Голубая лента (гет)

Алекс очень хотел бы верить собственным словам. Упокоить демона, одержимого местью и утратившего связь со своим человеческим «я» было невозможно в принципе — душа Лив, навеки прикованная смертью к тёмной сущности ёкая, осталась обречена на вечные страдания. Освободить её могла бы лишь смерть других участников этой истории. И пусть это несправедливо, Алекс был готов приложить все усилия, чтобы возмездие не свершалось как можно дольше.

Он ободряюще сжал холодную ладонь Флер, и она одарила его мягким подобием улыбки, заготовленным француженками на все случаи жизни.

— В защиту Шарля хочу сказать, что даже выполнение всех положенных обрядов, не могло бы обеспечить вам безопасность, — заметил Алекс. — Но сейчас уже поздно разбираться с тем, что было бы. Город мёртвых не худшая тюрьма для заблудшей души. Мы должны сделать магическую ловушку, заманить Лив в неё и замуровать этот тайник так, чтобы ни одна живая душа не смогла к нему приблизиться. Но для этого… — он непроизвольно вздохнул. — Нужна приманка. Как вы думаете, кого из вас двоих Лив ненавидит больше?

Флер приподняла, было, руку, но Артур решительно выступил вперёд.

— Давай меня, — заявил он будничным тоном. — Её-то, — он повёл плечом в сторону девушки, — даже близко рядом с Лив в момент её смерти не было.

Алекс кивнул и деловито осведомился:

— У тебя есть с собой длинный кусок бумаги?

Это был её день, и она твёрдо была намерена не дать никому его испортить.

Крохотные каблучки кожаных туфелек мелодично цокали по каменному полу церкви в такт её собственному сердцу. На балконе вовсю распинались одетые в черные фраки скрипачи, тёплая ладонь отца ободряюще сжимала её обтянутое белым кружевом предплечье, гости смотрели только на неё — кто растроганно, а кто с вежливым любопытством. Но Ребекка Ковальски не видела и не слышала никого, кроме маячившего за спиной у её жениха призрака в голубом кимоно, с торжественной усмешкой готовящегося превратить свадебный пир в поминальный ужин.

Когда-то её мать сказала ей, что только в сказках все романтические истории заканчиваются у свадебного алтаря — в жизни с него всё только начинается. Что ж, её история совсем скоро действительно превратится в жуткую сказку.

Словно во сне Ребекка кивнула мадам Бернард, поклонилась гостям и, словно бы не замечая улыбки на бледном лице призрака, протянула Шарлю руки.

Это шоу все действительно запомнят надолго. Но она выйдет сегодня замуж, чего бы ей это не стоило.

— Ну и где её носит? — Макклаген не стал связывать Артура, словно уготовленную для кровожадного дракона девственницу, а просто со всей силы заехал ему кулаком в нос и обездвижил заклинанием от пяток до шеи. Горячая кровь, на которую, словно акула, должен был приплыть из вод Ахерона⁽¹⁾ ёкай, сочилась из ноздрей по лицу, затекала в горло.

— Церемония как раз должна начаться, — Алекс посмотрел на часы. — Полагаю, что в церкви.

Зажмуренные глаза Гилберта широко распахнулись, и он забился, словно рыба, пойманная в сеть.

— Бекс, — прохрипел он, оплёвываясь от крови. — Она ведь… А мы тут… Сделай что-нибудь, ублюдок проклятый!

— Рано, — по скрытому в тени лицу Алекса ничего нельзя было понять. Зато комкающая в руках кусок бумаги Флер была бледна как полотно.

— Она же убьёт её!

— Рано!

— Сними с меня заклятье!

— Рано!

Священник что-то говорил на французском — Ребекка не слушала и не понимала его. В сумраке церкви глаза Шарля казались чёрными, словно бездонное небо над островом Минами Иводзима в ту самую ночь.

— Согласны ли Вы взять в мужья…

Лив угрожающе зашипела, выгибая лебединую шейку. Дамы испуганно схватились за шляпки, сдуваемые внезапным сильным порывом холодного ветра.

— Согласна, — отчётливо произнесла Ребекка.

