Шипы (гет)

Его спальня в родном Лестрейндж-тауэре была самым тихим местом во всём доме. И не удивительно, ведь она отчаянно напоминала библиотеку. Рабастан Лестрейндж обожал книги. Он испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие, беря в руки очередной талмуд. И дело здесь было не только в том, что хранила в себе эта книга. Конечно, он ценил их содержание, он любил читать их, спустя время открывать на месте закладок и перечитывать любимые фрагменты. Иногда он выписывал тронувшие его цитаты в блокнот, который был чем-то вроде его дневника. Но, помимо всего этого, он получал огромное наслаждение, касаясь переплёта, рассматривая иллюстрации, перебирая страницы…

В его семье только мать разделяла увлечение Рабастана. Он считал, что и это немало.

Но было в жизни и ещё кое-что, что могло по-настоящему взволновать его. Вернее, кое-кто.

Её имя Мелисандра Прюэтт. Правда, тут Рабастан неприязненно скривился, последнее время всё чаще можно было услышать, как этот чёртов Предатель крови Уизли называет её «Молли». Эта кличка неимоверно злила Рабастана. Но ещё больше выводила из себя сама Мелисандра.

Они были знакомы с ней с детства. Их отцы были друзьями ещё со школьных времён и продолжали поддерживать хорошие отношения спустя много лет. Так что Лестрейнджи были частыми гостями в доме Прюэттов, а Прюэтты — в доме Лестрейнджей. Дети ладили не так хорошо. Родольфус, старший брат Рабастана, учился всего на два курса младше близнецов Фабиана и Гидеона. Но тем, казалось, другие были в принципе не интересны. Кроме младшей сестры, за которой они присматривали, если были дома. Ненавязчиво, но непрестанно. Родольфус не сильно страдал от безразличия братьев Прюэттов. Рабастан страдал от безразличия всех троих, но изменить тот факт, что он был значительно младше остальных мальчишек (точнее, они были уже юношами, самому Басти, когда всё началось, было шесть), Рабастан не мог.

Зато Мели, как её называли домашние, была ненамного младше Басти — всего каких-то семь месяцев.

Итак, всё началось одним летним днём, в тот год, когда Руди вернулся из Хогвартса, отучившись там уже четыре курса. Отец, до этого никогда не бравший Басти с собой, решил, что тот уже достаточно взрослый, чтобы пойти с ним и Родольфусом к Прюэттам с дружеским неофициальным визитом. Басти был доволен. В гостях он по всем правилам поприветствовал хозяина дома, которого уже несколько раз видел, когда тот бывал в Лестрейндж-тауэре, его Наследника Гидеона и второго сына Фабиана. Юноши действительно были очень похожи.

Почти сразу к ним вышла леди Прюэтт. Очень красивая (в чём-то даже красивее мамы) женщина. Нет, Рабастан очень любил свою мать, но у той вечно было холодно-отстранённое выражение на лице. Лицо же леди Прюэтт было открытым и сияло счастьем. А рядом с женщиной стояла девочка. И тут Басти просто потерялся. Хорошенькая, примерно его возраста, кареглазая девочка с тёмно-рыжими волосами, немного светлее, чем у её отца и братьев. Она держалась рядом с матерью, с интересом поглядывая на него время от времени. Отец сказал несколько комплиментов леди Прюэтт, на что она ответила нежной улыбкой, и присел на корточки перед девочкой. Та смотрела смело, наверное, она видит лорда Лестрейнджа уже не в первый раз.

Несколько мгновений спустя Басти хочется дать самому себе подзатыльник. Конечно, не в первый раз, ведь его отец приходится маленькой мисс Прюэтт крёстным!

Хозяева приглашают всех в сад. Взрослые втроём идут впереди, переговариваясь, следом за ними молчаливые старшие мальчики. И замыкают Басти и Мелисандра, внезапно оказавшиеся совсем рядом.

Рабастан был хорошо воспитан, потому отчаянно пытался придумать, о чём бы поговорить с девочкой. Но разговор начала она сама:

— Я рада наконец с тобой познакомится, Рабастан, — она улыбается ему. — Крестный много о тебе рассказывал.

Щеки мальчика краснеют. Он вот совершенно не помнил, говорил ли отец когда-нибудь о своей крестнице.

