Братство Плотвы (джен)

— А здорово мы их, ведьмак! — с гримасой глубокого удовлетворения на лице отметил краснолюд Дори, с чьей русой бородищей могла потягаться по размерам разве что его же лысина. — Напомнило мне славные деньки нашего Похода тринадцати!

— Вас же пятнадцать было, — скептически ответил Геральт краснолюду, устроившемуся на Плотве позади него.

— Но волшебник и хоббит же не гномы! Ты бы ещё пони посчитал — без них ведь похода вообще бы не было! Обидно только, что теперь приходится драться не с орками, не с драконами, а со своим же братом гномом — даром что это сукины Крепкохваты! — ответил Дори.

— Не волнуйтесь, милсдарь инспектор. Орков на Севере на вашу долю ещё хватит, — буркнул ведьмак, которому поднадоел этот разговор.

Дори, один из соратников Торина Оукеншильда, наместника Двалина, Глоина и прочих почтенных краснолюдов в битве Пяти Воинств, был на службе у нынешнего Короля-под-Горой кем-то вроде рудничного инспектора с широкими полномочиями. Как представитель центральной власти гномов он был выслан в городок Отрикар для разработки плана дальнейшей эксплуатации старых шахт, но к указанному гонцами Эребора числу в Отрикар не доехал. К счастью для местного краснолюдского магистрата, в долине Нан-Амлуг как раз ошивался известный уже длиннобородому обществу ведьмак из Ривии в поисках некоей старой мымры Сары Храббард.

От побочного заработка ведьмак по своему обыкновению не отказался и в итоге обнаружил коронного инспектора Дори в руинах Ост-Галлумар, где окопались остатки войска Крепкохватов, после упокоения Геральтом их короля Скоргрима распавшегося на разрозненные банды. Банда, осевшая в артедаинских руинах, рассчитывала на богатый выкуп за официальное лицо — но не на то, что вместо выкупа к ним пришлют человека с двумя мечами. Искомый Дори был благополучно освобождён, но ворчал на Геральта, что тот позволил уцелевшим боевикам вражеского клана уйти с миром на север.

— Работа для ведьмака — чудовища. Призраки. Нежить. Орки, на худой конец. Междоусобные войны краснолюдов — работа для краснолюдских правительств, — отрезал охотник на чудовищ.

— Та бабка-ведунья, за которой ты гонишься по вересковым пустошам и лесам Аннудира, конечно, с виду за чудовище сойдёт, — попытался сострить Дори. — Кстати, я недавно её видал!

— Где? — спросил Геральт.

— Заезжала в наш гостеприимный Ост-Галлумар, о чём-то пошушукаться с главарями Крепкохватов. Разговор вёлся на Чёрном наречии, да ещё так, чтобы я не услышал, но кое-что я понял, — краснолюд для вящей внушительности поднял палец кверху.

— Я весь внимание, милсдарь инспектор, — сказал ведьмак.

— "Я возвращаюсь в королевство, где грядут великие события", — процитировал Сару Храббард Дори. — Королевство... Погоди-ка... Вот дерьмо! Ведь в округе, читай, кроме проклятущего Ангмара королевств-то и не осталось! Не к гномам же она возвращается! Как думаешь, Геральт из Ривии?

— Это вариант, — тяжело выдохнул Геральт. — Зараза... Эльфы оказались правы.

— Раз в год и палка стреляет, — хмыкнул Дори, как многие краснолюды Средиземья, с прохладцей относившийся к эльфам. Ведьмак молчал. Великие события в Ангмаре, в которых была замешана чародейка под прикрытием — и чародейка несомненно могущественная — не предвещали никому ничего доброго.

Оценив вознаграждение из казны Отрикара и бонус лично от Дори, Геральт понял, что ему хватит заказать приличный доспех — даже тут же у краснолюдов. Но для этого было нужно дождаться, пока длиннобородый народ придёт в чувство после возлияний в честь спасённого милсдаря рудничного инспектора. А до этого — самому принять в них участие, чтобы не обижать народ вольного королевского города.

Ведьмак уже по личному опыту знал, что пить с гномами Средиземья — не менее суровое испытание, чем с Ярпеном Зигрином, Золтаном Хиваем и Шелдоном Скаггсом, собравшимися в одном месте. Поэтому он стоически принял то, что обуяло его на следующее утро.

— Где мне найти спирт, Дори? — спросил Геральт у нового знакомого. Дори поморщил нос — у ведьмака во рту было ощущение, словно туда насрали гнильцы, и воздух он тоже совсем не озонировал. А "Слёзы жён" ещё надо было готовить.

