Лягушка Интриганка (джен)

В «Роуз Гардене» я провела чуть больше двух недель. И если в «Мэйфлауэре» я была всего-то пять дней, которые показались почти что месяцем, то время в этом пансионате пролетело незаметно. Когда мы с Уильямом только приехали в Вэгтаун, нас буквально на вокзале встретил Бальтазар. Он сказал, что из дворца ему пришло письмо о том, что нужно будет привезти мне для нового места пребывания, и он, разумеется, прибыл лично. Правильно, шатайся по всей Британии, усыпляй бдительность врага… А ещё он привёз известие о том, что никого из тех, чьи описания предоставил Уильям, не видели ни в одной из наших гостиниц. Это подтверждало подозрение о том, что они всё ещё находились в Шеффилде.

По пути в пансионат мы заехали на почту, откуда Бальтазар снова отправил несколько телеграмм, чтобы нам сообщили, если вдруг что, и там к нам подсел посыльный мальчишка, у которого были письма к директору школы, мисс Валентайн. Дородная строгая женщина с контрастирующе мягкой улыбкой встретила нас у ворот и забрала письма. Вскрыла она их сразу же, как будто ждала почту. Оказалось, что мой приезд туда был совершенно напрасным — беглянки нашлись в тот же момент, когда моя нога ступила на территорию пансионата. Их родители писали мисс Валентайн, что их дочери вышли замуж и дальнейшая их судьба уже не её забота. Я попросила Уильяма передать эту информацию мистеру Фиппсу в Шеффилде, гадая, не придётся ли мне ещё путешествовать. Впрочем, на следующий день Джеймс доставил мне письмо, в котором говорилось, чтобы я оставалась на месте и в самом деле поправляла нервы.

В «Роуз Гардене» была более красивая форма — короткий жакет и юбка-полусолнце до лодыжек мягкого песочного цвета. Форму полагалось носить с разными блузами и собственной золотой брошью с жемчугом. Собственно, именно это Бальтазар мне и привёз. Директор обязала меня посещать только утренние занятия, а потом я была предоставлена сама себе. Большую часть времени я проводила в на удивление обширной библиотеке пансионата, а иногда брала книгу в беседку на улице. Правда, долго там сидеть было невозможно: «Роуз Гарден» стоял на берегу моря, а погоды в октябре стояли такие, что находиться у воды не больно-то и хотелось. А ещё мне пришлось всё же выделить время и написать мистеру Майкрофту Холмсу о том, что произошло в Шеффилде и как его брат оказался втянут в старое дело. До моего отъезда ответа так и не последовало, и я подумала, что эту тему мы с ним снова будем обсуждать уже тогда, когда я вернусь в Лондон. Если вообще будем, разумеется.

Девушки в «Роуз Гардене» тоже были совершенно другие. Прежде всего, сколь бы любопытно им ни было узнать про Лондон, бал и всякое разное, они следовали правилам этикета и первыми со мной не заговаривали из-за разницы в статусе. Да и я не стремилась к общению — опыт «Мэйфлауэра» оставил не самое приятное впечатление. Впрочем, с парой графских дочерей я вполне нашла общий язык — мы с ними читали примерно одни и те же книги.

Наконец октябрь закончился, и вместе с ним завершилась и моя ссылка. Форма была мне подарена — хотя носить её я не могла, не надставив подол так, чтобы он скрывал ноги полностью, но это была такая школьная традиция. Мы попрощались на позитивной ноте, и я, наконец, отправилась в поместье. О том, что я приеду туда первого ноября, Джеймс сообщил телеграммой за три дня, причём не только мистеру Трастворти, но и Бальтазару. А потому на вокзале меня встретили с гербовой каретой, у которой дожидались дворецкий и Офелия. Баронесса меня вообще при встрече чуть в объятиях не задушила. Бальтазара, впрочем, я отослала назад в Лондон продолжать наблюдение, как только мы вошли в холл поместья.

