Правильный порядок (джен)

Как-то утром Гарри проснулся совершенно обессиленным. Ему очень хотелось бы просто провалиться на месте, исчезнуть с лица Земли, совсем перестать думать. Мысль о любых действиях причиняла почти физическую боль. Он был на грани рыданий, но при этом глаза были совершенно сухими. Грудь будто что-то распирало изнутри, хотелось разорвать клетку ребер и вытащить оттуда черную дыру. У него даже не было сил нормально испугаться. Гарри просто лежал в кровати, глядя в потолок. Вязкие и тихие, будто шепот, мысли текли в сознании, как сонные змейки. Он подумал, что смерть очень даже выход. Интересно, Аваду Кедавру можно применить к самому себе? Гарри боялся боли, а смерть означала её огромное сосредоточение, пусть даже на мгновение. И надо чтоб наверняка…

Нет-нет-нет. Гарри сдавил предплечье, впился в него ногтями и провел по руке, оставляя красные полосы. Нельзя так думать, это неправильно, самоубийство — это не выход. Но желание исчезнуть не исчезало. В чем смысл? Жить, учиться, терпеть людей. Что его ждет? Зачем оставаться в сознании?

Гарри медленно моргнул. Нашарил палочку, приставил к предплечью и тихо прошептал «Секо». Он почувствовал, как кровь стекает по руке.

Класс. Он теперь резал сам себя. Гарри слышал о таких людях, ненормальных. Он скатывался всё глубже в бездну отстойности.

Будильник зазвенел ещё раз. Гарри дрогнул, как будто его ледяной водой облили. Он думал о самоубийстве! Серьезно рассматривал как вариант! Судорожно дыша, как будто он задыхается, Гарри поднялся, уставился на руку, покрытую кровью. Ещё немного, и он бы задел артерию, и пока-пока, Мальчик-Который-Выжил. А если бы он не умер? Если бы его спасли? О, это ещё хуже, чем если бы они узнали о жизни у Дурслей! Он закрыл лицо руками, дрожа всем телом. Дыши, раз-два, глубоко, размеренно.

Гарри оторвал от простыни полоску и обмотал рану. Она была небольшой, царапина, и кровь уже остановилась. Как всегда, не открывая балдахин, он оделся, прикрыл одеялом пятно крови и вышел. В комнате оставался только сонный, пошатывающийся Блейз. Гарри пробурчал приветствие, Забини в ответ широко зевнул. Поттер скользнул в ванную, недовольно уставился на бледное лицо, умылся, смывая пот. Возьми себя в руки, черт возьми! Какой же он слабак!

Ему вдруг снова захотелось впиться ногтями в кожу. Нет, нет, нет, он не будет это делать! Гарри покачнулся и сполз на холодный пол. Вдох, выдох. Давай. Вдох, выдох.

Он сильный. Он спокойный. Он никому не покажет свои истинные чувства.

Спустя то ли минуту, то ли десять, Гарри вышел из ванной. Спальня уже была пустой, а учитывая, сколько Забини собирается по утрам, прошло уже много времени. Надо поторопиться. Он проверил, не просочилась ли кровь сквозь ткань мантии и, постояв перед дверью, будто боясь чего-то, вышел в гостиную. Как ни странно, никто не стал показывать на него пальцем и кричать про умалишённого. Почти пустое помещение было наполнено полусонными слизеринцами, которые не обратили внимание на ставшего привычным Мальчика-Который-Вышел.

На завтраке он только поковырял еду. Разумеется, по сравнению с жизнью у Дурслей он стал есть гораздо больше и стабильнее, но по сравнению с нормой для ребенка его возраста это было ничем. Он с легкостью пропускал хоть весь день без обедов, привычный к голоданию. Гарри пытался есть через силу, но это только заставляло еду возвращаться обратно, чудом не выплескиваясь, а желудок потом болел весь день, так что он решил не рисковать. Очевидно, дело в психологии, а это не решить простыми усилиями. Если вообще можно решить.

