Упала, очнулась - султанша! (джен)

Примечания:

Таков путь ниндзя

— С-с-сука, — шипела я, корячась на горшке.

У меня снова был запор.

— Хатидже? Всё нормально? — послышался из-за двери сральни (крошечной комнатки два на два метра, которую я узурпировала в единоличное владение) обеспокоенный голос Лале.

— Да! Ой, сука...

Интересно, а можно ли трахать себя своим же говном, если оно нужной консистенции? Ну, типа, то тужиться, то отпускать, чтобы оно то туда, то сюда...

Если ты немедленно не заткнёшься, я пойду и сдамся в местную дурку немедленно! И пусть меня там кровью змей вперемешку с лягушачьей икрой поят, понятно тебе?!

Брось. Ты этого не сделаешь.

Психану и сделаю, тебе ли не знать.

Ладно, ладно, затыкаюсь. Тут не порваться бы от говна своего...

Сцепив зубы, я зажмурилась и снова начала тужиться. На лбу даже выступил пот, я стёрла его рукавом платья, но от жара это почти не помогло. Комната маленькая, дышу часто, температура растёт.

И, как назло, ни туда, ни сюда.

Лале и Мёге мне было сказать попросту стыдно — они-то со мной такими проблемами не делились, хотя, скорее всего, тоже сталкивались. Мы стали медленно, но плавно отдаляться друг от друга, что меня напрягало. Они близкие мне люди, не хочу однажды получить нож в спину в прямом смысле.

Я набрала воздуху в грудь, снова закрыла глаза, сжала мышцы ног, немного их приподняв (когда-то читала, что помогает), и снова вся напряглась.

Да ты так и пресс накачаешь. Везде свои плюсы.

Мне захотелось плакать. Это навсегда, от этой шизофрении не спасла даже смерть, и никак не избавишься, себя не убив (может, хоть во второй раз повезёт). Сколько можно терпеть? Когда-нибудь, в приступе отчаяния, самовыпилюсь от безысходности.

— Точно всё нормально?

— Через пять минут должно быть! — устало глотнув воздуха, рявкнула я. Надеюсь, хотя бы никому из слуг я на это короткое время не понадоблюсь, и дворец не развалится.

Что? Срочное дело для госпожи? Она не может сейчас выйти, она срёт.

Не можешь предотвратить — возглавь. Раздавать приказы, сидя на горшке? Не зря же унитазы фарфоровыми тронами называют.

Э-э-э, ебанутость — это моя прерогатива, хотя бы кто-то тут должен представлять голос адекватности, иначе нам пиздец!

Приближающийся топот ног и разговорное шебуршание за дверью внесли капельку разнообразия в печальный и скучный процесс.

Кого там ещё нелёгкая принесла?

— Хатидже, новости из Топкапы!

Мёге.

— Стой, молчи! — рявкнула я. Я не могу, просто не могу узнать, что Сулейман стал султаном, сидя на горшке с дерьмом в жопе!

Ну, чисто технчески, в любой момент у каждого человека есть в заднице немного дерьма...

Заткнись!!

Когда спустя пять минут, вся потная и красная, но счастливая донельзя, я вывалилась из душного тепла комнатки в дико холодный на контрасте воздух коридора, Мёге радостно заявила:

— В Манису Искандер-паша поедет с тобой!

Для контроля шехзаде, что ли? Непонятно. Или...

Я сглотнула, ощущая мерзкий, змеящийся вниз по позвоночнику холодок.

Что, если он крыса, верная лишь Селиму?

* * *

Полтора месяца спустя.

Карета резко дёрнулась и остановилась, отчего я едва не свалилась с сиденья. Искандер, резким движением ухватив меня за предплечье и удержав тем самым от падения, отдёрнул занавеску и недовольно выглянул наружу.

— Что происходит?

— Паша, — раздался спустя минуту голос подъехавшего янычара (лица я не видела, так как он предусмотрительно остановился сбоку от окна), — на дороге лиса. Только вот ведёт себя очень странно, мечется, в лес не уходит, и...

— Пасть у неё открыта? — перебила я, с ужасом осознавая, какое заболевание способно давать такие симптомы.