Дел для меня в маркизате, разумеется, скопилось прямо-таки с пирамиду Хеопса, и я на три дня оказалась под ними погребена, тогда как остальные обитатели праздно шатались по всему дому, включая Офелию и Артура. А стоило только мне разгрести эту кучу, из Шеффилда приехали Уильям и мистер Холмс. Дело было громким, так что газеты о нём писали, но мне хотелось услышать подробности из первых уст. А потому мы с ними втроём расположились в небольшой гостиной, куда нам подали чай.

— Если бы не предположение мистера Лоста о том, что преступники ещё в Шеффилде, мы, верно, не поймали бы их, — сообщил мистер Холмс. — Однако вам, должно быть, интересно узнать обо всё по порядку?

— Конечно, — я кивнула.

— К слову, о рассказах. Вы не будете против, если сюда приедет доктор Ватсон? — улыбнулся мне сыщик.

— Дорогой ему собеседник в лице дядюшки сейчас на континенте, но если у вашего друга нет никаких дел, я с удовольствием приму его как своего гостя, — я снова кивнула. — Однако я бы предпочла, если это вас не затруднит, воздержаться от того, чтобы придавать произошедшему литературные формы.

— Что ж, рад слышать и, разумеется, согласен — обстоятельства подсказывают оставить произошедшее в той мере тайны, в какой это возможно с учётом газетных статей, — он откинулся на спинку дивана и соединил пальцы рук с таким видом, как будто досконально воскрешал в памяти события с того момента, как я уехала. — Итак, в тот день, когда мы виделись с вами в последний раз, у меня был увлекательный разговор с мисс Фармер, о котором вам, вероятно, рассказал мистер Хардман. И во время этого разговора она осознала, что произошло. Это подкосило её, и три дня она провела в нервной горячке, а потом сама пришла к инспектору Джефферсону и долго исповедалась ему о том, что сделала и что произошло. Благодаря ей мы смогли точно определить личности преступников, и нам оставалось только отыскать их.

— Что сказать куда проще, чем сделать, — улыбнулась я.

— Такова уж работа сыщика, — мистер Холмс развёл руками. — Прежде всего я обошёл самые захудалые и сомнительные лавочки Шеффилда, а потом побывал всюду, где обретались бездомные. Не вдаваясь в детали, скажу, что там-то мне и удалось подтвердить догадку о том, что преступники ещё в Шеффилде. Впрочем, они находились не прямо в городе — обосновались в усадьбе. Один бездомный говорил, что в последнее время, после того, как были убиты девушки, их неупокоенные души бродят по усадьбе. Что он сам лично видел, как по дому в ночи плавают огни. Я рассказал об этом инспектору Джефферсону, он выделил отряд полисменов, и мы все отправились туда. Дождались ночи, увидели узкую полоску света в том самом окне, за которым была хозяйская спальня — та, где держали девушек и куда был врезан новый замок. Инспектор до последнего не верил, что они там, но именно там мы их и нашли.

— Понятно… — протянула я. — Орудие убийства нашлось?

— Да, они сохранили его, — кивнул сыщик. — Как и сказал мистер Лост, это был ритуальный кинжал. По крайней мере, он сам так его опознал. Преступников взяли, и он, кстати, сразу уехал. Он вам ничего не рассказывал?

— Мне тут с приезда было немного не до того, — улыбнулась я.

— Поначалу все трое только молчали, но потом им зачитали показания мисс Фармер, и все они начали говорить. Много говорить, — продолжил мистер Холмс. — Однако все как один говорили о том, что книгу они нашли, попробовать решили без чьей-либо подсказки, и вообще никакого плана у них на самом деле не было — чисто научный интерес. Никакого раскаяния, только разочарование, что не сработало.

— А шифрованная записка? — я сощурилась.