В первый же день в маггловском мире надо купить справочник по психологии. Несколько. Магический мир в этом плане был отчаянно беден. Гарри нашел только упоминания о шизофрении. Никакой депрессии, паранойи, ОКР, ПТСР, аутизма, синдрома Туретта… Все подобное в лучшем случае списывали на ту же самую шизофрению или вовсе игнорировали. Из-за своих собственных психологических проблем Гарри заинтересовался этой темой, но летом купить маггловские книги не подумал.

Первым уроком шла Трансфигурация.

В учебе Гарри был одним из лучших. Он никогда не вызывался на уроках, но если его спрашивали, давал верный ответ. Домашние задания были простые — в основном просто написать конспект, используя разные книги. В отличие от маггловской школы, в Хогвартсе отсутствовали предметы вроде математики, географии, рисования или химии, единственное, что делали ученики — это изучали информацию. Историю, заклинания, рецепты по зельеварению, расположение звезд и планет на небе. Никаких логических или творческих задач. Насколько знал Гарри, подобные уроки были только как факультативы на третьем курсе — нумерология и древние руны, в которых было немного логических задач, и прорицания, в которых активно использовалась креативность. Так что для Поттера, как и для любого, кто хоть как-то учится и обладает хоть какой-то способностью запоминать, было весьма легко получать хорошие оценки.

Но, как ни странно, все оказалось не так, как он ожидал. Большинство волшебников оказались чрезвычайно ленивыми и совсем не старались. Он был одним из лучших, чуть хуже Гермионы Грейнджер, которая очень старалась и привыкла учиться, и Дафны Гринграсс, которая, очевидно, была гением. Остальные толком ничего не делали, хотя было достаточно переписать текст из пары книг и правильно выучить движение и слова заклинания. Даже не смотря на то, что двое из трех лучших учеников жили у магглов и ранее никогда не писали на пергаменте. Гарри и сам ужасно с этим мучался, хотя начал тренироваться сразу после похода в Косой переулок. Способ письма волшебников он проклинал много раз — чернила вечно проливались, буквы выходили нескладными и кривыми, строчки скакали из-за отсутствия линий, на которые можно было бы опираться, пергамент вечно прорывал острый кончик пера. К счастью, учителя с пониманием относились к проблемам магглорожденных (кроме Снейпа), кроме того, они были детьми и особых излишеств в почерке и грамотности от них не требовали.

Они не учили принципы создания заклинаних, совместимости ингредиентов и причины их свойств по зельеварению, почему звезды и планеты влияют на магию, откуда взялись магические животные и растения. Они просто изучали уже готовое — рецепты, заклинания и описания существ. И это было совсем скучно.

Гарри и относительно согласная с его рассуждениями Гермиона искали эту информацию в библиотеке. Её было отчаянно мало, даже учитывая размеры коллекции книг в Хогвартсе.

Волшебники не погружались в причины и следствия, историю становления. Все их исследования были только продолжением уже известного — новые заклинания и рецепты. Кроме того, они также не особо увлекались искусством — известные картины, музыку и художественные книги можно было на пальцах считать. Гарри в принципе их понимал — при соответствующих способностях он бы ушел к магглам, где аудитория гораздо больше.

Гарри считал отвратительным отношение магов к магглам, которые, по его мнению, значительно превосходили волшебников.

К счастью, он взял некоторые маггловские книги, которые прочитал вдоль и поперек. Потом они обменялись ими с Гермионой, которая ещё и заказывала новые у своих родителей.

Он не прочитывал учебник трансфигурации заранее, как это сделала Грэйнджер, только проглядел в поисках интересного. Там были только основные законы и список заклинаний с их свойствами, это было чрезвычайно скучно, и он учил их на уроках. Как и в случае с Заклинаниями, они пока изучали довольно бесполезные вещи. Все нужные ему он уже освоил.

