Рейстлин, Поттер и махровые иррациональности (джен)

Получив ответ от Сириуса, Рейстлин спрятал Кристалл в карман и вылез из чемодана. После ночного бодрствования за разбором вещей в доме Сириуса у Рейстлина побаливала голова, поэтому первую половину субботы он решил посвятить занятию, не требовавшему включения мозга: просмотру квиддичного матча. А уже после обеда чародей отправится разбирать книги Блэков.

Играли Слизерин и Хаффлпафф. От итога матча зависело, будут ли у Гриффиндора шансы завоевать Кубок. Если Слизерин сейчас выиграет, то вероятность догнать его по очкам в следующем матче Гриффиндор-Рейвенкло у Гриффиндора окажется практически нулевой. Победа же Хаффлпаффа с большим отрывом дала бы хорошие шансы на получение Кубка как Гриффиндору, так и Рейвенкло. Поэтому трибуны этих двух факультетов, как и трибуна самого Хаффлпаффа, пестрели черно-желтым.

Перед самым началом матча на поле показались трое странных существ. Приглядевшись, Рейстлин понял, что это студенты в костюмах домашних эльфов. Поверх бежевых костюмов, изображавших кожу эльфов, были надеты заляпанные чем-то красным полотенца с криво перерисованными гербами Хогвартса. В головах «эльфов» торчали топоры.

На трибунах заметили представление. Некоторые показывали на «эльфов» пальцем, кто-то смеялся, часть студентов смотрела в замешательстве.

Наряженные эльфами принялись разматывать рулон. Вскоре они продемонстрировали стадиону длинный плакат со словами «ДОЛОЙ РАБСТВО! СВОБОДУ ЭЛЬФАМ! Вступай в Сопротивление Угнетению Волшебных Народов и Воспрепятствование Жестокому Обращению и Притеснению Эльфов!»

Трибуны зашумели: часть слизеринцев выкрикивали оскорбления и смеялись, часть сидели с таким видом, как будто им предложили отведать драконьего навоза. Гриффиндорцы рядом с Рейстлином отпускали шуточки. Чародей и сам не сдержал улыбки, наблюдая за нелепым спектаклем. Оглядев преподавателей, Рейстлин отметил, что Дамблдор выглядел весьма довольным, МакГонагалл — слегка обескураженной, а Флитвик явно едва сдерживал смех, как и профессор Люпин. Стебль что-то обсуждала с профессором Синистрой. Снейп выглядел злым и недовольным. Впрочем, как и всегда.

Наконец на поле появилась команда, и мадам Трюк, бурно жестикулируя, прогнала «эльфов». Кое-как подхватив плакат, троица забралась на трибуну Гриффиндора.

Начался матч. В первые минуты слизеринцы забили два квоффла, после чего один мяч забил и хаффлпаффский охотник. Краем глаза Рейстлин заметил, что «эльфы» достали откуда-то связки непонятных вязанных штук и стали продвигаться по трибунам, видимо, пытаясь продавать данный товар. Протерев очки рукавом мантии, Рейстлин присмотрелся.

«Никак это те шапки Гермионы, которыми она хотела освобождать эльфов?.. Действительно. Впрочем, надо же ей их куда-то деть».

Однако никто не горел желанием приобрести шапку гермиониного изготовления. С одним исключением: та самая девочка из Рейвенкло в шляпе с живыми газетными человечками купила добрую половину связки у одного «эльфа».

«Страшно представить, зачем ей столько. Неужели планирует носить сразу десяток шапок?» — Рейстлин развеселился, представив девочку в подобном образе, — «А я-то думал, что Добби сложно переплюнуть».

Внезапно Рейстлин ощутил сильный холод, словно весенний день в мгновение ока сменился лютой зимней стужей.

В небе над стадионом показались темные фигуры. Сотни существ в черных плавно развевающихся плащах медленно снижались, окружая людей на стадионе.

Дементоры.

Рейстлина захватила волна отчаяния и дикого страха. Черных фигур становилось всё больше: казалось, они размножались на глазах. Рейстлин судорожно отбросил эту мысль. Конечно, новые дементоры просто выныривали из низких облаков над стадионом.

Драко Малфой подлетел к земле, спрыгнул с метлы и с лицом, искаженным ужасом, побежал прочь с поля.

Трибуны будто погрузились в запредельный панический страх, сковывающий движения и замораживающий сами мысли.

Чувство гнетущего ужаса у Рейстлина стало невыносимым. Словно еще чуть-чуть и он умрет.

— Экспекто Патронум! — закричал Рейстлин, пытаясь нашарить в голове счастливые воспоминания.

