Неправильно... или? (версия 2.0) (гет)

Взять уксус, налить на проблемную поверхность, сверху посыпать содой и, оставив пенящуюся субстанцию на 15 минут, отправиться по своим делам. По возвращении обнаружить, что поверхность стала абсолютно чистой и, что куда более важно — избавленной от неприятного запаха. В идеале, ага… Почему-то кошачью ссанину таким образом отмывать получалось, а вот зеленую торианскую блевоту с брони — уже нет. В смысле, саму-то дрянь уже давно получилось смыть, а вот запах, запах… Черт!

Оставив щитки отмокать в тазике, я снова обнюхала свои руки и, уныло вздохнув, поползла в душ. То ли пятый, то ли уже седьмой раз. Рикки и Эшли из кабинок не вылезали, поскольку были заняты поиском способа смыть въедливый запах скунса с наших тел. Я же решила искать способ очистить броню и… Мною были использованы уже все виды имеющихся на «Нормандии» чистящих средств, в том числе и гель для дезинфекции, пардон, санузлов, но запах не убирался. Решив вспомнить феодосийскую юность и забодяжить какое-нибудь «народное средство» избавления от запаха, я доэкспериментировалась до того, что моя верная бронька теперь воняла спиртом, уксусом, аммиаком, лимонной кислотой, упомянутым средством для чистки санузлов и… блевотой торианских ползунов! Да еб же ж твою мааааать! Найлус сказал, что если в ближайшие полчаса не будет найден способ избавить наше барахло от осточертевшего запаха, то все пострадавшее снаряжение будет выкинуто в шлюз. Но даже тогда останется проблема отмыва наших собственных тушек. Да и внутренний еврей категорически протестовал против того, чтобы выбрасывать целую броню только из-за запаха. Как у Гарруса будут отбирать полюбившуюся ему снайперку из спектровского арсенала, которую он уже двадцать раз успел разобрать и пересобрать «под себя», я вообще не представляю…

— Биляаааать! — взревела я, когда поняла, что мочалкой можно чуть ли не кожу с тела содрать, но при этом от запаха избавиться не удастся. Мало того — теперь ползуновой блевотой пахла еще и мочалка.

Треснула кулаком по стене душевой кабины. Полегчало. Ненадолго, потому что в следующий момент, когда я нажала на дозатор моющего средства, раздался неприятный звук, но на ладонь не упало ни капли. А обычно мне этой банки хватало на пару недель при условии мытья два раза в сутки.

Чертыхаясь, я вылезла из душа и, натянув на тело мокрый комбинезон, босиком и мокрая с головы до ног, потопала в сторону своей каюты, оставляя на пути своего следования лужицы. Разумеется, последние тут же с писком кинулись подтирать дроны.

— Народ, может, есть идеи, как с нас еще эту дрянь можно отмыть? — уточнила я у парочки «часовых», которые охраняли коридор на пути моего следования. — Носы можете зажать, — милостиво разрешила я. Вояки тут же воспользовались моим разрешением и с облегчением выдохнули. И покачали головами.

Что меня радовало — никто не смеялся. Чаквас сказала, что мы должны радоваться тому, что остались живы и тому, что сия зеленая дрянь была нетоксичной и просто плохо пахла, а не представляла собой какую-нибудь ядреную хрень типа соляной кислоты (вот тогда бы нам точно был бы пиздец). Но после потраченного на отмывания времени (безрезультатно потраченного, кстати), от радости не осталось и малейшего следа.

Пинком ноги открыв свою тумбочку, я в недоумении уставилась на упаковку с моющими средствами. Тут же вспомнила, что когда затаривалась на какой-то безымянной колонии, то моего любимого шампуня с мятой не нашлось и вместо него пришлось взять первый попавшийся. Не нужно говорить о том, что он напоминал популярные в мое время тошнотворные гели для душа вида «нежный персик в соусе из под клубничных жопок, заправленный йогуртом». Это я утрирую, конечно, но суть понятна: тошнотворно-сладкий, карамельный синтетический запах, который намертво въедался в кожу и волосы как минимум на неделю. И если ядреный мятный шампунь, которым я пользовалась до этого, выветривался через два часа и оставался едва слышным в течение следующего дня, то эта хрень явно будет вонять, как…

— Эврика! — завопила я во весь голос, после чего схватила банку с шампунем и кинулась в сторону душевой. Перед тем, как идти в кабину, налила ложку вонючей дряни в тазик с отмокающей броней. По помещению поплыл резкий сладкий химический запах. Естественно, что он усилился после того, как я вымылась с данным шампунем целиком и полностью.