— Почему? — в голосе Артура впервые послышалось отчаяние. — Ты думаешь, Лив сожрёт Бекс и на этом успокоится?

— Вряд ли, — отозвался Алекс. — Но она… насытится на какое-то время и потеряет контроль. Вот тут-то мы…

— ОСВОБОДИ МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО!

— Согласен, — голос Шарля был тих и нежен.

Впрочем, всем сейчас было совсем не до них. Чей-то визгливый женский голос всколыхнул волну нарастающей паники, когда по каменному полу церкви, цепляясь за полы платья и каблуки, медленно поползла река алой крови. Вокруг жениха и невесты закружился вихрь, свечи и факелы погасли, испуганные музыканты, прижимая свои драгоценные скрипки к груди, вслед за гостями бросились врассыпную прочь. Не выпуская запястий Ребекки из своих ладоней, Шарль на мгновение обернулся к оторопевшему священнику.

— Заканчивайте церемонию, — не терпящим возражения тоном приказал он.

— Пора? — тихо спросила Флер, не отрывая взгляда от Артура, пытающегося скинуть с себя невидимые путы. Воздух вокруг них сгустился. Звуки капающей воды словно бы отсчитывали секунды до появления истинной хозяйки праздника. Алхимические символы на стенах зажигались и гасли, словно неоновые вывески в магловской части Токио.

Ободки золотых колец скользнули на свои законные места, словно бы всегда там находились. Крыша церкви угрожающе закачалась над их головами, розовые лепестки цветов, украшавших её своды, вырвались на свободу, путаясь в рыжих волосах Ребекки, прилипая к строгим лицам святых, утопая в густой реке терпеливо ползущей к алтарю крови.

— Объявляю вас…

Буддистские священники и мастера Инь-Ян изгоняют ёкаев при помощи экзорцизма и специальных мантр, читать которые следует, не прерываясь ни на одну секунду и не перепутав ни единого слова. Алекс не был ни священником, ни мастером, но отлично знал, что ни один демон не устоит перед сладким запахом отчаяния, страха и безысходности.

— Прикончи меня, — выдохнул Артур, обращаясь то ли к нему, то ли к потустороннему духу, что так нелюбезно игнорировал их приглашение. — Это я, я притащил эти грёбанные штуковины в Махотокоро, а потом и в Штаты. Я во всём виноват. И я не смогу дальше жить… с этим…

Он подвёл всех. Ребекку, Лив, Тайру, чёртову француженку, что потащилась вслед за ними в катакомбы. Ну его к дьяволу — даже смерть не так страшна, как жизнь с руками по локоть в крови.

Поцелуй вышел долгим и нежным, смакующим каждое мгновение оставшейся жизни. Сердце размеренно колотилось в груди, отказываясь останавливаться. Ребекка вдыхала запах Шарля, такой родной и знакомый, чувствуя, как накатывает на неё безумная жажда жить. Любить. И быть счастливой, невзирая на всех призраков, что таились в прошлом.

В руках у Лив мелькнула завязанная петлёй голубая лента. Мгновение... и удавка затянулась на окровавленной шее Артура Гилберта.

— ПОРА! — взревел Маклагген, активируя заклинания.

Лив чувствовала его отчаяние и давила сильнее. В темноте парижских катакомб окружающие её живые люди казались ей всего лишь маленькими хрупкими голубыми огоньками. Дунешь — и пламя свечи погаснет, оставив после себя лишь дымящийся огарок. Все трое умрут сегодня — она так решила. Пусть Шарль и его рыжая курица вдоволь насладятся семейной жизнью, вздрагивая от каждого шороха, от каждого всхлипа воды, от каждого стука в окно в час быка⁽²⁾, когда ни тяжёлый замок, ни тёплые объятия в мягкой постели не могут спасти от безотчетного страха, таящегося среди тишины и темноты мирно дремлющего дома. Пусть найдут, пусть увидят, пусть похоронят тела тех, кого отправили на верную смерть — незнакомого парня, чертящего палочкой в воздухе мудрёные символы, потаскухи Лавальер, застывшей, словно мраморное надгробие, безуспешно пытающегося ухватить лёгкими воздух Гилберта, голубое пламя жизни которого трепыхалось, угасая, на ветру.