— Я много думал, использовать её или всё-таки нет, и решил этого не делать, — он поморщился. — Мне показалось, что в таком деле, если невозможно будет вести расследование тайно, лучше вообще не браться за него. Да и ваши слова о том, что глава организации может начать охоту за головой того, кто взломает его шифр, были весьма убедительны.

— Вам удалось выяснить что-нибудь о главе организации? — мрачно поинтересовалась я.

— Нет, — мистер Холмс мотнул головой. — По крайней мере, ничего конкретного или стоящего.

— Вам доводилось когда-нибудь собирать мозаику с предопределённой картинкой? — я склонила голову набок. Он медленно кивнул. — Представьте, что перед нами коробка с кусочками пазла, а сам рисунок, который должен был получиться, затерялся. Мы достаём кусочки, но ни один из них по отдельности не помогает нам понять, как должна выглядеть картина в целом. Однако, если мы начнём их соединять, возможно, у нас начнёт вырисовываться какое-то изображение. Поэтому, даже если ничего конкретного вы не узнали, всё равно расскажите.

— Что ж… Хоть это и не кажется мне значимым, если вы просите, так и быть, — сыщик снова кивнул. — Ночью я болтался под окнами камеры, где держали убийц до суда, и подслушал их разговор. Не назвал бы его содержательным, да и говорили они тихо, так что разобрал я не всё. Но они точно говорили о том, что отправили подробный отчёт о том, что произошло, кому-то в Лондон, однако ответа не дождались. И ещё они говорили о том, что о том человеке нельзя упоминать, даже если их казнят — тогда хотя бы их семьи будут в безопасности.

— Это и в самом деле ничего не даёт… — разочарованно протянула я. — По моему предположению, сам глава не находится в Лондоне, но там точно есть его связной. И, возможно, даже не один. В принципе, это даже разумная мера безопасности — разделить большую группу на маленькие таким образом, чтобы каждая не знала ни об одной другой. Тогда, если кого-то поймают, он мало что сможет рассказать на допросе. А самого главаря, вероятно, вообще знают только его особо приближённые.

— По-вашему, этот преступник умён? — сощурился мистер Холмс.

— Я полагаю, что да, — я кивнула. — Он управляет организацией, масштаб которой пока что не получается даже примерно оценить. Рано или поздно придётся вступить с ним в открытое противостояние, но прежде я хочу узнать о нём всё, что только можно. Ведь «познав себя и своего врага, не убоишься ты и ста битв».

— Цитируете «Искусство войны»? — подал голос Уильям.

— Удивлена, что тебе знакома эта цитата, — я нахмурилась.

— Если рассматривать каждое судебное заседание, как битву, оно помогает, как наставление, — секретарь улыбнулся.

— Вот как, — я улыбнулась и кивнула. — Раз ты об этом вспомнил — как прошли заседания?

— Судья Маллиган и инспектор Джефферсон форсировали дело, чтобы провести слушание как можно быстрее, — посерьёзнел он. — Дело наделало много шума, люди требовали отдать им убийц для самосуда, так что было решено сократить все процедуры до минимума. Учитывая признание, заседание было очень быстрым, и осуждённых отправили на виселицу едва ли не из здания суда. Не припомню другого такого случая. Даже их защитник был на стороне обвинения.

— Понятно, — я кивнула. — А мисс Гилмор и мисс Фармер?

— Мисс Фармер на коленях умоляла судью в зале суда дать ей высшую меру наказания, — Уильям мрачно покачал головой. — Она была в таком отчаянии, что за ней присматривали круглые сутки, чтобы она не наложила на себя руки. Деньги она отдала семьям девушек, но сделала это с письмами. Судья Маллиган приговорил её к ссылке в Австралию, она должна уплыть ближайшим кораблём. А мисс Гилмор была оправдана.

— Оправдана? — переспросила я. Неужели послышалось?

