К Еве (гет)

Фрэнсис понимал — это еще не победа. Осознавал, что путь к цели предстоит не менее долгий, чем уже пройденный, и в несколько раз труднее, чем преодоленный. Какой же огромной чашей, чаном с зельем терпения надо запастись. Да, Фрэнсис понимал, и в тоже время смог насладиться происходящим в полной мере.

Ева положила голову на его плечо, уткнулась лицом в ворот его школьной рубашки и находила в этом утешение. Успокаивала себя типичным для женщины образом, и Фрэнсис даже оттаивал, поддаваясь чарующему, едва уловимому аромату, исходящему от ее волос.

Хотелось поцеловать ее в макушку, погладить, прошептать, что с ним она может ничего не бояться, что он исправит все, что она натворила. Он загладит, забудет ошибки, возьмет все на себя, лишь бы она к нему каждый день так прижималась.

Фрэнсис чувствовал нежность, скопившуюся на кончиках его пальцев, и еще не полностью мог поверить, что способен на такое. Ни для кого больше, только для нее, только с ней. Прикрыл глаза на секунду, на эту же секунду чуть сильнее прижал Еву к себе, прочувствовав всем телом ее существование, и отрекся от этого, расслабил руки, сделал шаг назад. Вернул самообладание, когда Ева еще не опомнилась:

— С вами все хорошо? Вы странно себя ведете.

Захлопала ресницами, опустила несколько стыдливый взгляд, приложила руку ко лбу, остужая. Да, совсем не опомнилась, растерялась, бедняжка.

— Фрэнсис, я так хочу, чтобы у тебя все сложилось, чтобы твоя жизнь прошла без дурных поступков, без глупых ошибок.

Забавно. Фрэнсис усмехнулся, задрал голову в печальное небо и посмеялся:

— Вы так и не поняли, что мать мне не нужна, да? — и после, зная, что слушать нечего, что Ева выльет лишь поток переживаний, скрытый за материнскими мотивами, он направился к парадным дверям школы.

Знал, что останься с ней — пришлось бы выслушать проповедь, очередную попытку наставления на «верный» путь и более ничего. Ева так нифига и не поняла, а если и поняла, то спряталась и спрятала осознанное.

Ладно, будем ждать, может, после Рождества… на этом Фрэнсису пришлось обернуться, потому что Ева удержала его, не давая уйти. Она схватила за предплечье, резко, цепко и сильно.

— Мисс Лоос, мы прямо перед школой, — напомнил ей Фрэнсис, несколько переживая не за себя, а за ее репутацию.

— Не делай ошибок, прошу, — взмолилась Ева, пропустив предостережение.

И зря. Трэйна наблюдала поодаль, остановилась от неожиданности, когда приметила двоих обнимающихся у школы. Это было так внезапно, удивительно разглядеть Фрэнсиса и мисс Лоос, ученика и учительницу… потом продолжил свой путь, сделав несколько шагов, понимая, что они еще и мачеха с пасынком. В этом-то ничерта необычного? Ставшие родными люди могут обниматься и всячески выражать чувства.

Но после Трэйна остановилась вновь, увидев, как Фрэнсис уходит, а мисс Лоос не дает, а потом сердце вообще в асфальт упало, когда заметила… нет, нет, ей явно померещилось…

Фрэнсис улыбнулся такой детской наивности взрослой женщины, и, забыв про собственные предосторожности, протянул к ней руку. Коснулся кончиками пальцев теплой, мягкой щеки такой ранимой Евы и наконец смог уйти от нее.