В плену (гет)

Наверное, это должно показаться странным, но Кэрол, проснувшись, долго лежала, глядя в потолок и думая о том, что отпуск Эда начался гораздо лучше, чем она ожидала.

Страх за жизнь Софии и собственную жизнь ушёл вместе с темнотой, быстро притихшие вчера братья казались не такими уж страшными, а то, что ей не пришлось спать вместе с Эдом — настоящий подарок!

Её маленькая девочка тихо сопела рядом: вдох-выдох. В окно било солнце, и где-то вдалеке слышался шум воды. Встали. Умываются.

Значит, скоро придут.

И действительно, Дэрил открыл дверь уже через минуту. Окинул её быстрым взглядом, словно плохо разглядел вчера, и торопливо потупился.

Ну какой из него убийца?

— Доброе утро, — широко улыбнулась она.

Сегодня, при свете дня, вчерашний план показался ей не таким уж неисполнимым.

А почему бы и нет, в самом деле? В конце концов, она долгие годы спала с Эдом за еду. Почему бы ей не переспать с чужим мужчиной за долгожданную свободу? Тем более что он ей даже чем-то нравился.

Как ни странно.

Заношенная рубашка с оборванными рукавами, темно-русые волосы, давно нетронутые расческой, обкусанные ногти, родинка над губами. Так и притягивающая к ним взгляд. Так и просящая их коснуться — тесно сжатых и неуверенно подергивающихся иногда. Хотя бы пальцем.

Просто чтобы знать, как это — касаться чужих губ. Касаться мужских губ.

Ведь Эд не целовал её уже долгие годы. Спасибо, Господи, за эту благодать.

Он не целовал, она целовать не хотела... Но это не значит, что она вообще забыла о поцелуях, что не ощущала, как все её тело наливается теплом, когда читала о них, когда видела на экране... Каково это? Наверное, приятно.

Особенно, когда на тебя смотрят таким взглядом, как этот неотёсанный Дэрил. Жаждущим, жадным, полным желания... но не желания ударить. Не желания сделать больно. Ведь нет же?

Кэрол готовила завтрак, едва не вздрагивая под этим неотступно следующим за ней взглядом. Она почти физически ощущала его: на не прикрытых длинным домашним платьем ногах, на руках, на спине, на шее, на затылке и — дольше всего, томительней всего — на бедрах.

Но когда она оглядывалась, он смотрел в другую сторону: в окно, в блюдце, стремительно наполняющееся окурками, в макушку старательно разбирающей буквы в книжке Софии, которая сидела тут же за столом.

София поверила ей. Поверила и приняла как должное то, что эти два незнакомца будут жить вместе с ними. Будут указывать им, как жить, где и когда находиться. Ребёнок — ей привыкнуть проще.

В разы проще, чем Кэрол, и в десятки раз проще, чем Эду.

Приведенный Мэрлом Эд грузно уселся за стол и прожег злым взглядом тарелку с завтраком, поставленную перед ним Кэрол. А потом и её саму.

— Слушай, братишка, да мы прям как на курорт попали! — с одобрением уставился на накрытый стол Мэрл. — Эх, давно я так не хавал! Ублажила, хозяюшка, по полной программе!

Поискав глазами пульт, он кивнул быстро подавшей его Кэрол и включил маленький телевизор, стоящий в углу.

— Посмотрим, че там у нас нового?

Ничего нового не было. Все службы новостей, словно сговорившись, утверждали одно и то же, десятки раз повторенное ещё вчера.

Одна лишь София с интересом смотрела в телевизор целых пару минут, пытаясь понять незнакомые, слишком официальные и сухие, слова.

— А за что вы его убили? — наконец спросила она громко, нарушая тишину за столом. — Он сделал что-то плохое?

— Малявка, вырастешь, поймёшь, что все политики хоть что-то плохое в своей жизни да сделали! Иначе бы они не пошли в политику, — хохотнул Мэрл. — Но за что убили конкретно этого — понятия не имею. Мы с Дэрилом к этому не причастны.

— Но по телевизору…

— А по телевизору одни враки, запомни, в жизни пригодится.

Эд насмешливо хмыкнул.

Тишина за столом превратилась в гробовую.

— Не понял, — наконец произнёс Мэрл. — Ты, ссыкло, что-то хотел сказать? Тебя что-то не устраивает или ты кофе подавился и тебя надо по спине похлопать? Так это я могу.

Он сжал руку в кулак, но смотрящий в стол Эд этого не увидел. Наверное, потому и решился сказать:

— Хотел сказать. Не устраивает.

— Ну и что же тебя не устраивает? — деланно добродушным голосом уточнил Мэрл. — Ты говори, не стесняйся, мы ж тут все свои, сидим вот, хаваем по-семейному. Да, мелкая?

— Да, — робко пискнула София.

Кэрол взяла её за вспотевшую ладошку и крепко сжала.

«Не бойся, малышка, нас с тобой они не тронут, мы же не такие идиотки, как твой папаша, Господи, прости меня за такой выбор».

— Меня не устраивает, как твой брат пялится на мою жену.

Смелые слова Эда прозвучали слабо и беспомощно, голос сорвался в конце.

Неужели понял, что лучше было молчать?

Понял. Определённо понял, сплёвывая на пол кровь вместе с зубом.

— Давно чесался, — пояснил Мэрл собравшимся за столом, потирая свой кулак.

Кэрол убрала руки с глаз дочки и бросила быстрый взгляд на Дэрила. Он комкал в пальцах остатки хлеба и пристально вглядывался в узор на скатерти.

— А теперь слушай меня, мудак: мне ты не нравишься. Рожа твоя аппетит портит. Так что ел ты вместе с нами в последний раз. Не умеешь вести себя в приличном, блин, обществе, проведешь свой отпуск в спальне. Хавку, так уж и быть, носить будем. Но если я ещё раз услышу от тебя что-то, что мне не понравится… Чувак, если я не убил Губернатора, так это ещё не значит, что не убью тебя. Усек?

Тишина.

— Усек, я тебя спрашиваю?!

Эд торопливо кивнул.

— И последнее. Братишку я люблю. Для него мне ничего не жалко. И если он хочет пялиться на твою бабу — он будет пялиться на неё сколько угодно. И если он захочет её отыметь, то у тебя никто разрешения спрашивать не будет. Понял?

Кулаки Эда сжались, а лицо налилось кровью. Он не сводил взгляда с пистолета за поясом Мэрла.

— Мам, а что такое…

— Ничего, милая, ничего, — прервала её Кэрол, в надежде, что дочка скоро забудет все сказанное за столом. — Все хорошо.

— Правда-правда?

— Правда-правда.

Лицо Эда вдруг скривилось, словно от боли, он наклонил голову и отвернулся, все так же сжимая кулаки в бессильной попытке сделать хоть что-то.

Но что он мог? Только молча беситься, по крайне мере пока. Пока эти люди все ещё здесь. Пока он в их власти.

И она тоже.