Упала, очнулась - султанша! (джен)

— Почему здесь такой отвратительный запах?

— Это благовония! — обиделся брат.

— Наблаговонял тут, а мне терпеть, — проворчала я, ёрзая на неудобном деревянном стуле. Хоть бы подушечку предложил гостье, жмотяра! Его ж собственные покои, а не чужие!

О! Это на том подносе что, мой любимый мясной рулетик? Слямзить! Забрать и приватизировать! Завтрак уже давно был...

— Иногда я думаю, что единственная причина, по которой ты рядом — это бесплатная еда, — скептически проворчал Сулейман.

— И жильё, — авторитетно прочавкала я, с аппетитом уплетая пищу богов.

Брат картинно схватился за сердце.

— Оно с другой стороны, придурок.

— Откуда знать той, у кого его нет?

Да я добросердечнее всех твоих женщин, нахал!

К слову сказать, наблюдая за жизнью гарема, я поняла, почему Хюррем (да и любая другая наложница) так хотела родить шехзаде. А потом ещё, ещё и ещё, больше и больше.

Сын — это единственное, что делает тебя здесь человеком, а не вещью. Сын придаёт твоей жизни цену, и если ты внезапно исчезнешь, это точно заметят и хотя бы будут тщательно разбираться, а не для вида.

Сын — это шанс, что ты не исчезнешь после смерти, а останешься в памяти людей. Потому что девочки мало кого интересуют, имён их матерей почти никто и не знает. Девочка — это лишь награда какому-нибудь паше, да и то требующая слишком много ресурсов, несообразно приносимой пользе, а вот мальчик... мальчик — это Будущее Династии. С большой буквы.

Я попыталась выяснить у брата, почему он, зная про Фатиха, не ограничится какой-нибудь одной наложницей, и нарвалась на жёсткий ответ.

— Не твоё дело.

Я опешила. Никогда, даже в моменты самых сильных ссор, он не позволял себе такого поведения. Как будто я надоедливая муха, лезущая, куда не просят, противная и шумная.

— Это мои племянники, конечно, моё! — начала было я, но осеклась, понимая, что накручивание конфликта приведёт к ещё большей ссоре, и тогда цель точно не будет достигнута.

Отступление — не есть поражение. Многим так и не удаётся усвоить этот урок.

— Мне правда интересно, — тихо сказала я, помолчав пару мгновений. — Не могу понять, как ни пытаюсь.

Да что тут понимать-то, дурища? Влюблённость это. Сперва в одну, потом в другую и так далее. Всё просто. Кто ж тут устоит, когда все возможности обеспечены?

А дети? Он же не мог не думать о детях, не мог не понимать, в какое дерьмо он их ввязывает?

У мужчин есть мозг и член, но крови мало — когда работает один, другой в отключке.

— Я люблю их, — пожал плечами этот говнюк. — Время ещё не пришло, там видно будет. Дожить бы.

Нет, нет, нет, нет!!!

— Пойдём, брат, — мрачно изрекла я, — пришло время поведать тебе про пестики и тычинки.

Поистине змеиное шипение Сулеймана, уверена, было слышно даже евнухам за закрытыми дверьми его покоев.

— Тебе-то откуда об этом знаеть?

Я загадочно улыбнулась и пожала плечами. Вот и думай теперь, трахалась я с дражайшим супругом или нет. Месть за месть, так сказать.

Брат наградил меня оскорблённым взглядом, похоже, понимая, что над ним попросту издеваются. Потом сердито выпучил глаза и свёл брови. При всей грозности положения эти взаимоисключающие вещи выглядели довольно забавно, отчего я тихо хихикнула.

Упс, он разъярился ещё больше.

Задание успешно провалено!

— Кстати, братишка, довольно важный вопрос...

— Да? — раздражёно откликнулся он.

— Ты когда-нибудь пробовал отсосать сам у себя?

— Хатидже! — раненым бизоном взревел Сулейман, и я поспешно отчалила к себе.

* * *

Три дня спустя.

Сулейман сходил с ума.

Достаточно медленно, чтобы заметить это, но слишком сильно и быстро, чтобы успеть остановить. Самая, так сказать, неудачная пропорция. И что в итоге?

Он хотел свою сестру.

Он делал многое, чтобы сжечь это, испепелить — в поисках исцеления перелопачивал редчайшие библиотечные книги, отнимая время на сон и подозревая, что одержим, что проклят, окунал голову в холодную воду и держал там до изнеможения, да много что ещё, но... Но собственное сердце из груди не вырвешь. Вот оно — бьётся, стучит, гонит кровь по жилам. Разносит заразу на весь организм.