— Шкипер, чем это так вон… пахнет? — уточнила у меня Эшли, занявшая соседнюю кабинку.

— Нежным персиком, — фыркнула я. — На, протестируй, — после чего перекинула начатую банку с шампунем через перегородку.

— Обязательно по голове?

— Извини, мне не было видно.

— Извиняю. Лови обратно, спасибо, сейчас подержу пару минут и посмотрим, что это за «нежный персик».

В этот раз банкой получила по голове я. Пока мы с Эшли огрызались друг с другом, из крайней кабинки раздался голос Эрики, которая заинтересовалась новым запахом, который, вот удивительно, перекрыл и вонь торианских… отходов, и следы моих экспериментов с народными чистящими средствами разной степени вонючести.

Удивительно, но «нежным персиком» теперь пахла и броня! Радостно проорав «ура», я поспешила ополоснуть доспехи и отнести их сушиться, после чего, взяв ополовиненную банку с «нежным персиком», набрала в шприц немного сей загадочной субстанции и оттащила ее на экспертизу доку. Ну, не то что бы экспертизу, а надо было понять, можно или нет сие химическое оружие применять для отмывания наших двух пострадавших турианцев и пострадавшего же крогана, который перемазался в основном когда тащил меня обратно.

За что люблю местные технологии, так это за высокую скорость работы. Уже две минуты спустя обрадовавшие меня результаты анализов были готовы и я стучалась в двери мужской душевой, сразу предупреждая, чтобы выходил тот, кто меньше всех раздет.

— Ну? — мокрый и злой Ричард волком на меня посмотрел. Потом принюхался. Следом глаза бойца изумленно расширились то ли от осознания, что запах торианина исчез, то ли от рези из-за аромата «нежного персика».

— Гну. Нате, мойтесь. От сердца, блять, отрываю, цените мою доброту, — я пихнула банку в руки Ричарда, после чего удалилась в кают-компанию под отборную турианскую матершину в адрес зеленых тварей.

Наступила фаза «то ли помню, то ли нет». Это когда возвращаешься злой и усталый с работы, в данном случае — с высадки, делаешь свои первоочередные дела и больше всего мечтаешь о том, чтобы пожрать и завалиться спать. Причем спать пытаешься на любой плоской поверхности и даже в вертикальном положении. Естественно, тебе это не удается, естественно, ты тащишь ложку чуть ли не к уху. Казалось бы, в чем вопрос, ложись да спи? А вот хуюшки! Во-первых, голодный организм тупо отказывается спать. Во-вторых, если даже вдруг он хочет спать, то ты вместо того, чтобы заснуть, будешь лежать и тупить, разглядывая потолок каюты. Как правило, я в таких ситуациях вырубалась произвольно и уже потом, поспав пару часов на любой поверхности, шла устраиваться в каюту. Вот и сейчас я, зевая во весь рот, включила чайник и рухнула на диван, разрывая упаковку на шоколадке.

Внезапно запах «нежного персика» усилился. Судя по всему, в кают-компанию пожаловал кто-то из нашей компании. И точно — секундой спустя рядом со мной на диван приземлилась Сайнворк.

— Шепард в своем репертуаре: хлебом не корми, корми только шоколадом.

— Будешь? — я направила руку на дверцу холодильника, намереваясь открыть ее, после чего вспомнила, что моя биотика временно тю-тю и встала было с дивана.

— Не буду, сиди уже. И за чайником сама сбегаю, не маленькая, — Эрику, видимо, малость волновал мой бело-синий цвет лица. Хорошо еще, что Чаквас со всей этой нашей стирально-моечной волокитой обо мне как-то не вспомнила…

Передо мной поставили кружку, доверху наполненную горячим сладким напитком. Сделав большой глоток, и грея руки о чашку, я откинулась на спинку дивана и уже было хотела задать Рикки какой-то вопрос, но она «сыграла на опережение».

— Слушай, Рин… А у Аленко, ну, то есть у Кайдена тут, на корабле, или за его пределами, никого нет?

— Нет, а что? — я поморщилась и откусила еще кусок шоколадки.