На уроке Гарри чувствовал себя холодным и сосредоточенным. Странная истерика прошла, заодно забрав все остальные эмоции. Они превращали мышь в чашу, и он справился через минуту после Гермионы, как вдруг рядом опустилась незнакомая гриффиндорка и прошептала:

— Привет. Поможешь с заклинанием? У меня никак не получается.

Гарри смотрел на неё с подозрением. С заданием не справился почти весь класс, это девочка, насколько он помнил, и раньше не блистала, почему она внезапно решила постараться?

— С чего вдруг?

Девочка смешалась.

— Ладно, если честно, я просто хотела завести разговор, — она неуверенно улыбнулась.

— Зачем?

— Ну, кхм, подружиться.

Гарри молча смотрел на неё.

— Подружиться? — недоверчиво спросил он. — Зачем?

— Просто. Слушай, дашь автограф? — сощурилась девочка.

Звучит интересно, подумал Гарри. Он ещё никогда не давал автографов. Подписи у него не было, но, может, подойдет просто послание?

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Салли-Энн Перкс, — с готовностью ответила гриффиндорка.

Гарри вспомнил увиденный им краем глаза фильм про знаменитость и с готовностью вывел на оторванном от конспекта куске пергамента «Крутой Салли-Энн Перкс от Гарри Поттера. Держись молодцом!» и нарисовал корявый кулак. Он печально посмотрел на свой совсем неаккуратный почерк и протянул листок Салли.

— Вау! — выдохнула она, беря его в руки. — Спасибо! — девочка помолчала. — Так ты… поможешь с заклинание?

— Хорошо. Немного, — нехотя повел плечами Гарри.

Салли радостно подскочила.

— Спасибо!

После этого Салли начала его преследовать. Все его фирменные взгляды, односложные ответы и демонстративное игнорирование никак не останавливали. Гарри невольно зауважал настойчивость и непробиваемость девочки, хотя, вполне вероятно, она просто не понимала даже самых очевидных намеков. Гермиона в это время предпочитала избегать общества Гарри, а если и присоединялась к их компании, Салли не обращала на неё никакого внимания.

Он чувствовал, что ему всё сложнее сдерживаться, и, к счастью, всё закочилось тридцать первого октября.

В тот день Гарри окончательно сорвался — наорал на Салли, обозвал назойливой идиоткой и балаболкой без мозгов, и до девочки, наконец, дошло, как воспринимал Гарри её компанию. Когда Перкс в слезах сбежала, Гермиона бросила на Гарри неодобрительный взгляд.

— Это было очень грубо, Гарри, — поучительным тоном сказала она.

— Как будто она тебе нравилась, — огрызнулся он, скрывшись за большой старой книгой.

— Но не стоило так обзываться! Это ребячество какое-то! У Салли ведь тоже есть чувства, почему бы просто вежливо не попросить перестать навязываться или поменьше говорить и побольше слушать?!

— Я знаю, что у неё есть чувства, только что видел их проявление, — хмыкнул он.

Гермиона помолчала. Гарри чувствовал, как она сверлит его взглядом, но делал вид, что занят чтением, закрываясь фолиантом как стеной.

— У неё на факультете совсем нет друзей, — тихо сказала наконец гриффиндорка. — Из-за тех же причин, что и ты её оттолкнул. И в отличии от меня, Салли их отчаянно ищет и очень страдает в одиночестве.

— Ах, так вот в чем дело, — опустил книгу Гарри и с улыбкой посмотрел на Гермиону. — Она тебе себя напоминает.

— Гарри! — возмущенно подскочила Грейнджер. Гарри дернул плечами и отвел взгляд. — Почему ты всех отталкиваешь? — он молчал. Гермиона глубоко вздохнула. — Но что бы ты ни сказал, я тебя не брошу, — заявила она, поднялась со стула, подошла к одному из стеллажей, раздумывала немного, водя пальцем вдоль книг, пока не взяла одну из них и вернулась на место, принявшись за чтение. Гарри молча следил за ней взглядом.

