Темные времена. Их Любовь (гет)

* * *

Роаланна

За эти полмесяца было много дел. Старик гонял нас как помешанный: предстояло большое дело. Я замертво валилась в кровать, как только добиралась до дому. Единственный выходной я потратила на то, чтобы добраться к Трельи и поколдовать над Шарлем. Обливиэйт мне никогда не давался, и я обратилась за помощью. К счастью, все прошло хорошо, со стариком Трельи я поговорила по душам, пояснив, что я много работаю, регулярно попадаю под заклятья и очень занята. Так что воспитывать его отпрыска я не готова, и пусть ему подыщут жену похозяйственнее. К счастью, Трельи всегда был умен и любил меня как родную.

Следующую неделю я провела в Хогсмиде. Много общалась с Минни и заодно выслеживала больного ублюдка, изготавливающего артефакты для охоты на магглорожденных несовершеннолетних магов. Чтобы взять его, нас понадобилось пятеро, и он едва не отправил на тот свет Старика. Прилетев вечером домой, я поскандалила с Рэндольфом из-за расторжения его планов на мое замужество. Но пригрозил, что все расскажет маме. Я отмахнулась от него: мама давно интересуется раскопками и магией, а не нами, и слава богу. Но чтобы окончательно не ругаться, я согласилась прийти на очередной прием у Малфоев.

Прием был скучный, Флимонт приглашал танцевать, Орион опять несмешно шутил, сестры Блэк отпустили пару ядовитых замечаний относительно авроров, приходящих на приемы в рабочих мантиях. Да, я бы в ней и спала, если бы не была уверена в надежности Лейстрендж-холла. Окончательно приуныв, я вышла на балкон, как вдруг почувствовала магическую вибрацию. Зеркало! Мать-мать-мать, про себя выругалась я. Я не готова. Что делать? Я досчитала до трех, выдохнула и достала свою половину из кармана мантии.

Из зеркала на меня смотрели пронзительно-желтые глаза.

— Роаланна! Я хочу встретиться…

Я недоверчиво посмотрела на зеркало. Он точно настоящий? Не шутка?

— Где? И когда?

— Сейчас. В лесу.

— Хорошо, я прилечу.

И я отключилось. В голове была пустота. Что я наделала? Зачем согласилась? И что я скажу Рэндольфу? Я вышла с балкона в зал. Там было душно, играла музыка, брат кокетничал с Минни, мама стояла с Орионом Блэком в углу. Я подошла к ней.

— Мам, Старик вызвал, срочно надо лететь. Скажи Рэну, что я не специально, ладно?

— Старик? Сейчас?

— Ну да…

Я понимала, что мама чует вранье, всегда знала, что я вру. Она улыбнулась и дала мне бутылку коньяка, которую держал Орион.

— Передай своему начальнику. Скажи, что много работать вредно для юных леди, даже если они авроры.

Вот все-то она понимает!

Из Малфой-мэнора я не летела — я почти телепортировалась. Сердце билось как сумасшедшее, ноги были ватные. Я, разумеется, была в мантии, на мне лежали все положенные защитные чары и амулеты — серьги, браслеты. Склянки с умиротворяшкой стучались в стекло коньяка. В ушах стоял шум, перед глазами все плыло.

Наверное, поэтому я не почувствовала действия защитного артефакта. Меня снесло с метлы, я завизжала, падая в гостеприимные лапы елок. Хорошо, что я уже снижалась, помня, что хижина, где-то тут, иначе при падении я б себе что-нибудь сломала. Лежа на земле, я пыталась выровнять дыхание.

— По-моему метла — это не твое.

Низкий насмешливый голос. Он склонился надо мной, внимательно и иронично осматривая меня с ног до головы. Я села, поясница отозвалась острой болью. Я выругалась и достала палочку. Его взгляд резко стал настороженным, и он отодвинулся от меня.