— Надеюсь, мы станем друзьями.

Басти удивляется, но тут же отвечает на неуверенную улыбку девочки широкой и радостной.

— Я в этом уверен.

Они с серьёзным видом пожимают друг другу руки. Обернувшийся в этот момент к ним Фабиан коротко хохотнул. Лицо девочки вспыхнуло. Она вырвала свою руку и возмущённо посмотрела на старшего брата. Тот весело и немного глумливо улыбнулся детям. И это, кажется, вывело Мелисандру из себя. Она бросилась к брату, сжав кулачки.

Фабиана, впрочем, манёвр не впечатлил. Он сам сделал несколько шагов вперёд и поймал сестру, поднимая её на вытянутых руках вверх. Девчонка взвизгивает, машет руками, а потом начинает смеяться и просить брата поставить её на место. Парень задумывается, но ненадолго. Вместо того, чтобы поставить сестру на землю, он усаживает её на своё плечо. А секунду спустя оказывается рядом с Рабастаном (тот и так стоял всего в паре шагов от них), и подхватывает и его. Басти охает, не зная, как реагировать. Но весёлая улыбка смотрящего на него снизу вверх Фабиана и смех Мелисандры заставляют Басти тоже улыбнуться. Весёлые они, оказывается, эти Прюэтты.

Взрослые смотрят на них, когда Фабиан добирается-таки до беседки, с вежливым удивлением. Младшего близнеца же, кажется, ничто не смущает. Он невозмутимо спускает обоих детей на землю и садится рядом со своим братом. Покрасневшие от всеобщего внимания Рабастан и Мелисандра занимают последние оставшиеся места за столом.

Спустя какое-то время стыд немного отпускает, а разговоры взрослых, к которым они старательно прислушивались, надоедают окончательно. Мелисандра и Рабастан стоически терпят, но всё чаще и чаще тоскливо переглядываются. В итоге, их переглядки первым замечает лорд Лестрейндж.

— Думаю, детям будет куда приятнее погулять по саду, чем сидеть с нами, — замечает он, чуть вопросительно поглядывая на хозяев поместья. Леди Прюэтт с улыбкой кивает, соглашаясь с ним.

— И правда, — произносит лорд Прюэтт. — Идите, — коротко кивает он дочери. Та встаёт (Басти спешно делает тоже самое), и улыбается:

— Спасибо, отец, крёстный, мама.

Рабастан тоже благодарит старших, и ребята уходят.

Они долго ходят по саду молча. Басти очаровывает стоящий здесь запах роз. Не приторный, не сильно навязчивый, но добавляющий своеобразного уюта.

— Ты не злись на Фабиана, — внезапно просит девочка. Басти удивлённо смотрит на неё, а она торопливо продолжает:

— Он не задирается, просто всегда стремится всех развлечь и рассмешить…

— Да я и не злюсь, — отвечает мальчик. — Если честно, — он хитро улыбается, — мне твои братья нравятся.

Девочка улыбается, но потом почти сразу хмурится. Басти не понимает, что он не так сказал.

— А я? — спрашивает она.

Рабастан даже икает от удивления. Девочка же отчаянно краснеет и отворачивается от него.

— Забудь! — восклицает она и ускоряет шаг. Басти чувствует, что сказать сейчас всё правильно очень важно.

— Погоди, — он осторожной хватает её за запястье. Когда девочка останавливается, сжимает её ладонь. — Ты мне тоже нравишься, — говорит он. — Я не стал бы дружить с тем, кто мне не нравится, — добавляет он для убедительности.

Девочка буквально расцветает от его слов. Басти приходит на ум, что у неё очень красивые глаза.

— Хочешь, покажу одно место? — спрашивает она. И тут же тянет Рабастана за собой — он так и не отпустил её руку.

Дети приходят к большому-большому кусту роз. Басти непонимающе смотрит на неё, но Мелисандра только ухмыляется. Если до этого Лестрейнджу казалось, что она очень похожа на свою маму, теперь он уверен, что скорее на отца и, в особенности, на братьев.