Что значит «не бросит»?

День был отвратительный. Гарри и раньше не любил Хэллоуин, день, когда дети в ярких костюмах ходят с друзьями от дома к дому, получая сладости, а он сидит в чулане, но в этом году отвратительность этого праздника вышла на новый уровень. Он наконец, узнал, что в этот день погибли его родители.

Гарри их совсем не помнил, но было легче, когда он считал их наркоманами и сектантами, ведь тогда кем бы он ни стал, почти что угодно будет лучше этого. Но теперь оказалось, что его родители были прекрасными учениками, красивыми и добрыми людьми, отважными волшебниками с отличной репутацией, которые отчаянно любили друг друга и своего сына. Кроме того, как он подозревал, именно они победили сильнейшего темного волшебника столетия. И теперь кем бы он ни стал, что угодно будет хуже этого!

В любом случае, Гарри грустил не из-за их смерти. Он грустил из-за смерти Гарри Джеймса Поттера, любимого сына великолепных людей, милого и способного ребенка с друзьями, своей комнатой, одеждой и игрушками. Который учился бы на дому, с самого детства зная про магию, будучи частью магического мира, а потом пошел бы в Хогвартс, где нашёл бы свое место на Гриффиндоре и обязательно пошёл бы по стопам отца и стал главным проказником школы.

Но вместо этого в Хогвартс пришёл ненормальный урод, фальшивый победитель Темного Лорда, больной и искалеченный ребёнок, который всю жизнь провёл как ничтожество и не посмел это исправить.

Тридцать первое октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года — день, когда всё пошло прахом.

Очевидно, аппетита, в целом редкого гостя, у него не было. Он ковырял еду, уныло рассматривая веселящийся зал и яркие украшения, когда вдруг в зал ворвался профессор Квирелл.

— Тролль! Тролль… в подземелье… спешил вам сообщить… — и доблестный защитник от темных искусств рухнул на пол от избытка чувств.

Студенты, крича и гомоня, подняли шум, который Дамблдор остановил, только взорвав несколько фейерверков.

— Старосты! — звучно прокричал он. — Немедленно уводите свои факультеты в спальни!

— Наша гостиная же в подземельях! — возмутилась какая-то старшеклассница.

Слизеринцы начали останавливаться, глядя на старост. Те переглянулись, почесали затылки и кинулись с вопросом уже собравшемуся уходить Снейпу.

— Думаете, Дамблдор идиот?! — гаркнул он. — Идите в спальни, шагом марш! — и почти бегом покинул Большой Зал.

После некоторый колебаний, они всё-таки дошли до гостиной. Слизеринцы, обычно нарочито спокойные и самодовольные, взволнованно перешептывались и переглядывались.

— Что, Поттер, уже намочил штанишки? — крикнул Гарри Малфой. Тот невозмутимо проследовал в свою спальню, провожаемый хохотом слизеринцев.

Следующий день начался точно также, как и все остальные, только учителя были какие-то мрачные. У Флитвика и Синистры были красные глаза, Дамблдор постоянно вздыхал, МакГонагалл и Снейп были ещё строже, чем обычно, а Квирелл отсутствовал. Ученики выдвигали версии, что же вчера произошло и как это связано с настроением преподавателей, но те молчали.

На входе Гарри нагнала бледная и хмурящаяся Гермиона:

— Салли вчера так и не вернулась.

Гарри обернулся.

— А она тебе обычно отчитывается?

— Об этом на Гриффиндоре все говорят. Профессор МакГонагалл уже знает, но сказала, что она потом всё объяснит. Мне это не нравится, Гарри.

Он дернул плечами и направился к слизеринскому столу. Гермиона, замешкавшись, пошла к своему.

— Внимание! — поднялся со своего места Дамблдор и обвел зал скорбным взглядом. — Мне очень жаль сообщать это вам, но вчера от рук тролля погибла первокурсница Гриффиндора Салли Энн-Перкс.