— Госпожа, я... — замялся мужчина. Я дёрнула за рукав Искандера, и тот кивнул, одобряя поведение слуги. Я сжала челюсти, но промолчала. Проблема у нас намечалась посерьёзнее.

— Да, госпожа, открыта.

— Пристрели её немедленно, — дрожащим от страха голосом велела я. — Немедленно, слышишь?!

Бешенство.

Единственная широко известная болезнь с абсолютной летальностью.

Конечно, я знала, что везде бывают погрешности и успела застать Милуокский протокол⁽¹⁾, но тем не менее на всей планете после появления симптомов удалось выжить (точно и зарегистрировано, но и то лишь при самом активном лечении) пятнадцати людям. Четырнадцать из которых были заранее вакцинированы.

Пятнадцать человек на Земле.

Один непривитый.

Нужно ли объяснять, почему я паниковала?

— Потом надень кожаные перчатки, чтобы ни в коем случае — ни в коем случае, слышишь? — не трогать труп голыми руками, и закопай её где-нибудь неподалёку, — продолжала инструктировать я, — да, и пометь это место! Очень важно его не забыть.

Ну да, янычары же всегда возле пояса лопату таскают. И султанши в багаж тоже ящики инструментов пакуют.

Заткнись. Предпочла бы лису вообще сжечь, но не помню, может ли этот грёбаный вирус передаваться по воздуху, а рисковать никак нельзя. Почему, ну почему наш сраный мир такой тупой и жестокий?!

— Я тоже думаю, что это бешенство, — кивнул Искандер, когда янычар отъехал вперёд и раздался выстрел. Этим простым замечанием он поверг меня в такой глубокий шок, что я неконтролируемо выпучила глаза и распахнула рот.

ОН ТОЖЕ ПОПАДАНЕЦ?!

Я ТОЛЬКО ЧТО СПАЛИЛАСЬ?!!!

В ответ он недоумённо поднял брови.

— Я не думал, что ты считаешь меня настолько необразованным. Юные недоросли из богатых семей ещё могли каким-то чудом не слышать об этом, но я-то из низов. Я видел, как от этой заразы в деревнях и даже городах умирали люди.

А... ну да. Вирусу-то несколько тысяч лет, но слышать от Искандера современное название было настолько странно, что я охуела. Ещё прибавить панику, вот и результат.

* * *

Несколько дней спустя.

Я выскочила из кареты ещё на ходу, благо была в нормальных штанах, а не обычном платье. Мы останавливались иногда, поэтому была возможность переодеться и заплести волосы в крепкую косу. Обожаю эту причёску — и красиво, и просто, и волосы в лицо не лезут. Искандер, увидев прикид, поднял бровь, но ничего не сказал, а я спрашивать не собиралась.

На самом деле, я уже несколько сроднилась с Влахернским дворцом и считала его своим вторым домом. Всё-таки почти целый год живу там. Но и Маниса занимала немалый уголок моего сердца, а самое главное — там живёт семья.

И мы наконец-то ПРИЕХАЛИ. На полтора дня раньше, чем договаривались, потому что я постоянно ёрзала на заднице и дёргала заёбанного, страдающего Искандера, нетерпеливо уточняя, где же мы и сколько осталось ещё до заветной цели.

Я плюнула на всё и пустилась в бег. Невежливо оставлять мужа так, но сейчас мне было на это абсолютно похер. Слуги, должно быть, только спешат оповестить матушку, хорошо бы успеть раньше них. Стража у ворот впустила без проблем — они меня в лицо знают, дворцовые евнухи тоже, так что по гравиевой дорожке я неслась, как раскалённый нож сквозь масло — распихивая шарахавшихся на поворотах редких слуг.

Распахнуть входные двери дворца, взлететь по лестнице, поворот, знакомые, но испуганные лица калф и прочих гаремных надзирателей, последняя лестница, последний поворот — и вот, наконец, двери нужных покоев. Матушку я решила навестить первой, потому что, ну, это же мама. Она столько для меня сделала. Вероятно, у неё же сидят Бейхан с Фатьмой... Сулейман, конечно, тоже важен и дорог, но сейчас он, скорее всего, занят.