Ничего не подходило, так, максимум один, ну два пункта из множества, пока в одном старом, пыльном фолианте, который, кажется, был древнее не только этого дворца, а вообще всей Империи, он не нашёл нужную совокупность симптомов. Обрадовался и одновременно напугался — что же с ним такое случилось, что это за редкий недуг, о котором нет упоминаний? С жадностью бросился читать дальше и похолодел.

Лекарства не было. Его болезнь какой-то древний врач называл страстью и любовью. А самое главное, что Сулейман, оборачиваясь назад, видел — тот кругом прав.

Объятие? Стояк.

Широкая улыбка? Стояк.

Наложница пользуется розовым маслом, которое так любит сестра?

Адский стояк.

Сулейман сцепил зубы и уронил голову на столешницу.

Его женщина родилась его сестрой. Хуже варианта просто не-бы-ло. Любую принцессу, даже королеву иностранного государства получить можно — укради, завоюй, неважно, но можно. Приложи достаточно усилий — и она твоя.

Сестра же — никогда. Из всех женщин мира — почему она?!

И так ведь грех, а то — грех вдвойне. И если вдруг узнает кто, к примеру, шейх-уль-ислам, то это, считай, отречение. Не может падишах такие грехи держать, не может.

Но редко, обычно в ночной тишине, проскальзывала мысль — такая девушка, пожалуй, стоит отречения. Тут же исчезала, конечно, но осадок после себя оставляла.

И вот — она уезжает. Уезжает под ручку с человеком, которого Сулейман с мрачным удовольствием бы похоронил в ближайшем лесу. Сестра улыбалась ему, смеялась, смотрела. А Сулейман сам себя терзает, то и дело думает — было у них или не было?

Было или не было?

Потому что если было, он просто умрёт.

Ладно, не умрёт, но очень сильно захочет. Особенно если она посмотрит так светло, тепло и весело, как в детстве.

Сулейман ненавидел этот её взгляд, потому что готов был залить свои руки кровью за ещё один такой же.

* * *

Я уже несколько часов тряслась в карете, когда мою голову посетила светлая мысль — нужно начать составлять смету для вакфа.

Идея, нагло спизженая у сериальной Хюррем, зрела у меня достаточно давно, пожалуй, несколько месяцев, но никак не желала оформляться во что-то хоть немного конкретное. Да и всегда находились дела, отвлекающие внимание, забирающие силы, а в дороге что делать? Только думать.

Перед здешней Хюррем у меня будет фора почти в пятнадцать лет, и за это время я, как султанская сестра, могу такое наворотить... Валиде, конечно, формально наипервейший благотворительный источник страны, но по факту — постоянно занята разборками гарема, потому что он в разы увеличится по сравнению с манисовским. Плюс, опять же, на ней будут лежать очень многие обязанности — один пригляд за гигантским Топкапы чего стоит.

Но я ж там сдохну со скуки!

Ну ладно счета проверять, ладно бюджет составлять, ещё меню туда-сюда, но в остальное-то время мне что делать, мух ебать на столе?!

Поэтому и нужно чем-то заняться. А благотворительность достойна благородной дамы любого ранга. Да и потом, это какая-никакая, а шпионская сеть по сбору информации. Кто-то тут шепнул, кто-то там услышал, избранные людишки донесли Хатидже. Только вот папаша тоже может так думать...

Я скрипнула зубами. Рыпаться при Селиме рискованно, проще потерпеть эти несчастные пять оставшихся годочков до начала правления брата. К тому же там и контраст начнётся с тем, что было до. В письменном виде смету составлять можно, дворец мой при мне не обыскивают, да и особо ничего такого в этом нет, разве что утаивание можно пришить. А с другой стороны — кто представляет на суд падишаху недоработанный проект?

Если маленькую тетрадку найти, так её и вообще постоянно с собой носить можно. Или Лале с Мёге отдавать. И подготовленная смета нужна будет для начала строительства, чем раньше готова — тем быстрее начнём. В том, что Сулейман даст разрешение, я не сомневалась. А если начнёт кочевряжиться, такой скандал закачу — до пенсии икать и дёргаться будет!

Отлично, медленно, потихонечку пишем, не афишируем. Мне понадобится помощь Искандера, определённо. Нужны его консультации, как опытного, битого жизнью человека. Нужны его контакты с городскими ремесленниками, раз уж с пашами не вышло. Много чего нужно...