Девочка ведёт его в сторону с тропинки прямо по траве. Потом неожиданно останавливается и садится на корточки. Басти присаживается рядом с ней. Мелисандра (тут Басти думает, что здорово бы было сократить её имя) прижимает руку к плотно переплетённым ветвям роз и закрывает глаза. Они сидят совсем недолго, и тут ветви расходятся под рукой девочки, образуя небольшой проход. Как раз чтобы пролезть. Она улыбается и забирается в лаз первой. Басти пробирается за ней.

Дети оказываются в центре довольно большого круга, образованного кустом. Сверху ветви переплелись, образуя что-то вроде крыши. Она была не сплошной, так что здесь не было темно. Приятно пахло розами. Чуть сильнее, чем в остальном саду, но немного по-другому.

Девочка вытягивается на земле во весь рост. Рабастан ложится рядом.

— Это моё особое место, — доверительным шёпотом сообщает она. — Я никому про него не рассказывала.

Басти чувствует себя польщённым. Место действительно чудесное и укромное.

— Как ты раздвинула ветки? — спрашивает он.

— Ну, я же ведьма, — отвечает она, как будто это всё объясняет. Басти хмыкает.

— Я, вроде, тоже колдун, но так не умею.

— А пробовал? — спрашивает девочка. Басти удивляется. Если честно, то не пробовал он никогда раздвигать ветви кустарников магией.

— Нет, — покаянно признаёт он.

— Хочешь, я тебя научу? — спрашивает она. — Тогда ты всегда меня здесь найдёшь.

— Хочу, — соглашается он.

Девочка садится на колени рядом со стеной. Басти садиться напротив неё.

— Это несложно, — начинает объяснять Мелисандра. — Приложи руку к стене и попробуй почувствовать магию.

Басти удивлённо приподнимает брови.

— И не смотри так, — фыркает девочка. — Магия, она ведь везде, — как маленькому поясняет она, — всего-то надо почувствовать.

Рабастан послушно выполняет указание «наставницы». Прикладывает руку и прислушивается к своим ощущениям. Две минуты, пять, десять и… ничего. Мальчик хмуро смотрит на новую подругу. Та задумчиво прикусывает губу. Потом берёт его руку в свои.

— А мою почувствовать можешь? — Басти прикрывает глаза и пытается. И чувствует. Раньше он никогда ничего подобного не ощущал. Кажется, что кожу там, где их руки соприкасаются, чуть пощипывает.

Мелисандра довольно улыбается.

— Здорово, да? — мальчик в ответ только кивает. — А теперь попробуй ощутить тоже самое от роз.

Он пробует и в этот раз у него получается. Оно и понятно, он уже знает, каким должно быть ощущение. Ловит довольный взгляд девочки.

— А теперь представь, как твоя собственная магия из ладоней перетекает в веточки куста, как они двигаются под действием этой магии, — Басти старается. Это немного похоже на ощущение, когда старший брат разрешал ему брать свою палочку. Магия струится из тела в палочку, а здесь — в ветки розовых кустов. Только с палочкой магия в ней преобразуется и получаются заклинания, а здесь никакого преобразования не происходит. Мелисандра радостно восклицает. Басти открывает глаза и смотри на проделанную работу. Улыбается.

— Здорово, Рабастан! — мальчик смотрит на подругу и произносит:

— Зови меня Басти, — она улыбается ему в ответ.

— А ты меня — Мел или Мели, как больше нравится, — он кивает.

* * *

В таком духе продолжалось их общение несколько следующих лет. Отец теперь всё время брал Рабастана к Прюэттам, а лорд Прюэтт брал дочь, если навещал Лестрейнджей. Летом в саду Прюэттов они всё время проводили в своём тайном месте. Басти приносил книги, и они вместе читали. В доме Лестрейнджей тоже был сад, только закрытый. В нём ребята тоже облюбовали укромный уголок. Или же проводили время в собственных гостиных, предваряющих спальни.

Некоторая отстранённость появилась между ними в тот год, когда Рабастан поступил в Хогвартс. Сейчас, смотря на те события, Басти понимал, что сам был в этом виноват. Увлекшись новыми знакомыми, он редко отвечал на письма подруги, иной раз даже с неохотой. Он «заразился» манерой ребят говорить, что с девчонками дружить не интересно. А ещё, некоторые посмеивались над ним, что Мел пишет ему так часто. Впрочем, от этого он отучил всех быстро — два разбитых носа, и комментарии, относящиеся к его взаимоотношениям с Мелисандрой Прюэтт, прекратились.