Ничего. Палочка лежала в руке, словно бесполезная деревяшка, лишенная даже капли магии. В глазах у Рейстлина потемнело, и он провалился в пустоту.

* * *

— Ну здравствуй, мой Рейстлин, — послышался хорошо знакомый голос.

Рейстлин в ужасе подскочил. Перед ним стояла Такхизис в одном из своих любимых обликов — Темной Соблазнительницы, невероятно прекрасной девы с угольно-черными волосами, кроваво-красными губами и кожей цвета слоновой кости. Ее глаза светились в полутьме колючим бирюзовым сиянием. Узор струящегося зеленого платья напоминал змеиную чешую.

— Как поживаешь в своем воображаемом мирке? — с издевкой спросила богиня.

— Что со мной случилось?.. Где я?

— В Бездне, — хищно улыбнулась Такхизис.

Рейстлин взглянул на свои руки. Они не были больше руками Гарри Поттера. Чародей возвратился в свое тело!

«Я вернулся?.. Но как?..»

— О чем ты говоришь? Ты всегда был здесь. С тех пор, как закрыл Врата изнутри и остался со мной. Или ты о своих маленьких милых галлюцинациях с «волшебной школой» и прочей чепухой?

— Это не галлюцинации! Я был в другом мире…

— О, Рейстлин, неужели ты не понял? Этот твой «другой мир» всего лишь плод твоего воображения. Извращенное отражение реального моего мира. Ты — жалкое ничтожество. Ты всегда завидовал тем, кто лучше тебя. Ты завидовал красоте эльфов, и придумал мир, где эльфы — жалкие уродливые создания. Ты завидовал уму драконов, и придумал мир, где драконы — неразумные животные…

— Чушь, я не завидовал…

— … Ты всегда боялся смерти и старости. Того, о чем тебе каждое мгновение напоминало твое проклятое зрение. Ты завидовал тем, кому жизнь даровала крепкое здоровье. И в твоем воображаемом мирке ты представил себя здоровым и молодым, — Такхизис усмехнулась, — Пожалуй, даже чересчур молодым.

Рейстлин в смятении молчал.

— … Ты всегда боялся потерять свою магию, ведь это единственное, что делало тебя чуть менее ничтожным, чем ты есть. И ты придумал мир, где магия не зависит от милости богов, где ее не отнять и никак не отделить от существа, которому посчастливилось ей обладать.

«Нет! Я не верю, что всё это было нереальным... Тот мир… Не может быть, чтобы его создал я…»

— Естественно. В этом и разница между тобой и мной: я могу создавать миры, а ты — нет. Ты можешь только бредить и сходить с ума от галлюцинаций. Прямо как твоя бедная мать.

— Оставь ее в покое! — прошипел Рейстлин, — Я не схожу с ума!.. Это всё ты…

Такхизис рассмеялась.

— Бедный маленький Рейстлин так не хочет признаться в себе, что его жалкий иллюзорный мирок ненастоящий. Бедняжечка! Ты такой жалкий.

— Мир с Хогвартсом ненастоящий? А, быть может, это ты ненастоящая?

Возможно, это была только игра теней, но Рейстлину на миг почудилось, что на лице Такхизис промелькнул испуг.

— Всё больше сходишь с ума. Да-да, это у тебя наследственное, — повторила богиня.

— Ты прекрасно знаешь, что я не схожу с ума. И я прав. Если здесь и есть кто-то ненастоящий, так это ты.

— Как ты смеешь! Ничтожество!

— Докажи, что это ты. Убей меня.

— Вот еще. Смерть для тебя — это слишком милосердно.

— Кому, как не тебе, знать, что ты всегда сможешь воскресить меня и продолжить мучения, — парировал Рейстлин, — Ну так что?

— Я не буду тебе ничего доказывать, жалкий человечишка! Я БОГИНЯ! КАК ТЫ СМЕЕШЬ?!

Такхизис начала увеличиваться в размерах, покрываться настоящей чешуей и отращивать новые головы. Из формы прекрасной женщины богиня плавно перетекла в ипостась пятиглавой драконицы.

Преобразившись, Такхизис застыла в картинной разъяренной позе. Казалось, еще мгновение и Рейстлин будет разорван на куски или съеден.

— НИЧТОЖЕСТВО! — вскричала ближайшая голова, — ЖАЛКИЙ ЧЕЛОВЕЧЕК!

— Это я уже слышал, — изобразил скуку Рейстлин, — И всё же, ты ненастоящая. Ты не можешь убить меня. Ты просто образ в моей голове.

