Поговорим? (гет)

— Подошёл седьмой день моего великолепного пребывания в лагере, — продолжал я говорить в камеру. — Седьмой день. Заметьте, я не употребляю слово «последний», хотя седьмой день должен обозначать конец смены. То, что этот день — последний, я узнал на утренней линейке, на следующий день после спасения Шурика. Тогда же я узнал, что пока мы горбатились, искали очкозавра-полудурка, остальные кайфовали — эти ребята отправились в поход. Свой, как я тогда думал, последний день в лагере, я решил провести с прибабахом, на полную катушку. Я не знал, что будет, когда пройдёт время моего здесь пребывания. Я же не из этого времени, верно? Остальные, конечно, могли быть профессиональными актёрами, но моя внешность сама по себе поменяться не могла никак. Вы-то должны меня понимать? Нет, лагерь был крутым, мне он понравился, не без минусов, конечно, тусовка в изоляторе и отсутствие похода мне не понравилось. Но от лагеря у меня осталось явное положительное впечатление. Однако седьмого дня я страшился по совершенно другой причине. Я боялся потерять Мику.

Когда я успел в неё влюбиться? Хороший вопрос. Я его себе не раз задавал. Вероятно, что не при первой встрече, а скорее, при второй-третьей, я полагаю, что всё произошло в тот день, когда мы двенадцать часов подряд проговорили. Любит ли она меня? Ну, если не свести этот вопрос в шутку, то я предположу, что нет. Хотя уверенности тоже нет. Ей ведь семнадцать, мне же немного больше, а подростковый период, как мы все знаем, период быстрой влюблённости или как она там называется. Короче, на эту тему можно действительно долго рассуждать, сейчас это уже точно не имеет значения, тогда я был уверен, что нет, она меня не любит, но считал, что это нормально, ведь мы знакомы совсем ничего. И если вдруг меня сотрёт из моей настоящей реальности, то в этой всё ещё можно будет исправить. И, после некоторых размышлений, я решил последний седьмой день посвятить только Мику, тем более все остальные особо со мной и не разговаривали, так что выбор был, можно сказать, очевиден.

* * *

Зайдя с Мику в домик, я сразу понял несовершенство моего гениального плана — устроить тусовку, состоящую из двух человек, в моём личном домике. Этот минус заключался в том, что место моего пребывания было засрано донельзя. Василий выселился всего несколько часов назад, а место моего пребывания уже походило на большую помойку.

— Слушай, Мику, у меня возникла ещё одна великолепная идея. Может…

Договорить я не успел, девушка вошла за мной через дверь и, бросив первый же взгляд на обстановку домика, обомлела.

Ну да, удивиться было чему. Надо бы описать домик, но я даже не знаю, с чего начать. Может, с пары носков, висящих на большой лампочке? Нет, пожалуй, нужно начать по порядку.

Прихожая. Коврик, который играл роль прихожей. Он перевёрнут, но, по сравнению с остальной обстановкой всё в порядке, перевёрнутый коврик явно не та деталь, на которую стоит обращать внимания. Что должно находиться на коврике? Правильно, обувь. Где она? Выданная Ольгой Дмитриевной пара обуви ожидаемо оказалась не там, где нужно. Один ботинок валялся на подоконнике. Как он туда попал вообще? Второй лежал — подошвой вниз, разумеется — на моей подушке, которая валялась на бывшей кровати Василия. Вот как этот тут оказался, я прекрасно помню, со своей кровати я бросал ботинок, с целью, разумеется — пытался оставить отпечаток на стене, он упал на подушку, и мне было лень его подбирать.

Пол был весь в грязи, причём большая часть её, кажется, пришла от летающего ботинка. В центре комнаты на полу лежала большая гитара — спёр у Алисы просто так — и консервная банка…

Без понятия, как она здесь оказалась. Ладно, это не важно.

На шкафу висели трусы… И лучше бы они были мои… но нет.

Женские стринги оранжевого цвета. Я такие не ношу даже в состоянии алкогольного опьянения… Мда…

Я бы мог сказать, что я не помню, как они тут оказались, но память услужливо мне подсказывала, что это не так, я всё прекрасно помню. Спёр я и их вместе с гитарой у Алисы… Нет, нет, чисто по приколу! Я не из этих, не из анимешников, фе!