Когда он вернулся домой летом (Рождественские и Пасхальные каникулы он в тот год провёл в школе по семейным обстоятельствам) и впервые после отъезда навестил Прюэттов с отцом и братом, Мел уже не улыбалась ему так радостно при встрече. И говорила весь день прохладно и с неохотой. В течение дня Басти раздражался всё больше и, когда они оказались одни и никто из взрослых не мог их услышать, Рабастан на прямую спросил, в чём дело.

— Неприятно, да? — вместо ответа спросила девочка. — Вот именно так чувствовала себя я, получая твои письма.

Она не кричала, в глазах не было и намёка на слёзы. Но обида во взгляде была такой всепоглощающей, что Басти почувствовал себя виноватым. Попытался взять её за руку, но Мели сжала руки в замок.

— Я понимаю, — спокойно продолжила она. — С девчонкой дружить скучно, совсем не то, что с мальчишками. Впрочем, предлагаю и дальше быть приятелями, — и даже протянула ему руку. Басти, обескураженный спокойствием обычно очень эмоциональной девочки, пожал её ладошку. Только несколько лет спустя он понял, что не должен был этого делать. Нужно было что-то сказать ей, попросить прощения. Ведь совсем неправда, что с мальчишками интереснее, чем с Мел. Она могла поддержать и даже сынициировать авантюру почти любого характера. Лазала по деревьям лучше многих новых друзей Басти. А ещё уважала и всеми силами старалась разделять его увлечение книгами, чего больше не делал никто. Но Рабастан промолчал. И исправить было уже ничего нельзя. Перед первым сентября он, если честно, надеялся, что она поступит на Слизерин, и они продолжат много общаться. Но её распределили на Гриффиндор. Теперь они виделись только в Большом зале, иногда пересекались в коридорах и библиотеке. Но почти не говорили.

Он вёл себя несколько покровительственно, попросил Торфина, слизеринца с одного с Мел курса, приглядывать за ней по возможности, сам следил, чтобы никто не обижал. Может, это было излишне. Она всё-таки Прюэтт, и мягкостью характера не отличалась.

Когда Рабастан учился на четвёртом курсе, что-то неожиданно изменилось в его отношении к Мелисандре. Он всегда считал её хорошенькой девочкой и что у неё красивые глаза. Теперь же вдруг понял, что не только глаза, она сама была очень красивой. Когда они поцеловались под омелой, ему показалось, что и Мелисандра тоже взглянула на него по-другому. А потом стало происходить что-то неладное. Мел вела себя странно. Хотя бы потому, что подобная жестокость по отношению к кому-либо была совершенно не в её характере. Тем более Басти, несмотря на выросшую между ними стену, считал себя тем человеком, которому она всё могла сказать в лицо. Да она, Мордред всех побери, любому бы сказала, если бы ей что-то не нравилось!!!

Но каждый следующий раз она только удивлённо хлопала глазами в его сторону. Сейчас кажется, что чего-то Басти не понял, не заметил. И плохо было от осознания, что с Мел может что-то случится, а он ничего не сделал. Не сказал отцу о своих подозрениях, не попробовал поговорить с Мели обстоятельно — ничего! Обиделся, будто ему пять лет.

* * *

Как и каждое утро на протяжении последней недели, Рабастан мученически вглядывался в чистый пергамент. Левая рука беспокойно теребила уголок листа, правая нерешительно заносила перо. Беспокойство о здоровье Мелисандры угнетало Басти. Ещё больше мучило, что он не ощущал, в виду прекращения между ними даже приятельских отношений, за собой никого права ей писать. В конце концов, это ведь ужасно бестактно, когда молодой человек пишет личное письмо юной леди, с которой он даже не дружен. Для некогда лучших друзей, к сожалению, исключения не предусматривалось.

Со стоном Басти откинул перо, резко подскочил на ноги, опрокинув стул. Тот с грохотом упал. Мгновение спустя, словно в ответ на поднятый шум, в комнате появился личный домовик Рабастана. Поро был уже в очень почтенном возрасте (он застал ещё деда нынешнего лорда Лестрейнджа младенцем) и обладал прескверным «воспитующим» характером, как говорил отец. И говорил без тени иронии — старый Поро считал своим долгом наставлять каждое следующее поколение Лестрейнджей.