— Да, с неё были сняты все обвинения, — он кивнул. — Помогли не только бумаги пансионата, по которым было видно, как много она сделала и вложилась в школу, но и показания мисс Фармер и специально приехавшей миссис Дорн, прежнего директора. Однако после поднявшегося шума «Мэйфлауэр» так ославился, что вряд ли теперь найдётся хоть один родитель, который захочет отправить туда свою дочь.

— Да, газеты и не на такое способны… — я вздохнула. — Напомни мне связаться с ней позднее, когда всё немного уляжется.

— Хотите как-то поучаствовать в возрождении пансионата? — Уильям склонил голову набок.

— Пока не знаю, — я покачала головой. — Сейчас у меня много проектов, и каждый требует денег, так что мне нужно подумать об этом.

— Понял вас, — он улыбнулся.

В этот момент в гостиную, где мы сидели, вошёл мистер Трастворти. Он, как всегда, был собран и сух, и в полной тишине подал мне карточку визитёра на серебряном маленьком подносе. Прибыл барон Бичем. История о событиях в Шеффилде довела мой настрой до того состояния, в котором как раз можно было говорить об отделении территорий маркизата, и я поднялась.

— Мистер Холмс, прошу меня извинить — прибыл гость, с которым мне необходимо побеседовать, — я слегка улыбнулась ему. — В отличие от вас, он, скорее всего, не останется в поместье, и мне бы хотелось провести разговор, коль скоро приятным он не будет, поскорее. Надеюсь, вы найдёте, чем себя занять. К примеру, в библиотеке есть прекрасное издание «Искусства войны» на английском языке. В оригинале тоже есть, если вы читаете на китайском.

— Уверен, в вашей библиотеке я найду что-нибудь интересное для себя, — поднявшись, он слегка поклонился.

— Уильям, ты идёшь со мной, — я посмотрела на секретаря, и он кивнул. Я повернулась к управляющему. — Мистер Трастворти, проводите барона в кабинет, но сначала отправьте туда мистера Лоста. Если Офелия в доме, она тоже может прийти, хотя ей это, вероятно, будет скучно.

Управляющий кивнул и быстро вышел, а мы с Уильямом поплелись в мой кабинет. Я шагала и думала о том, что я не говорила ему о том нападении. Стоило бы рассказать, ведь сейчас в беседе с бароном это могло и не совсем случайно всплыть, а Уильям… Ну, он как-то остро реагировал на попытки меня убить. Хотя не он один, впрочем.

Первым в кабинет примчался Артур. Он сел рядом с Уильямом и вопросительно на меня уставился, а я только мотнула головой — не хотелось повторять всё дважды. Минут через пять в дверь деликатно постучали, а затем мистер Трастворти впустил барона. И именно в этот момент на улице решила разразиться гроза, оповестив о себе громким раскатом грома. В кабинете резко потемнело, и управляющий спешно зажёг лампы.

— Присаживайтесь, барон, — я натянула картинно фальшивую улыбку. — Нам с вами есть о чём поговорить. Хотя я даже немного удивлена, что вы приняли приглашение и всё-таки пришли.

— Когда вызывает лендлорд, бросаешь все дела и едешь, — кисло отозвался он.

— Если у вас дома что-то неотложное, вы могли послать гонца, и мы бы перенесли встречу — это не так уж и срочно, — я улыбнулась. — У вас дома что-то неотложное? — я подалась вперёд и положила подбородок и на переплетённые пальцы.

— Нет, — он мотнул головой. — Письмо пришло заранее, так что я на сегодня ничего и не планировал, а ничего внезапного, к счастью, не случилось.

— Рада слышать, — я кивнула.

— Если можно, мы не могли перейти к делу, ваше сиятельство? — он сел и сурово уставился на меня. — Погода портится, если я задержусь надолго, экипаж увязнет в грязи.

— Если я в самом деле слишком задержу вас, вы сможете остаться в поместье, — отозвалась я. — Однако и мне не хотелось бы откладывать. Я пригласила вас для того, чтобы поговорить об отделении вашего баронства от маркизата.