— Спокойно, я поясницу повредила. Кажется. Сейчас поправлю. И вообще, приглашать даму на свидание и хреначить артефактами — как-то не очень вежливо, тебе не кажется?

— Нет.

Резкий полурык. Фенрир просто подхватывает меня на руки и относит в хижину. Там полумрак, но я вижу, что тут сильно прибраннее, чем было в прошлый раз. Мебель простая и грубая, но пол чистый, на столе нет грязной посуды, вещи лежат на своих местах. Он что, ради меня прибрался?

— Тебе лучше?

Он сидит на стуле напротив меня. Весь от макушки до пят — сплошное напряжение. Я на кровати допиваю зелье. Все-таки колдомедицинский учит многому.

— Намного. Я привезла тебе подарок, и он, можешь себе представить, даже не отравлен.

И я достаю коньяк. Он смотрит на меня как на диковинную зверушку.

— Честное Мерлиново. Я утащила ее, представь себе, из дома Малфоев.

Он поддевает крышку ногтем и недоверчиво нюхает. Я смеюсь.

— Ладно, не веришь — не надо, давай сюда. Вечерок тот еще.

И я отхлебываю прямо из горла. Глаза оборотня делаются еще круглее. По-моему, мое поведение не вяжется в его голове с образом приличной девушки из аристократической семьи.

— У меня есть стопки.

Он встает и идет к буфету. Спина его напряжена, он ждет подвоха. Угу, подвох в том, что подвоха нет. Он все делает медленно. Сам не понимает, что натворил? Не верит в то, что происходит? Он приносит стопки, я разливаю коньяк. Он пьет аккуратно, буквально пару глотков. Я одним глотком выхлебываю стопку: мне надо как-то прекратить нервничать и смеяться. Он решит, что я над ним, а я всегда смеюсь от нервов. Он протягивает руку и касается моих волос. Сейчас его глаза смотрят на меня с нежностью.

— Можно?

Я спрашиваю почему-то шепотом, словно боясь нарушить хрупкое волшебство этого момента, и протягиваю руку к его лицу. Он перехватывает меня за запястье и неожиданно облизывает ладонь. Я резко вдыхаю и отдергиваю руку. Он иронично ухмыляется.

— Боишься?

— Еще чего!

Я, конечно, боюсь. Я понимаю, если он дернется, я не успею даже Морфеус активировать. Но показать это ему? Нет, фамильная ебанутость, то есть, простите, гордость не даст. Я встаю и подхожу к окну. За спиной я слышу смешок. Чертов оборотень.

— Ну, так чего звал-то?

Он молча подходит, его руки смыкаются у меня на талии. Он прерывисто дышит, зарываясь лицом в мои волосы. Я поворачиваю голову, и наши губы встречаются. Он хочет меня, я ощущаю это всем телом. Он боится меня — так же, как я его. Поцелуй прерывается резкой вибрацией в кармане мантии. Фенрир отскакивает от меня на полметра и встает в боевую стойку.

— Спокойно, это зеркало.

Я стараюсь говорить ровно и не показывать, как я досадую на брата, — это его зеркало. Я открываю его.

— Что такое, Рэн? Я занята.

— Алисии плохо, срочно аппарируй домой.

Рэндольф в ярости, в голосе высокие нервные нотки.

— Сейчас буду.

Я поворачиваюсь к Фенриру. Он уже расслабился, но палочку из рук не выпускает.

— Мне пора.

— Я понял. Я отведу к границе, где не действует артефакт. Отсюда аппарировать ты не сможешь.

Он предусмотрителен. Метла моя, понятно поломанная в клочья, мне уже не поможет. Мы выходим на улицу. Уже стемнело, и я зажигаю Люмос. Он морщится.

— Выключи, мешает.

— Я очень плохо вижу в темноте.

— Тебе не надо видеть, давай руку.

Он ведет меня через кусты, деревья и заросли. Мы выходим на поляну, и полная луна освещает нас. И тут до меня доходит.