— ДАВАЙ! — заорал незнакомец, перекрикивая предсмертные хрипы Гилберта. Лавальер дёрнулась и со всей силы залепила куском бумаги Лив по лбу.

Буддистские священники используют в качестве оружия против ёкаев о-фуду — священную полоску бумаги с именами синтоистских богов⁽³⁾. Алекс Маклагген трансфигурировал священную бумагу из оторванного подола платья Флер, а с синтоистскими богами не был знаком вовсе. Поэтому вместо священных слов изобразил губной помадой Флер красноречивое пожелание убраться из мира живых куда-нибудь подальше, надеясь на то, что гэльские ругательства, которым его научил когда-то дед, имеют не меньшую силу. А может быть и на то, что Лив не успеет или не сможет разобраться в том, что именно там написано.

Всё произошло в одно мгновение — заклинания активировались с громким хлопком, удавка на шее Артура ослабла, позволив сделать ему малюсенький спасительный вдох, буквы на импровизированной о-фуду загорелись, шрамами отпечатываясь на лбу, щеках, губах Лив. Она неуверенно дёрнулась, совсем как в ту ночь, когда смерть разделила её дорогу на «до» и «после». Голубые огни затрепетали и погасли, туман вечности гранитной плитой навалился ей на грудь.

— Встретимся по ту сторону, — еле слышно прохрипел Артур тающему в воздухе призраку. Рано или поздно придётся отдавать долги.

Лента всё ещё была затянута на его шее, и в темноте казалось, что голова его отделена от тела. Быстро и решительно Алекс стянул голубой шёлк, открепил от него маленькую чёрную булавку и без сожаления сжёг ленту резким взмахом волшебной палочки.

— А с этим… что? — Флер потянулась к опасному артефакту, но Артур невежливо ударил её по руке. Дыхание его всё ещё восстанавливалось, а безумное искажённое гримасой склонившееся над ним лицо Лив всё ещё стоял перед глазами.

Алекс задумчиво повертел булавку на ладони. Сколько загубленных жизней помещалось на её остром кончике? Ещё один мяч в их ворота, ещё одно очко не в их пользу — для подобных артефактов люди лишь пища. Сами по себе все эти броши, булавки, браслеты, кольца ничего не значат, но чем больше неуспокоенных душ, они вбирают в себя, тем сильнее становятся. И он только что скормил этому хищнику очередного трясущегося кролика.

— А мы не можем просто уничтожить эту гадость? — Артур смотрел на булавку, иероглиф на бусинке которой походил на кусающую собственный хвост змею, с нескрываемым отвращением.

— Была бы Лив жива — это имело бы смысл. Она смогла бы сразиться с демонами внутри неё и, возможно, победить. Но сейчас… мы лишь освободим их из тюрьмы.

— Значит… — голос Флер сорвался на шёпот. — Если кто-нибудь когда-нибудь найдёт эту штуку…

— Не найдёт, — отрезал Алекс, прекрасно понимая, что найдут. Рано или поздно какой-нибудь любитель острых ощущений спустится сюда, разрушит все наложенные ими запечатывающие заклинания и в очередной раз выпустит джина из бутылки. Потому что такова человеческая природа — лезть, словно мышь в мышеловку, во все уголки Вселенной за кислым яблоком с древа познания. — Мы оставим это здесь и запечатаем. Для верности… нужна жертва.

— Кровь? — Артур скептически выгнул бровь.

— Как вариант. Шарль, по-видимому, именно ею и воспользовался. Но вообще-то я хотел предложить… — Алекс замялся. — Оставить здесь воспоминания. Я никогда не пробовал, но читал про это. Что-то важное для нас, не обязательно радостное. Но учтите — больше трёх раз такой фокус проворачивать нельзя, иначе начнутся проблемы с памятью.

— То есть, мы просто забудем что-то важное для нас? — уточнил Артур.

— Да. Какой-нибудь эпизод из детства, например. Не поворотный момент судьбы, но достаточно сильный…

— Чтобы вызвать Патронуса, — закончила за него Флер. — Кажется, мне есть, что предложить.

