Где наша не пропадала (джен)

Вы, меня, конечно, извините, товарищи потомки, но я должен высказаться. Иначе поеду кукушечкой по пока ещё не построенной Восточно-Сибирской железной дороге на том самом мотовозе, который примчал меня в эти ебеня.

Возвращаться из медового месяца, конечно, весьма приятно, однако сразу замечаешь вещи непонятные, невозможные и несовместимые с правилами ордена Гусу Лань. А голову дятлом стучит одна и та же мысль: "Почему Облачные Глубины до сих пор не сгорели и не утонули во всеобщем разврате?", однако через пару дней поневоле к безобразиям привыкаешь, хотя и дергаешься порой во сне.

А ведь так хорошо было в Пристани Лотосов… Я показывал местному молодняку, как ловить рыбу под водой при помощи меча и смекалки. Эти дурни, как завидят, что под ними проплыла рыбина, так сразу кидаются её ловить, а она, не будь дура, ускользает в двух случаях из трёх. Я же давал рыбине проплыть подо мной и решить, что она в безопасности, и лишь потом устремлялся за ней. Ни разу не упускал добычу.

И ведь тамошний глава очень хорошо понимает, что непуганые адепты предрасположены ко всяческим безобразиям. И если главу ордена подчинённые хоть иногда не называют мудаком, значит, недолго ему оставаться главой. Фиолетового даже в глаза порой так называют, за что и огребают регулярно по полной программе, ежели не плетью, то, по крайней мере, орально. А орёт товарищ Цзян хорошо поставленным командным голосом и с весьма доходчивыми для среднего ума выражениями.

А мой мямля старшенький, нет, чтобы брать с него пример, так сидит на мостках над водой и картины малюет маслом или книжки читает, а по вечерам на флейте своей дудит, али в позе лотоса медитирует. Тфу, на него. Не мужик, а институтка какая-то. А ведь пора бы уже поучиться командному стилю руководства у главы Цзян: ежели с самого утра вызвать на циновку своего помощника и подробно разъяснить ему, где гули зимуют, то на утреннюю тренировку он помчится с горящими глазами и небывалым энтузиазмом, который сразу же примется передавать прочим адептом. В итоге все злы хорошей злостью, тренируются усердно, дело спорится и боевой дух растёт не по дням, а по часам.

Но гуль задери этих племянников. Мой младший не лучше старшего оказался — всё, что мог совершить противоправного, таки сделал: тёмные артефакты в родной орден притащил, с мужиком поженился, бухло в орден проносит, да ещё и адептов в моё отсутствие распустил так, что смеют перебивать старших и, страшно сказать, высказывать свои суждения! Да младшим адептам вообще по статусу не положено свои мысли иметь. Вместо мыслей у них на все случаи жизни должно быть своё правило, заученное, как "Дао Дэ Цзин".

А эти молокососы все наши правила похерили и Стену Послушания непотребными картинками изрисовали. Только и того, что бордель на территории резиденции не успели открыть. Но, чует моя вновь отросшая борода, что за этим дело не станет, ежели осуждённый Лисяо вместо выполнения самых грязных работ в новом ханьфу походкой от бедра по берегу холодного источника разгуливает. Да он всё ещё ползать после дисциплинарного кнута должен. Так нет же, мой блаженный наверняка рассказал ему о чудодейственной силе источника, и этот ёшкин кот не преминул ею воспользоваться. Пришлось собственноручно схватить мерзавца за ворот и макнуть в сортир, приговаривая:

— Копаться в дерьме, голубь мой, не стыдно, стыдно — получать от этого удовольствие.

Прям сердце возрадовалось от того, как его рожу при этом перекосило. Ну, да ничего, меридианы у него запечатаны, музыкальные инструменты отобраны, и заклинание молчания адептам велено к нему при любом подозрительном действии применять.

Самое время нарушить интим других голубков, которые непрестанно занимаются любовными игрищами, словно кролики по весне. Как ещё цзинши от их игр не рухнуло? Вхожу я, значит, к племяннику, и вижу, что этот его, прости, господи, супруг, положив с прибором на правила и не стесняясь меня, почти в неглиже бухает вино. Я, конечно, тоже хорошее вино уважаю, но не с самого же утра и не в присутствии вышестоящего начальства, то есть меня. И ведь даже не встал, чтобы меня поприветствовать — только кивнул головушкой своей бедовой и кувшин приподнял, вроде как в мою честь. Ванечка, правда, встал и поклонился по всем правилам. И платье на нём в порядке, вот только нет под ним исподнего. Совсем стыд потеряли, гомосеки древнекитайские.

Не удержался я и прочитал им от души наставление. Вот только Васенька в ус не дует, а дует своё винцо, да так смачно, что у меня самого, того и гляди, слюнки потекут. Однако негоже перед молодым поколением честь мундира ронять. Поэтому я нежно так ухватил Васеньку за ушко и выволок к столику, где лежали письменные принадлежности.

— Ты, радость, моя, — сказал я ему, — должен не дремать тут украдкой, прячась за спину моего племянника и потягивая винцо, а сидеть с открытым ртом и усердно конспектировать мои мудрые мысли, полезные для твоей разрушенной темной энергией психики и формирования правильного мировоззрения, дабы закрепить их в своей пустой башке и передать потомкам. Ах, да, — спохватился я, — вы же обрезанные рукава, у вас не может быть потомков.

Васенька беспардонным образом прервал мою пафосную речь:

— А вот в этом вы ошибаетесь, дядя, — от этого обращения меня едва не перекосило, — у нас очень даже могут быть дети. Мы как раз сегодня празднуем усыновление пары сирот, чьи родители утонули на днях в Цаи.

— Для принятия детей в клан необходимо разрешение его главы! — возмутился я.

— Мгм, — смущённо вклинился Ванечка, — я за него.

И ведь крыть нечем, кроме мата, сам ведь его за главного в своё отсутствие оставил.

— Детки хоть из знатного заклинательского рода? — поинтересовался я, чуток смягчаясь.

— Обычные дети ничуть не хуже отпрысков именитых кланов, — вякнул Васенька. — Мы их всему обучим.

Того и гляди, скоро идеи о всеобщем равенстве и братстве продвигать станет и революцию в одном отдельно взятом клане устроит. Представляю, чему научат детей такие отцы… Куда катятся Облачные Глубины?..