— Он мне… Ну, вроде как встречаться предложил. Пока что правда не предложил, а просто пригласил вроде как в гости в их с Ричардом каюту, но судя по тому, как он на меня смотрел, дело все идет к «а давай встречаться». Вот я и уточняю на всякий случай, что к чему. Ну, ты же понимаешь, как девочка девочку.

— Понимаю, — согласно кивнула я. Несмотря на то, что опыт отношений с противоположным полом у меня был, мягко говоря, небогатым, логика «не нарываться на женатика» мне была ясна. Ну действительно, если у парня есть постоянная девушка, то можно сделать вывод о том, что ты либо временная развлекуха (что актуально только если ты сама по себе ищешь отношения на пару-тройку ночей), либо мачо ищет острых ощущений (но вполне возможно, что при этом все острые ощущения достанутся тебе, а он будет стоять в сторонке, пока вы с другой девчонкой будете его делить). — Знаешь, я ни за чьей личной жизнью не слежу, но…

— Он же вроде встречался с той девчонкой из вашей компании, как ее…

— Уоллес. Не будем об этом, ладно? Так скажем, она больше не в нашей компании и… И закроем тему на этом, — смяла разговор я.

— Прости. Я не собираюсь лезть в твои дела, ты же меня знаешь. Просто поинтересовалась на всякий случай. Значит, ты прямо сейчас угадаешь, у кого вечером свидание.

Я лишь улыбнулась. За то время, что мы отмывались, я успела рассказать Эрике часть инфы о себе. Ну, про свое происхождение, а так же про общую суть нашего задания. Учитывая, что всю эту суть Сайнворк давно знала из экстранета и наших источников в СБЦ… Так скажем, я открыла ей секрет Полишинеля. Зато подруга пообещала поглядывать по сторонам и, если обнаружит вдруг что-то интересное, то отмаякуется нам в обход официальных каналов, чтобы было быстрей и надежней. Эх, хорошо, когда у тебя кругом друзья…

Чужая рука провела у меня перед глазами.

— А? Извини, отвлеклась, — я одним глотком допила горячий чай и поставила кружку на стол. Тут же мне долили новую порцию ароматной горячей жидкости.

— Я спрашиваю, у тебя как дела в личном плане? Помнишь, что на агитплакатах Альянса написано?

— Ага, ага… будущее человечества в космосе, судьбу встретить свою можно тоже в космосе. Пфр, — я протянула руку за своей чашкой и снова принялась заливать в себя горячий чай маленькими глотками. — Вот только в этом плане явно где-то пиздят. Тут либо устаешь, как собака и нет времени личную жизнь налаживать, либо… Ну вот с кем, скажи мне? Экипаж от меня до недавнего времени вообще шарахался, ну а те единицы, с которыми получилось общий язык найти и сократить дистанцию общения… Мягко говоря, мы друг на друга в этом плане не смотрим.

— Ну да. Дженкинс с Уильямс, да и ты вообще его и Кайдена за братьев считаешь…

— Ага, за младших, — мы переглянулись и прыснули. Сейчас, вдали от «семерки», Эрика имела вид куда более… домашний и родной, что ли… Как-то так.

— Ну, кто там у нас еще остается? Турианцы? — Эрика посмотрела на меня.

— Даже не смешно, — фыркнула я. Подруга понимающе кивнула. Она знала, что мне представители этой расы кажутся достаточно привлекательными и что я к их виду привыкла, но уже могла понять, что их вкусам внешний вид одной белобрысой альянсерки не соответствует.

— Ну да. Скорей проще тебя с кроганом представить, чем с тем же Найлусом в обнимочку.

— Ага. Бери во внимание еще тот факт, что он мой начальник теперь. А все остальные подчиненные. Вообще зашибись как много места для маневра выходит, да? А, да, прибавь сюда тот пункт, что меня не в каждую колонию пускали до недавнего времени — вообще поймешь, кто у нас теперь живет под девизом «целибат, как основная жизненная идеология».

Мы прыснули. Хотя на душе стало как-то паршиво. К счастью, Эрика не стала развивать тему и перевела разговор на обсуждение нашей совместной вылазки, за что я ей была очень благодарна. Ну а потом мы распрощались и я двинулась на мостик. Потому, что там хорошая вентиляция, которая наверняка развеет витающий вокруг меня аромат «нежного персика». И потому, что там был Джокер.

— Сильно помешаю?

— Падай, — привычный кивок в сторону пустующего кресла второго пилота. Привычное падение спиной в него, закидывание рук за голову. Джефф нажимает кнопку на приборной панели и я получаю возможность пялиться в обзорное окно. — Чего грустная такая?