С местной знатью, видимо, мне придётся разбираться самой. Если уж Искандера после женитьбы на султанской дочери жаловать не начали — не начнут никогда. Только если на самом султане женится, да и то не факт, как говорится. Можно будет приглашать в долю аристократок — должны пойти на контакт, я, по их понятиям, благородная кровь, да и не от рабыни рождена, а от крымской принцессы, что дополнительно возвышает. Но потом, конечно, всё потом.

Тут бы для начала действительно дожить, не сдохнуть.

Но какие вкусные перспективы! Аж оближешься! Во-первых, реальная помощь людям. Оставлю после себя что-то хорошее, чтоб понятно было — не зря Хатидже османские харчи ела, не просто свой век проживала, а пользу приносила. Архитектора Синана выловлю, и вуаля — память на века! Была мечеть Михримах-султан, станет мечеть Хатидже-султан.

Если жён чиновников позову, скажу, мол, всё оплачиваю, вы только принимайте участие — побегут так, что пятки засверкают. Чтоб хоть где-то люди от халявы отказывались? Да ни в жизнь!

А это, во-вторых, что? Это влияние. Женщина здесь формально приложение к мужу, по факту — законная жена благородного происхождения (против наложниц я ничего не имела, но пригласить их в обход жён — смертельное оскорбление, и тащить к себе именно женскую, а не неизбежную межродовую грызню не хотелось) многое может сказать своему супругу.

В-третьих, это бабло. Я не собиралась, конечно, делать на благотворительности бизнес, но если там будут вращаться большие деньги (а должны, я сестра и дочь султанов или хер собачий?), может, получится лишнюю копеечку себе на чёрный день отложить? Или даже казне помочь в случае нужды? Правда, надо будет очень тщательно следить, чтобы у других не получалось. Собственно, ещё один плюс отваживания местных леди от казны вакфа, и не важно, на вход или выход.

Минус тоже был, и очень жирный — окупаемость не быстрая, а нагрузка будет большая. Ну да не каждый день падишахами становятся, может, братик и расщедрится на некую сумму из госбюджета. Также я регулярно получала отчёты о двух своих небольших поместьях — в плюсе они были хорошем, но маленьком, и работали почти без моего участия. Ну да сами невелики. Надо будет как-нибудь туда съездить, а то не дело — владею, но ни разу не была.

С другой стороны, может, сестёр привлечь? Пусть тоже вкладываются. И в столице будут лишние люди, которые лояльны мне (Фатьму и Бейхан на стороне Хюррем или Махидевран против меня я могла себе представить с огромным трудом, а вот Шах — вполне), и им польза. Поодиночке жена брата с ними расправлялась, а если б одновременно все навалились? Ой, ё... Так, о чём я? Будет типа такое семейное занятие. А присутствие сразу нескольких султанш лихом повысит престижность.

Так вот, доход с подаренных отцом на свадьбу поместий я не тратила, а копила, поэтому сама тоже кой-какую сумму в состоянии вложить. И теперь уже не голодранка Хатидже клянчит деньжат, а Хатидже, сестра султана, предлагает сотрудничество. Каково?

Теперь осталось решить, с чего я хочу начать. Фонтан? Больница? Столовая? Тут бы не помешал совет мужа, но ему почему-то приспичило ехать верхом, так что увы и ах, жди до дома. И перед кем, главное, выпендривается? Ай, ладно, не буду портить радость человеку, хочет, пусть катается. Дома поговорим. Потайных комнат я вроде не обнаружила, когда наш дворец исследовала, и по чертежам, с трудом найденным, тоже не нашла.

Вопрос — где? — даже не стоял. Сперва в столице, под моим непосредственным контролем, естественно, потом в других крупных городах. Блять, да это ещё и легальный повод для поездок по стране будет! Это ж одним выстрелом не просто два, а двадцать два зайца!

Всё, брата я в асфальт закатаю, но вакф построю. Если потребуется, матушку и двоих сестёр к этому увлекательному процессу подключу, ибо Шах мала ещё. Надеюсь, согласятся. А ведь с Ферхата и будущего мужа Фатьмы, если грамотно выбрать, тоже можно что-то стрясти...

Валиде, Бейхан, Фатьма и я. Четыре всадника апокалипсиса, блять. Сулейману полный пиздец. В случае отказа государство получит султанообразный блинчик.

Кажется, Мёге, ненароком взглянув на моё лицо, вздрогнула.

Примечания:

Сегодня меня прям попёрло