— Значит, ты сумасшедший! — прошипели пять голов.

Чародей изо всех сил постарался проснуться...

* * *

Рейстлин пришел в себя в Больничном крыле Хогвартса. Маг едва мог пошевелиться, а его голова раскалывалась от назойливой мигрени.

— Ах, мистер Поттер! Наконец-то вы пришли в себя, — заметила мадам Помфри, — Эти жуткие дементоры! Да как они посмели заявиться на матч?! Директор им строго запретил заходить на территорию школы... И абсолютно правильно. Была бы моя воля, я бы их вообще прогнала, если учесть, как они влияют на людей со слабым здоровьем... Просто кошмар!

За окнами уже стемнело. Горели свечи.

— Как... как давно я здесь?

— Вы упали в обморок вчера, около одиннадцати.

«Вчера?! Так я провалялся здесь больше суток?!»

Рейстлина охватил ужас от того, что он пропустил свой визит за темномагическими книгами Блэков. Вдруг проклятый Сириус за это время успел что-то выкинуть или, того хуже, сжечь?! Уникальные знания могли стать безвозвратно утерянными!

— Вы побледнели, — мадам Помфри пощупала у Рейстлина лоб и взялась проверять пульс, — Жара нет… Не волнуйтесь, дементоры больше не заявятся. Профессор Дамблдор поговорил с ними и сообщил обо всей этой вопиющей истории министру…

«Если от дементоров поблизости я теряю сознание на сутки, то мне категорически нельзя с ними встречаться».

— Съешьте немного шоколада, — сказала мадам Помфри.

— Нет, спасибо.

— Я не предлагаю, а требую, чтобы вы его съели! Это лучшее лекарство после встречи с дементорами.

— Если я что-либо съем, меня вырвет, — отрезал Рейстлин, — Можно мне воды?

Мадам Помфри неодобрительно покачала головой, но насильно запихивать в Рейстлина шоколад не стала, и просто налила ему воды из графина.

Через какое-то время Рейстлин услышал голоса из коридора:

— ... Я всего лишь приказал им патрулировать небо над замком.

— И в этом нет никакого смысла.

— Мы должны были что-то сделать, чтобы усилить охрану... В свете последних новостей о Блэке, его желании совершить ужасное злодейство…

«Нет, Сириус, скорее всего, не трогал книг», — понял Рейстлин, — «Он и так не горит желанием находиться в том доме. С чего бы ему по собственной воле идти туда сортировать библиотеку?»

Дверь открылась, и в Больничное крыло вошли Фадж и Дамблдор.

— Здравствуй, Гарри! Я министр магии, Корнелиус Фадж. Как ты себя чувствуешь?

— Очень плохо... — слабым голосом проговорил Рейстлин, — Дементоры... они почти убили меня…

Фадж явно ожидал не такого ответа.

— О... хм... Не бойся, Гарри, этого больше не повторится! Я строго-настрого запретил им заходить на территорию…

— Вам стоит убрать их совсем... Пока они меня не прикончили…

— Я тоже считаю, что дементорам не место рядом с Хогвартсом, Корнелиус, — сказал Дамблдор.

— Но как же охрана?! Блэк?! Я боюсь, что убрать дементоров совсем никак нельзя…

— Очень жаль, мистер Фадж, — сказал Рейстлин, — Я сегодня же напишу письмо в американскую школу магии Ильверморни. Думаю, мне разрешат перевестись…

— Перевестись?! — Фадж выглядел шокированным, — Но, мой дорогой мальчик, зачем?

— Я не могу учиться рядом с этими страшными ч-чудовищами... — прошептал Рейстлин и, закрыв лицо руками, громко всхлипнул.

— Что ты, Гарри! Не плачь, — растерянно сказал Фадж.

— Очень жаль, что Гарри будет учиться в другой стране, Корнелиус, — произнес Дамблдор, — Общественности это явно придется не по вкусу.

— Хорошо, Дамблдор, — сдался Фадж, — Я их сегодня же уберу. Но придется подумать о замене! Ведь Блэк не дремлет! Что скажете о троллях-охранниках? Или драконах по периметру?

— Хагриду бы понравилось такая идея, — улыбнулся Дамблдор.

— Да... Что ж, Гарри, отдыхай, поправляйся. Никаких дементоров у школы больше не будет.

— Спасибо, сэр! Вы самый лучший министр магии в мире!

Фадж смущенно хихикнул, а Дамблдор едва заметно округлил глаза.

«Слегка переборщил с лестью», — признал Рейстлин, — «Но главное достигнуто».