— Устала, — пожимаю плечами я. После чего ни к селу ни к городу задаю бестактный, наверное, вопрос. И оправданием мне становится только тот факт, что я сейчас не особо контролирую свои мысли и, соответственно, речь. — А у тебя девушка есть?

— Рин, ты, конечно, очаровательное создание, но абсолютно не в моем вкусе, — фыркает пилот.

— Да я вовсе не… — возмущенно выдохнула я.

— Страйк! Я заставил саму Шепард покраснеть, как старшеклассницу, — фыркнул пилот. — А если серьезно, то… ну была одна. Еще до того, как я летное поступил. Как поступил, поставила мне условие: либо она, либо «эти летающие железки».

— Уже догадываюсь, что ты ответил.

— Да, такая крошка лучше любой девушки, — пилот с любовью провел по приборной панели. — А если не секрет, Шепард, почему такие вопросы?

— Да честно… Не знаю даже. Просто… Так, говорили с Эрикой о всяком-разном, вот и… Не обращай внимания, сама не знаю, чего я тут разнылась.

— Вот-вот, капитан. Ты мне эти штуки брось. А то пообщаешься с этими своими подружками, вобьешь себе в голову всякой мути, выйдешь замуж, бросишь нас тут всех. А ты, между прочим, в отличие от этих всех девчонок, не только задницу симпатичную имеешь, но и мозги, биотику, реакцию и все эти штуки, которые… Короче, тут ты на своем месте, вот и сиди, а туда, в смысле, на гражданку, тебе не надо. Да и кого я буду из задницы мира вытаскивать?

Я улыбнулась.

— Знаю я все это. Просто… Знаешь, тоже хочется, как у нормальных людей, пусть и не семью-кучу-детей-гору-грязных-носков, а просто… ну… типа любимого человека, или как-то так. Нет, я знаю, что я страшная, агрессивная и двинутая на всю фишку, просто обидно, когда у других есть то, чего у меня нет.

— Зато у других нет такой шикарной команды, шикарного корабля и, кстати, лучшего пилота во всем чертовом Альянсе.

— Хороший Джокер, умный Джокер, незаменимый Джокер, — как мантру принялась повторять я. Этого ведь павлина в бейсболке прямо-таки каждую минуту хвалить надо.

— Да-да, я такой. Кстати, Рин, чем от тебя так несет?

— Нежным персиком. Не спрашивай, — вздохнула я, закрывая глаза. Уже сквозь сон почувствовала, как на меня направили поток теплого воздуха. То ли проветрить решил, то ли позаботился, чтобы не замерзла. Черт его разберет.

Неожиданная хандра, явившаяся следствием усталости и разговора с Эрикой, который все-таки задел по больному месту, выветрилась из головы за время сна. Так что с утра пораньше всей «Нормандии» было явлено привычное мое обличие. Ну, то есть вечно ржущее, всклокоченное и двинутое на всю голову. Правда, уже в кают-компании мой задор малость поубавился, потому что на диванчике сопел в две дырки наш уважаемый Спектр, с которым мне надо было как-то разговаривать, общаться и… Хотя, вроде как мы решили вопрос в стиле «кто кому нравится, а кто кому нет», так что мне надо просто выкинуть из головы всю эту романтическую дурь и сосредоточиться на выполнении важного, между прочим, задания.

* * *

Как и ожидалось, решение проблемы нашла Рин. Вообще, у нее была характерная особенность искать нестандартный выход из ситуации. И если Найлусу пришло в голову избавиться от загаженного снаряжения, а потом в ближайшей колонии сходить «в химчистку», то Рин предложила просто вытравить одну вонь другой. При этом вторая «вонь» Найлусу нравилась куда больше, да и Гаррусу тоже, а вот человеческая часть команды заметно кривилась. Кажется, люди не очень любят сладкие запахи.

Крогану было абсолютно индиффирентно. Кажется, он даже «нежным персиком» воспользовался исключительно из уважения к команде, обоняние которой было не рассчитано на вонь торианина. Если у кроганов вообще может быть уважение к представителям «хлипких рас»…

Периодически вдыхая чуть глубже, чтобы обонять в полной мере этот странный аромат… Кстати, как люди вообще смогли воспроизвести такой запах? И почему такой хороший аромат им не нравится? Снова вдохнув поглубже, турианец подошел к зоне кают компании и сразу же заметил две макушки над спинкой дивана. Рин и Рикки, которые, судя по всему, сплетничали «о своем, о девичьем». Прежде, чем Найлус успел подойти ближе и сообщить о своем местонахождении у них за спиной, Рикки задала вопрос:

— Ну, кто там у нас еще остается? Турианцы?