Не считая носков, висящих на световом приборе, и футболку, выкинутую мной в окно — хорошо, что её видно не будет — одежды больше не было. Куча вещей была разбросана по полу, но понять, была ли там одежда, было довольно сложно. Ну, разумеется, моя кровать была не заправлена. Покрывала и одеяла видно не было, однако я прекрасно помню, что засунул их под кровать. Ну, а подушка, как упоминалось, знакомилась с ботинком. Каким образом пережила этот ужас простыня — загадка даже для меня. Насколько я помню, у меня дома именно простыня постоянно терялась, пропадала и находилась в самых неожиданных местах, если вообще находилась. Однако здесь она словно Уилл Смит из фильма «Я легенда», вокруг разруха, трупы товарищей, а она последняя выжившая.

— Петь, что это такое? — спросила Мику, опомнившись от оцепенения.

Так… Всё под контролем. Надо делать вид, что всё так и было задумано. Есть два варианта, воскликнуть «Привет, свинарник» и делать вид, что у меня всегда так, но я ща уберусь. Либо корчить дурака и делать вид, что бардака нет.

Очевидно, нужно было выбирать первый вариант, но я никогда не мог устоять перед вариантом «корчить дурака».

— А что? Что не так? — я оглядел комнату, стараясь не замечать явный бардак.

Легко сказать. Легче просто закрыть глаза.

— Т-ты… Ты не видишь? Тут же страшный бардак! — кажется, от удивления — или возмущения — Мику начала заикаться.

Да! Первая стадия сработала! Продолжаем!

— Нет, тут порядок! Что тебя не устраивает? — я хотел ещё раз пройтись глазами по комнате, но понял, что второй раз могу не справиться с этой задачей, и не стал, ограничившись недоумевающим взглядом.

— Да всё не так! Ну вот, например, для чего тебе…

Только не носки. Только не носки! И не трусы, как я, блин, объясню женские стринги! И не банку! Блин, я даже не знаю, что из всего этого мне было бы легче объяснить.

— Гитара! Ты же не… — Мику запнулась. — Или стоп, ты умеешь играть на гитаре? Неужели умеешь? Не может быть, правда?

— Эм-м… Вообще-то это не моя гитара, я её немного одолжил у Алисы… Или как это у вас называется? Скоммуниздил, ха!

— Жаль, — Мику полностью проигнорировала вторую половину моей фразы. Услышав про то, что гитара не моя, она здорово расстроилась. — Я думала, ты умеешь играть.

— А я разве говорил, что не умею играть на гитаре?

— А ты умеешь? — она просветлела.

— Не-а!

Я прыгнул на кровать и принял удобное положение.

— Ну вот… Так, а это что? — Мику немножко пнула консервную банку.

Мозг сразу заприметил знакомую картинку, и я тут же вспомнил о появлении банки. Это же я её сюда притащил для того, чтобы в футбол ей с Васей катать. Ещё до того, как мы поссорились.

— Ну это… Это банка, она… — нужно срочно придумать оправдание. Хорошее оправдание, а не как обычно. — Она мой друг!

Охерительно придумал, мать его!

— Твой друг? Ты серьёзно?!

— Ну да! Я постоянно с ней беседую, там, играю в города, я ей Санкт-Петербург, она мне Ленинград, а я ей снова Санкт-Петербург, круто играем! — Боже, что за херь я несу, ладно, мне не привыкать, продолжаем. — Она у меня Васю заменяет, причём довольно успешно, молчит, меня не перебивает, отличный собеседник. Вот смотри! Банка, ты же мой друг?

Я уставился на банку. Та уставилась на меня и согласна промолчала.

— Вот! А Мику не верит, что ты мой друг, как думаешь, нужно ли её наказывать? — Моё внимание было сосредоточено на банке, но краем глаза я заметил, как Мику покраснела.

Э-э, а почему?

Банка подумала и решила игнорировать Мику.

— Вот! Она решила тебя игнорировать! Банка, назови мне число, которое получится, если сто поделить на ноль.

Банка промолчала.

— Верно. На ноль делить нельзя! Никакого числа не получится. Видишь? — Я повернулся к Мику и ужаснулся.

Та внимательно изучала трусы, висевшие на ручке шкафа.

— А это чьи? Банка оставила?

— Конечно! — с радостью согласился я. Более нормального объяснения я всё равно придумать бы не успел.

Мику скорчила невероятно грустную мордашку, похожую на мордашку котика из Шрека, и я понял, что оправдание нужно менять.