— Махал Кователь... Теперь небось во всём Отрикаре не найти ни капли спирта! Ох, не напали бы какие дракониды на нас! — Дори снял чашу рукомойника и вылил себе в рот, отчасти разбрызгав по бороде. — Слушай, Геральт, а это кто тут дрыхнет?! Парень из Людей...

— Точно... — Ведьмак присмотрелся к фигуре на полу и заметил, что на ней знакомый плащ с капюшоном. — Зараза... Это гонец дунаданов. В руке у него какой-то свиток! — Геральт забрал документ у следопыта и прочитал:

Ведьмаку из Ривии, что не вмешивается в политику

Рад приветствовать тебя снова в наших Северных пустошах, Геральт Ривский герба Мост! Мы получили весточку от Минхама и Кольберта, что ты разыскиваешь Сару Храббард, травницу с подозрительным прошлым — а затем и от Иорвета из Минас-Агора, что прошлое это ещё подозрительней, чем думали мы. Гальбарад, Престадир и Голодир предприняли всё возможное, чтобы её вычислить, и им это удалось.

Ваши с Иорветом чёрные подозрения в том, что Сара стакнулась с Ангмаром или даже Мордором, подтверждены — и надёжно! Голодир собственными глазами видел её не где-нибудь, а в мрачных переходах Карн Дума во время очередной вылазки. За последними подробностями об этой особе тебе лучше явиться к нему самому.

Да благоприятствуют тебе валар на большаке!

Бродяжник

или же

Арагорн, сын Араторна

— Что там? — спросил Дори.

— Кажется, одной тайной в Эриадоре становится меньше. И я еду за разгадкой. Но для начала, — призадумавшись, ответил Геральт, — всё-таки найду спирт...

За месяц с небольшим пустоши северного Ангмара ничуть не изменились — всё то же багровое небо, те же чахлые кустарники и острые скалы. Вот только старые знакомые ведьмака держались тут поуверенней.

— Mae govannon, Голодир, — поприветствовал Геральт начальника дунаданской экспедиции. — Вижу я, что что-то всё же поменялось — теперь ты без опаски приветствуешь меня уже под открытым небом.

— Ты прав, ведьмак, — сказал старый следопыт. — Мы кое-чего достигли, пока ты пребывал на Юге и гонял троллей по болотам. Выступив одновременно с галлоргами, мы совсем недавно нанесли ангмарским прихвостням Мордора мощный удар, прорвавшись в самую крепь Карн Дума! Самым лихим бойцом оказался Нехтан, молодой горец, которого ты обучал своим штукам — он в одиночку сразил тридцать шесть орков, а хвастает, что их было сто, потому что плохо считает десятки. Но и меня не подвёл верный Дунакар — с ним я поразил самого Мордирита, что годами наполнял этот край ужасом!

— То-то я смотрю, орки больше не суются наружу из крепостей, — заметил Геральт.

— Тогда мы пробрались в чертоги наместника вчетвером — я, Дарвунн, Ториэль и юный Нехтан. Мордирита мы искали недолго — он в полном доспехе и с чародейским моргульским клинком словно бы уже поджидал нас в тронной зале.

"Вижу, ты уже соскучился по моему гостеприимству, старый дурак! Недолго ты оплакивал свою дочь в горной норе!" — поприветствовал меня наместник.

"Не оплакивать пришёл я, но мстить, чтобы больше никто не пускал на наш Север дурные ветры из Мордора", — ответил я.

"Он мне мстит! Ты так ничему и не научился, плешивый сморчок! За долгие годы многие пытались противостоять моему Властелину — и никто не преуспел, что бы их ни вело и какое бы пламя не горело в их сердцах! Когда-то и я поражал полчища Короля-Призрака, круша их направо и налево — но в конце получил урок от него самого, и всё, чем я был прежде, рассыпалось в прах! Мысли о семье, о братьях по оружию, о друзьях и возлюбленных — всё человеческое во мне сгинуло, и я, первый из врагов Царя-Ведьмака, стал его правой рукою. Если ты думаешь, что тебе дарована большая удача — подходи и встреть свою судьбу!"