— Вот ты мразь!

Я резко выдергиваю руку, выхватывая палочку. Оборотень начинает трансформироваться. Я одним взмахом аппарирую в Лейстрендж-холл, оставляя в его лапе кусок подола от мантии. Быстрый, какой же он быстрый, стучит у меня в висках адреналин. И какой красивый…

Я снимаю мантию, судорожно думая, как я объясню оторванный кусок Старику. За моей спиной раздается негромкий голос, и я подскакивают на полметра.

— И во что ты опять вляпалась, моя непутевая дочка?

Я резко оборачиваюсь. Мама лежит у меня на кровати, и белки ее глаз ловят отблески всполохов камина.

— Мама! Ты пугаешь меня, ну же.

— И ты меня. Девушка твоего возраста, вернувшаяся после свидания среди ночи в ободранной мантии…

— Мама, я аврор!

— Это все, что я услышу?

Она улыбается и выходит из комнаты. Что же. Свидания и правда придется прекратить. Заболеть ликантропией — я не могу позволить себе эту роскошь.

* * *

Фенрир

Снаружи хижины раздался громкий визг.

Я выскочил наружу, чтобы увидеть Роаланну, барахтающуюся в колючей зелени. Её метла валялась рядом, на её древке посверкивали осевшие капли росы.

— По-моему метла — это не твое.

Для нападения слишком уж неуклюже. Я немного расслабился и снова насторожился, когда она с руганью выхватила волшебную палочку.

— Спокойно, я поясницу повредила. Кажется. Сейчас поправлю. И вообще, приглашать даму на свидание и хреначить артефактами — как-то не очень вежливо, тебе не кажется?

— Нет.

Меньше всего я собирался торчать снаружи, дожидаясь, пока она чего-то там поправит. Быстрее было просто отнести её внутрь.

Уже через несколько минут я сидел и смотрел, как она пьёт прямо из горла бутылки какой-то коньяк. Марки на ней не было, значит, бутылка была прямо из погреба какого-нибудь богатея. Надо же, жизнь в окружении домовиков и фамильных портретов сказалась на Роаланне не так сильно, как я думал. Что ж, ей даже проще будет привыкнуть.

Она такая сильная… и одновременно такая наивная. Пытается скрыть напряжение за алкоголем. Её локоны в свете очага резко обрамляют лицо тенями. Не выдерживаю и протягиваю к ним руку.

Роаланна, казалось, только и ждала этого. Её рука двинулась навстречу моему лицу. Она что-то говорила, но я не слышал. Подстёгнутый внезапным порывом, я вцепился в тянущуюся ко мне руку, мою руку моей Роаланны, и с наслаждением провёл языком по нежной ладони, солоноватой от пота.

Она тут же отдёргивает от меня руку. Боится? Пожалуй. Как обычно, язвит — пускай. Когда она поворачивается спиной, стоя у окна, то кажется такой беззащитной, что я без колебаний иду к ней. В тот момент, когда мои руки смыкаются на её талии, я чувствую себя богаче всех аристократов вместе взятых, а когда наши губы сливаются в поцелуе, слова вообще теряют всякий смысл.

Сознание сигнализирует об опасности — и я отскакиваю в сторону. Но это не опасность, это хуже. Ей снова надо куда-то нестись, вернее, она так думает.

Мы вдвоём выходим из хижины. Деревья отбрасывают резкие тени — это значит, взошла луна, властью которой мы соединимся этой ночью. Роаланна вкладывает свою ладонь в мою, и я веду её на поляну, где лунный свет преобразит меня в истинный облик, а затем я помогу и ей. Мы доходим до края, и я чувствую, как по моему телу бежит волна трансформации. В радостном предвкушении я оборачиваюсь к Роаланне.

— Вот ты мразь!

И хлопок аппарации, вслед за которым эхом раздаётся мой безумный вой.