В итоге двери к матери я распахнула прямо с ноги, задыхаясь от быстрого бега и подъёма по бесконечным лестницам.

— Мама! — некультурно завопила я, едва встретившись взглядом с шокированными глазами Валиде. Бейхан и Фатьма, пораскрывав от удивления рты и уже начиная радостно улыбаться, поднимались с подушек.

— Хатидже!!

После приветственных объятий Валиде тут же кинулась квохтать надо мной, как наседка над цыплёнком. Хорошо ли я добралась? Не было ли проблем? Не холодно ли? Не заболела ли я? Всё ли нормально? Достаточно ли отдохнула?

Я счастливо улыбалась и вертела головой то вверх-вниз, то вправо-влево, в зависимости от вопроса.

Я дома.

Спустя десять минут трескотни (во время которой я узнала, что Сулейман сейчас на Совете и освободится где-то через полчаса, тогда ему и сообщат о моём приезде), оставив меня сёстрам на растерзание, матушка подошла к выходу из комнаты, приоткрыла створки дверей и кликнула калфу.

— Дайе сюда позовите! И немедленно в покои щербет и лукум, да ещё блины испеките!

Со счастливым смехом отбиваясь от Фатьмы и Бейхан, я едва успела это услышать. В груди приятно потеплело — она помнит, какое блюдо моё любимое! Помнит, помнит, помнит! И другое тоже помнит, просто опытному повару времени меньше всего на блины надо!

— Мама, не нужно, — сделав титаническое усилие и перекрыв щебет сестёр, крикнула я, — мы пообедали около часа назад! Не хочу есть.

Валиде повернулась ко мне и посмотрела так же, как респектабельный английский фермер рассматривает больного хилого поросёнка, который получил слишком мало еды и вряд ли доживёт до весны.

— Тебе нужно подкрепиться, Хатидже, — попыталась убедить меня она. Помедлила секунду, и, внезапно озарённая, спросила:

— А где же Искандер?

— Э-э-э... — невнятно проблеяла я.

О, мамуля, не переживай — мы оставили его топтаться возле дверей прямо на потеху челяди. Должно быть, он руководит разгрузкой нашего багажа.

— Здесь, — протянул такой знакомый, такой родной голос. — Он посетил наш скромный Совет, и поэтому я решил закончить пораньше.

Я мгновенно развернулась, встретилась взглядом с мужем, перевела глаза на стоящего перед ним на пороге человека и замерла, словно обухом ударенная.

Сулейман.

* * *

Несколько часов спустя.

Мы спокойно ужинали в выделенных нам покоях, когда случилось это.

— Я всё хотел тебя спросить, — задумчиво сказал Искандер, постукивая пальцем по стакану. Я подняла взгляд и замедлила жевание, показывая, что слушаю. — Когда мы встретили ту лису, почему ты так удивилась, когда я назвал болезнь? Ты явно не ожидала подобных слов от меня, но, услышав причину, успокоилась. Напрашивается вывод — твоё объяснение моего знания тебя напугало. Так почему? Что ты подумала?

Комок застрял в горле, но я приложила максимально возможное в данной ситуации усилие и проглотила его. Нужно отвечать, и отвечать быстро, иначе он только укрепится в своих подозрениях. А этого допускать нельзя никак, иначе мне конец. Болезненный, длинный, огненно-костёрный конец.

— Не только там, — продолжал вколачивать гвозди в крышку моего гроба муж, — были другие странности, просто менее заметные. Сначала я не обращал внимания, но если знать, куда смотреть...

Глазелки бы тебе повыкалывать, сука. Нормально ведь жили!

Искандер с грохотом (который показался мне просто оглушительным) поставил стакан на стол и почти что впился в меня глазами.

— Что же ты скрываешь, дорогая жена?

Примечания:

Да, я сделала целый раздел про говно. А что вы мне сделаете? (я не копрофил, честно-честно)

C Новым годом, касатики! Надеюсь, он принесёт вам меньше дерьма, чем эта глава ;)

1) Введение человека в искусственную кому, чтобы вирус не поражал нервную систему, и курс лекарств для его [вируса] уничтожения

Вернуться к тексту