— Даже не смешно, — отозвалась Рин. Было пока что непонятно, почему она

— Ну да. Скорей проще тебя с кроганом представить, чем с тем же Найлусом в обнимочку, — беззлобно поддела капитана темноволосая девушка.

«Даже… не смешно?» — Найлус раздраженно выдохнул, незаметно выходя из зоны кают-компании. Почему-то было… Нет даже не обидно. И не больно. Наверное. Просто все это казалось ему чем дальше, тем более странным. Странная привязанность к конкретно этой терранке уже не удивляла, а по-настоящему напрягала. Да, конечно, повод для всего этого дала первой она, признавшись, что он вызывает у нее определенный интерес. И она выдала вполне нормальную для любого живого существа реакцию: поняв, что объект интереса вне ее досягаемости, быстро этот интерес ликвидировала и уже сейчас воспринимает предположение об их возможной связи со словами «даже не смешно». Уже считает глупостью возможность каких-то отношений между ними.

И уже было поздно объяснять, что на самом деле тогда, в баре, Найлус просто не успел вставить единого слова в поток делаемых ею выводов. Что на самом деле он был в замешательстве, ведь ему никто и никогда в жизни не признавался в чувствах так искренне, открыто и просто, как сделала это Рин. Что на самом деле у него самого есть такие же чувства к ней. Такие же? Или даже больше? Рин по меркам людей и по модели поведения приближена к детям. Быстро привязывается, быстро забывает и выкидывает из головы. А у Найлуса до сих пор стоит перед глазами фигура в одной майке, забрасывающая руку себе за спину. Он до сих пор, глядя на Шепард, вспоминает о том, какую гибкость она продемонстрировала, когда проверяла крепления брони на ботинках. Он вспоминает их разговор в ночь, когда она сбежала из лазарета и свое собственное желание протянуть руку вперед и провести по всей длине длинной ровной ноги с едва заметной светлой шерстью.

Она ему не просто «нравится», у него присутствует вполне определенный список намерений и желаний, которые он бы с удовольствием реализовал. У него вполне явное физическое влечение к представителю другой расы и другого мира. Как это возможно? Ну, ей же могут «нравиться» турианцы, так почему ему не могут нравиться женщины-терранки при учете того, что они очень во многом сходны с азари, которые продолжительное время занимают место идеала красоты у многих рас галактики?

«Просто признайся — ты уже упустил момент. И ты слишком труслив, чтобы что-то менять».

Найлус вздохнул и ушел на обзорную палубу. Хотелось побыть одному.

Слишком… труслив? Нет, пожалуй. Просто у него нет того наплевательского отношения к последствиям своих действий и слов, которое демонстрировала Рин. Если девочка могла признаться ему в своих чувствах не задумываясь о том, что сама лично в руки дала ему основание считать себя непригодной для совместной работы и деятельности в спецкорпусе, то он сам на подобный шаг не решится никогда. Потому что боится последствий. Боится, что отношения с представителем другой расы из-за разницы в физиологии и мировоззрении могут привести к проблемам. Боится, что это отразится в худшую сторону на совместной работе, а учитывая важность их задания — это может плохо сказаться не только на их с Шепард карьерах, но и на благе всей Галактики. Он, как турианец, первым делом думает о своем долге, а все остальное должно быть вторично. Поэтому он должен как можно быстрей выкинуть из головы светлошерстую девчонку, которая последующие дни, недели, а может и месяцы будет маячить у него перед глазами. Перспектива Найлуса не радовала. Не радовало и странное, нарастающее беспокойство за нее, природу которого он понять не мог. Они оба солдаты. Они оба в равных условиях и должны демонстрировать равные, или условно равные возможности. Почему же ему хочется защитить ее?

Ответа на этот вопрос не было. Вернувшись в уже пустую кают-компанию турианец поудобней устроился на диване и принялся перечитывать информацию по Теруму. С учетом того, что эту информацию он уже успел изучить от корки до корки — закономерно, что лишь пять минут спустя он заснул, неловко подвернув руку под голову и подложив настольный терминал в качестве подушки.