— А-а, не! Это Васины! Он забыл. Кажется, он такое носит. Я убирать не хочу, вдруг он придёт за ними.

Расстроенная Мику пропала. Вернулась первая и основная модель девушки — Мику в замешательстве.

Мне поверили! Охереть! Даже я сам в эту хрень бы ни за что не поверил! Теперь надо бы не встретить бывшего приятеля

— Понятно… А тебе не кажется, что тут нужно немного убраться?

— М-м-м… Нет. Ну, если ты так хочешь, то можешь убраться, я не буду тебе запрещать.

Мику снова сделала грустное лицо.

Так нечестно! Надо сражаться словами, а не грустными мордами. Так у меня нет преимущества!

— Ладно-ладно! Я понял, давай тогда, я не знаю, что-нибудь придумаем…

Через десять минут мы уже находились в невероятно чистом и ухоженном помещении. Грязные ботинки пропали, банки не было, трусы испарились. Царил порядок. Чтобы его навести. мне потребовались всего лишь немножко усилий и желания. Следуя зову любви, я с невероятной ловкостью и усердием…

Ладно, ладно, бардак так и остался, просто мы перешли в музклуб.

* * *

— А в будущем у тебя тоже дома такой бардак в комнате творится?

— Нее, бабло побеждает зло, мне много платят на работе, и я раз в неделю нанимаю домработницу, или как у вас это в древности называется? Горничная?

— И так тоже. У нас в Японии нет чёткого названия. Некоторые называют таких женщин домработницами, некоторые горничными, всё зависит от людей. Моя мама придерживается определения «домработница», я однажды слышала, как она моему дяде про это рассказывала, а папа не знаю, он о таком не говорит. Он вообще мало говорит!

— Буду иметь в виду.

На самом деле, я был почти уверен, что уж в Японии вообще всех, кто работает на дому, называют горничными, да и вообще всех, кто заходят в дом, называют горничными. У них там вроде фетиш на это, нет? Куча всякой порно-манги с горничными выходит, аниме это, фу, все игры из Японии содержат в себе горничных, персона третья, данганронпа третья, фаер эмблем фейтс, что там ещё?

Внезапно открывшаяся дверь в музыкальный клуб отвлекала меня от размышлений.

— Привет Мику, привет, новенький, — поприветствовала нас вошедшая Алиса.

— Привет, Петь! — за ней зашла Ульяна.

— Джаггернаут, — я наклонил голову. — Ульяна, добро пожаловать в наш уютный уголок, с чем пожаловали?

Ох, ни хера я выдал! Прям как образованный человек, а не быдло со двора! С чем пожаловали, ну надо же!

— Чё за делухи, братаны и сеструхи?! — тут же исправился я. — О, ни фига, ещё и в рифму получилось!

— Мы к Мику, — сказала Алиса, зайдя в зал и усевшись рядом с роялем — или пианино, я ваще хер его знает, как их отличать. — Слушай, Мику, ты тут не видела моей гитары?

— Нет, не видела! — быстро произнёс я прежде, чем Мику открыла рот. — Кажется, Электроник про какую-то гитару говорил, ага, да! Который ещё друг того очкозавра, Шурика. Мы ещё его из подземелий спасли, ага!

Конечно, Электроник говорил про какую-то гитару, он же видел, как я с ней возвращался в домик. Ещё и подметил тогда вроде, что если меня спалят, то мне жопа, надо бы, чтобы Алиса с Электроником не пересеклась.

— О, спасибо! Не ожидала, что ты поможешь! — Алиса здорово удивилась. — Не знаешь, где найти Электроника?

— Конечно знаю, хм-м… — Надо куда-то её отослать подальше от Электроника, а то он меня точно спалит, очкозавры и их друзья — они такие. — Ты не подскажешь, какое здание находится дальше всех от клуба кибернетиков?

— Да вроде сцена… Хотя библиотека тоже достаточно далеко.

— Вот, он в библиотеке, точно тебе говорю! Если, когда придёшь, его ещё там не будет, подожди, постой там.

— Спасибо, ну я тогда пойду, — Алиса встала и направилась к выходу из музклуба, но у самой двери обернулась.

— Петь подойди сюда, — позвала она меня, а когда я подошёл, тихо прошептала:

— Так сказать, в благодарность. Я не играю в благородство, ты помог мне, я помогу тебе, — ага знаем мы, в благородство играть не будет, ща задания посыпятся. Алиса хитро улыбнулась. — Я вижу, куда ты метишь, и могу тебе немного помочь. Такие девушки, как Мику, любят внимание. Внимание от умных парней, если ты понимаешь, о чём я говорю…

Разумеется, я не понимал. Думаю, это спокойно можно прочитать по моему тупому лицу.