Так началась наша схватка с Мордиритом, и долгое время никто не мог взять верх. Малейшие уколы Дунакара были болезненны и тяжки для этой нечисти, но он не силой брал и не искусным владением мечом, а чарами и страхом. Тени павших героев, истерзанных, поруганных, полусъеденных и высосанных досуха, являлись по его зову стонать в тёмных углах; в ушах наших замогильный шёпот неустанно призывал отринуть всё и воткнуть клинки в землю; бездны небывалого ужаса, сосущие силу и волю, словно разверзались в наших сердцах; в какой-то миг голосом самой Лорниэль взывала ко мне эта тварь, умоляя прекратить противоборство. Но и дрался он неплохо — именно тогда Мордирит сразил славного Нехтана, прошедшего через всё его царство ужасов, как нож сквозь коровье масло!

— Земля ему пухом, — помянул ведьмак своего бывшего, пусть и недолго, ученика.

— В конце концов остались только Дарвунн и я, но мы загнали эту мерзость на её собственный престол, и, несколькими ударами Дунакара разрушив доспех Мордирита, я проткнул его насквозь в месте, где у твари было бы сердце, будь она хотя бы орком! Но боюсь, не умер он — а только развеялся по ветру, провыв напоследок: "Я покидаю тебя, Голодир! Мы ещё встретимся!". У-у-у, старый падальщик! Но насколько я знаю свой Дунакар, боль от ударов клинка останется с этой мразью навечно.

— Разреши перебить, милсдарь начальник экспедиции... — тут Геральт ненадолго отвлёкся и перебил пару сколопендр, которые подкрадывались к его ноге. — Арагорн пишет, что ты видел в логове Мордирита Сару Храббард...

— Я как раз про неё и начал, нетерпеливый ведьмак! В углу тронной залы стоял пьедестал с палантиром, которым Мордирит морочил мне голову все годы плена, показывая видения орочьих набегов, пробуждение мертвецов и пауков и смакуя своё грядущее торжество. Хотел я разбить эту дрянь, но Дарвунн отговаривал меня, настаивая, чтоб я отдал его эльфам...

— Вот опять слышу это слово — палантир, — обеспокоился Геральт. — Однажды я уже держал эту штуку в руках, но так и не понял, для чего она служит.

— Чтобы время не терять, скажу коротко — это видящий камень, в который тот, кто подчинит его своей воле, увидит любую часть света, любое событие, а иногда, говорят, даже будущее и прошедшее. Так вот — пока мы рядились, в зал явилась затрапезная старушонка с посохом, как у высших ангмарских колдунов, а по виду точь-в-точь Храббард, и забрала палантир под мышку, как кочан капусты на рынке в Бри!

"Что ты тут творишь, старая перечница?! — изумлённо спросил я. — Разве не ведаешь ты, что смертельная опасность окружает тут всех нас?!"

"В своё время вы всё узнаете, друзья! А теперь примите благодарность за услугу! — и взмахнув посохом, Храббард сотворила заклятье, от которого наши с Дарвунном ноги онемели на добрую четверть часа. К тому времени, как к нам вернулась способность ходить, в зал набежали каргулы, и с великим трудом пробрались мы наружу! — закончил свой рассказ о Саре Храббард Голодир.

— Зараза... — констатировал ведьмак.

— Нам же пришлось возвратиться в Гат-Фортнир, а нашим союзникам — в свои горные селения. Ангмарцы всё же нанесли нам большой урон, да и с исчезновением Мордирита в Карн Думе начнутся свары и раздоры за его кресло, так что они сами себя добьют, — логично рассудил старый дунадан.

— А где вы ищете милсдарыню Храббард? — уточнил Геральт.

— Она вроде бы сбежала на восток, но ни в одном из городов и селений Имбара нет и её следа. Одна жричка, пойманная и допрошенная нами в Байл Дилас, говорила, что похожая старуха направилась с её любезной помощью в Барад-Гуларан, куда ты уже знаешь дорогу. Там теперь заседает одна из ангмарских клик, которая хочет заручиться поддержкой то ли былых союзников Мордирита, то ли самого Мордора. Вроде бы они готовят там какой-то злочародейный обряд, так что не стоит медлить, Геральт из Ривии! — указал Голодир.

— Вечера и утра на подготовку мне хватит, — лаконично ответил ведьмак.

Геральт переночевал в Гат-Фортнир, чтобы выспаться и помедитировать самому, дать отдых Плотвичке и поработать над недостающими эликсирами. А на следующий багровый ангмарский день его путь лежал по знакомым уже тропам меж сухих трав Имбара и скал Нан-Гурт — к многобашенному лабиринту Барад-Гуларана. На сей раз ведьмака сопровождал Лаэрдан.

