Возьми меня за руку (гет)

После освобождения из тюрьмы жизнь Аоки Ханы несколько изменилась. У неё появилось жильё, которое она могла, но не хотела называть своим домом; появился молодой человек, порядочный до зубовного скрежета; появились снующие вокруг люди в синих плащах, которые обучали её бою на мечах; появилась новая должность; исчез запах пороха и пистолетной смазки. Иными словами, произошёл маразм.

Хана пыталась шантажировать Рейши. Хотела, чтобы он выполнил её требования под угрозой того, что в незнакомый мир они никогда не отправятся, к тому же Хана активно этому сопротивлялась. Не подействовало. С одной стороны, потому что отправиться в другой мир было очень просто — одно прикосновение, и ты в грёбанном цветочном поле. С другой стороны… Хане впервые за долгое время стало страшно. Эти чёртовы тени. Тени преследовали её, куда бы она ни шла, смотрели на неё пустотой вместо глаз, что-то шептали. Они даже проникали в её голову, когда Хана ложилась спать, и во снах превращались в родителей, от которых остался лишь пепел, в убитых, в живых. И все выли от бесконечной боли. Хана просыпалась, чувствуя себя так, будто голову стягивает металлический прут.

В итоге она сорвалась. Схватила Рейши за руку и бежала с ним в неудобном свадебном платье, пока не почувствовала резкую боль во всём теле. Сердце от долгой физической нагрузки билось так сильно, что готово было вот-вот остановиться, пот слезами струился по спине, лбу, шее. Но Хане было всё равно. Спасена. На какое-то время. Отдышавшись, она разозлилась на себя. Это был её шанс убить Рейши, и она так бездарно упустила его.

— Хана, — сказал он в тот день. — Я могу считать это новым этапом наших отношений?

Хана была слишком слаба, чтобы ударить его или хотя бы дать пощёчину.

Её освободили. Не в полной мере, конечно же. Люди из Скипетра 4 неотрывно следили за ней, да и жить ей теперь приходилось в доме Мунакаты Рейши. В первую же ночь после переезда он предложил ей лечь с ним в постель. Просто лечь, уверял он, потому как приставать к ней, домогаться и снасильничать он не сможет. Но, по крайней мере, они привыкнут друг к другу, и это будет началом счастливой супружеской жизни. Хана легла, в чём была — в одном полотенце. И утром она поняла, что Рейши за всю ночь не сомкнул глаз — он был нервный и смертельно уставший, с чёрными мешками под глазами. Она увидела, что полотенце соскользнуло, а сама она была неловко прикрыта одеялом. Ей не было стыдно. Ей было плевать.

Позже Хана узнала, что у Рейши есть естественный враг. Красный король, Суо Микото, у которого, к счастью, предостаточно близких людей. С Рейши Хана повела себя непрофессионально, но того требовало задание и необходимость демонстратино убить синего короля. Теперь же, когда задание провалено, можно либо опустить руки и смириться со «своей судьбой», либо не сдаваться и попробовать снова. И существование Суо Микото облегчало ей задачу. Нужно не так много — стравить двух могущественных людей, которые постоянно грызутся.

Но… действительно ли оно того стоит? Теперь Хана сомневалась. Проведя неделю в просторном, полном света и тепла доме, просыпаясь без боли в спине и мыслей об очередном убийстве, она впервые ощутила что-то похожее на покой. Возможно ли это чувство в её случае? Нет. Тринадцать лет назад по вине взбесившегося короля она лишилась всего, а теперь чувствует безмятежность рядом с одним из них? Бред.

И всё же, Хана признавала, что в той тюремной камере ей впервые в жизни повезло.

Часть комнат в доме Рейши была выполнена в традиционном японском стиле, часть — в европейском, по вычурности и изяществу больше похожем на барокко. И в этом доме у Ханы от тоски щемило сердце. Когда-то она жила в таком же. Когда была меньше, ходила в школу, а Дамоклов Меч Кагуцу Генджи спокойно парил среди облаков.

Несмотря на чистоплотность Рейши, в его доме не чувствовалась женская рука, казалось, что это место, при всей его опрятности, нежилое. К тому же Хана остро чувствовала одиночество владельца. Она увидела на стенах не меньше трёх десятков паззлов, каждый по две тысячи деталей, а этим утром нашла под кроватью паззлы эротического содержания. Рейши густо покраснел от её находки, Хана же только вздохнула.

— И почему я твоя судьба? Я же не соответствую твоим вкусам, — она пальцем провела по округлой груди обнажённой девушки на паззле. — Хотя не понимаю… и почему вам так нравятся такие арбузы?

— Я купил этот паззл ещё в школе, — Рейши поправил очки. — У меня совершенно не было вкуса.

— А сейчас появился?

— Сейчас у меня появилась ты, — он поднял один из склеенных паззлов с пола и внимательно осмотрел его. — Кто бы мог подумать… и как я мог купить подобное?

Хана ничего не ответила. Она просто вытащила из общей кучи паззл, на котором эротика превращалась в откровенную и грязную порнографию. Увидев его, Рейши уже не просто покраснел, он вспыхнул от стыда так резко, что стёкла его очков запотели. В тот момент Хана впервые улыбнулась. Видеть короля таким беспомощным, да ещё и не через прицел снайперской винтовки, дорогого стоит.

