в работах студентов, чувствовала себя укротительницей драконов. Она подошла к нему и очень медленно положила руку на плечо.

 — Я работаю, — мрачно сообщил он, но плечом не дернул и руку не сбросил.

 — Я знаю. Но работа не занимает и десятую часть твоих мыслей.

Северус отложил в сторону перо и откинулся на спинку стула. Луна чувствовала сельдерейную горечь его сомнений, но не знала, как их развеять. Несмотря на оптимистичные заявления он жил под тяжелым грузом своего прошлого и принятых решений, о которых он сожалел. Луна обняла его со спины и вздохнула. Если бы можно было легко забрать его боль, она сделала бы это, но увы. Она чувствовала, что прежде чем человек, который так глубоко поселился в ее сердце, научится искренне улыбаться, пройдет немало времени.

В Австралии она держалась рядом с ним, и когда он проник в сознание отца Гермионы, Луна взяла Северуса за руку. Она не могла помочь ему в тончайшей работе с разумом, но укротить его мозгошмыгов на время была вполне способна. Когда сначала отец, а потом и мать Гермионы пришли в себя, Северус отошел в дальний угол палаты, Луна последовала за ним и шепнула:

 — Это волшебно.

Северус пожал плечами, но по его лицу было видно, что похвала ему приятна.

 — Сейчас будет очень много сиропа, — сообщил он, когда его знакомый целитель позвал Гермиону и Драко. Формально он, конечно, был прав — и Гермиона, и ее родители плакали и обнимались, но Луна не могла отделаться от мысли о том, что смотреть на воссоединение семьи Северусу очень приятно — хотя, разумеется, по его лицу ничего прочесть было нельзя.

 — Они счастливы, это хорошо, — сказала Луна, тоже шепотом.

Северус согласился, но добавил:

 — Делать людей счастливыми — не мое призвание.

 — Вы можете помочь мне сделать счастливыми еще трех человек? А потом можете дальше нести сарказм в массы.

 — Интересно, кого?

И Луна рассказала.

Она чувствовала за собой большую вину за то, как поступила с Невиллом. Она его попыталась использовать, потом бросила, наверняка причинив сильную боль. Во всяком случае, он ее подчеркнуто избегал, а когда Луна находила его глазами в Большом зале, то чувствовала его злость и полную неуверенность в себе. Она долго думала, что могла бы сделать для него, чтобы он ее простил, и только сейчас, глядя на то, как разум вернулся к родителям Гермионы, придумала.

 — Они пострадали от «Круциатуса», к тому же, давно. Их разум может быть потерян полностью. Или поврежден без возможности восстановления.

 — Возможно, мне удастся найти их души, а ты сможешь поправить мысли.

Северус ничего не ответил, но кивнул, и этого было достаточно.

Поймать Невилла в выходной день (а из Австралии они вернулись вечером в субботу) было очень непросто, помог, как ни странно, Рональд Уизли, а точнее — Лаванда Браун.

Луна в рассеянности брела к башне Гриффиндора, думая, какими словами ей вытаскивать оттуда Невилла, когда встретилась с Лавандой Браун, гриффиндоркой на курс старше.

 — Привет, Полоумная, — вежливо поздоровалась она. Луна тоже ее поприветствовала. — Башня Когтеврана в другой сторооне.

 — Я знаю, — ответила Луна. — Мне нужен Невилл.

Лаванда смерила ее странным взглядом, а потом попросила подождать. Луна осталась стоять возле портрета Полной Дамы и обмениваться с ней вежливыми замечаниями. Она любила поболтать с портретами, они всегда рассказывали что-нибудь интересное. К примеру, Дама отлично разбиралась в классической музыке.

Через несколько минут портрет открыл проход в гостиную Гриффиндора, и из него вышел Рон.

 — Здравствуй, Рональд, — поздоровалась с ним Луна, — ты знаешь, что сморковые черкуны почти захватили твой разум? Избавься от них поскорей.

Как иначе намекнуть Рону, что у него на лице пятна чернил, Луна не знала. Рон промычал что-то невразумительное, а потом спросил в лоб:

 — Луна, ты ведь поставила Гарри мозги на место? Отогнала всех его…

 — Нарглов, — подсказала Луна.

 — Да, точно. У моего брата тоже завелись нарглы. Очень много.

 — У тебя много братьев, Рональд, какого ты имеешь в виду?

 — Джорджа.

Луна печально вздохнула. Братьев Уизли лично она знала не очень близко, но все-таки достаточно хорошо благодаря занятиям ОД. Сначала они подшучивали над ней, а потом даже стали защищать, если кто-то над ней смеялся. Смерть Фреда потрясла ее также как, наверное, всех, кто знал близнецов — они были неразлучными, нельзя было представить себе одного без другого.

Рон что-то рассказывал про брата, а Луна вспоминала фейерверки, которые близнецы запускали в школе, вспоминала их месть Амбридж — огромное болото в коридоре. Забастовочные завтраки, от которых у половины ее однокурсников шла носом кровь. Ей очень хотелось увидеть выжившего брата, возможно — помочь ему.

 — Я с радостью повидаюсь с Джорджем, — сказала Луна, — а можешь пока позвать Невилла? Мне очень нужно с ним поговорить.

Рон сказал:

 — Спасибо! — и скрылся за дверью в гостиную, откуда вскоре вышел Невилл. Увидев Луну, он помрачнел.

В его эмоциях сквозило разочарование в себе и обида. Луна даже не представляла, как начать сложный разговор. Она старательно прокручивала в голове возможные варианты, но все отбрасывала, но только когда посмотрела в глаза другу, нашла нужные слова:

 — Мы все еще друзья?