— Мне необходимо быть там с тобою, Геральт, ибо это для меня чересчур личное. Из ваших с Голодиром рассказов следует, что под личиной безобидной Сары скрывается мой старинный и злейший враг, совершивший немало злодеяний на службе Тьме ещё во времена Келебримбора, — сказал эльфский контрразведчик.

Если Лаэрдан был прав, то так называемой Саре Храббард было за четыре тысячи лет, и ведьмак призадумался, а хватит ли в случае чего против неё всех его заготовок — усиленных "Филина", "Леса Марибора", "Полнолуния" и "Волка" на ядрёных дунаданских настойках, которыми снабдили его в Эстельдине.

Как бы то ни было, к вечеру Геральт и эльф достигли окрестностей Барад-Гуларана. Уже на подъезде к башне было очевидно, что в ней что-то готовится — за скалами пряталось больше варгов и пауков, чем обычно, и напарникам пришлось поднапрячься, чтобы пробиться к окольной тропе, взвивавшейся вверх по скалам. Заведя лошадей в сравнительно безопасное углубление в скале, ведьмак наложил на него знак Ирден, чтобы ни один хищник извне не оставил их с Лаэрданом без средств передвижения.

После долгого карабканья по уступам под свистящим ветром Геральт и Лаэрдан достигли, чего хотели — почти незащищённого подхода к Барад-Гуларану, который охранял один-единственный стражник-орк. Тот даже не успел схватиться за свою кривую саблю, когда эльф заломал ему руки, а ведьмак аккуратно применил знак Аксий:

— Теперь говори. Куда. Пошла. Человеческая. Старуха. С каменным шаром.

— В Минас-Делот, — выдал орк, после чего Лаэрдан тюкнул его в висок рукоятью кинжала, и он без сознания оплыл на чёрный камень.

Минас-Делот оказался юго-восточной вспомогательной башней Барад-Гуларана — на дальней стороне комплекса, и эльфу с ведьмаком пришлось ещё долго красться туда вдоль стены. Зато они подобрались к его дверям аккурат за спинами дежурных троллей-горторогов, которые, отличаясь подлинно тролльскими умом и сообразительностью, вообще ничего не заподозрили.

— Даже не заперто, — заметил контрразведчик, подёргав за ручку. — Теперь ты, как главная наша боевая сила, ступай вперёд. Я подстрахую тебя.

— Eldar. Eldar никогда не меняются, — ухмыльнулся Геральт, бахнул по пол-склянки "Полнолуния" и "Филина" и пробрался внутрь в надежде, что это поможет ему продержаться против неведомой ангмарской чародейки — или чародея?

В коридорах постоянно сновали ангмарцы или вовсе духи, но ведьмак вовремя сообразил надеть на дело трофейный ангмарский плащ с капюшоном, так удачно закрывающим лицо. Поэтому он спокойно проходил по чертогам из чёрно-красного камня с неописуемыми, но совершенно отталкивающими орнаментами и мозаиками, изредка кивая встречным магикам и каргулам, но не останавливаясь. Где-то за ним по коридорам крался в таком же плаще Лаэрдан.

Не вызывая ни у кого подозрений, Геральт забрался достаточно глубоко в недра башни и там наконец заметил впереди седые патлы и сгорбленную спину мазель Храббард. Старая ведьма со своим палантиром сосредоточенно двигалась к каким-то зловещим дверям, которые и горторогам показались бы гигантскими. Из-за дверей доносился шум, выдававший собравшуюся по ту сторону толпу.

Пробурчав заклинание на Чёрной Речи, Сара открыла эти двери, и за ними взору ведьмака открылся огромный зал, дальний конец которого был скрыт кроваво-алой, в ангмарском стиле, занавесью, чьё начало терялось в темноте под потолком. В самом зале, где пол был утоплен вглубь скалы, как яма, собрались несколько десятков жрецов и воинов Железной короны, чьи дорогие одеяния выдавали их высокий ранг.

Двери с шумом закрылись, чуть не защемив плащ Геральта. Навстречу Саре Храббард выплыл очередной каргул в ало-золотистом плаще.

— Приветствую тебя, смотритель Висдан, — совсем не старческим, а властным и местами соблазнительным голосом сказал каргулу мнимо безобидный божий одуванчик. — Всё ли готово?