В обычное время, по примеру отца, Басти относился к Поро очень уважительно. Юноша с детства ощущал благоговейный трепет при мысли, что лорд Рэдмонд приставил к нему одного из самых любимых семьёй эльфов. Не в пример Наследнику, старшему брату Басти, которому прислуживал совсем молоденький эльф. Но сегодня душевных сил на разумное поведение не было. Рабастан яростно воззрился на старого домовика.

— Что?! — рявкнул парень.

Поро укоризненно посмотрел на своего молодого хозяина. Обычно такого взгляда хватало, чтобы заставить Басти в тот же момент присмиреть, но не в этот раз — разрозненные мысли и чувства смирения никак не предусматривали.

Младший Лестрейндж плохо спал последние дни, маясь ночами то от жара, то от холода, то от голода, то от жажды. Забыться получалось только под утро и, поскольку дома его обычно никто не будил, помня и привычке второго Наследника читать на каникулах ночи напролёт, худо-бедно высыпался. Примерно к пятичасовому чаепитию.

Но в это утро произошло странное. Сквозь сон Басти почувствовал, будто знакомый голос грустно и нежно шептал ему что-то. Потом будто маленькая ручка скользнула по его лбу, убирая непослушные локоны. Он резко и глубоко вдохнул, вынырнув из сна точно из-под водной толщи. Нос защекотал знакомый запах розового сада поместья Прюэттов. Рабастан рывком сел на постели, вслепую шаря руками вокруг себя и щуря глаза от яркого солнечного света. Комната, разумеется, была пуста. Запах роз же, скорее всего, ему мерещился, однако Лестрейндж цеплялся за воспоминания о нём с упорством погрязшего в зыбучих песках.

Немного придя в себя после странного пробуждения, Басти умылся и, по-прежнему одетый в пижаму, уселся за рабочий стол, собирая в кучу мысли, чтобы написать письмо Мелисандре. И, в который раз, попытки оказались тщетны, и Рабастан — уставший от недосыпа и взбудораженный непонятным утренним происшествием — взорвался!

— Молодому хозяину стоит привести себя в порядок для встречи с достойным гостем благородного дома Лестрейндж, — наставительно произнёс Поро.

— Гость? — удивляется Рабастан. Ярость понемногу отступала. — Какой гость?

— Почтенный лорд Прюэтт, — с достоинством провозгласил старый Поро.

— Лорд Прюэтт, — повторил Басти. И бросился одеваться.

* * *

Когда Рабастан влетел в гостиную при покоях отца, лорд Лестрейндж встретил сына насмешливым взглядом. Не было никаких сомнений в том, что именно Рэдмонд послал к юноше Поро. И в том, что старый домовой эльф успел рассказать хозяину о возмутительном поведении юноши. Ещё одним поводом для лёгкой отцовской насмешки могло быть и то, что Басти совершенно неприлично влетел в покои Главы Рода, да ещё и всего минут через пятнадцать максимум после появления в покоях Второго Наследника домовика с сообщением о госте.

— Отец, лорд Прюэтт, — неловко поклонился юноша. У него лихорадочно пунцовели щёки.

— Доброе утро, сын, — хмыкнул лорд Лестрейндж.

— Здравствуй, Рабастан, — кивнул ему лорд Прюэтт.

Понемногу приходя в себя, Басти заметил, что, несмотря на нарочитую небрежность в позах, лорды были очень напряжены. К горлу юноши неожиданно подкатил ком. У него не было и тени сомнения, что причина визита Адена Прюэтта в его дочери. Быстрее, чем Рабастан подумал, что он говорит, с языка сорвался вопрос:

— Мели в порядке?

— Она здорова, — серьёзно сказал лорд Прюэтт, смотря юноше в глаза. Басти не успел облегчённо вздохнуть, когда лорд Аден продолжил:

— Однако мы обнаружили факт продолжительного ментального воздействия на Мелисандру.

Басти упал в ближайшее кресло, потрясённо смотря на лорда Прюэтта. Потряс головой.

— Ментального воздействия? — осипшим голосом переспросил Рабастан, думая, что ослышался.

Однако лорд Прюэтт кивнул, подтверждая, что в этот раз слуховых галлюцинаций однозначно не было.