— Ваше сиятельство? — он вопросительно вытаращился на меня.

— Помнится, когда я только получила титул, вы очень хотели отделиться, — я склонила голову набок. — Желание пропало?

— Нет, я всё ещё думаю, что мне лучше отделиться, — сощурился барон.

— Тогда мы можем начать процедуру сегодня, — я кивнула.

— Процедуру? — медленно переспросил он.

— Да, — я снова кивнула. — Это же непросто бумагу подписать о том, что вы больше в маркизат не входите. Мы начнём с того, что проведём аудит финансовых сношений баронства и маркизата, а потом рассчитаем объём текущих инвестиций в проводимых процессах. Для этого я пригласила мистера Артура Лоста — он бухгалтер и аудитор, — я указала жестом на жнеца.

— Здравствуйте, ваша милость, — улыбнулся ему Артур.

— Когда этот процесс будет завершён, нам с вами нужно будет урегулировать финансовые вопросы таким образом, чтобы ни у кого не было долгов, — продолжила я. — А учитывая вашу налоговую задолженность за последние два года, погашенную маркизатом, общая сумма, которую вам придётся мне вернуть, если я не ошибаюсь, составит порядка пятнадцати тысяч фунтов. Однако вам ещё придётся учесть факт того, что инвестиции маркизата в текущие проекты также будут изъяты, и вы должны будете где-то взять средства, чтобы возместить их.

— В какие сроки я должен буду выплатить все эти деньги? — сощурился барон.

— Скажем так, пока долг не будет погашен полностью, мы не сможем перейти к следующей стадии процедуры, — я снова фальшиво улыбнулась. — Однако это не значит, что я готова ждать вечно.

— Объём инвестиций… — пробормотал барон. — Но если вы их отзовёте, баронство разорится!

— Моя ли это будет проблема, если вы отделитесь? — я склонила голову набок. — Или вы думаете, в маркизате больше не во что инвестировать?

— Ваше сиятельство! — барон подскочил, возмущённо раздувая ноздри.

Я встала из-за стола и медленно обошла стол, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Барону было почти сорок лет, он был выше меня на голову и телосложение имел отнюдь не субтильное. Остановившись в шаге от него, я подняла голову и прямо посмотрела ему в глаза. Может, моей наружности и не доставало внушительности, но я старалась компенсировать это в такие моменты прущей изо всех щелей уверенностью в себе.

— Барон Бичем, — с деланным спокойствием обратилась я. — Если вы осознаёте, что отказ от помощи маркизата неминуемо приведёт ваше баронство к краху, то зачем, скажите на милость, было стрелять в меня во время охоты?

— Что? — Уильям и Артур оба подскочили с дивана.

— Так вы знаете… — барон не стал отпираться и съёжился, сразу убавив в размерах.

— Разумеется, я знаю, — я кивнула. — Я знаю обо всём, что происходит на территории маркизата. А вы как думали?

— Это… Я… — он внезапно рухнул на колени. — Простите меня… Бес попутал… Я не хотел…

— К счастью, вы промазали, — я улыбнулась. — И я не планирую предъявлять вам открытых обвинений. Моё сегодняшнее предложение — следствие ваших действий.

— Миледи? — барон поднял на меня глаза.

— Если вы не хотите оставаться частью моего маркизата, то и мне не нужен человек, который может ударить в спину, — припечатала я. — Выбор прост. Или мы с вами прощаемся, и больше маркизат ни коим образом не участвует в ваших делах, или вы приходите в себя и продолжаете работать на его благо.

— Я никогда больше! — он даже подполз. — Никогда больше не позволю себе даже помыслить о том, чтобы навредить вам! Я клянусь!