В какой-то момент он проснулся. Наверное, виноват прохладный для турианцев воздух. Уже собираясь встать, он почувствовал, как в каюту кто-то зашел. И прежде, чем турианец успел с этим кем-то поздороваться, на него набросили что-то теплое и мягкое. Это теплое и мягкое пахло мятой — растением, запах которого так нравится некоторым людям, верней — одному конкретному человеку в окружении Найлуса.

Чуть приоткрыв глаза — не хотелось ставить в неловкое положение «благодетеля», Спектр уже без удивления разглядел, что укрыла его Рин. Плед, естественно, тоже принадлежал ей — Найлус не раз уже видел этот кусок ткани с клетчатым рисунком, к которому, вдобавок, была прицеплена бирка с надписью «Шепард».

Девушка глянула на него и чуть нахмурилась. Турианец поспешно сомкнул веки, чтобы не выдать себя. И мгновением спустя почувствовал, как мягкие теплые человеческие пальцы провели несколько раз по переносице. Рефлекс подавить не удалось, но услышав урчание, девушка почему-то не испугалась, а едва слышно хихикнула. После чего отошла в сторону, оставив и Найлуса, и его нос в покое.

— Шепард… — раздался с потолка голос пилота.

— Чш… Не буди, — едва слышно произнесла Рин.

— Доктор Чаквас просила передать тебе и Аленко, что она очень хочет вас… — начал Джокер куда более тихим тоном, но девушка его перебила.

— Я уже догадываюсь, что она меня хочет, — фыркнула она. — Передай ей, что я уже иду.

— Окей, — отозвался Джокер.

Судя по едва слышному звуку шагов, девушка покинула кают-компанию. Воспользовавшись одиночеством и тем ощущением уюта, которое дарил мягкий и теплый плед, Найлус свернулся на диване поудобней и снова заснул.

Правда, в этот раз ему приснилось не что-то смутное, не навевающее страха, а знакомый поток воды в дренажной галерее. Поперек воды в отдалении — мелкосетчатая решетка, опускающаяся глубоко под воду. Терранка снова улыбается. Прыгает назад, в воду. А потом толчок в спину — и он снова летит туда. В глубину. В темную мутную жижу, которая при вдохе сразу же заполняет собой легкие, вытесняя воздух. Последнее, что он успевает заметить во сне — Сарен, который с торжествующей ухмылкой победителя стоит там, наверху, и наблюдает за смертью бывшего коллеги. Темнота окончательно поглотила Найлуса, а потом перед глазами все завертелось и…

— Найлус! Крайк, блин! — это первый раз на его памяти, когда терранка называет его по фамилии. Он отмечает этот факт вскользь, мимоходом, как и то, что сейчас Рин сидит на диване рядом с ним и крепко держит рукой за плечи. — Все нормально. Это просто страшный сон.

Ее слова звучат так по-детски естественно, и главное — каким-то образом отзываются на то, что творится у него в мозгах после такого вот кошмара.

— Я знаю, — он сам удивляется тому, насколько хрипло звучит его голос. Хочется пить. Рин, видимо, понимает это, поскольку встает и приносит чайник и две чашки. Турианцу одновременно и неловко и приятно чувствовать эту странную заботу. Или неприятно? Да, пожалуй, неприятно по одной причине: подобную заботу Рин проявляет ко всем своим «подопечным», то есть она не выделяет его таким образом из остальной группы. — Спасибо, — произносит он, протягивая руку вперед и беря чашку. Девочка лишь кивает и, приземлившись на кресло (почему-то выбрав для этой цели подлокотник, а не само сиденье), начинает медленно пить свою порцию чая.

— Это нормально, — тихо говорит она.

— Что?

— Ну, страшные сны, кошмарики и все такое. У нас всегда говорили, что это либо какие-то сигналы из подсознания, ну то бишь показываются какие-то скрытые страхи, или возможный вариант развития событий, либо попытки разума таким образом пережить заново какую-то стрессовую ситуацию. Ну, типа… Выработать у организма привычку к тем обстоятельствам, которые ударили по психике когда-то. Или как-то так.

— Тебе часто снятся?

— Кошмары? Ну… В детстве было, а так… Вроде нет. Хотя… После протеанского маяка снится кое-что без конца. Но оно и страшное, и не страшное. Понимаешь, там, в этом маяке, все будто двойное. И черное и светлое одновременно.