Невилл невнятно ответил:

 — Конечно.

 — Невилл, мне кажется, ты занялся разведением нарглов. На твоем месте я предпочла бы морщерогих кизляков, они милые и не вызывают размягчения мозга.

Невилл издал странный звук — не то хрюкающий, но не хлюпающий, а потом улыбнулся:

 — Я попробую.

Увидев его улыбку, девушка расслабилась и в нескольких словах рассказала о том, ради чего начала разговор. Невилл смотрел на нее недоверчивым взглядом.

 — Не думаю, что это возможно, — заговорил он быстро и нервно, — я боюсь ложной надежды, но после стольких лет очевидно, что они не поправятся сами, так что хуже уже не будет, почему бы не попытаться…

На следующий день они с Невиллом аппарировали в Мунго, там к ним присоединился Северус и высокая суровая дама — леди Лонгботтом. По общему решению, шли под видом обычных посетителей — спорить с целителями, как в Австралии, не было никакого желания.

 — Делайте свое дело. Ответственность будет лежать на мне. Пока вы — первая, кто сказал про попытку их вылечить, за последние десять лет, — категорично заявила леди Лонгботтом.

Родители Невилла лежали в отдельной палате. Мистер Лонгботтом выглядел почти так же, как Невилл, только старше, а его жена чем-то походила на них обоих. Они улыбались, но Луна с ужасом видела, что они не испытывают никаких чувств. Их души словно бы были спрятаны в какую-то плотную колбу. Луна вспомнила, как ее пытали «Круциатусом» — она всегда отыскивала в своей душе островок покоя, но что, если родители Невилла поступили иначе, попытались отрешиться от своих чувств? Что, если им это удалось?

Луна присела на кровать Алисы (имена ей сказал Невилл) и заглянула в пустые глаза женщины. У других людей Луна чувствовала целый океан эмоций, а у нее — почти ничего, только слабые отголоски. Она потянулась к этим отголоскам и тут же услышала материнскую любовь, почти скрытую тугим покровом безразличия. Как будто распуская старый свитер, Луна потянула за эту ниточку любви, и вскоре уже могла распробовать ее полноценный вкус. Вслед за любовью к сыну пришла любовь к мужу, жажда защитить свою семью, страх за нее, потом — кокетство, арахнофобия, наслаждение полетами на метле, словом, весь поток чувств и эмоций, который испытывает человек ежедневно. Луна пришла в себя и тут же услышала от Алисы:

 — Можешь меня прикончить, Невилла я тебе не отдам.

Она пришла в себя, и последним ее воспоминанием были бесконечные пытки.

Первыми словами Фрэнка стало:

 — Сдохни, тварь.

Луна вышла из палаты вслед за Северусом, оставив семью заново знакомиться после шестнадцати лет разлуки.

 — Ты ожидала чего-то более романтичного, — хмыкнул он, когда они вышли из здания клиники.

Луна согласилась.

 — Жизнь вообще не романтична, Луна. Кстати, мы сейчас всего в нескольких кварталах от Министерства Магии, не хочешь заглянуть?

Луна ощутила в эмоциях любимого какой-то необычный азарт, и с любопытством спросила:

 — А что мне делать в Министерстве Магии?

Северус вытащил из кармана мантии небольшой предмет и протянул ей. Это оказалась коробочка с небольшим золотым кольцом.

 — Подпись поставить нужно, — ответил он.

Луна впервые в жизни порадовалась тому, что у нее весьма невыразительные мимика и голос. Именно благодаря этому она сумела совершенно спокойным, будничным тоном сказать:

 — Ладно.

Она была готова подождать романтики, тем более, что видела — Северус однозначно к ней склонен.

На следующий день после исцеления Лонгботтомов и собственной совершенно неожиданной официальной помолвки (свадьбу решили провести в июле, после того, как связывающие их отношения перестанут ограничиваться рамками «учитель-ученик») Луна побывала в гостях у семьи Уизли, а потом полночи рыдала на плече у Северуса. Ничего страшнее души Джорджа она не видела никогда — это действительно была половина, вторую половину он оставил в могиле. С Джорджем они разговаривали. Луна не знала, как ему помочь, но не смогла уйти, и они проговорили почти семь часов без перерыва.

Изредка парень не заканчивал фразы, и тогда Луна напоминала ему:

 — Скажи это сам.

Он говорил.

 — Я помню, что он умер, ты не думай, — сказал Джордж где-то в середине разговора. — Просто поверить в это не могу, жду, когда перестанет занимать ванну или оборвет меня посреди моего рассказа…

Луна слушала, наливала чай, чинила разбитую парнем посуду.

 — Меня тут в Отдел тайн звали, — сказал он под конец разговора. — Наверное, соглашусь. Фред обхохочется. Шутники в самом серьезном отделе нашего министерства. Отличная выйдет шутка.

Луна надеялась, что выйдет.

Той же ночью, успокоив ее и отпоив крепким чаем с молоком, Северус рассказал Луне, что еще одного потенциального «подопытного кролика», как он назвал всех, кому она стремилась помочь, они лишились. Все то время, что Луна общалась с Джорджем, Северус провел в поместье Малфоев, помогал с похоронами Люциуса. Аристократ, Пожиратель Смерти, а с недавних пор — тихий сумасшедший, — умер в своей постели от остановки сердца.

 — Может, так и лучше, — честно сказал Северус, наливая и себе крепкого чая. — Драко стал лордом Малфоем, есть шанс, что ему вернут часть состояния. Хотя Люциус был моим единственным другом долгие годы.

В эту ночь Луна не ушла к себе в спальню, а осталась у Северуса. В конце концов, их мозгошмыги отлично уживались друг с другом.