— Как резко вы сменили тон, — усмехнулась я. — Что ж, раз вы более не желаете вывести баронство из маркизата, полагаю, есть более интересный вопрос относительно постройки моста. Как мне доложили, с этим возникли сложности — рабочие бунтуют из-за задержки оплаты.

— Это…

— Для начала поднимитесь с пола и сядьте, — я вернулась за стол и жестом попросила Уильяма и Артура тоже сесть. — Есть какие-то проблемы? Нет денег?

— Ничего такого, просто… — вернувшись на кресло, барон глубоко вздохнул. — У меня возникли небольшие проблемы с внутренним персоналом, но я уже почти разрешил их.

— А когда труд будет оплачен? — я сощурилась. — Вы же понимаете, что пока они не получат деньги, строительство не продолжится. А этот процесс нельзя затягивать, ведь скоро станет холоднее, и работать будет затруднительно.

— Я рассчитаюсь с ними, как только вернусь в баронство, — решительно заявил он.

— Хорошо, — я кивнула. За окном снова прогремело, и на этот раз где-то совсем близко сверкнула молния. — Похоже, погода и в самом деле совсем испортилась. Не думаю, что сейчас будет разумно ехать. Отправитесь, когда гроза утихнет. Мистер Трастворти покажет вам комнату, где вы сможете отдохнуть. И пока вы здесь, я хочу, чтобы вы подробно написали о том, как сейчас дела в баронстве. Без выдумок только — я всё равно узнаю, если вы солжёте.

— Конечно! — барон поднялся, отвесил краткий поклон и вымелся из кабинета.

Я откинулась на спинку своего кресла и запрокинула голову. Не совсем такого исхода я ожидала. Не думала, что он вот так будет пытаться расшибить себе колени и полярно менять мнение. Хотя, конечно, деньги были весьма убедительным аргументом. Я размышляла о том, сколько ещё нелояльных дворян и джентри находились на моей территории и каким испытанием станет рождественский бал, продолжая таращиться в потолок.

— В вас ещё и стреляли? — Уильям подкрался к столу незаметно, а потому я едва не подскочила, когда он задал вопрос.

— Не впервые, — собравшись, отозвалась я.

— И вы не собираетесь с этим ничего сделать? — сощурился секретарь.

— А что мне следует сделать? — я склонила голову набок. — Отправить его под суд? Нет уж. В целом, баронством он управляет вполне сносно, хотя сейчас и переживает не лучшие времена. Но после окончания строительства моста дела его должны поправиться. А вот если я сейчас отправлю его под суд, место барона займёт его сын. И он точно не будет лоялен ко мне после того, как я накажу его отца. Даже если сделаю это вполне обоснованно. Поэтому мне ни к чему устраивать всё это. Тем более, если барон сейчас действительно говорил, что думал.

— Миледи… — к столу подошёл Артур. — Сколько всего покушений на вашу жизнь произошло с тех пор, как вы получили титул?

— Я не считала, — я пожала плечами.

— И вы все их спускали на тормозах? — сощурился жнец. — Так же, как и сейчас?

— Вы в своём уме, Артур? — я вскинула брови. — Если бы я так делала, покушений было бы по пять раз на дню. Я делаю так только тогда, когда это может принести мне очевидную выгоду, как сейчас. В остальных случаях… Скажем так, мы с Бальтазаром весьма изобретательны по части наказаний.

— И вы планируете как-то наказать лорда Коуфилда и графа Макарти? — пристально посмотрел на меня Уильям.

— У меня пока нет плана, как это сделать, но — да, конечно, — я кивнула. — Нельзя просто так обижать моих лошадей.

Кстати, о лошадях. Я подумала, что Мунлайт, должно быть, совсем заскучал в стойле и загоне. И если погода завтра улучшится, надо будет утром поехать на прогулку, чтобы он мог размять ноги. Да и мне после долгого времени сидячих занятий не помешало бы немного растрястись. Как не вовремя уехал дядя, с которым можно было пофехтовать, а Бальтазар был сослан с поручением…