— Судя по тому описанию, что ты давала в рапорте и рассказывала нам — ничего светлого там быть не может по определению, — обрубил Найлус. — И в моих снах тоже.

— А что тебе снится? Извини, если не хочешь отвечать на этот вопрос — можешь промолчать.

В принципе, он и так бы промолчал, но почему-то сейчас, то ли под влиянием кошмара, то ли потому, что это была именно Рин, он начал говорить. Не вдаваясь в подробности.

— Иногда мне снится, что убивают меня. Иногда — что близких убивают на моих глазах, а я не могу ничего с этим сделать. С расшифровкой, думаю, все понятно: я, как и все живые, в принципе, боюсь смерти. Не путай с банальной трусостью — я веду речь лишь об инстинкте самосохранения, которым мы с тобой в последнее время пренебрегаем. И я боюсь за дорогих мне. Друзья, родные, семья — это есть у каждого из нас. И, как бы плохо это не было, но бояться мы за них будем всегда.

— Странный ты, — Рин отставила в сторону чашку. Соскользнула с подлокотника кресла на само сиденье и села, свесив ноги с одного подлокотника и упираясь спиной в другой. Интересно, она когда-нибудь будет сидеть нормально? Ах, да, местная мебель не рассчитана на ее рост, так что нет — никогда… Тем временем, девушка продолжила говорить. — Конечно, можно говорить о том, что страх — это офигеть как плохо. С другой стороны, страх, в особенности — страх за близких, заставляет нас шевелиться в несколько раз быстрей, потому что мы всегда должны помнить, что от нас зависят не только наши жизни. Предел возможностей синтетика хорошо известен, а органик в стрессовой ситуации насоображает и натворит такого, что…

— Что пропишется в лазарете на два дня, но почему-то решит оттуда сбежать, — раздался за спиной негодующий голос доктора Чаквас. Разом опавшая с лица Рин уставилась перед собой широко открытыми глазами, а потом очень медленно обернулась.

— Рикки, чтоб тебя! — с облегчением выдохнула она, когда поняла, что ее жестко разыграла девчонка, подобранная ими на Феросе.

Про нее Найлус уже знал все необходимое. Всего-то пара запросов — и досье на Эрику Сайнворк, бывшего курсанта программы N7 и действующего «ассассина» было у него на руках. Как обычно, информации о самом человеке из этого досье было не почерпнуть, но судя по тому, что Рин держалась с этой девушкой максимально дружелюбно — можно считать ее скорей союзником, нежели врагом.

— Подъеб засчитан? — уточнила темноволосая, с улыбкой проходя в сторону кухни. — Рин, а что тут съедобно? Не хотелось бы отравиться декстро-едой, а повара у вас нет.

— Повара у нас и не было никогда. Самообслуживание. То ли турианская система, то ли просто не предусмотрено. Смотри, вот это, вот это, и вот это… — Рин принялась показывать Эрике устройство их «камбуза», а Найлус расслабленно откинулся на спинку дивана и принялся наблюдать за двумя фигурами. Тем временем Эрика, разобравшись, что к чему, вернулась к столу с тарелкой питательной и полезной каши. Невозмутимо достала из кармана комбинезона какую-то приправу и щедро сыпанула в еду, после чего по помещению поплыл незнакомый, но приятный аромат.

— Ладно, если что — я буду внизу, чтобы меня действительно доктор не поймала, — произнесла Рин и уже собралась было уйти, но Эрика ее остановила.

— Слушай, Шепард… не в службу, а в дружбу… Я ведь правильно поняла, что у тебя с шифрами никаких проблем? Тогда можешь разобрать мне данные на этом диске. Тут просто шифр, без всяких запароленных папок, а ключа у меня, сама понимаешь, нет.

— Не вопрос, давай. Кстати, Рик… Если вдруг окажешься на Новерии и тебе попадется какая-нибудь информация о матриархе Бенезии…

— Я тебя поняла, — Эрика кивнула и принялась за еду.

— Официальные каналы для слабаков, да, мисс Сайнворк? — беззлобно поддел девушку Найлус, когда Рин скрылась из виду. Настроение было странно приподнятым, что наблюдалось в последнее время все чаще и чаще после контактов с капитаном.