— Ей несколько раз стирали память и поставили несколько ментальных закладок, а также поили приворотом.

Широко раскрыв глаза, Басти смотрел на лорда Прюэтта. Только что рот не разинул.

— Нет, — прошептал он. — Нет, быть не может. Как же… — Басти согнулся в кресле, вцепившись пальцами в волосы. — Как я проглядел? Должен же был понять, что это не нормально, что что-то происходит. Почему только не сказал никому ничего? Мордред! — голова у юноши шла кругом, его тошнило, в глазах щипало. — Я виноват! Я должен был что-то сделать!

Бормотание заставила прервать тяжёлая рука, опустившаяся на плечо. Басти поднял голову, смотря красными глазами на отца.

— Возьми себя в руки, Рабастан, — неожиданно мягко попросил лорд Лестрейндж. — Изменить уже ничего нельзя, будем радоваться тому факту, что правда всё же раскрылась, и раньше, чем случилось что-либо непоправимое.

Басти слабо кивнул, выпрямляясь в кресле. Первый приступ самобичевания немного отпустил, нужно было собраться с силами и подумать. Первое, Мел стирали память. Значит, она вовсе не разыгрывала какую-то непонятную пьесу, не играла с ним — просто не помнила, что между ними что-то происходило. А он, дурак, разобиделся на неё… Подавив поднявшуюся волну негодования на себя, он ещё успеет помучиться с совестью после беседы с лордами, Басти сосредоточился на следующей мысли. Ментальные закладки. Каким образом они корректировали поведение Мели? В школе ничего архистрашного не происходило… Зато отец, кажется, говорил, что дома она ведёт себя до ужаса странно: то ругается с родными, то начинает носить маггловское тряпьё, то отказывается от верховой езды на гиппогрифах… И остаётся ещё приворот. Ну, тут даже думать не надо — на Уизли! Кулаки зачесались, в жилах забурлила магия. Как же хочется хотя бы покалечить того гада, который посмел подлить Мел приворот, завязанный на идиота-Уизли. И ведь ни одна сволочь гриффиндорская даже не заподозрила неладное, даже друзья Мелисандры! Басти и сам, конечно, кругом молодец, но то, что никто больше не стал бить тревогу тоже возмутительно!

— Рабастан, — позвал его лорд Прюэтт. Басти поднял на него шальной от тлеющей в груди ярости и магии взгляд. — У меня будет к тебе просьба.

Юноше потребовалось несколько мгновений, чтобы откинуть лишние мысли и сосредоточиться на разговоре. Когда его взгляд стал достаточно ясным и осмысленным, лорд Аден продолжил:

— Мне категорически не нравится сложившаяся в школе ситуация, и я хотел бы вовсе забрать Мелисандру из Хогвартса, если бы не опасался, что это будет расценено как первый шаг к открытому противостоянию. А привлекать ненужное внимание к своему Роду я опасаюсь, — Басти кивнул, видя, что от него ждут какую-то реакцию. Хотя к чему ведёт лорд Прюэтт, юноше было не ясно. — Потому, раз перевести Мел на домашнее обучение я не могу, хотелось бы быть уверенным, что в школе за ней будет, кому присмотреть.

Басти подорвался на ноги, не веря, что понял правильно.

— Я всё сделаю, — не думая, пообещал он. Потом осёкся, — только как…

Как не вызвать своим вниманием к Мелисандре общественное порицание? Как не скомпрометировать её своим заступничеством?

Лорд Прюэтт довольно улыбнулся и коротко переглянулся с лордом Лестрейнджем.

— Благоразумный и расчётливый, — как бы для себя прокомментировал лорд Аден. — Хоть голова и горячая, — мужчина коротко усмехнулся, почти ласково смотря на всё ещё стоящего на ногах Рабастана.

— На предстоящем балу в честь Наследников лорда Прюэтта попросишь разрешения ухаживать за Мелисандрой, — вступил, наконец, в беседу лорд Лестрейндж.

Басти потрясённо моргнул. Спросить, предполагают ли лорды в дальнейшем их с Мел женитьбу, впрочем, не решился. Оба выглядели так, что стало ясно — аудиенция окончена.

— До свидания отец, лорд Прюэтт, — Рабастан поклонился и вышел. Ему было, о чём подумать.