Алекс понял, о чём она думает. Мысли его переключились на другую девушку, ту, что он когда-то любил, и чувство обиды и сожаления по привычке лениво шевельнулись в его груди. С отстранённостью незаинтересованного наблюдателя, он отметил, что её образ давно потускнел в его памяти, больше не маня, не волнуя и даже не зля. «От любви до ненависти один шаг, а как долог путь от любви до равнодушия?», — улыбнулся он сам себе. Как бы то ни было, он уже преодолел эту дорогу, по крайней мере, самую трудную её часть.

Флер же остановилась на полпути. Напоминания о Шарле, обо всём пережитом рядом с ним всё ещё било её под дых, но она старалась стойко держать удар. Пожалуй, у неё получалось гораздо лучше, чем некогда у него, в похожей ситуации. Было ли правильно просто вычеркнуть ту часть жизни, что принесла в итоге столько боли? Можно стереть любовь из памяти, но выкинуть её из сердца — это уже другая история. Ушедшая любовь оставляет шрамы. Но и они — часть тебя.

— Не отдавай… всё, — он тронул её за плечо, почувствовав, как она всё ещё дрожит всем телом. — Знаю, это неприятно потратить на кого-то так много времени лишь для того, чтобы узнать, что он так и остался для тебя посторонним, но…

Она оборвала его, обхватив холодными пальцами запястье.

— Колдуй уже, англичанин…

Прогулки по Пер-Лашез и съеденный на двоих круассан. Жаркие губы на её плече, скатившаяся по щеке капелька пота… «Всё это в прошлом, я вас отпускаю», — проговорила про себя Флер, последний раз касаясь влажных земляных стен тайника Шарля. Больше она сюда не вернётся.

Воспоминания о Тайре были слишком ценными, чтобы ими разбрасываться, но тёплые эпизоды из детства почему-то упорно не Артуру шли на ум. Одни лишь подростковые глупости. «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!» — орала Рыба, врываясь в комнату, где они с друзьями, возомнив себя рок-группой, готовились завоёвывать мир. Мир не завоевали, выпустили лишь две песни, напились, обдолбались, и очнулся после репетиции Артур уже на полу. Голова его мирно покоилась у Тайры на животе, руки залезли под спортивную футболку, найдя там мягкие тёплые полушария груди, и ещё целую вечность он просто наблюдал, как лениво трепыхаются её длинные тёмные обалденно красивые ресницы…

Свои сокровенные воспоминания Алекс уже давно похоронил в глубинах своей памяти. Возвращаться к ним совсем не хотелось, как и отдавать их кому-то навсегда. Глупо, наверное, хранить письма, которые никогда не собираешься перечитывать, фотографии, которые не станешь пересматривать, и всё же приятно иметь что-то вроде личного кладбища, где покоится всё то, что принадлежало человеку, которым ты когда-то был.

— Ну что, на пробежку?

— Даже не думай, — ленивый удар подушкой, и она снова сонно засопела ему в ухо, для верности обхватив пальцами локоть. Он удовлетворённо потёрся носом о её волосы, чувствуя себя самым счастливым придурком на свете.

— Я ни о чём не жалею, — шепнул Алекс, запечатывая тайник.

Чудовище вновь перехитрили. Ослепили горячими углями, усыпили, заточили в клетку, изранили. Но то, что мертво, умереть не может. И какая-то крохотная частичка, оставшаяся от личности Лив Бернард отлично знала, что она ещё станцует на их могилах.

1) Ахерон — река печали в царстве Аида в древнегреческой мифологии

Вернуться к тексту

2) Согласно старинному японскому отчислению времени, сутки разделены на 12 частей, по два часа в каждой, и носят названия зодиакальных животных. Час быка приходится на 1-3 ночи, самое тёмное время перед рассветом. Считается, что именно в это время активизируются потусторонние силы.

Вернуться к тексту

3) Как и многих других ёкаев, юрэя можно было отогнать с помощью о-фуды , священной полоски бумаги с именами синтоистких богов-ками. Как правило, чтобы избавиться от призрака, нужно прилепить о-фуду ему на лоб, но если дух атаковал конкретный дом, то достаточно прикрепить ее к двери и окнам. Инфа сотка, с сайта https://www.bestiary.us

Вернуться к тексту