— Да, госпожа, — почтительно раскланялся своим астральным телом призрачный смотритель. Пока правота Иорвета только подтверждалась. Геральт, чтобы не выделяться, бочком протиснулся в "яму", подальше от глаз каргула, и занял место среди публики — благо она всё равно смотрела лишь в самый центр зала, где возвышалась небольшая ступенчатая пирамида с чем-то вроде алтаря. К нему и направились Висдан и Сара, после чего ангмарцы почтительно преклонили колени. Ведьмак повторял их телодвижения, мысленно готовясь, когда будет надо, одной рукой взяться за меч, а другой — за подходящий Знак.

— Прими это, смотритель, — молвила Храббард, протягивая каргулу какие-то магические цацки. — Я желаю говорить с Властелином.

После этих слов Сара ударила посохом оземь и её тело исчезло в стремительной вспышке чародейского пламени. Медальон на груди Геральта подпрыгивал, как пьяный низушек Бибервельт, пытающийся достать до стойки в "Зимородке". Вспышка завернулась винтом в ослепляющий энергетический смерч, несколько секунд вращавшийся вокруг своей оси, и из неё соткались контуры по-эльфски изящной, моложавой женщины, которую портили только бледность и красный ангмарский балахон с доспехом.

Ведьмаку этот образ после первого минутного изумления сразу показался очень знакомым. Слишком знакомым. Лучше, чем следовало бы.

"Я видел эту курву. Я даже помню, где именно. В озере... В ледяной пещере в Форохеле. Хала-коло..."

Между тем чародейка взошла на пьедестал и, сама бухнувшись на колени, стала яростно выкрикивать на Чёрном наречии уже хорошо понятные Геральту слова:

— Великий Владыка Саурон! Верная раба твоя взывает о помощи и возмездии!

"Амартиэль! — окончательно вспомнил ведьмак. — Самая опасная женщина Эриадора, мать её".

— Теперь, когда Мордирит подло сражён врагами твоего дела, я принимаю его бремя служения тебе. Мне нужна твоя помощь и защита на Юге! Я начинаю розыск источника силы, дарованного тобой, чтобы тень твоего величия накрыла весь Эриадор! — бесновалась Амартиэль на алтаре. Капля пота, гадко щекоча, бежала по спине Геральта. А тем временем алая занавесь раздвинулась, и во тьме за ней явилось полное гнева око, окружённое огнём, остекленевшее, жёлтое, как у кошки... или ведьмака, бдительное и сконцентрированное. Чёрная дыра его зрачка была словно окно в ничто.

"Так вот ты какое, Око Саурона, — подумал Геральт. — Вот из-за чего ведьмаков здесь по первости недолюбливают".

И тут Око... заговорило. Точнее, зачревовещало загробным басовитым трубным гласом, исходившим словно откуда-то из центра этой извращённой магической структуры. Геральт чувствовал себя, как во время мощнейшей интоксикации всеми эликсирами одновременно и ещё в довесочек солонкой фисштеха. Будто невидимые обжигающие и в то же время ледяные руки схватили его за внутренние органы и разрывали мозг, пульс и сердцебиение ускорились, капля пота обнаружила, что она бежит уже в большой и приятной компании. Ведьмаку казалось, что он висит перед взглядом Ока распятым на цепях, выпотрошенным и освежёванным.

"Вот как действует эта магия, bloede hoel, duwweischeiss... Мать Мелитэле, владычица Элберет, пророк Лебеда, Эру Илуватар, Великое Солнце... Кто бы вы ни были... Дайте мне продержаться..."

ТАК, ЗНАЧИТ, ТЫ ЖАЖДЕШЬ ВЛАСТИ, АМАРТИЭЛЬ?! ТЫ БЕССТРАШНА. Я ОТПРАВЛЮ К ТЕБЕ ПОДМОГУ. НО ПОМНИ СВОЁ МЕСТО ПЕРЕД ВЛАСТЕЛИНОМ, ИНАЧЕ Я ОБРУШУ НА ТЕБЯ СВОЙ ГНЕВ!!! — утробно заурчало из неведомого и немыслимого центра Ока, которое при этом омерзительно пульсировало, будто яйцо королевы арахноморфов. Геральту показалось, что у него выступила кровь из носа — а это значило, что точно не показалось.

Наконец Око — как бы глупо это ни звучало — умолкло и исчезло.

— Теперь ступайте прочь. И когда я разыщу Наркил, эти жалкие твари лишатся последней надежды, — скомандовала Амартиэль.

Последнее, что запомнил ведьмак — это собственная мысль: "Зараза, знать бы ещё, что такое курвин Наркил...".

Потом был чёрный провал.