— …И если с вниманием ты ещё что-то можешь придумать, то до умных парней тебе далеко, уж извини. Так что постарайся подучить несколько умных слов, удивишь свою избранницу, и она сама прыгнет тебе на шею.

— Ладно, я учту. Прощай, Джаггернаут.

Надеюсь не увидимся, потому что, если увидимся, то мне голову проломят, а без головы тяжело жить, хотя некоторые ничё живут себе, живут, аниме смотрят.

Закрыв за Алисой дверь, я обернулся к Мику и сидящей на небольшой скамейке Ульяне. Красноволосая девочка явно слышала то, что сообщила Джаггернаут, и заговорщицки улыбалась.

Умные слова, значит, да?

Я подошёл к Мику, посмотрел на неё с чувством собственного превосходства и громко произнёс:

— Сингулярность!

Кажется, сзади Ульяна проломила себе череп ударом рукой по лбу, но на Мику моё умное слово почему-то впечатления не произвело. Что за фигня? Может, слово не то?

— Сейсмическая активность! Хроматика! — больше умных слов я не знал, поэтому остановился.

Судя по звукам, Ульяна там сзади пыталась головой стену пробить, не иначе. Но вот Мику явно не знала, как реагировать на подобное.

— Это мы в слова так играем? Да? Если да, то я согласна сыграть!

Ульяна не смогла больше сдерживаться и, громко засмеявшись, направилась к двери.

— Пожалуй, оставлю вас одних и пойду, половлю насекомых.

— Подожди! — остановил её я. Идея как разобрать бардак в своей комнате пришла ко мне сразу, как только я увидел Ульяну. — Помнишь, ты говорила, что ты будешь у меня на побегушках, если я найду Шурика.

Та помнила. Я это сразу понял по тому, как у неё за секунду с лица пропала ухмылка и выскочило уязвлённое выражение лица. Она стала один в один похожа на Тоху, когда ему говорили, что водяры больше нет. Тот точно также кривлялся… Блин, даже руки похоже держит! Я же в прошлом, а что, если она мать Тохи?! Не, по возрасту не подходит…

А ЧТО, ЕСЛИ ОНА И ЕСТЬ ТОХА?!

— Перед тем, как кое-что тебя попросить, я бы хотел уточнить… Твоя фамилия, случаем, не «Бабушка»?

— Нет. Меня зовут Ульяна Советова.

Не знаю таких. Тоха упоминал только о своём брате и его девушке, никаких Советовых там не было, видимо, промах, с Антоном у неё никаких связей нет. А жаль, как в прошлом без собутыльника.

— Ладно, забей. Значит, у меня есть для тебя задание. Слушай. Итак, у меня в комнате там небольшой бардачок, — легко соврал я. Небольшой бардачок, конечно, чё бы нет. — Его надо убрать, причём до такого состояния, чтобы до меня не докопалась вожатая. Поняла? Поныала? Ферштейн? Андерстенд? Суррендер? Так стоп, на французском языке это звучит как-то иначе… Ой, да и плевать!

— Хорошо, я сделаю, уберусь за тебя, если ты сам не в состоянии. Но больше я тебе ничего не должна! — Ульяна скрестила руки на животе, ожидая, по-видимому, сопротивления с моей стороны, но его не было.

— Договорились! — если она успеет справиться за день, то она действительно больше мне ничего не будет должна, потому что я отправлю её досье в книгу рекордов Гинесса по самой быстрой уборке.

— Хорошо, договор дороже денег! — Ульяна вышла из музыкального клуба.

Это я ей буду говорить, когда она поймёт всю степень того ужаса, который творился у меня в комнате…

Блин, там же гитара! Алисина! А Ульяна же подружка Джаггернаута, она меня сдаст.

Мда… Запоздало вспомнил я, ох, запоздало. Хорошо, что ничего больше компрометирующего меня там нет.

Блядь! Там же ещё и трусы! Вот, теперь мне точно жопа!

Так, надо срочно найти место, чтобы спрятаться! С Мику, разумеется. Ну, минут пятнадцать у меня пока что есть.

— Так! На чём мы остановились? — я повернулся к Мику.