— По официальным каналом ответ на мой запрос может прийти к появлению у меня первой седины. Думаю, Айрин уже просветила вас об особенностях работы нашей официальной системы в таких выражениях, что мне словарного запаса не хватит что-то добавить, — Рикки чуть усмехнулась и, наклонившись к тарелке, принялась быстро, но аккуратно есть, при этом умудряясь продолжить пояснения. — Думаю, что вы сами сталкивались уже с тем, как «охотно» руководство Альянса спешит на помощь вашему ведомству.

— Я уже понял, что они не любят инопланетян, — хмыкнул Найлус.

— Они никого не любят. Вру. Любят деньги и только их. За взятку для вас откроются любые двери вне зависимости от полномочий. Без мзды вас будут мурыжить по кабинетам месяцами, а проблемы вас, вашего ведомства, да вообще всей галактики — никого не волнуют. Иногда мне хочется взять огнемет побольше и выжечь напалмом все командное звено, за исключением буквально сотни людей, которые действительно выполняют свою работу и делают все возможное для того, чтобы жизнь стала лучше.

— И что же вас останавливает? — с иронией в голосе произнес Спектр.

— То, что освободившиеся места снова займут такие же люди. Народ у нас простой: выбирает тех, кто, извиняюсь, хлебало красиво открывать умеет и задницу начальству лизать виртуозно старается. А нормальным людям наверх попасть можно либо по чистой случайности, либо по недосмотру.

— Мне это сказал человек, который работает на одно из элитных подразделений Альянса. И у которого в друзьях человек, вот-вот могущий стать Спектром.

— Ну, фамилия Сайнворк известна со времен основания Альянса, а так как у нас это дело любят, то мне в чем-то легче, чем другим. Другое дело, что меня всегда из-за «связей» воспринимали, как эдакую «блатную мразь», и ведь никому не докажешь, что в дерьмо под названием «армия» я ввязалась чисто из желания сделать мир лучше. Вон, за всю учебу единственный нормально относящийся человек — типа неадекват с репутацией вечного изгоя. А Рин… Знаете, Найлус, я кто угодно, но не дура. Звания нам повысили после «Вершины», причем в ситуации, когда ее — под трибунал, а меня — за шкирку и пинком под зад. После этого нас отправляют на обучение, причем Рин достается такое хорошее место, что она после трех месяцев вытворяет вещи, которые не может повторить ни один человек, а многие пытаются.

— Ну, вы тоже многому у саларианских друзей научились.

— Многому. И друзей завела, что в наше время учитывая нашу, да и ваши тоже, бюрократическую систему, весьма ценное приобретение. Так вот… Практически через полгода после этого вы вдруг, ни с того ни с сего, не видя в глаза Рин, непонятно каким образом получаете ее досье, в котором написано очень много такого, при виде чего нормальный дисциплинированный турианец должен сбежать, сверкая пятками, вдруг смотрите на него и восклицаете: «да, это двинутое создание — именно то, что мне нужно! Заверните, беру!». Не так уж трудно вывести логическую цепочку. А не будь вмешательства представителей вашего ведомства, то есть инопланетян, и цепочки случайностей — Рин бы уже давным давно драила сортиры в какой-нибудь отсталой колонии. Ну и я с ней за компанию. И увы — с этой бюрократией бороться нельзя, но можно ее обойти. Если вы проходите мимо меня, а мне как раз нужна помощь того, кто может пройти туда, куда нельзя мне… Или мне вдруг попадается информация, которая, я знаю, заинтересует вас… Думаю, что в этом случае с точки зрения логики, а не законодательства, разумней будет помогать друг другу, а не тыкать в лица своими официальными претензиями и запросами.

— А руководству не повредит то, о чем руководство не узнает… Знаете, мисс Сайнворк, а я и не задумывался о такой вашей «подпольной системе» обмена данными. Вызывает желание присоединиться на добровольных основаниях, — с этими словами Найлус протянул девушке носитель с данными, которые передала ему Лиз. — Думаю, что вы найдете, как лучше применить эту информацию со своей стороны. Потому что, как сами видите, я физически не могу разорваться на две части и заниматься еще и этим делом, а раз уж вы его ведете, можно так сказать…

— Сделаю все возможное, — быстро просмотрев данные, Эрика спрятала носитель. Судя по всему, информация с него может помочь этой девчонке хорошенько прищемить хвост «Генетиксу». Это Найлуса… радовало. Как и порадовало умение Айрин выбирать себе друзей. Эрика, несмотря на молчаливость и необщительность, оказалась полной копией Рин с ее желанием «нести возмездие во имя справедливости».