— Я… выброшу их, — Рейши достал тряпочку и протёр стёкла очков.

— Да ладно… — вздохнула Хана. — Все мы немного извращенцы. К тому же, это твой дом, можешь хранить здесь всё, что угодно.

— Наш дом, — поправил Рейши. — Не хочу, чтобы наши дети видели, как был низок их отец.

Хана закатила глаза. Рейши был сложным собеседником, но когда речь заходила о детях, становился вовсе невыносимым. Он уже решил, в какую школу они пойдут, подобрал для них курсы для дошкольников, купил кучу развивающих игр. Но была одна проблема: он не мог прикоснуться к Хане. Да и к тому же, для парочек небезопасный секс приравнивался к самоубийству. Женщина останется в другом мире даже без партнёра и, если она беременна, то уже не сможет вернуться. В тот мир нельзя пронести еду, нельзя забрать с собой что-либо, и потому несчастную молодую маму ждёт мучительная и долгая смерть. Подобное произойдёт и с мужчиной, если ему пересадить органы из тела женщины, что предназначена ему судьбой, или если сделать переливание крови.

Хана не знала, откуда это было известно Рейши. Видимо, до него кто-то проводил жуткие исследования, которые вызывали отвращение даже у киллера. К тому же, если проводились эксперименты, значит, в том мире должно было остаться хотя бы одно тело. Но Хана не видела трупов, не чуяла среди дурманящего аромата лилий смрада разлагающегося тела. Никто в здравом уме не стал бы хоронить умерших, когда его преследуют воющие твари. Быть может, трупы беременных женщин превратились в тех самых хищных теней? Хана не могла дать ответа на этот вопрос. Да и какая теперь разница? Мёртвых она не спасёт, а о себе позаботиться обязана.

— И сколько детей ты хочешь? — спросила Хана. Спорить с Рейши бесполезно, проще поддержать его, так он хотя бы быстрее заткнётся.

— Четверых, — не задумываясь, ответил Рейши. — Или шестерых. Хорошо, если будет больше.

— Шестерых? — Хана перевела на него взгляд. — У тебя есть брат и ты хочешь его переплюнуть?

Рейши сжал губы в тонкую линию, и Хана поняла, что попала в точку.

— И во что превратится моя фигура после стольких родов? — она оставила паззлы и подошла к стоявшему в комнате зеркалу. Хана не была изящной и хрупкой девушкой, тело у неё было сильным, с крепкими мышцами, плоским животом, стройными бёдрами. Она где-то читала, что такие, как она, в основном привлекают мазохистов. — Я стану шире раз в двадцать.

Рейши не ответил. Он лишь убрал обратно под кровать свои похабные паззлы и оправил простыню. Его поведение напоминало Хане о действиях преступника, который уничтожает улики с места преступления.

— Даже не утешишь меня? — Хана вздохнула. — Не подбодришь?

— Ты впервые не споришь. Я удивлён. Ты уже влюбилась в меня, Хана?

— Ага. Сразу после липких порно-паззлов под кроватью.

От такой шутки Рейши только кашлянул в кулак, чтобы скрыть смущение и стыд. Ему потребовалось время, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.

— С нашими отношениями мы разберёмся после того, как дойдём до арки, — ответил Рейши. — Если мы подходим друг другу, то будем жить вместе и, возможно, поженимся. Если не сложится, ты будешь моей подчинённой в Скипетре 4. Я не могу дать тебе полную свободу, на твоём счету слишком много преступлений.

— Выживание — не преступление, — она отвела взгляд.

— Верно. Преступление — оставлять маленькую девочку одну без средств к существованию. Девочку, от которой отвернулись родные, у которой не было ни денег, ни крыши над головой, ни чистой одежды. Девочку, которая чудом спаслась на Кратере Кагуцу. Такая не могла позволить себе умереть. Если бы она это допустила, то умерла бы не от голода, а от отвращения к себе.

Хана смотрела на себя в зеркало. Её лицо застыло, стало усталым, равнодушным и непроницаемым, глаза остекленели, их обожгло слезами. Откуда он знает? Хана позаботилась, чтобы о ней не осталось никаких данных, даже сменила имя, чтобы ни одна живая душа не узнала о её прошлом.

— Хана…

— Пошли в тот мир, — она протянула руку. — Раз есть время болтать, значит найдётся время побегать.

— Ты же никому не расскажешь о том, что видела здесь?

— Мне не двенадцать лет.

Одно прикосновение, и иной мир вернулся во всей его вырвиглазной яркости. Здесь Хана и Рейши были уже в четвёртый раз и успели привыкнуть к простоте и однообразию окружающего пейзажа. Но сегодня было что-то не так. Сегодня в этом мире, помимо далёкого завывания теней и тихой мелодии свадебного марша был ещё один звук. Громкое урчание живота, от которого земля под ногами вибрировала.

Рейши прижал палец к губам Ханы, своим жестом веля ей замолчать. Его взгляд замер на чём-то за спиной Ханы. Медленно, боясь дышать, Хана обернулась.

Над ней стояла, сильно горбясь и истекая слюной, костлявая женщина с белой кожей. Она была настолько худой, что казалось, будто у неё не было мышц, а кожа прилипла к костям скелета. Это у неё урчало в животе. Это она, истекая слюной от животного аппетита, сжала когтистой холодной рукой голову Ханы.